Вам самой это не кажется странным?
— Не кажется. Такое уж моё счастье, — мрачно ответила я. — Мечтала о спокойной жизни — значит, катаклизмы неизбежны. А вас я очень прошу на всякий случай проверить людей, чьи номера телефонов отличаются от моего одной цифрой. Ведь таких немного, всего двенадцать.
— А сюда вы приехали только потому, что он позвонил, да?
— Конечно, только потому. А вы бы на моем месте не поехали?
— На вашем месте, разумеется, не поехал бы. И не трогал бы телефонную трубку, а оставил лежать, как была. Откровенно говоря, ничто не доказывает, что он вам звонил. Нет ни одного доказательства.
— Не трогала трубку… А с милицией я бы связывалась мысленно? Или телепатически?
— Нет, просто позвонили бы по другому телефону.
— Но ведь в том-то и беда — не было у меня под рукой другого телефона!
— Все равно трубку нельзя трогать.
Я разозлилась.
— А почему, позвольте вас спросить? Неужели потому только, что кому-то может прийти в голову, будто я все это выдумала? И приехала сюда так просто, без всякой причины? Или что это я его убила? Делать мне нечего, как только разъезжать по ночам и убивать незнакомых людей! Вот и шлёпнула этого, как его…
— Вольдемара Дуткевича.
Моему возмущению не было предела.
— Мания у меня такая! Хобби…
— Я о вас уже слышал, — невежливо прервал меня майор. — И много.
Я остановилась на всем скаку. Майор действительно должен много обо мне слышать, учитывая последние события. Более того, имел полное право относиться ко мне с подозрением. Сразу присмирев, я робко поинтересовалась:
— Наверное, от капитана Ружевича, да?
Проигнорировав мой вопрос, майор продолжал:
— Странное дело, вы все время нарушаете. Все время какие-то подозрительные обстоятельства. Ну а теперь и вовсе… Я лично верю, что он вам действительно звонил. Не кажется ли вам, что вас намеренно во что-то впутывают?
Это была свежая мысль. До сих пор она не приходила мне в голову. Застигнутая врасплох, я отреагировала самым что ни на есть естественным образом:
— Нет, это невозможно! То есть я как-то об этом не думала… Кто знает, может, вы и правы…
Майор поспешил меня остановить:
— Да я вовсе этого не утверждаю. Меня интересует лишь ваше мнение.
— Я пока не уверена, есть ли у меня мнение.
Туг в ванную заглянул молодой человек и молча подал майору небольшой блокнот. Майор занялся им, а я, ошеломлённая предположением майора, закурила, чтобы собраться с мыслями. Мысли почему-то не собирались. Думаю, им мешала одна главная, вытеснившая все остальные: как склонить следственную бригаду приготовить для всех нас чай. Наверняка у покойного… как его, да, Дуткевича. в кухне есть все необходимое. Нечаянно я заглянула майору через плечо, и мысль о чае тут же вылетела из головы. Среди записанных в блокноте номеров телефонов был один, при виде которого у меня что-то ёкнуло внутри.
Майор поднял голову и с живым интересом взглянул на меня.
— Ну? — сказал он поощрительно, передавая мне блокнот. — Кого вы здесь знаете? Знаком ли вам какой-нибудь телефон?
— Пан майор, — вкрадчиво начала я, — как вы считаете — мне лучше сразу говорить всю правду или пока можно не всю? А то потом… За дачу ложных показаний…
— И вот так всегда. Каждый финтит, — философски заметил майор в пространство. А обращаясь ко мне, посоветовал:
— Лучше сразу говорите всю правду. Мне кажется, так и для вас самой будет лучше. А на той стадии расследования, в которой мы находимся, если вы кого и назовёте, может, тем самым окажете и ему услугу, а не только следствию. Так что советую подумать.
Я подумала, что этот майор вроде соображает и вообще-то прав. А ведёт себя странно — подсовывает мне под нос записную книжку убитого. Обычно следственные органы не раззванивают столь легкомысленно о вещдоках с места преступления. Значит, у него какие-то свои соображения. Кто-то намеренно впутывает меня… Незнакомый покойник мне звонил… Да, определённо что-то вокруг меня происходит.
Записная книжка была без алфавита, записи в ней производились подряд.
