Таких писем от скандинавов пришло тридцать пять штук, поручик перечитал их по несколько раз и пал духом. Вряд ли все тридцать пять человек, к тому же в законопослушной Скандинавии, сговорились и дружно лгали ему. Скорее всего, они сообщали правду, и в таком случае напрашивался вывод: милиция напала на след крупной контрабандной афёры, нити которой держал в руках таинственный Йенсен-Хансен-Юханнсон, черт его знает — один это человек или трое. Скорее всего, за тремя фамилиями скрывается одно лицо, считал поручик. Он стал намекать своему руководству, что для пользы дела ему не мешало бы съездить в служебную командировку в Швецию, но начальство его намёков не понимало.
Не очень надеясь на удачу, поручик тем не менее разослал в другие отделы Главного управления милиции списки лиц, так или иначе причастных к долларовой афёре. В списках были и Зося, и Соколовский, и я, поскольку помогала Зосе в приготовлении рольмопсов.
Один из списков попал к майору Фертнеру. Увидев в нем мою фамилию, — опять эта Хмелевская! — майор глубоко задумался.
* * *
Своё собственное расследование я решила начать с пана Кароля, хозяина очаровательной Каси и владельца «опеля-комби». Да и выбора-то у меня особенного не было, пан Кароль представлялся мне единственным реальным исходным пунктом. Узнав от Ляльки, что его фамилия Верблюд, я собиралась на следующий день порасспрашивать о нем в Транспортном управлении города Варшавы, но вечером позвонила Лялька и, смеясь, извинилась:
— Прости, пожалуйста, я перепугала животных. Знаю, что горбатое, а вот теперь точно вспомнила. Его фамилия не Верблюд, а Дромадер. Хотя это одно и то же, правда? Никакой разницы.
— Разница есть, — укоризненно поправила я. — В количестве горбов. Спасибо, что вспомнила. Представляю, как бы потешались завтра надо мной в Транспортном управлении! А больше ты ничего не вспомнила?
— Вспомнила. Представь себе, их недавно обокрали.
К этому сообщению я проявила повышенный интерес, ибо кражи были составной частью моего задания.
— А что у них украли? Случайно не доллары?
— Как, ты уже знаешь? Откуда?
— У всех крадут доллары. А вот откуда знаешь ты?
— От свекрови. Она мне сообщила под большим секретом. Как какая свекровь? Могла бы и догадаться. Если мы поженили наших детей, то кем она мне доводится? Свекровью, правда?
Тут я сообразила, что Лялька говорила о своём Самсоне, Касе и жене пана Кароля.
— Это ты приходишься свекровью Касе, — поправила я. — Свекровь — это мать мужа. А мать жены — тёща. Значит, тебе сказала тёща Самсона.
Покладистая Лялька охотно согласилась быть свекровью и в подробностях пересказала то, что узнала от тёщи Самсона.
Кроме виллы, красавицы жены и красавицы кошки у пана Кароля были две машины, постоянная домработница и неизвестного происхождения огромные суммы в отечественных и конвертируемых дензнаках. Богатство своё он держал дома, будучи, в отличие от Ленарчиков, твёрдо убеждён, что от воров нужно и можно защищаться. Средства защиты он применял надёжные: несколько хитрых замков во входных дверях, сигнальная установка, звуковая сигнализация и скрытый за книжными полками кабинета сейф, отпираемый с помощью сложного шифра.
Охране имущества был подчинён и распорядок домашней жизни. Пан Кароль категорически требовал обязательного присутствия в доме как минимум одного человека, справедливо рассуждая, что звуковая сигнализация лишь тогда имеет смысл, когда есть кому этот сигнал услышать. Его жена Мальвина вставала очень поздно, и домработница могла употребить утренние часы для хождения по магазинам или поездки на рынок, для чего пользовалась второй машиной (водительские права у неё были), а потом уже целый день не выходила из дому, разве что в садик. Садик, окружённый сеткой, представлял собой чудесный газон, который украшало несколько серебристых елей и с десяток розовых кустов. Когда-то у самого дома росло высокое дерево, но осторожный пан Кароль велел его спилить, тем самым лишив злоумышленников возможности пробраться в дом через крышу. В общем, не дом, а настоящая крепость.
