Водитель ехал очень медленно, стараясь не пропустить нужный мне дом. А я во все глаза смотрела на маленькие синие таблички с номерами домов и названиями улиц.
- Приехали, - наконец произнесла я. - Подождешь?
- Да, конечно.
Я вылезла из машины и направилась к выкрашенным голубой краской железным воротам с витым узором сверху. Постучавшись, услышала шаги. Дверь открыла маленькая сухонькая старушка.
- Вам кого? - настороженно спросила она.
- Здравствуйте, бабуля, - ответила я. - Мне бы Геворга повидать.
- Так, доченька, он с утра в горы ушедши. Скоро должон воротиться. А ты проходи, не стесняйся, обожди его тут.
Расплатившись с таксистом, я отпустила машину и прошла во двор дома. В тени виноградника стоял большой деревянный стол, накрытый скатерью. По обе стороны от дорожки росли цветы. Сперва я подумала, может быть, я не туда попала. Разве может человек, торгующий оружием, жить в таком уютном маленьком домике, с такой милой клумбой и виноградником?
- Как зовут-то тебя, красавица?
- Ангелина.
- А меня зови Раей. Проходи, Ангелина, в хату. Пообедаешь, может?
Тут я вспомнила, что ничего не ела со вчерашнего вечера, и бедный желудок уже начал ныть от голода. Проходя по чистым половицам в дом, я осмотрелась. Внутри тоже были беленые стены. В углу висела православная икона.
- Если я вам не помешаю, мне бы хотелось немного перекусить.
Через пять минут на столе уже стояли горячие домашние пирожки и огромная тарелка борща со сметаной. Опустошив тарелку, я пододвинула к себе стакан с предусмотрительно налитым старушкой парным молоком и надкусила пирожок. После обеда вышла во двор и, погладив маленького рыжего котенка, уселась на скамейку в тени виноградника.
В ворота громко постучали, и бабуля пошла открывать. Во двор вошли двое высоких темноволосых мужчин. Один постарше, уже в годах, другой совсем молодой. Деловито подойдя ко мне, тот, что постарше, представился:
- Меня Геворг зовут. А ты, если я правильно понял…
- Да. Маркиза.
- Я ждал тебя. Пойдем со мной.
Мы вошли в горницу.
- Сынок, подмогни, - позвал Геворг молодого парня.
Мужчины скинули половицы и приподняли вдвоем тяжелую деревянную крышку, открывающую вход в подвал. Спустившись по шаткой полусгнившей лестнице, я почувствовала запах земли, и на меня словно пахнуло могильным холодом. Геворг повернул выключатель, и под самым потолком зажглась тусклая лампочка. Моим глазам предстала необычная картина. Словно в оружейном магазине, на стелажах и полках были разложены, наверное, все виды оружия, какие только были изобретены со времен Великой Отечественной. Некоторые просто лежали на клеенке, расстеленной на земляном полу. Внимательно осмотрев ассортимент, я остановила свой выбор на аккуратненьком дамском «браунинге», поинтересовавшись, есть ли к нему глушитель. Глушитель оказался совсем рядом, в коробке с патронами. Геворг сгреб все это в охапку ладони и полез наверх. На свету он продемонстрировал мне отличное состояние оружия и пригласил отобедать с ними. Я отказалась, сказав, что уже обедала, но по законам кавказкого гостеприимства должна была составить компанию за столом. После обеда я попрощалась с бабулей и Геворгом. Сын Геворга, которого звали Рустам, предложил подвести меня до Сочи. Выйдя за ворота, я обнаружила маленький внедорожник с необычными колесами.
- На таких удобно по горам ездить, - объяснил мне Рустам, показывая на глубокие протекторы покрышек.
Открыв дверцу, он помог мне залезть на высокое сиденье, а сам, обойдя машину, прыгнул за руль. Двигатель взревел, и машина помчалась, подпрыгивая на кочках горной дороги, обратно, в сторону более цивилизованного Сочи.
- Маркиза, как ты сегодня вечером? Свободна? Может, в кино или на дискотеку куда-нибудь?
Мне очень понравился этот молодой симпатичный горец, но у меня была работа, от которой зависело очень многое.
- Нет, Рустам, извини, не могу, работа.
- Понимаю.
- Вот сделаю работу и приеду к вам отдыхать на несколько дней.
