Позавчера вечером Аль Дахару позвонил Надир-шах и, не скрывая самодовольства, сказал, что послезавтра, то есть уже сегодня, сейчас, Аль Дахар получит первую часть подарка. Аль Дахар удивился, потому что не представлял, как можно разделить прекрасную девушку на части без ущерба для ее здоровья. Надир-шах засмеялся и успокоил его, сказав, что расчленять девушку никто не собирается, просто во дворец Аль Дахара на три дня прибудет миссия милосердия в полном составе. Цель приезда - помощь бездомным и бедным, а также услаждение почтенного шаха и его сына. И участвовать в этой гуманитарной миссии будет та самая Салима Фатимова, которая превратила убеленного сединами мужа в пылкого и влюбленного юношу.
Это и будет первой частью подарка почтенному Аль Дахару.
Аль Дахар рассыпался в любезностях и благодарностях, но в ответ на его вопрос, каким же образом будет выполнено основное обещание, Надир-шах снова засмеялся и сказал, что это пока секрет и что для уважаемого Аль Дахара он готов сделать все что угодно.
На самом деле коварный Надир-шах рассчитывал сыграть с Аль Дахаром в весьма жестокую игру. Он планировал уничтожить этот нечестивый европейский балаган прямо во дворце шаха, сделав его таким образом соучастником великого злодейства. А когда похотливый глупец Аль Дахар окажется в его власти, Надир-шах сможет претендовать не только на те десять миллионов, о которых шла речь. И такая крупная игра, как справедливо рассуждал Надир-шах, стоила свеч.
Связавшись с директором гуманитарной миссии Натали Романофф-Матье, Надир-шах с неожиданной легкостью получил согласие. Мисс Матье доверительно сказала ему, что для ее организации связи с влиятельными людьми Востока имеют гораздо большее значение, чем все остальное. Она готова пробыть во дворце почтенного Аль Дахара сколь угодно долго, однако в пределах разумного, получив взамен лишь благосклонность и протекцию шаха, чей высокий и известный всему миру род благополучно продолжается уже шестую сотню лет.
Надир-шах был в восторге и, произнеся длиннейшую цветистую фразу, в которой превозносил мудрость, прозорливость и выдающиеся деловые качества прекрасной повелительницы целого сонма неземных красавиц, не теряя времени, перешел к деловой части разговора. Наконец все, касающееся условий проживания, маршрута и адреса, было обсуждено, и с чувством неимоверного подъема Надир-шах повесил трубку.
Несколько минут он сидел неподвижно, глядя в стену перед собой прищуренными глазами, затем снова снял трубку и позвонил Аль Дахару.

* * *

Я стоял за толстым узловатым стволом какого-то южного дерева и не дышал.
Двое пакистанцев, сидевших на старинной каменной скамье в тени того самого дерева, за которым я прятался, говорили о чем-то на своем чурбанском языке. И в этом не было ничего особенного, я даже был готов, предварительно покашляв, выйти из кустов и любезными жестами показать, как мне приятно встретить в этом чудесном саду двух местных джентльменов, ведущих неспешную беседу на своем древнем наречии…
Возможно, я бы так и сделал, но одного из них я видел раньше, и это сильно меняло всю ситуацию.
Спиной ко мне на скамье сидели двое арабов, одетые в национальные балахоны, и одним из них был… Надир-шах!
Я узнал его сразу.
Узнал, потому что, увидев худую морду этого арабского хищника, украшенную снизу длинной черной бородой, похожей на мочалку, сразу же вспомнил, как в Питере, на Исаакиевской площади, он обращался ко мне с монитора компьютера, рассказывая о том, что будет с Алешей, если я не привезу ему Коран.
И это тоже было бы еще ничего, я бы мог предположить, что просто мир тесен, что это случайность, что мало ли кто кого и где может встретить… Но в их разговоре, который велся на совершенно непонятном мне языке, вдруг прозвучало слово «Коран», произнесенное с гортанным придыханием. Через несколько фраз оно прозвучало снова, потом еще пару раз, а потом они встали и удалились в сторону дворца.