— Баська! — решилась я. — Вот номер её телефона, сразу бросился мне в глаза. То есть Барбара Маковецкая, проживает на улице Польной. А остальных не знаю. Хотя подождите… Вот этот Р…
Я заглянула в свой собственной блокнот.
— Ракевич! Правильно мне показалось. Кто? Да один такой, знаете… На Западе его бы назвали бизнесменом. Живёт в Варшаве, Верхний Мокотов, адреса не знаю, но могу показать дом. Его вы сразу можете вычеркнуть из списка подозреваемых. Слишком много у него денег, чтобы заниматься глупостями. А больше никаких знакомых здесь нет.
Я просмотрела до конца записную книжку и на последней страничке нашла себя. Пани Иоанна: 41-26-33. Очень симпатично записано, вполне уважительно.
— Ну так, в конце концов, знаете вы его или нет? И знал ли он вас?
— Ума не приложу! Может, читал мои книги и втайне меня обожал? Хотите верьте, хотите нет, но есть такие.
Из вежливости майор попытался изобразить протест, но у него не очень получилось.
— Что вы, что вы! Я верю. Чертовски неудобная эта ванна. А названная вами пани Маковецкая, это кто?
— Моя подруга.
— Ваша подруга, понятно. А ещё какая-нибудь специальность у неё есть?
— Есть, она шофёр-профессионал, у неё права категории «Д». Может и автобус водить.
— А где она работает?
— Сейчас нигде. Работала, но перестала. Ей разонравилась работа после того, как пришлось менять на своём грузовике третье колесо подряд. Ночью, под дождём, и вокруг никого, кто бы помог.
— А на что она теперь живёт?
— На то, что выиграет на бегах. И на то, что заработает её муж.
— А… — нерешительно начал майор, но собрался с духом и докончил:
— А чем занимается её муж?
Мне очень хотелось ответить, что Павел тоже играет на бегах, но я сжалилась над милицией.
— Он переводит с немецкого и неплохо зарабатывает.
— Вы не знаете, что её связывало с Дуткевичем?
— С каким Дут… А, с этим! Не имею ни малейшего понятия. И вообще, чтобы избежать в дальнейшем недоразумений, советую вам, пан майор, примириться с фактом, что этого Дуткевича я действительно не знаю и ничего не могу о нем сказать. И прошу вас, не задавайте мне в десятый раз вопроса, почему он мне звонил, я и в самом деле не в курсе. Мне самой интересно, и уж я постараюсь это выяснить.
— Очень хорошо, выясняйте! — согласился майор, к моему величайшему изумлению. — А если что-нибудь выяснится, сообщите мне. Вы сможете завтра дать официальные показания?
— Вы имеете в виду завтра или сегодня? Ведь уже четверть четвёртого.
— А, значит, сегодня.
— Если после двенадцати — пожалуйста. А раньше мне бы не хотелось.
— Хорошо, я позвоню вам. А сейчас подпишите протокол и можете идти домой.
Оказалось, что я ещё выступаю и как понятая при обыске квартиры убитого.
Протокол я подписала с чистой совестью, будучи уверена, что в квартиру ничего не подбросили и ничего не скрыли. Заинтересовала меня информация о том, что записную книжку убитый сжимал в левой руке, а открыта она была на странице с моим телефоном.
Меня это встревожило не на шутку. Если бы все ограничилось телефонным звонком от покойника, это ещё полбеды. Дурацкое стечение обстоятельств, с каждым может случиться. Беда в том, что со мной за последнее время случилось слишком многое. И поведение майора тоже заставляло задуматься: он сам сунул мне в руки записную книжку, сам велел просмотреть её, одобрил моё дурацкое решение попытаться самой распутать дело. Такие решения обычно вызывают категорический протест со стороны милиции и преследуются законом, а тут вдруг… Опять же, майор выдвинул странную версию: будто меня во что-то намеренно впутывают. Видимо, и впрямь вокруг моей особы происходит нечто подозрительное, чего я, всецело поглощённая преследованием польских ядерщиков, не замечала. Нечто серьёзное, коль скоро дело дошло до убийства. И мне, как видно, действительно пора заняться этим.
* * *
Было полчетвёртого утра, когда я позвонила Баське, безжалостно вырывая её из объятий Морфея.
