- Пить, - прошептала я.
- Нельзя тебе сейчас, - наставительно произнесла Решка.
Я опустила налитые свинцом веки и провалилась в глубокий сон.

* * *

Оправившись после недолгого путешествия на тот свет, я вернулась в свой барак, казавшийся теперь почти родным домом. Абсолютно все его обитательницы встретили меня взглядами, в которых я не без удовольствия читала неподдельное уважение. Дни вновь потекли своим чередом, сменяя друг друга. Но не прошло и недели, как меня вызвали в главный штаб ИТУ. Идя по коридору, я раздумывала, что же хочет от меня начальник зоны. Тактично постучавшись в массивную дверь, обитую дермантином, из прорех в котором торчали клочья ваты, сопровождавшая меня надзирательница заглянула внутрь:
- Михал Юрич, привела. Ввести?
- Да, Оленька, давай ее сюда, - услышала я мужской голос.
Оленька втолкнула меня в кабинет кума и прикрыла за мной дверь.
Передо мной сидел маленький толстенький мужичок с поросячьими глазками и огромной проплешиной на лбу, спрятанной под активно лысеющей шевелюрой.
- Королева Анжелика. Второй отряд. Статья сто седьмая, - отрапортовала я, как положено.
- Знаю, знаю, - поморщился он. - Присаживайся. Разговор к тебе серьезный имеется.
Я присела на краешек старого стула с продавленным сиденьем напротив его стола и приготовилась слушать.
- Маркиза, я так понимаю, ты добилась авторитета среди своих. - Он помолчал, выдерживая паузу и подбирая слова. - И, как ты понимаешь, без нашего покровительства тебе невозможно было бы это сделать. Мы, со своей стороны, помогли тебе: вылечили после травмы, полученной на производстве. Я лично заказывал сильнодействующие дорогие лекарства, чтобы ты сидела сейчас передо мной. И прекрасно знал, что Кончатова не выдержит в карцере и дня… Ну, ты сама понимаешь.
- Не понимаю, к чему вы все это мне говорите, - уперла я в него свой настороженный взгляд. - Чего вам нужно от меня?
- Пустяки, да и только. Я хочу, чтобы ты сотрудничала с нами.
- Как? - меня даже передернуло. - Стучать на своих? Вы хотите использовать меня как орудие управления?
- Вот умненькая девочка! - заискивающе улыбнулся кум.
- Ни-ког-да!!! - вскочила я со стула.
- А вот это ты зря. - вдруг стал серьезным кум и, обойдя стол, подошел ко мне. - Знаешь, что бывает за непослушание?
Схватив за шею, он придавил меня к стене. Я начала задыхаться, пытаясь оторвать его руку, перекрывшую доступ кислорода. Другой рукой он начал шарить под моей курткой и больно сдавил грудь. Потом его рука скользнула по спине вниз, и я почувствовала, как он, пользуясь моим беспомощным положением, нагло лапает ягодицы.
- Нравится? - прошептал он, и его зловонное дыхание заставило меня зажмуриться от отвращения. - А ты хорошенькая. Сколько месяцев уже без мужика? Разве не хочется? У тебя будет все.
Стук в дверь заставил его отпустить меня и отойти к столу.
Я шумно дышала, пытаясь привести в норму дыхалку.
- Оленька, уведите ее, - словно ничего не произошло, спокойно сказал кум и направился к столу.
Мрачнее тучи я вернулась на свое рабочее место.
- Что с тобой? - сразу оказалась рядом Воробей, - Тебя били?
Я отрицательно покачала головой.
- Угрожали? - не унималась подруга.
- Ой, отстань, Воробей. Правда, не спрашивай ни о чем, мне надо подумать.
Больше ко мне никто не подходил. Но предчувствие беды не оставляло меня.
Вернувшись после ужина в барак, мы застыли на пороге, онемев от увиденного. Посреди помещения на полу сидела Зойка - дежурная по отряду в этот день - и в растерянности мяла в трясущихся руках тряпку. Вокруг нее грудами были навалены вещи, открытые тумбочки зияли пустотой, матрацы и подушки, скинутые с коек, громоздились нелепыми кучами.
- Это все они… Пришли и все раскидали… - заныла Зойка. - Все забрали. Чай, сигареты, кипятильники… Даже утащенные из столовой ложки… Даже… - она замялась, - его…
