Следующий пункт: он уходил с вокзала, может, за машиной, может, за вырезкой. Значит, он не боялся, что она навострит лыжи. Видимо, сначала он приоткрыл не все карты, но какой-то козырь все же показал. Может, он и сам не был уверен. Решил проверить. Но сейчас, выложив козыри, он смело укатил на своем «бьюике». Значит, он уже не боялся потерять ее из виду. Он держал ее на крепком невидимом поводке.
В одиннадцать десять громкоговоритель объявил посадку на скорый поезд 174, отправляющийся в Сан-Диего с остановками в Санта-Ане, Оушнсайде и Дель-Маре.
Толпа пассажиров хлынула на перрон и женщина с ними. Другая толпа уже протискивалась сквозь турникеты. Я проводил женщину глазами и вернулся к телефонной кабине, бросил монету и набрал рабочий номер Клайда Амни.
Мисс Вермильи сразу откликнулась, назвав номер своего телефона вместо названия фирмы.
– Говорит Марлоу. Мистер Амни у себя? Она сухо ответила:
– К сожалению, мистер Амни в суде. Передать ему что-нибудь?
– Установил наблюдение, выезжаю поездом в Сан-Диего или в один из городков по пути. Еще не знаю, в какой именно.
– Благодарю вас. Что-нибудь еще?
– Угу. Солнышко сияет, а наша новая знакомая и не подозревает, что за ней следят. Она позавтракала в кафе со стеклянными стенками. Сидела в зале ожидания с сотней пассажиров, а могла бы оставаться в вагоне, вдали от нескромных взглядов.
– Спасибо, я записала ваше сообщение и передам его мистеру Амни как можно скорее. Итак, вы не пришли к однозначному заключению?
– Однозначное заключение? Вы от меня что-то скрываете.
Ее голос резке изменился. Видимо, кто-то вышел из конторы.
– Слушай, парень. Тебя наняли следить – так следи как следует. Помни – Клайд Амни заказывает музыку в этом городе.
– Кому нужна его музыка, красавица? Я обхожусь пластинками. Я бы и сам ему сыграл, если б меня поощряли.
– Тебе заплатят, шпик, если выполнишь задание. Не иначе. Усек?
– Спасибо тебе на добром слове, радость моя. Всего.
– Постой, Марлоу, – сказала она напряженным голосом, – я не хотела тебе хамить. Это дело очень важно для Клайда Амни. Если оно сорвется, он подведет важных людей. Я просто нервничаю.
– Мне это пришлось по душе, Вермильи. Прямо чудеса сотворила с моим подсознанием. Позвоню, когда представится случай.
Я повесил трубку, прошел сквозь турникет на перрон и сел в вагон, где уже стояла густая завеса табачного дыма, нежно ласкающего горло и никогда не губящего более одного легкого сразу. Я разжег трубку и внес свою лепту в общее дело.
Поезд отошел от платформы и пополз мимо бесконечных депо и складов Восточного Лос-Анджелеса, набрал скорость и остановился в Санта-Ане. Среди сошедших дамы не было. То же повторилось в Оушнсайде и Дель-Маре. В Сан-Диего я живо выскочил из поезда, взял такси и прождал битых восемь минут у старого здания вокзала в испанском стиле. Наконец появились носильщики с чемоданами и с ними – моя дама.
Она села в такси, которое взяло курс на север. Мое такси последовало за ним. Было не так легко убедить таксиста сесть ему на хвост.
– Это вы шпионских книжек начитались, мистер. У нас в Сан-Диего такого не бывает.
Я сунул ему пятерку и фотокопию своего удостоверения частного детектива. Он осмотрел обе бумажки и смерил взглядом шоссе.
– Ладно, но я сообщу об этом диспетчеру, – сказал он, – а он, может, сообщит в полицию. Такой у нас порядок, парень.
– Мне бы жить в этом городе, – сказал я, – но им удалось оторваться. Он свернул во вторую улицу влево. Шофер вернул мне корочки.
– Уши им оторвать удалось, а не оторваться. Для чего, ты думаешь, изобрели радиотелефон? – Он взял микрофон и что-то проговорил.
Он свернул налево, по Аш-стрит на 101-е шоссе, влился в поток машин и пошел на север, выжимая от силы 60 миль в час.
Я уставился ему в затылок.
– Волноваться вам не придется, – кивнул мне шофер через плечо. – Пятерка была сверх счетчика, а?