Единственным недостатком оборонительной системы было отсутствие злой собаки. Её не заводили из-за Каси. Кася являлась предметом обожания и смыслом жизни пани Мальвины, которая в свою очередь являлась таковым для пана Кароля. Кася и Мальвина были очень похожи друг на друга, те же лазоревые прозрачные очи, та же дымчатая, розово-бежевая масть, та же мягкая, вкрадчивая грация движений. Разумеется, хозяин больше любил жену, к кошкам же относился равнодушно, но стараниями пани Мальвины уверился в том, что Кася является как бы составной частью обожаемой жены. Наверняка ни одна священная египетская кошка не почиталась так, как голубоглазая, донельзя избалованная Кася.
Ради Касиного спокойствия пришлось отказаться от собаки, ибо при виде даже самого крошечного щенка Кася закатывала истерику и теряла аппетит. Наличие врагов допускалось лишь за оградой газона.
Недели через две после того, как разобрали Касиных деток, пани Мальвина решила развлечь свою любимицу, хотя кошка уже явно забыла об утрате, и потребовала у мужа вывезти их на природу. Пан Кароль, разумеется, подчинился желанию жены.
Кася была животным настолько домашним, что ходить умела лишь по коврам и паркету да ещё, пожалуй, по каменным, нагретым солнцем плитам террасы. Когда её выносили в садик и ставили на травку, она совершенно теряла голову от страха, прижималась к земле и, шаркая брюхом по траве, ползла к дому, хрипло мяукая. Взъерошенную, с диким взглядом, её приносили домой, она забивалась в угол за диванную подушку и несколько дней отсыпалась после нервного потрясения. В машине же чувствовала себя как дома и путешествия любила.
Пан Кароль вывез своих подопечных в лес под Повсином. Все было хорошо, пока хозяйка держала кошку на руках. Будучи в то утро в весёлом настроении, пани Мальвина решила узнать, умеет ли её любимица лазать по деревьям. Выбрав на полянке высокую толстую сосну, она осторожно отцепила Касины коготки от своего свитера и поставила кошку у подножия дерева.
Что испытала кошка, первый раз в жизни коснувшаяся шершавой коры дерева, — неизвестно. Обиделась ли она на то, что её выпустили из объятий и поставили на грязную землю, или в ней пробудился инстинкт её далёких предков, но не успела пани Мальвина опомниться, как буквально за секунду кошка оказалась наверху, на недосягаемой с земли высоте. И с поразительной ловкостью и прытью продолжала взбираться ещё выше.
Пани Мальвина была в восторге. Её муж наслаждался видом двух принадлежащих ему очаровательных созданий — одного на дереве, второго под деревом. Кася выбрала довольно толстую ветку, отходящую от ствола под прямым углом, и грациозно вскарабкалась по ней до самого конца. Теперь она оказалась над головами своих хозяев. Ветка слегка качнулась от ветра, и Кася вопросительно мяукнула.
— Ах ты, моя прелесть! — восхищалась внизу пани Мальвина. — Ах ты, моя умница!
Кася впилась когтями в ветку и мяукнула ещё раз, громче.
— Ой, она боится! — с беспокойством произнесла хозяйка. — Кароль, пусть она вернётся! Касенька, счастье моё, вернись к своей хозяйке! Вернись, моя радость! Кис, кис, кис!
И тут разыгралась драма. Больше всего на свете Касеньке хотелось вернуться к своей хозяйке, но это оказалось невозможным. Влезть на дерево она влезла, но вот слезть оказалось свыше её сил и умения. Она попыталась сползти задом, одна лапка соскользнула с ветки, кошка потеряла равновесие и чуть не свалилась. Это был конец. Теперь никакая сила не заставила бы её пошевелиться! С душераздирающим мяуканьем она распласталась на ветке, намертво вцепившись в неё всеми когтями.
Пани Мальвина испугалась не меньше и тоже издала душераздирающий крик:
— Боже! Она упадёт! Разобьётся!