Все поняли, что она говорила о вырезанном из дерева со всеми мельчайшими анатомическими подробностями, любовно отполированном до блеска макете мужского полового органа в «боевом» состоянии.
Я сдвинула брови, посмотрела ненавидящим взглядом на разгром и поняла, что это не последняя мера. Но согласиться пресмыкаться перед руководством зоны означало потерять авторитет. Значит, надо бороться, даже если эта борьба будет стоить мне жизни.
Ночью кум преподнес еще один сюрприз. Исчезла Решка. Утром она не пришла на построение, не было ее и в столовой. Сдерживая волнение, я пыталась представить, где может быть эта симпатичная хрупкая женщина, так похожая на подростка. Может, она лежит в больничке? Тогда почему никто об этом не знает? Или в карцере? Тогда за что? Может, пустилась в бега?… Нет, иначе была бы тревога. Да и не смогла бы трусливая Решка, всегда прятавшаяся за спиной Рыси, решиться на соскок. Нет… Что-то здесь не так!
Тревога не давала сосредоточиться на работе. Вечером, вернувшись в барак, я увидела толпу женщин возле койки Решки.
Решка лежала с полузакрытыми глазами, все ее лицо было покрыто ссадинами и синяками, растрепанные волосы разметались по подушке, мутные глаза выражали полное безразличие ко всему на свете. Одежда на ней была разорвана, через прорехи виднелись ожоги, словно кто-то прижигал ей кожу сигаретами.
- Что случилось? - спросила я ее, присев на кровать.
- Они продали меня… - почти беззвучно произнесла Решка. - Продали местным ментам, подъехавшим к воротам зоны вчера ночью. Они били меня и насиловали, потом били и снова насиловали. Их было двенадцать человек. Они трахали меня одновременно вдвоем и даже втроем. Ты знаешь, что такое «вертолет»? А «кузнечик»? А я теперь знаю…
И она закрыла глаза.
Зэчки переглянулись и вопросительно посмотрели на меня… Я стояла, закусив губу, и скрипела сжатыми от бессильной ярости зубами. Ропот возник в толпе, но мгновенно затих, когда я подняла руку, давая понять, что буду говорить.
- То, что творит с нами начальство, это произвол. И если мы не положим этому конец сейчас, то, значит, они будут издеваться над нами и в дальнейшем. С завтрашнего дня отказываемся выходить на работу и объявляем голодовку. Держаться кучками, по одному никуда не отлучаться. На ночь в бараке выставим дежурных.
Несколько дней в столовой не слышно было стука ложек, хотя запах оттуда становился все вкуснее и голодные желудки и без того истощенных женщин урчали и сжимались от отсутствия еды. Шум швейных машин в цеху стих, конвейер женской зоны остановился.
Женщины бродили по бараку, словно привидения, некоторые падали в обморок от истощения, других из-за физической слабости поместили в лазарет. Карцер был переполнен.
В кабинете начальника зоны висела густая пелена табачного дыма. Кум ходил от одной стены к другой, нервно теребя в пальцах давно потухший окурок.
- Черт бы их побрал, так ведь подохнут все. - Он ударил кулаком в стену. - Завтра еще проверка, как назло. Оля, или кто-нибудь там. Королеву ко мне.
Через пятнадцать минут я стояла перед ним с гордым и независимым видом, потому что после пережитого мне уже ничто не было страшно.
- Королева Анжелика. Второй отряд. Статья сто седьмая.
- Так, Королева, я, как ваш непосредственный начальник… - Он повысил голос до крика: - Не могу допустить, чтобы все тут передохли!!!
- Надо будет, так сдохнем все до одной!
- Ладно, иди, - сказал кум уже тихо. - Передай своим, что ужесточения мер больше не будет, из карцера всех выпустим. Пускай выходят на работу.
С победным блеском в глазах я вернулась в барак и сообщила его обитательницам хорошие новости. Но моя борьба была не закончена, я просто обязана была отомстить за Решку.