В красивых черных глазах парня засветились озорные огоньки.
- А что, правда, приезжай. В горы сходим на родники, покупаемся в горных речках, на шашлыки съездим.
- Хорошо, уговорил, - улыбнулась я и уставилась на дорогу.
Помолчав немного, я вдруг спросила:
- Рустам, а сложно водить машину?
- Не-а… Нажимай на педали, и все тут.
- А можно я попробую?
- Давай.
Рустам притормозил возле обочины, и мы поменялись местами. Повернув ключ в замке зажигания, я почувствовала, как мелкая дрожь работающего двигателя передалась машине.
- Так, теперь нажимаешь эту педаль до конца, а эту чуть-чуть. Теперь ту медленно отпускаешь.
Машина несколько раз дернулась и медленно тронулась с места.
- Выжми сцепление. - скомандовал Рустам и переключил передачу. - Теперь можно и на газ. Э-э, не так сильно, детка, это же горная дорога.
- Поняла…
- Вот и умничка.
У меня было такое ощущение, что за спиной выросли крылья и я могу летать. Набрав скорость, я уже не ехала, а неслась по извилистой дороге. Рустам смотрел на меня не отрываясь…
- Э, тормози!… - заорал он, когда из-за поворота резко вылетела встречная машина. Визг тормозов эхом отразился от стен ущелья. Вывернув руль, Рустам свернул к обочине, опасаясь, что автомобиль вынесет в другую сторону к обрыву.
Я пожала плечами и вышла из машины, чтобы пересесть обратно на свое место. Рустам тоже вышел и, подойдя к отвесной стене, сказал:
- Иди сюда, Маркиза. Кое-что хочу тебе показать. Это место называется «девичьи слезы». Скала здесь «плачет». Понимаешь, горы - они живые, они так же, как люди, живут и умирают, смеются и плачут. Я вырос здесь, научился их любить и понимать. Нас не зря называют сыновьями гор. Смотри.
Подойдя к резко уходящей вверх отвесной стене ущелья, я с удивлением увидела, что ее поверхность, увитая ползучими растениями, мокрая. Тонкие ручейки сочились из крошечных расселин и стекали вниз крупными прозрачными каплями. Потрясенная необычным природным явлением, я долго не могла прийти в себя. Рустам окликнул меня. Мы вновь сели в машину и помчались дальше.
Остановив машину возле отеля, он долго смотрел мне вслед. Я обернулась, помахала ему рукой и скрылась за стеклянными дверьми отеля.
* * *
Полина взглянула на развалившегося в кресле Самошина.
- Кажется, папе очень нравится та блондинка, которую мы несколько дней назад видели в ресторане, - произнесла она, коснувшись алой помадой чувственных губ. - Знаешь, сколько я помню себя, папа был всегда равнодушен к женскому полу. Уже двадцать с лишним лет как он один. Иногда мне жаль его. Каждое воскресенье, когда он в Мюнхене, он приходит к гранитному надгробию на городском кладбище и подолгу сидит там один. Папа очень любил мою маму. И поэтому до сих пор не женился. Я искренне обрадовалась, когда увидела, как он смотрел на эту незнакомку. Он уже не молод, и ему необходима женская ласка, внимание, забота. Страшно на старости лет остаться в одиночестве. Может быть, у них что-нибудь получится. Сегодня ведь у него юбилей. Седьмой десяток разменял.
- Не наше это дело, Полина Петровна. И потом, я уже полчаса вас жду. Как можно так долго собираться? Не понимаю.
- Я уже все, дорогой. Пойдем.
Полина еще раз осмотрела себя в зеркало, убедилась, что в этом алом платье выглядит прекрасно, поправила прическу и взяла Самошина под руку. Вместе они вышли из номера и направились в ресторан.
Войдя туда, Полина стала искать взглядом сидящего за столиком отца. Но его нигде не было.
- Странно… Пригласил нас, а сам еще не пришел, - недоуменно произнесла она, удивляясь отсутствию всегда такого пунктуального отца.
Официант подошел к ней и, указав на празднично сервированный стол, произнес:
- Проходите, пожалуйста. Питер Остенбах задерживается.
- Спасибо. Он ничего не передавал? - спросила Полина.
- Нет.