— Выпей воды. — С такого совета начала я разговор. — Знаешь, я втянула тебя в убийство.
— Наконец что-то весёленькое! — обрадовалась Баська заспанным голосом. — И кого же я убила, можно узнать?
— Это некий Вальдемар Дуткевич. Кто он?
— Не знаю. То есть что я говорю! Конечно, знаю! А почему я убила Вальдемара?
— Убила его не ты, а неизвестные преступники. Так кто же он?
— Кто? Вальдемар?
— Вальдемар, Вальдемар! Кто он такой, черт побери?!
— Как тебе объяснить? Ну, в общем, один человек.
— Спасибо, вот теперь все ясно. Ну да ладно. Скажи, он меня знает?
— Понятия не имею. А ты его знаешь?
— В какой-то степени теперь знаю. Знакомство неординарное, хотя и несколько одностороннее. А каким он был при жизни — не знаю. Баська, проснись! Я говорю не о своей новой книге, а о только что случившемся.
Баська немного помолчала, а потом я услышала её запинающийся голос:
— Подожди, я, пожалуй, и вправду выпью воды.
Пока она пила, я закурила сигарету и принесла пепельницу. Похоже, сейчас кое-что узнаю.
— Расскажи мне все ещё раз с самого начала, — потребовала Баська. — По правде говоря, я ничего не поняла.
Я рассказала ей обо всем по порядку, не вдаваясь в подробности и пока без комментариев.
— И это правда? — допытывалась потрясённая Баська. — Ты уверена, что он убит насмерть?
— Насмерть. На его месте даже носорог был бы убит насмерть. Да скажи же наконец, кто он такой и почему звонил мне?
— Ну как тебе сказать? Обыкновенный человек. Работал в садово-огородном кооперативе, разводил шампиньоны. Знаю я его давно, лет двадцать пять. Звёзд с неба не хватает, но человек порядочный, очень добрый и покладистый, если тебе требуется кем помыкать, то Дуткевич как раз подходит.
— Подходил, — поправила я. — Теперь он уже ни для чего не подходит. А откуда у него мой телефон?
Подумав, Баська сказала:
— Возможно, от меня. Целый месяц он мне проходу не давал, просил твой телефон, мол, обожает тебя и жаждет того… заверить в этом самом… ну, в совершённом уважении. Наверное, я в конце концов и дала твой телефон.
— Он и заверил. Прямо скажем, оригинально. Ты считаешь, что в предсмертную минуту он пожелал поговорить именно со мной?
— Очень может быть. Уже известно, кто его убил?
— Пока ничего не известно. Баська, для меня главное — узнать, почему он позвонил мне. Об этом меня спрашивает милиция, и я должна им что-то ответить. Послушай, а не могло получиться так — он хотел позвонить тебе и просто ошибся? Ведь бывает, в панике набрал не тот телефон, мы с тобой подруги, вот и перепутал со страху.
— Ты права. А могло быть и так, что он даже звонил мне, но меня весь день не было дома, мы с Павлом вернулись уже за полночь. И тогда он позвонил тебе.
— А он знал, что вы бываете у меня?
— Он знал, что мы можем быть или в кино, или на бегах, или в Виланове, или у тебя, или ещё где-нибудь, но из всех этих мест только у тебя есть телефон. Представляю, как ты обрадовалась!
— Безумно! Но я уже немного привыкла к необыкновенным событиям. А ты не представляешь, почему он мог бы звонить тебе?
— Так уже двадцать пять лет, что бы у него ни случилось, он всегда звонит мне. Я уже привыкла. А ты только меня осчастливила или ещё кого-нибудь?
— Ещё Гавела. Так что ты в хорошей компании.
— Очень приятно. А кто этот Гавел?
— Наш отечественный бизнесмен высшего класса. Я тебе рассказывала о нем. Да ты его знаешь, я как-то вас на улице познакомила, помнишь, огромная лысина и морда весёлого хулигана?
— А, вспомнила. Он-то тут при чем?
— Понятия не имею. У покойника был записан номер его телефона.
Баська издала звук, как будто захлебнулась водой, которую я ей посоветовала выпить. Я удивилась и забеспокоилась.
