Но Лика уже раскладывала на его тумбочке печенье и несколько огромных яблок.
- Прости меня. Это я во всем виновата. Вела себя глупо. Но ты тоже хорош!!! Ты же знаешь, терпеть не могу, когда кто-нибудь пытается вести себя со мной так, - обратилась она к Игорю. - Как сам? Тебе уже лучше?
- Ничего, Лик. Со мной полный порядок, - соврал Игорь и скривился от боли, пытаясь занять сидячее положение на кровати.
- Уезжаю я через пару дней: досрочно сдала школьные экзамены. Можешь меня поздравить с золотой медалью. Вот попрощаться пришла. Совестно было так уехать. Потому как оказался ты здесь из-за меня. Глупо я себя там повела.
- Жаль… - в глазах Игоря читалась грусть. - Ты хоть приезжай иногда. На выходные.
- Может быть, когда-нибудь вернусь сюда врачом. - Окинув взглядом палату, Лика добавила: - А может быть, и нет… Ладно, засиделась я тут с тобой… Пока.
Рука Игоря потянулась к ее красивой коленке, обтянутой тонким капроном. Но Лика перехватила его запястье и, бросив гневный взгляд на больного, быстро вышла из палаты.
* * *
Еще на лестнице Лика почувствовала сладкий запах свежей выпечки. Отворив дверь, она поняла - родители дома, и по случаю завтрашнего отъезда в Питер мама напекла пирожков. Стянув в прихожей старую кофту и скинув туфельки, она проскользнула в гостиную, где за большим, празднично накрытым столом собралась вся ее небольшая семейка.
- Где тебя носит? - сдвинув брови, обратилась к Анжелике мать, но тут же сменила гнев на милость. Как-никак, единственная дочь завтра покидает стены родительского дома.
Тщательно вымыв руки, Лика уселась за стол. Отец разлил из запотевшей бутылки «Столичную», как обычно, оставив стопку дочери пустой. Лика знала, что к концу застолья он напьется и будет толкать напутственные речи.
- Завтра очень важный день в твоей жизни, дочь, - громко произнес отец, подняв стопку. - Ты становишься самостоятельной. Все, что мы могли тебе дать, - уже дали. Теперь тебе придется самой брать от жизни то, что тебе нужно. И мы, - он многозначительно посмотрел на мать, - возлагаем большие надежды на тебя и надеемся, что ты их оправдаешь.
Почетная речь главы семейства закончилась глухим звоном дешевых стопок и довольным возгласом отца:
- Хороша, чертовка!
Оставив родителей за столом, Лика незаметно выскользнула из квартиры, сбежала вниз по лестнице грязного подъезда и оказалась во дворе. Она подошла к детским качелям и села на маленькое деревянное сиденье. Лика вспомнила, как качалась здесь в детстве, как каталась с этой горки зимой, как потеряла свою варежку под кустом возле песочницы, как с подружками играла в забавную игру, называемую «Секрет». Суть игры заключалась в том, что нужно было сделать в песке ямку, сложить на дне красивые цветочки и камушки, накрыть все это кусочком стекла и закопать. Потом аккуратно счистить песочек и любоваться сквозь стеклышко на цветы в их таинственной темнице. Вот так и Лика была готова разгрести песок жизни, но не знала, что игра давно закончилась, и уж тем более и не ведала, что ожидает ее там, по ту сторону стекла, и какие сюрпризы приготовила для нее жизнь…
* * *
Утром, чтобы случайно не разбудить отца, злого и нервного с похмелья, Лика тихо и быстро умылась, оделась и вышла на кухню пить чай: мама собирала в дорогу кое-что из продуктов, не забыв положить в пакет и вчерашние пирожки. Пока Лика прихлебывала горячий сладкий чай, Мария Игнатьевна давала ей подробнейшие наставления:
- Как приедешь, сразу позвони. Ночами - никаких дискотек: сиди, готовься к экзаменам. Плохих людей нынче много, выбирай знакомых тщательно, будь умной девочкой. Страшно отпускать тебя: там, в Питере, один разврат, наркотики и алкоголь. В новостях все время такое показывают. Береги себя.
- Мам, да успокойся. Все хорошо будет, - поспешила заверить мать Лика, чмокнула ее в щечку и, подхватив тяжелую сумку, направилась в сторону вокзала.
Поезд уже подошел, и Лика, купив билет, села возле окна, глядя с тоской на городок, в котором родилась и выросла, в котором прошло ее детство и юность. Наконец, сбросив с себя груз ностальгических мыслей, она подумала о том, что еще минута, и поезд тронется, застучит колесами, унося ее туда, в большой и неизвестный город, все ближе и ближе к заветной мечте.
Глава вторая
ГОРОДСКОЙ РОМАНС
Аркадий Генрихович Вульф сидел за огромным письменным столом, освещенным светом настольной лампы с зеленым абажуром, подаренной ему одним знакомым комитетчиком. Маленькая чашечка кофе, принесенная его женой, была не тронута. Он работал. В домашнем кабинете члена-корреспондента Академии медицинских наук, ректора Первого медицинского института Санкт-Петербурга царила тишина, которую нарушало лишь тиканье старинных напольных часов с маятником. Бесчисленное количество книг смотрело своими золочеными корешками на каждого, кто входил сюда. Никто, почти никто, не имел права потревожить профессора, когда тот работал, никто, кроме…
Тихий стук разрушил барьер тишины, и в приоткрытую дверь заглянула очаровательная девушка:
- Привет, папусик, к тебе можно?
Девушка проскользнула внутрь и, обняв отца, нежно коснулась пухлыми губками его щеки.