- Странно. - Полина повернулась к Самошину: - Дорогой, может, сходишь посмотришь, все ли в порядке? И узнай, долго ли его ждать и что за сюрприз он нам приготовил.
- Хорошо, Полина.
С этими словами Самошин встал из-за стола и направился к двери. Пройдя по длинному светлому коридору, он оказался возле номера Остенбаха. Рядом с дверью стоял негр-охранник.
- Самюэль, господин Остенбах у себя? - спросил Самошин.
- Да, но он велел никому его не беспокоить. Он не один.
- Странно… И давно они там? Просто он нас пригласил, а сам опаздывает.
Охранник пожал плечами.
Самошин прошел пару раз туда и обратно по коридору и произнес:
- Самюэль, там в ресторане ждет Полина. Пойди, пожалуйста, объясни ей, почему отец задерживается.
Обычно бдительный негр на этот раз почему-то поступился своими принципами и послушно отправился в ресторан. Самошин же постучал в дверь и прислушался. В номере было тихо. Охваченный каким-то смутным предчувствием, он повернул ручку. Дверь неожиданно легко подалась. Первое, что увидел Владимир, это Питера Остенбаха, лежащего на полу в багровых пятнах крови. Его глаза были устремлены в пустоту, на губах застыла удивленная улыбка. В груди и на лбу темнели два маленьких отверстия - следы профессионально выполненных выстрелов. Самошин вспомнил свою давнюю работу на скорой помощи, когда ему часто приходилось видеть смерть. Лица умерших зачастую были искажены гримасами боли, страха. Тут этого не было. «Неужели застрелился?» - подумал было Самошин, озираясь в поисках пистолета. - «Нет, его убили». Страх сковал его. Спиной он почувствовал чей-то пронзительный холодный взгляд…
* * *
Спрятав пистолет с глушителем в маленькую блестящую сумочку, я начала готовиться. Надев свое лучшее синее бархатное платье, прекрасно оттеняющее глаза и белокурые волосы, я достала из черного футляра сапфировое колье, подаренное Остенбахом. Застегнув замочек на шее и замерев на секунду, поразилась переливам камней, не без удовольствия про себя отметив, что мои глаза блестят не хуже сапфиров. Поправила прическу и макияж. Слегка попрыскала духами изящную шею и запястья. Еще раз посмотрев на себя в зеркало, вышла из номера, захлопнув дверь. Прошла по коридору мимо негра-охранника и, постучавшись, проникла в номер Остенбаха. Питер стоял у окна и смотрел куда-то вдаль. Услышав, как я вошла, он обернулся и застыл, глядя на меня с восхищением.
- О Боже, Ангелина! Вы выглядите сегодня просто великолепно. У меня нет слов. Пойдемте скорее. Нас уже ждут…
Я поняла, что сейчас самый подходящий момент и другого такого судьба может мне уже не предоставить. Подойдя сзади к Остенбаху, я ласково положила руку ему на плечо. Он вздрогнул и аккуратно, словно боясь, что я его оттолкну, обнял меня за плечи. Наклонился к моим губам и легко коснулся их своими.
- Питер, я должна признаться вам… - смущенно сказала я. - вы очень нравитесь мне.
- Ангелина, вы богиня. Смею ли я надеяться, что вы сможете полюбить меня когда-нибудь? Вы, конечно, можете не поверить ни единому моему слову, но я полюбил вас с первой минуты, как только увидел.
Я посмотрела ему в глаза и медленно начала расстегивать пуговицы на его рубашке.
- Подожди минутку. - Остенбах отстранился от меня и, выглянув в коридор, произнес: - Самюэль, у меня просьба, никого не впускай и не беспокой меня, пожалуйста.
Закрыв дверь, он повернулся ко мне лицом. Ствол моего пистолета с глушителем был направлен на него. Питер даже не успел ничего сообразить, как тихий выстрел опрокинул его на спину. Вторая пуля пришлась чуть выше переносицы. На лице Остенбаха застыло недоуменное выражение. Работа была выполнена. Теперь следовало выбираться отсюда.
Подбежав к открытому окну, я заглянула вниз. Прыгать было слишком высоко: третий этаж и асфальтированная дорожка в качестве посадочной площадки. Оставался только один выход - через дверь. В коридоре стоял негр-телохранитель, мимо которого проскользнуть незаметно невозможно. Осмотрев себя, я увидела на руке капли крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
- Приехали, - наконец произнесла я. - Подождешь?