— Не пей, когда говоришь. И не переживай так. В конце концов, не каждый день убивают наших знакомых…
— Подожди!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— Не кажется. Такое уж моё счастье, — мрачно ответила я. — Мечтала о спокойной жизни — значит, катаклизмы неизбежны. А вас я очень прошу на всякий случай проверить людей, чьи номера телефонов отличаются от моего одной цифрой. Ведь таких немного, всего двенадцать.
— А сюда вы приехали только потому, что он позвонил, да?
— Конечно, только потому. А вы бы на моем месте не поехали?
— На вашем месте, разумеется, не поехал бы. И не трогал бы телефонную трубку, а оставил лежать, как была. Откровенно говоря, ничто не доказывает, что он вам звонил. Нет ни одного доказательства.
— Не трогала трубку… А с милицией я бы связывалась мысленно? Или телепатически?
— Нет, просто позвонили бы по другому телефону.
— Но ведь в том-то и беда — не было у меня под рукой другого телефона!
— Все равно трубку нельзя трогать.
Я разозлилась.
— А почему, позвольте вас спросить? Неужели потому только, что кому-то может прийти в голову, будто я все это выдумала? И приехала сюда так просто, без всякой причины? Или что это я его убила? Делать мне нечего, как только разъезжать по ночам и убивать незнакомых людей! Вот и шлёпнула этого, как его…
— Вольдемара Дуткевича.
Моему возмущению не было предела.
— Мания у меня такая! Хобби…
— Я о вас уже слышал, — невежливо прервал меня майор. — И много.
Я остановилась на всем скаку. Майор действительно должен много обо мне слышать, учитывая последние события. Более того, имел полное право относиться ко мне с подозрением. Сразу присмирев, я робко поинтересовалась:
— Наверное, от капитана Ружевича, да?
Проигнорировав мой вопрос, майор продолжал:
— Странное дело, вы все время нарушаете. Все время какие-то подозрительные обстоятельства. Ну а теперь и вовсе… Я лично верю, что он вам действительно звонил. Не кажется ли вам, что вас намеренно во что-то впутывают?
Это была свежая мысль. До сих пор она не приходила мне в голову. Застигнутая врасплох, я отреагировала самым что ни на есть естественным образом:
— Нет, это невозможно! То есть я как-то об этом не думала… Кто знает, может, вы и правы…
Майор поспешил меня остановить:
— Да я вовсе этого не утверждаю. Меня интересует лишь ваше мнение.
— Я пока не уверена, есть ли у меня мнение.
Туг в ванную заглянул молодой человек и молча подал майору небольшой блокнот. Майор занялся им, а я, ошеломлённая предположением майора, закурила, чтобы собраться с мыслями. Мысли почему-то не собирались. Думаю, им мешала одна главная, вытеснившая все остальные: как склонить следственную бригаду приготовить для всех нас чай. Наверняка у покойного… как его, да, Дуткевича. в кухне есть все необходимое. Нечаянно я заглянула майору через плечо, и мысль о чае тут же вылетела из головы. Среди записанных в блокноте номеров телефонов был один, при виде которого у меня что-то ёкнуло внутри.
Майор поднял голову и с живым интересом взглянул на меня.
— Ну? — сказал он поощрительно, передавая мне блокнот. — Кого вы здесь знаете? Знаком ли вам какой-нибудь телефон?
— Пан майор, — вкрадчиво начала я, — как вы считаете — мне лучше сразу говорить всю правду или пока можно не всю? А то потом… За дачу ложных показаний…
— И вот так всегда. Каждый финтит, — философски заметил майор в пространство. А обращаясь ко мне, посоветовал:
— Лучше сразу говорите всю правду. Мне кажется, так и для вас самой будет лучше. А на той стадии расследования, в которой мы находимся, если вы кого и назовёте, может, тем самым окажете и ему услугу, а не только следствию. Так что советую подумать.
Я подумала, что этот майор вроде соображает и вообще-то прав. А ведёт себя странно — подсовывает мне под нос записную книжку убитого. Обычно следственные органы не раззванивают столь легкомысленно о вещдоках с места преступления. Значит, у него какие-то свои соображения. Кто-то намеренно впутывает меня… Незнакомый покойник мне звонил… Да, определённо что-то вокруг меня происходит.
Записная книжка была без алфавита, записи в ней производились подряд.