– Точно. Почему мне не придется волноваться?
– Они едут в Эсмеральду, это в пятнадцати милях на север, на берегу океана. Место назначения, если оно не изменится по пути – а тогда мне сообщат, – мотель под названием «Ранчо Дескансадо». Это по-испански значит «успокойся», «отдохни».
– Черт, для этого и такси не нужно, – сказал я.
– За услуги платят, мистер. Иначе нам в лавочке нечем будет рассчитываться.
– Мексиканец сам будешь?
– Мы себя так не называем, мистер. Мы себя называем испано-американцами. Родились и выросли в США. Многие и по-испански уже путем не говорят.
– Es gran lastima, – сказал я, – una lengua muchisima hermosa.
Он обернулся и ухмыльнулся:
– Tiene Vd. razon, amigo. Estoy muy bien de acuerdo (Исковерканный испанский; что-то вроде: Очень большая сожаления, язык такая красивая. – Вы правы, друг. Я очень хорошо согласен.).
Мы доехали до Торранс-Бич, миновали его и повернули к мысу. Время от времени таксист говорил по радиотелефону.
Он повернулся, чтобы сказать мне:
– Хотите, чтобы нас не засекли?
– А тот таксист? Он не расскажет, что за ней следят?
– Он и сам этого не знает. Потому я и спрашиваю. Обгони его и приезжай туда первым, если сможешь. За это – еще пятерка.
– Заметано. Он и не увидит меня. Потом угощу его бутылочкой текилы.
Мы проскочили мимо небольшого торгового центра, затем дорога расширилась; особняки по одну сторону производили впечатление дорогих и не новых, а по другую – очень современных и все же не дешевых.
Дорога сузилась, мы оказались в зоне ограничения скорости. Таксист повернул резко направо, пронесся по извилистой узкой улице, и не успел я понять, что делается, как мы очутились в глубоком каньоне, где слева поблескивал Тихий океан, отделенный полосой широкого ровного пляжа, с двумя стальными спасательными вышками. На дне каньона шофер собрался было подъехать к воротам, но я остановил его. Аршинными золотыми буквами на зеленом поле вывеска гласила: «Эль Ранчо Дескансадо».
– Не маячь на виду, – сказал я, – нужно проверить наверняка.
Он вырулил обратно на шоссе, лихо промчался мимо высокой оштукатуренной стены, затем свернул в узкую аллею и остановился. Над нами нависал старый эвкалипт с раздвоенным стволом. Я вышел из машины, нацепил темные очки, прошелся до шоссе и прислонился к ярко-красному джипу, украшенному названием бензоколонки.
Такси спустилось с горы и въехало во двор «Ранчо Дескансадо». Прошло три минуты. Такси вырулило порожняком и повернуло вверх по склону холма. Я вернулся к своему таксисту.
– Такси ? 423, – сказал я, – так?
– Точно. Что дальше?
– Подождем. Что это за ранчо?
– Домики со стоянками для машин. Где на одного, где на двоих.
Администрация в этом здании внизу. В сезон цены кусаются. Сейчас отдыхающих мало. Полцены, надо думать, и навалом свободных мест.
– Подождем пять минут. Затем я зарегистрируюсь, оставлю чемодан и попробую снять машину напрокат.
Он сказал, что это нетрудно. В Эсмеральде были три конторы, где сдавали машины напрокат: поденно и помильно, любую марку на выбор.
Мы прождали пять минут. Было чуть после трех. Я был так голоден, что позарился бы и на собачий ужин.
Глава 3
Небрежно припав локтем к конторке, я глянул на счастливорожего паренька в бабочке с крапинками. Потом перевел взгляд на девицу за маленьким коммутатором у стены. Она была спортивного типа, с ярко размалеванным лицом и лошадиным хвостом на затылке. Но глаза ее – большие, нежные, привлекательные – загорались, когда попадали на паренька. Я вновь глянул на него и хрипло поздоровался. Девица у коммутатора описала дугу конским хвостом и обратила наконец на меня внимание.
– Рад буду показать вам, что у нас имеется, мистер Марлоу, – вежливо сказал паренек. – Вы можете зарегистрироваться позже, если решите остановиться у нас. На какое время вам может понадобиться номер?
– Пока она не уедет, – сказал я. – Девушка в синем костюме. Она только что зарегистрировалась. Не знаю, под каким именем.