- Да, конечно.
Я вылезла из машины и направилась к выкрашенным голубой краской железным воротам с витым узором сверху. Постучавшись, услышала шаги. Дверь открыла маленькая сухонькая старушка.
- Вам кого? - настороженно спросила она.
- Здравствуйте, бабуля, - ответила я. - Мне бы Геворга повидать.
- Так, доченька, он с утра в горы ушедши. Скоро должон воротиться. А ты проходи, не стесняйся, обожди его тут.
Расплатившись с таксистом, я отпустила машину и прошла во двор дома. В тени виноградника стоял большой деревянный стол, накрытый скатерью. По обе стороны от дорожки росли цветы. Сперва я подумала, может быть, я не туда попала. Разве может человек, торгующий оружием, жить в таком уютном маленьком домике, с такой милой клумбой и виноградником?
- Как зовут-то тебя, красавица?
- Ангелина.
- А меня зови Раей. Проходи, Ангелина, в хату. Пообедаешь, может?
Тут я вспомнила, что ничего не ела со вчерашнего вечера, и бедный желудок уже начал ныть от голода. Проходя по чистым половицам в дом, я осмотрелась. Внутри тоже были беленые стены. В углу висела православная икона.
- Если я вам не помешаю, мне бы хотелось немного перекусить.
Через пять минут на столе уже стояли горячие домашние пирожки и огромная тарелка борща со сметаной. Опустошив тарелку, я пододвинула к себе стакан с предусмотрительно налитым старушкой парным молоком и надкусила пирожок. После обеда вышла во двор и, погладив маленького рыжего котенка, уселась на скамейку в тени виноградника.
В ворота громко постучали, и бабуля пошла открывать. Во двор вошли двое высоких темноволосых мужчин. Один постарше, уже в годах, другой совсем молодой. Деловито подойдя ко мне, тот, что постарше, представился:
- Меня Геворг зовут. А ты, если я правильно понял…
- Да. Маркиза.
- Я ждал тебя. Пойдем со мной.
Мы вошли в горницу.
- Сынок, подмогни, - позвал Геворг молодого парня.
Мужчины скинули половицы и приподняли вдвоем тяжелую деревянную крышку, открывающую вход в подвал. Спустившись по шаткой полусгнившей лестнице, я почувствовала запах земли, и на меня словно пахнуло могильным холодом. Геворг повернул выключатель, и под самым потолком зажглась тусклая лампочка. Моим глазам предстала необычная картина. Словно в оружейном магазине, на стелажах и полках были разложены, наверное, все виды оружия, какие только были изобретены со времен Великой Отечественной. Некоторые просто лежали на клеенке, расстеленной на земляном полу. Внимательно осмотрев ассортимент, я остановила свой выбор на аккуратненьком дамском «браунинге», поинтересовавшись, есть ли к нему глушитель. Глушитель оказался совсем рядом, в коробке с патронами. Геворг сгреб все это в охапку ладони и полез наверх. На свету он продемонстрировал мне отличное состояние оружия и пригласил отобедать с ними. Я отказалась, сказав, что уже обедала, но по законам кавказкого гостеприимства должна была составить компанию за столом. После обеда я попрощалась с бабулей и Геворгом. Сын Геворга, которого звали Рустам, предложил подвести меня до Сочи. Выйдя за ворота, я обнаружила маленький внедорожник с необычными колесами.
- На таких удобно по горам ездить, - объяснил мне Рустам, показывая на глубокие протекторы покрышек.
Открыв дверцу, он помог мне залезть на высокое сиденье, а сам, обойдя машину, прыгнул за руль. Двигатель взревел, и машина помчалась, подпрыгивая на кочках горной дороги, обратно, в сторону более цивилизованного Сочи.
- Маркиза, как ты сегодня вечером? Свободна? Может, в кино или на дискотеку куда-нибудь?
Мне очень понравился этот молодой симпатичный горец, но у меня была работа, от которой зависело очень многое.
- Нет, Рустам, извини, не могу, работа.
- Понимаю.
- Вот сделаю работу и приеду к вам отдыхать на несколько дней.
В красивых черных глазах парня засветились озорные огоньки.