Когда они исчезли между деревьев, я перевел дыхание и, еще раз взглянув в ту сторону, куда они ушли, развернулся и быстро пошел в караван-сарай.
Это было плохо.
Это было очень плохо, потому что случайно я узнал что-то очень важное, чего не знал раньше, и неизвестно, чем бы все обернулось, если бы не эта случайность. Что происходит - я пока еще не понял, слишком уж неожиданно перевернулась передо мной эта карта, но то, что игра имеет несколько другие правила, чем я предполагал, было совершенно очевидно.
Покинув прохладную тень, я оказался на ярком солнце и решительно направился к нашему временному обиталищу.
Навстречу мне вышла Наташа, которая, быстро оглянувшись, остановила меня жестом, а затем, подойдя вплотную, взяла под руку и потащила обратно, в прохладу зарослей.
Ничего не понимая, я удивленно посмотрел на нее и спросил:
- Что случилось? Девочки взбунтовались, сбросили боцмана за борт и захватили пороховой погреб?
- Если бы… - Наташа явно нервничала. - Все гораздо серьезнее.
- А раз серьезнее, - рассудительно сказал я, - то будь любезна не дергаться и вести себя поспокойнее. Ты же профессиональная шпионка, а суетишься, как молоденький неопытный стукач. Позор!
- Иди ты к черту! - сказала она и выдернула руку у меня из-под локтя.
Потом она уселась на скамью, ту самую, на которой только что сидели Надир-шах и его дружок и, вытащив из складок местного цветастого одеяния сигареты, закурила.
Выпустив дым, уплывший в густую листву, она посмотрела на меня и сказала:
- Ладно. Я успокоилась. Но зато ты сейчас начнешь нервничать.
- Ну-ну, - снисходительно усмехнулся я, - давай-давай.
- Даю. Генри обследовал помещения и обнаружил, что в каждой из наших комнат имеется видеожучок.
- Ну и что? - я недоуменно пожал плечами. - Подумаешь! Может быть, старый падишах любит смотреть, чем занимаются его гости, особенно если это девушки.
- Вот именно. На девушек пусть смотрит, я им сказала о камерах, так они теперь вертятся перед ними голышом, делая вид, что ни о чем не догадываются. Старый пердун обкончается там, и пусть. Но когда Генри как бы случайно двинул по жучку в нашей с тобой комнате спинкой кресла и сломал его, через пять минут прискакал местный якобы электрик и сказал, что ему нужно проверить проводку. Я вышла из ванной без всего и сказала, что у нас все в порядке и чтобы он убирался. Он ушел очень расстроенный.
- Выскакивать без всего из ванной ты любишь, - подтвердил я, вспомнив Ухту, где Наташа смутила похотливую грудастую горничную, уже рассчитывавшую на дополнительный заработок.
- Да, люблю, - вызывающе сказала она, - но не в этом дело. Во-первых, теперь мы знаем о жучках, а во-вторых, Генри сказал, что испортит их и в тех комнатах, где расположились его ребята.
- И это правильно, - кивнул я.
- Конечно. Но это опять же - семечки. Полчаса назад, когда ты пошел обозревать эти садово-парковые окрестности, я тоже решила прогуляться в одиночестве. Устала, знаешь ли, с дороги. Так вот, когда я добралась до главных ворот, не тех, через которые мы въезжали, а других, на южной стороне, то там, тихонько стоя в кустах, увидела интересную вещь.
Она затянулась, а я подумал, что интересные вещи начинают валиться на нас, как из мешка. Главное, чтобы не засыпали насмерть.
- Так что за вещь? - подтолкнул я Наташу.
- А вещь такая, - она выпустила дым и внимательно проследила за тем, как он уплыл.
- Когда-нибудь я ликвидирую тебя частным порядком за твою любовь к драматическим паузам, - пообещал я, угрожающе глядя на нее.
- А вещь такая, - повторила Наташа, - ворота открылись, внутрь въехал военный джип и остановился около будки охранника. Из будки вышел какой-то худой загорелый чурбан в белой накидке и с большой бородой, подошел к водителю и они заквакали по-своему.
- Ну и о чем же они квакали? - усмехнулся я, уже догадавшись, что загорелым чурбаном был не кто иной, как Надир-шах.