* * *

Черная «Волга», посигналив, медленно въехала в ворота зоны и остановилась возле кума, ожидавшего гостей с самым что ни на есть подобострастным видом. Из нее вышел пожилой мужчина в генеральской форме в сопровождении двух офицеров и изъявил желание осмотреть территорию зоны.
С удовлетворением он отметил, что в бараках порядок, в столовой чистота и цех работает на полную мощность. В штрафных помещениях ни души, и зона живет спокойной размеренной жизнью.
- Хорошо, Михаил Юрьевич! - произнес генерал-майор, садясь в машину. - Будете у нас в Саранске, не забудьте навестить.

Глава пятая

ШЕРШЕ ЛЯ ФАМ
- Она уже здесь. Впустить?
Услышав за спиной слова своего телохранителя, пожилой худощавый мужчина, не вставая, повернулся в кресле в сторону вошедшего верзилы.
- Да, Кувалда, конечно. Пускай войдет.
Открыв дверь, верзила сделал знак рукой, и в комнату вошла миниатюрная азиатка.
- Моя почтеня, Артем, - сказала она.
- Рад тебя видеть, Чоя, - ответил он и движением бровей дал понять Кувалде, чтобы тот оставил их наедине. - Присаживайся. Есть у меня для тебя кое-что.
- Чоя понимать. Стилет так проста не звать, - с трудом подбирая слова, произнесла Чоя и добавила: - Я слушать. Говори.
- Тяжелые времена наступили, Чоя. Даже таким, как я, старым законникам, не всегда понятны мотивы, которыми руководствуются сегодня некоторые нечистоплотные бизнесмены, возомнившие себя черт знает чем и вдобавок имеющие мощную комитетскую крышу. Но это все, я думаю, тебя мало касается. Буду краток. Мне, как смотрящему за питерским общаком, грозит опасность потерять свое влияние. И что самое противное, виновником этого может стать какой-то фуфел из бывших комсомольцев, сколотивший свое состояние на махинациях с нефтью.
Чувствуя, что начинает нервничать, Стилет вытащил из красивой коробки, стоящей на столе, настоящую гаванскую сигару и, закурив, продолжил:
- Когда он отказался с нами делиться, я спустил это дело на тормозах. Не хотел, признаюсь, лишний раз с комитетчиками связываться. Но в своей безнаказанности он решил двигаться дальше. Теперь этот барыга начал кампанию по перетягиванию на свою сторону братвы с целью посадить собственного смотрящего в Питере. Иными словами, он занес руку на святая святых - общак. А такое простить нельзя.
Стряхнув пепел, Стилет проникновенно посмотрел на кореянку и спросил:
- Ты догадываешься, о ком идет речь и почему я обращаюсь именно к тебе?
- Да, Артем, - вымолвила Чоя.
- Теперь ты понимаешь, кто тебя вытащил из изолятора и зачем?
- Да.
- Ты сможешь мне помочь?
- Думаю, Чоя суметь.
- Ну, вот и славно. А за ценой я не постою.
Стилет встал из-за стола и подошел к Чое.
- Я верю в тебя. У тебя получится, - по-отечески обняв ее, произнес хозяин комнаты, и в его руке, словно на сеансе у Копперфильда, возник объемный рулончик зеленоватого цвета. - Здесь тридцать кусков. Это аванс. Остальное - сама понимаешь.
Попрощавшись поклоном, кореянка покинула апартаменты законника, а затем и его трехэтажный кирпичный особняк в Сестрорецке. Из окна Стилет видел, как эта хрупкая черноволосая женщина исчезла за необъятной спиной Кувалды, который услужливо открыл дверцу ее спортивной изумрудной «Тойоты-Селика». «Мал золотник, да дорог», - подумал Стилет. - «У нее получится».
Оставшись один, он предался воспоминаниям. Перед ним проносились фрагменты его жизни. Вот он на малолетке. Угодил туда в голодные послевоенные годы, за кражу из магазина бутылки с молоком. Вот ему уже девятнадцать - и снова зона. Уже взрослая. И воровал он уже по-взрослому, обнес не одну квартиру немногочисленных в те годы богатеев. Отсидел - вышел. Снова взяли. Снова освободился. Уже в авторитете. Опять зона. Короновали. Небольшой кусочек воли до следующей отсидки. «Как мало было свободы», - думал он. - «Всю жизнь с этапа на этап. И вот уже старость подбирается. А тут еще такое говно творится».
- Кувалда, загляни ко мне! - крикнул Стилет, увидев, что входная дверь в комнату закрыта неплотно.
Перед вором выросла мощная фигура телохранителя.
- Чего там новенького? - спросил у него Стилет.
- Поговаривают, воры сходку готовят. Вроде как по поводу нового смотрящего вопрос решать собираются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42