- А что, правда, приезжай. В горы сходим на родники, покупаемся в горных речках, на шашлыки съездим.
- Хорошо, уговорил, - улыбнулась я и уставилась на дорогу.
Помолчав немного, я вдруг спросила:
- Рустам, а сложно водить машину?
- Не-а… Нажимай на педали, и все тут.
- А можно я попробую?
- Давай.
Рустам притормозил возле обочины, и мы поменялись местами. Повернув ключ в замке зажигания, я почувствовала, как мелкая дрожь работающего двигателя передалась машине.
- Так, теперь нажимаешь эту педаль до конца, а эту чуть-чуть. Теперь ту медленно отпускаешь.
Машина несколько раз дернулась и медленно тронулась с места.
- Выжми сцепление. - скомандовал Рустам и переключил передачу. - Теперь можно и на газ. Э-э, не так сильно, детка, это же горная дорога.
- Поняла…
- Вот и умничка.
У меня было такое ощущение, что за спиной выросли крылья и я могу летать. Набрав скорость, я уже не ехала, а неслась по извилистой дороге. Рустам смотрел на меня не отрываясь…
- Э, тормози!… - заорал он, когда из-за поворота резко вылетела встречная машина. Визг тормозов эхом отразился от стен ущелья. Вывернув руль, Рустам свернул к обочине, опасаясь, что автомобиль вынесет в другую сторону к обрыву.
Я пожала плечами и вышла из машины, чтобы пересесть обратно на свое место. Рустам тоже вышел и, подойдя к отвесной стене, сказал:
- Иди сюда, Маркиза. Кое-что хочу тебе показать. Это место называется «девичьи слезы». Скала здесь «плачет». Понимаешь, горы - они живые, они так же, как люди, живут и умирают, смеются и плачут. Я вырос здесь, научился их любить и понимать. Нас не зря называют сыновьями гор. Смотри.
Подойдя к резко уходящей вверх отвесной стене ущелья, я с удивлением увидела, что ее поверхность, увитая ползучими растениями, мокрая. Тонкие ручейки сочились из крошечных расселин и стекали вниз крупными прозрачными каплями. Потрясенная необычным природным явлением, я долго не могла прийти в себя. Рустам окликнул меня. Мы вновь сели в машину и помчались дальше.
Остановив машину возле отеля, он долго смотрел мне вслед. Я обернулась, помахала ему рукой и скрылась за стеклянными дверьми отеля.
* * *
Полина взглянула на развалившегося в кресле Самошина.
- Кажется, папе очень нравится та блондинка, которую мы несколько дней назад видели в ресторане, - произнесла она, коснувшись алой помадой чувственных губ. - Знаешь, сколько я помню себя, папа был всегда равнодушен к женскому полу. Уже двадцать с лишним лет как он один. Иногда мне жаль его. Каждое воскресенье, когда он в Мюнхене, он приходит к гранитному надгробию на городском кладбище и подолгу сидит там один. Папа очень любил мою маму. И поэтому до сих пор не женился. Я искренне обрадовалась, когда увидела, как он смотрел на эту незнакомку. Он уже не молод, и ему необходима женская ласка, внимание, забота. Страшно на старости лет остаться в одиночестве. Может быть, у них что-нибудь получится. Сегодня ведь у него юбилей. Седьмой десяток разменял.
- Не наше это дело, Полина Петровна. И потом, я уже полчаса вас жду. Как можно так долго собираться? Не понимаю.
- Я уже все, дорогой. Пойдем.
Полина еще раз осмотрела себя в зеркало, убедилась, что в этом алом платье выглядит прекрасно, поправила прическу и взяла Самошина под руку. Вместе они вышли из номера и направились в ресторан.
Войдя туда, Полина стала искать взглядом сидящего за столиком отца. Но его нигде не было.
- Странно… Пригласил нас, а сам еще не пришел, - недоуменно произнесла она, удивляясь отсутствию всегда такого пунктуального отца.
Официант подошел к ней и, указав на празднично сервированный стол, произнес:
- Проходите, пожалуйста. Питер Остенбах задерживается.
- Спасибо. Он ничего не передавал? - спросила Полина.
- Нет.
- Странно. - Полина повернулась к Самошину: - Дорогой, может, сходишь посмотришь, все ли в порядке? И узнай, долго ли его ждать и что за сюрприз он нам приготовил.