Администратор и телефонистка уставились на меня. Лица обоих выразили ту же смесь любопытства и недоверия. Эту сцену можно разыграть по ста сценариям, но именно этот был мне внове. Ни в одной гостинице он не сработал бы, а здесь мог. В первую очередь потому, что мне было наплевать.
– Вам это не по вкусу, а? – сказал я. Он слегка кивнул головой:
– По крайней мере вы откровенны.
– Мне надоело секретничать. Я устал от этого. Вы обратили внимание на ее безымянный палец?
– Нет, а что с ним? – Он глянул на телефонистку. Она покачала головой, не сводя с меня глаз.
– Обручального кольца как не бывало, – сказал я, – нету. Как корова языком слизнула. Все окончилось. Столько лет – и все к черту! Я следовал за ней от самого... неважно, откуда. Она и слова не обронила. Что я здесь делаю? Только строю из себя посмешище. – Я поспешно отвернулся, шмыгнул носом и высморкался. – Пойду-ка я отсюда, – сказал я, поворачиваясь к ним.
– Вы хотите помириться, а она не соглашается, – тихо сказала телефонистка.
– Да.
– Я вам сочувствую, – сказал молодой человек. – Но вы понимаете, каково нам, мистер Марлоу. Администрации приходится соблюдать осторожность. В таких ситуациях, бывает, и до стрельбы дело доходит.
– До стрельбы? – повторил я, широко раскрыв глаза. – О господи, неужели и такие люди бывают на свете? Он облокотился о конторку.
– Что, собственно, вы хотите делать, мистер Марлоу?
– Я хочу быть подле нее. Вдруг я ей понадоблюсь. Я не буду заговаривать с ней. Я даже не постучу в ее дверь. Но она поймет, что я здесь. Поймет, почему. Я буду ждать. Я всегда буду ждать ее.
Теперь девица была в восторге. Я утонул по шею в слюнявой мелодраме.
Затем перевел дыхание и сделал коронный заход:
– Что-то мне не по душе этот тип, который привез ее сюда, – сказал я.
– Никто не привозил ее сюда, кроме таксиста, – сказал администратор. Но он понял, кого я имел в виду. Телефонистка чуть улыбнулась.
– Он не это имел в виду, Джек. Он имел в виду того, кто заказал для нее номер. Джек сказал;
– Это-то я понял, Люсиль. Не такой уж я дуб.
Внезапно он извлек бланк из-под конторки и положил передо мной.
Регистрационная карточка. В углу наискосок было написано имя: Ларри Митчелл.
Совсем другим почерком в нужных графах: (мисс) Бетти Мэйфилд, Уэст-Чатам, штат Нью-Йорк. И в левом верхнем углу той же рукой, что и имя Митчелла,число, время, цена, номер комнаты.
– Спасибо вам за вашу доброту, – сказал я. – Значит, она снова взяла девичью фамилию. Что ж, имеет право.
– Любое имя законно, если взято не для обмана. Вы хотели бы остановиться в номере рядом?
Мои глаза широко раскрылись и заблестели от слез. Видит бог, я старался.
– Послушайте, – сказал я, – это чертовски любезно с вашей стороны, но вы не должны этого делать. Я не собираюсь бедокурить, но вам-то откуда знать?
Вы можете лишиться места, если я что-нибудь выкину.
– Ладно, – сказал он. – Не клевал меня еще жареный петух. С вами, по-моему, все в порядке. Только не болтайте. – Он вынул ручку из подставки и протянул ее мне. Я поставил свое имя, а адрес дал нью-йоркский, на 61-й улице.
Джек глянул на бланк.
– Это возле Центрального парка, да? – спросил он рассеянно.
– В трех кварталах оттуда, – сказал я, – между Лексингтон и Третьей авеню.
Он кивнул. Он знал, где это находится. Я прошел экзамен. Он потянулся за ключом.
– Я сходил бы сперва перекусить, – сказал я, – и взять машину напрокат, если удастся. Не могли бы вы послать мой чемодан в номер?
– Конечно. Охотно. – Он вышел со мной и указал на домики за аллеей молодых саженцев. Мой коттедж, как и все, был белый, с зеленой крышей и крыльцом с перилами. Я поблагодарил его. Он было повернулся к двери, но я сказал:
– Мне пришло в голову, что она, может, съедет, если узнает.
Он улыбнулся.
– Конечно. Тут мы ничем не можем помочь, мистер Марлоу. Наши клиенты часто останавливаются на одну-две ночи – если не сезон. В это время года у нас всегда мало гостей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21