- Я не знаю, о чем они квакали, - прищурилась Наташа, - но один называл другого Надиршахом. Как тебе это нравится?
Я подумал и честно ответил:
- А никак! Я сам недавно видел его сидящим на этой самой скамье.
- И ничего мне не сказал?
- Да я и не успел! Ты сразу же схватила меня за руку и поволокла сюда. Я уж думал, тебе потрахаться захотелось…
Наташа зыркнула на меня и вдруг больно ущипнула за ляжку.
Я ойкнул и вскочил.
- Я тебе покажу - потрахаться! Маньяк.
Я не нашелся, что сказать, и поэтому полез за сигаретами.
Ну и дела…
Так что же тут делает этот долбаный Надиршах?
Неужели он знает о том, что я здесь?
При мысли об этом меня аж передернуло. Только этого и не хватало для полного счастья! Хотя…
- А моего имени они не называли?
- Нет. Точно не называли. Я слушала очень внимательно, будь уверен.
- Хорошо… - медленно сказал я, - хорошо. А что было дальше?
- А дальше тот, что на джипе, уехал, а Надиршах снова ушел в будку. Через десять минут за ним приехал белый «мерседес». И он тоже отвалил.
Мы помолчали, затем я сказал:
- Значит, так. Нужно немедленно предупредить Генри, чтобы он готовил своих ребят к действиям, а я пока пройдусь и подумаю.
Наташа встала и пошла в караван-сарай искать Генри, а я достал еще одну сигарету, прикурил от зажигалки и глубоко затянулся.
Генри Хасбэнд был чернокожим сержантом американского спецназа, покинувшим службу из-за разногласий с начальством. Начальство считало, что всяких подонков нужно публично судить, предоставляя им адвокатов, а также по возможности не нарушая их гражданских прав. И эти подонки становились телезвездами, о них узнавал весь мир, какие-то козлы из гуманитарных организаций защищали их права, в общем, не так уж и плохо у них все было. Ну, получит злодей двадцать пять лет за кровавое преступление, выйдет, когда ему исполнится полтинник, и будет жить, поплевывая на детей тех, кого он убил. И закон будет на его стороне.
А Генри считал, что его работа заключается в том, чтобы уничтожать их без шума и помпы, а также без суда и следствия, которые им были только на пользу. Просто грязная работа, заключающаяся в том, чтобы по мере сил очищать мир от скверны.
Мнение начальства оказалось, как и следовало ожидать, более увесистым и подкреплялось многочисленными документами, поэтому Генри послал всех на хрен и уволился. В последнее время он занимался тем, что в компании с несколькими такими же, как он сам, ребятами, делал то, что считал нужным. А именно - находил и убивал тех, кого по всем извечным человеческим законам нужно было четвертовать. Между прочим, он именно так и поступал. А потом его нашла Наташа и предложила развлечься в Пакистане. Генри Хасбэнд принял это приятное предложение, положил в карман Наташин чек с пятью нулями и отправился собирать своих.
И теперь в составе обслуживающего миссию милосердия были шестро спецназовцев, подготовленных и экипированных так, что злодеям и сексуальным маньякам нужно было держаться от наших девочек как можно дальше.
Ротвейлеры, а мои спецназовцы назвали себя именно так, для виду выполняли несложные обязанности грузчиков, а один из них, высококлассный подрывник Роджер Уотерс, с удовольствием помогал и осветителю, и электрику.
Остальные в основном пили пиво и время от времени спрашивали у Генри, скоро ли начнется основное развлечение. Генри уверял их, что скоро и что их обязательно пригласят. Тогда они снова брались за пиво, а Генри находил меня и задавал тот же самый вопрос. Я отвечал ему точно так же, и между нами было полное взаимопонимание.
Надир-шах…
Что же он делает здесь?
Если он каким-либо образом прознал, что Знахарь, которого он ни разу не видел…
Стоп!
Точно. Он не видел меня ни разу. Значит, если мы столкнемся с ним нос к носу, преимущество будет на моей стороне. И не только в том смысле, кто раньше вытащит пушку, но и в смысле любезных разговоров с ничего не подозревающим противником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40