— Баська! — решилась я. — Вот номер её телефона, сразу бросился мне в глаза. То есть Барбара Маковецкая, проживает на улице Польной. А остальных не знаю. Хотя подождите… Вот этот Р…
Я заглянула в свой собственной блокнот.
— Ракевич! Правильно мне показалось. Кто? Да один такой, знаете… На Западе его бы назвали бизнесменом. Живёт в Варшаве, Верхний Мокотов, адреса не знаю, но могу показать дом. Его вы сразу можете вычеркнуть из списка подозреваемых. Слишком много у него денег, чтобы заниматься глупостями. А больше никаких знакомых здесь нет.
Я просмотрела до конца записную книжку и на последней страничке нашла себя. Пани Иоанна: 41-26-33. Очень симпатично записано, вполне уважительно.
— Ну так, в конце концов, знаете вы его или нет? И знал ли он вас?
— Ума не приложу! Может, читал мои книги и втайне меня обожал? Хотите верьте, хотите нет, но есть такие.
Из вежливости майор попытался изобразить протест, но у него не очень получилось.
— Что вы, что вы! Я верю. Чертовски неудобная эта ванна. А названная вами пани Маковецкая, это кто?
— Моя подруга.
— Ваша подруга, понятно. А ещё какая-нибудь специальность у неё есть?
— Есть, она шофёр-профессионал, у неё права категории «Д». Может и автобус водить.
— А где она работает?
— Сейчас нигде. Работала, но перестала. Ей разонравилась работа после того, как пришлось менять на своём грузовике третье колесо подряд. Ночью, под дождём, и вокруг никого, кто бы помог.
— А на что она теперь живёт?
— На то, что выиграет на бегах. И на то, что заработает её муж.
— А… — нерешительно начал майор, но собрался с духом и докончил:
— А чем занимается её муж?
Мне очень хотелось ответить, что Павел тоже играет на бегах, но я сжалилась над милицией.
— Он переводит с немецкого и неплохо зарабатывает.
— Вы не знаете, что её связывало с Дуткевичем?
— С каким Дут… А, с этим! Не имею ни малейшего понятия. И вообще, чтобы избежать в дальнейшем недоразумений, советую вам, пан майор, примириться с фактом, что этого Дуткевича я действительно не знаю и ничего не могу о нем сказать. И прошу вас, не задавайте мне в десятый раз вопроса, почему он мне звонил, я и в самом деле не в курсе. Мне самой интересно, и уж я постараюсь это выяснить.
— Очень хорошо, выясняйте! — согласился майор, к моему величайшему изумлению. — А если что-нибудь выяснится, сообщите мне. Вы сможете завтра дать официальные показания?
— Вы имеете в виду завтра или сегодня? Ведь уже четверть четвёртого.
— А, значит, сегодня.
— Если после двенадцати — пожалуйста. А раньше мне бы не хотелось.
— Хорошо, я позвоню вам. А сейчас подпишите протокол и можете идти домой.
Оказалось, что я ещё выступаю и как понятая при обыске квартиры убитого.
Протокол я подписала с чистой совестью, будучи уверена, что в квартиру ничего не подбросили и ничего не скрыли. Заинтересовала меня информация о том, что записную книжку убитый сжимал в левой руке, а открыта она была на странице с моим телефоном.
Меня это встревожило не на шутку. Если бы все ограничилось телефонным звонком от покойника, это ещё полбеды. Дурацкое стечение обстоятельств, с каждым может случиться. Беда в том, что со мной за последнее время случилось слишком многое. И поведение майора тоже заставляло задуматься: он сам сунул мне в руки записную книжку, сам велел просмотреть её, одобрил моё дурацкое решение попытаться самой распутать дело. Такие решения обычно вызывают категорический протест со стороны милиции и преследуются законом, а тут вдруг… Опять же, майор выдвинул странную версию: будто меня во что-то намеренно впутывают. Видимо, и впрямь вокруг моей особы происходит нечто подозрительное, чего я, всецело поглощённая преследованием польских ядерщиков, не замечала. Нечто серьёзное, коль скоро дело дошло до убийства. И мне, как видно, действительно пора заняться этим.
* * *
Было полчетвёртого утра, когда я позвонила Баське, безжалостно вырывая её из объятий Морфея.