Забеспокоился и хозяин. Правда, он слышал, что кошки обычно приземляются на все четыре лапы, но Кася не была обычной кошкой, воспитывалась не по-кошачьи, и неизвестно, чего от неё ожидать. Пока же она оглашала окрестности жуткими воплями, явно призывая на помощь. Ей вторила хозяйка:
— Кароль, сделай же что-нибудь! Она упадёт, убьётся! Кисонька, золотце моё, не плачь, сейчас мы тебе поможем! Кароль, ну скорей же полезай за ней! Что же ты стоишь, изверг!
Обалдевший от их крика, толстенький и не очень молодой пан Кароль сделал попытку влезть на дерево, но у него ничего не получилось. Ствол был гладкий, ветки начинались высоко.
Пани Мальвина совсем потеряла голову.
— Ох, я этого не переживу! Касенька, счастье моё, держись крепче, не упади! Нет, вы только посмотрите на него, он даже на дерево не может залезть! Сними её, сними сию же секунду!
— В конце концов, я не обезьяна! — рассердился пан Кароль. — Ничего с кошкой не сделается, даже если она слетит с дерева. Ну, хочешь, подложим веток, травки?
Его слова подлили масла в огонь. Как, этот изверг, это бесчувственное чудовище хочет, чтобы её единственная радость упала и разбилась? Глаза себе повыкалывала? Лапы повыламывала? Нет, если уж падать, так на что-нибудь мягкое. Очень мягкое!
— Привези сюда матрасы! Нет, подушки! Поезжай домой, собери все подушки, одеяла и матрасы! Мои меха! И твою дублёнку! Потерпи немного, моя кисонька, и держись крепче! Ну, чего ты ещё ждёшь, зверь, ирод!
Драма на поляне достигла своего апогея. Пани Мальвина проклинала мужа, рвала на себе волосы и заламывала руки, молилась и рыдала, успокаивала Касю и опять проклинала мужа. Поднявшийся ветер раскачивал ветку. Кася совсем охрипла. Пан Кароль не знал, на что решиться.
— Если ты сию минуту не поедешь, я за себя не ручаюсь! — страшным голосом вскричала пани Мальвина.
Отбросив последние колебания, её муж в панике ринулся к машине и помчался в город.
Домработница собирала на стол. Тарелка выпала из её рук, когда хозяин как буря ворвался в дом и задыхающимся голосом крикнул:
— Быстрее! Все одеяла! И подушки. Перины с постели и матрасы с чердака! Все в машину! Быстрее!
Ничего не понимая, домработница в дикой спешке набивала машину подушками, пан Кароль таскал матрасы и перины. В ушах его звучали мольбы и проклятия жены, оставленной сейчас на произвол судьбы в глухом лесу. Быстрее! Быстрее!
Сталкиваясь и налетая друг на друга, они загрузили машину и багажник.
— Да что случилось? — пыталась добиться толку домработница. — Где хозяйка? Нельзя же подушки на пол, испачкаются!
— Пусть пачкаются, черт с ними! Быстрее! Кася на дереве!
Не видя связи между Касей на дереве и опустошением дома, домработница все же послушно заталкивала одеяла на переднее сиденье. Дверца не закрывалась. Пан Кароль колебался не больше секунды, бросился в гараж и вырвался оттуда на второй машине.
— Фелиция, вы тоже поедете! Остальное в эту машину!
— Дома никого не останется, — предупредила Фелиция.
— Ничего, мы быстро.
Выбегая из дома с последним матрасом в руках, пан Кароль ногой захлопнул калитку. Две машины, битком набитые мягкими постельными принадлежностями, понеслись к Повсину. Паника хозяина передалась домработнице, и она не оставала от него.
На поляне они застали выразительную сцену: под деревом, стоя на коленях, горько рыдала пани Мальвина, на дереве изредка хрипло взвывала вконец измученная Кася.
При виде мужа пани Мальвина вскочила и с яростью накинулась на него:
— Ты что, задом ехал, изверг? Не мог быстрее?
Тут во второй машине подъехала домработница, и они втроём стали лихорадочно устилать землю под деревом матрасами, одеялами и подушками. Несчастному хозяину досталось ещё и за то, что не привёз меха.
— Ты вот уговори её спрыгнуть, — сердито огрызнулся пан Кароль.
— И уговорю, — ответила немного успокоившаяся жена и сладким голосом принялась уговаривать свою бесценную кисоньку отцепиться от гадкой ветки и прыгнуть вниз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44