- Хорошо, Полина.
С этими словами Самошин встал из-за стола и направился к двери. Пройдя по длинному светлому коридору, он оказался возле номера Остенбаха. Рядом с дверью стоял негр-охранник.
- Самюэль, господин Остенбах у себя? - спросил Самошин.
- Да, но он велел никому его не беспокоить. Он не один.
- Странно… И давно они там? Просто он нас пригласил, а сам опаздывает.
Охранник пожал плечами.
Самошин прошел пару раз туда и обратно по коридору и произнес:
- Самюэль, там в ресторане ждет Полина. Пойди, пожалуйста, объясни ей, почему отец задерживается.
Обычно бдительный негр на этот раз почему-то поступился своими принципами и послушно отправился в ресторан. Самошин же постучал в дверь и прислушался. В номере было тихо. Охваченный каким-то смутным предчувствием, он повернул ручку. Дверь неожиданно легко подалась. Первое, что увидел Владимир, это Питера Остенбаха, лежащего на полу в багровых пятнах крови. Его глаза были устремлены в пустоту, на губах застыла удивленная улыбка. В груди и на лбу темнели два маленьких отверстия - следы профессионально выполненных выстрелов. Самошин вспомнил свою давнюю работу на скорой помощи, когда ему часто приходилось видеть смерть. Лица умерших зачастую были искажены гримасами боли, страха. Тут этого не было. «Неужели застрелился?» - подумал было Самошин, озираясь в поисках пистолета. - «Нет, его убили». Страх сковал его. Спиной он почувствовал чей-то пронзительный холодный взгляд…
* * *
Спрятав пистолет с глушителем в маленькую блестящую сумочку, я начала готовиться. Надев свое лучшее синее бархатное платье, прекрасно оттеняющее глаза и белокурые волосы, я достала из черного футляра сапфировое колье, подаренное Остенбахом. Застегнув замочек на шее и замерев на секунду, поразилась переливам камней, не без удовольствия про себя отметив, что мои глаза блестят не хуже сапфиров. Поправила прическу и макияж. Слегка попрыскала духами изящную шею и запястья. Еще раз посмотрев на себя в зеркало, вышла из номера, захлопнув дверь. Прошла по коридору мимо негра-охранника и, постучавшись, проникла в номер Остенбаха. Питер стоял у окна и смотрел куда-то вдаль. Услышав, как я вошла, он обернулся и застыл, глядя на меня с восхищением.
- О Боже, Ангелина! Вы выглядите сегодня просто великолепно. У меня нет слов. Пойдемте скорее. Нас уже ждут…
Я поняла, что сейчас самый подходящий момент и другого такого судьба может мне уже не предоставить. Подойдя сзади к Остенбаху, я ласково положила руку ему на плечо. Он вздрогнул и аккуратно, словно боясь, что я его оттолкну, обнял меня за плечи. Наклонился к моим губам и легко коснулся их своими.
- Питер, я должна признаться вам… - смущенно сказала я. - вы очень нравитесь мне.
- Ангелина, вы богиня. Смею ли я надеяться, что вы сможете полюбить меня когда-нибудь? Вы, конечно, можете не поверить ни единому моему слову, но я полюбил вас с первой минуты, как только увидел.
Я посмотрела ему в глаза и медленно начала расстегивать пуговицы на его рубашке.
- Подожди минутку. - Остенбах отстранился от меня и, выглянув в коридор, произнес: - Самюэль, у меня просьба, никого не впускай и не беспокой меня, пожалуйста.
Закрыв дверь, он повернулся ко мне лицом. Ствол моего пистолета с глушителем был направлен на него. Питер даже не успел ничего сообразить, как тихий выстрел опрокинул его на спину. Вторая пуля пришлась чуть выше переносицы. На лице Остенбаха застыло недоуменное выражение. Работа была выполнена. Теперь следовало выбираться отсюда.
Подбежав к открытому окну, я заглянула вниз. Прыгать было слишком высоко: третий этаж и асфальтированная дорожка в качестве посадочной площадки. Оставался только один выход - через дверь. В коридоре стоял негр-телохранитель, мимо которого проскользнуть незаметно невозможно. Осмотрев себя, я увидела на руке капли крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42