— Выпей воды. — С такого совета начала я разговор. — Знаешь, я втянула тебя в убийство.
— Наконец что-то весёленькое! — обрадовалась Баська заспанным голосом. — И кого же я убила, можно узнать?
— Это некий Вальдемар Дуткевич. Кто он?
— Не знаю. То есть что я говорю! Конечно, знаю! А почему я убила Вальдемара?
— Убила его не ты, а неизвестные преступники. Так кто же он?
— Кто? Вальдемар?
— Вальдемар, Вальдемар! Кто он такой, черт побери?!
— Как тебе объяснить? Ну, в общем, один человек.
— Спасибо, вот теперь все ясно. Ну да ладно. Скажи, он меня знает?
— Понятия не имею. А ты его знаешь?
— В какой-то степени теперь знаю. Знакомство неординарное, хотя и несколько одностороннее. А каким он был при жизни — не знаю. Баська, проснись! Я говорю не о своей новой книге, а о только что случившемся.
Баська немного помолчала, а потом я услышала её запинающийся голос:
— Подожди, я, пожалуй, и вправду выпью воды.
Пока она пила, я закурила сигарету и принесла пепельницу. Похоже, сейчас кое-что узнаю.
— Расскажи мне все ещё раз с самого начала, — потребовала Баська. — По правде говоря, я ничего не поняла.
Я рассказала ей обо всем по порядку, не вдаваясь в подробности и пока без комментариев.
— И это правда? — допытывалась потрясённая Баська. — Ты уверена, что он убит насмерть?
— Насмерть. На его месте даже носорог был бы убит насмерть. Да скажи же наконец, кто он такой и почему звонил мне?
— Ну как тебе сказать? Обыкновенный человек. Работал в садово-огородном кооперативе, разводил шампиньоны. Знаю я его давно, лет двадцать пять. Звёзд с неба не хватает, но человек порядочный, очень добрый и покладистый, если тебе требуется кем помыкать, то Дуткевич как раз подходит.
— Подходил, — поправила я. — Теперь он уже ни для чего не подходит. А откуда у него мой телефон?
Подумав, Баська сказала:
— Возможно, от меня. Целый месяц он мне проходу не давал, просил твой телефон, мол, обожает тебя и жаждет того… заверить в этом самом… ну, в совершённом уважении. Наверное, я в конце концов и дала твой телефон.
— Он и заверил. Прямо скажем, оригинально. Ты считаешь, что в предсмертную минуту он пожелал поговорить именно со мной?
— Очень может быть. Уже известно, кто его убил?
— Пока ничего не известно. Баська, для меня главное — узнать, почему он позвонил мне. Об этом меня спрашивает милиция, и я должна им что-то ответить. Послушай, а не могло получиться так — он хотел позвонить тебе и просто ошибся? Ведь бывает, в панике набрал не тот телефон, мы с тобой подруги, вот и перепутал со страху.
— Ты права. А могло быть и так, что он даже звонил мне, но меня весь день не было дома, мы с Павлом вернулись уже за полночь. И тогда он позвонил тебе.
— А он знал, что вы бываете у меня?
— Он знал, что мы можем быть или в кино, или на бегах, или в Виланове, или у тебя, или ещё где-нибудь, но из всех этих мест только у тебя есть телефон. Представляю, как ты обрадовалась!
— Безумно! Но я уже немного привыкла к необыкновенным событиям. А ты не представляешь, почему он мог бы звонить тебе?
— Так уже двадцать пять лет, что бы у него ни случилось, он всегда звонит мне. Я уже привыкла. А ты только меня осчастливила или ещё кого-нибудь?
— Ещё Гавела. Так что ты в хорошей компании.
— Очень приятно. А кто этот Гавел?
— Наш отечественный бизнесмен высшего класса. Я тебе рассказывала о нем. Да ты его знаешь, я как-то вас на улице познакомила, помнишь, огромная лысина и морда весёлого хулигана?
— А, вспомнила. Он-то тут при чем?
— Понятия не имею. У покойника был записан номер его телефона.
Баська издала звук, как будто захлебнулась водой, которую я ей посоветовала выпить. Я удивилась и забеспокоилась.
— Не пей, когда говоришь. И не переживай так. В конце концов, не каждый день убивают наших знакомых…
— Подожди!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44