- Здравствуй Леля. Как дела в школе? - строго спросил он.
- Хорошо, папочка. Ни одной четверки! - прищурив серые глаза, опушенные длиннющими черными ресницами, улыбнулась дочка.
- Помни, ты должна заниматься усиленно, ведь уже через месяц экзамены. А в этом году решением вступительной комиссии в связи с очень большим количеством абитуриентов мы подписали приказ об отмене льгот на поступление для медалистов на некоторые факультеты, где конкурс особенно высок. Так что даже если ты закончишь школу с золотой медалью, то тебе все равно придется сдавать все три предмета. Поступишь ты несомненно. Но я не хочу краснеть за тебя на вступительных перед коллегами. Как-никак ко мне поступаешь. Так что принимайся за книги.
- Фи, папусик, - капризно протянула Леля. - Опять ты про экзамены. Ты же сказал, что я поступлю. Ну ладно, обещаю, что завтра же начну заниматься. А теперь можно я пойду? Меня подруги ждут.
- Ладно, - покачал головой отец, вытирая накрахмаленным платочком капельки пота с блестящей лысины. - Веди себя хорошо! И чтобы к десяти часам вечера была дома!
- Хорошо, папусик. Я буду умницей. До вечера.
Как только дверь за дочкой закрылась, отец поднял глаза к потолку и подумал: «Когда же эта несерьезная девчонка возьмется за ум?»
Оказавшись в своей комнате, Леля подошла к огромному зеркалу и высыпала на столик содержимое косметички. Наложив тени, она аккуратно подвела карандашом глаза, накрасила густые черные ресницы, расчесала длинные пепельно-русые волосы, струящиеся по плечам мягкими волнами, - особый предмет ее гордости. Натянула свитерок и обтягивающие джинсы. Затем извлекла из потайного кармашка косметички малюсенький целлофановый пакетик с белым порошком. Высыпала содержимое на стеклянную поверхность столика трюмо и, разделив белую кучку на две тонкие дорожки, втянула порошок в нос через свернутую из салфетки трубочку.
Самокритично осмотрев себя в зеркале, Леля поправила волосы и осталась вполне довольна собой. На цыпочках, пробравшись мимо кухни, где по хозяйству хлопотала мама, Леля тихо вышла из квартиры.
* * *
- Пригородный электропоезд Новгород - Санкт-Петербург прибывает к третьей платформе, левая сторона, - доносился из громкоговорителей Московского вокзала металлический голос диктора.
Электричка еще не успела остановиться, а пассажиры уже потянулись к выходу из вагонов, образовав там очередь. Анжелике Королевой не терпелось выйти на перрон и поскорее окунуться в суету большого города.
«Ну вот наконец я и в Санкт-Петербурге. Я с наслаждением вдыхаю пусть и загрязненный, но воздух северной столицы. Воздух моей свободы, моей надежды, моей мечты. Чувствую, что начинаю жить этим городом, его жизнью и по его законам. Прохожу сквозь огромный зал Московского вокзала, и я уже на Невском. Люди вокруг спешат, каждый по своим делам. Им нет совершенно никакого дела до скромно одетой, симпатичной девушки, впервые оказавшейся в большом городе. Оглядываюсь по сторонам, останавливаюсь у красивых витрин, любуюсь солнышком, отражающимся в блестящих дверцах дорогих автомобилей, удивляюсь чистоте тротуаров, иду все дальше, проникаясь этим бешеным ритмом пятимиллионного мегаполиса».
* * *
- Алло, - сняв трубку сделанного под старину телефонного аппарата, кокетливо произнесла Леля.
- Лелька, салют! Оттопыриться вечерком не желаешь? - спросил на другом конце линии приятный мужской голос.
- Ваще неплохая мысля, Майк. Но ты же знаешь - у меня экзамены на носу. Да и потом, я вчера так наколбасилась с подругами, что голова до сих пор ватная.
- Тебе ли экзаменов бояться с таким-то папочкой? Он же все устроит, Лель. Так что давай, соглашайся. Сегодня у нас как раз сейшн в «Спартаке». Там и башню поправишь.
- Уговорил, коварный, - в предвкушении хорошей вечеринки наконец согласилась дочка профессора.
- Тогда в шесть часов на «Чернышевской», наверху, у эскалатора.
Положив трубку и взглянув на часы, стрелки которых показывали половину пятого, Леля поспешно принялась за марафет.
Облачившись в короткую, из черной кожи, юбочку и черный топик, она убрала свои роскошные пепельно-русые волосы в хвост, закрепив его аккуратненьким кожаным бантиком тоже черного цвета. Ее сегодняшний наряд завершали модные, тоже черные, хаккинги, привезенные папой из Штатов.
Трусики Леля вообще решила не надевать для удобства при оперативном сексе, которым она так любила заниматься с Майком и его музыкантами в самых неожиданных местах. Последний раз, к примеру, это произошло прямо во время выступления майковской группы «Тяжелый нидер» с ударником Панкратом, который умудрялся, не сбиваясь с ритма, стучать по барабанам и одновременно драть Лелю, сидевшую у него на коленях.
Музыканты группы «Тяжелый нидер», придерживающиеся панковского стиля не только в музыке, но и в жизни, всегда с большим пониманием были рады поддержать такие проявления лелиной сексуальности.
Сегодняшний поход Лели на концерт «Тяжелого нидера» не стал для нее исключением из правил в смысле подобного общения с музыкантами этой, по большому счету, ничем не выдающейся рок-группы. Встретившись, как и было условлено, на «Чернышевской» с Майком, еще по дороге в «Спартак» ненасытная Леля умудрилась не только затащить музыканта в подъезд ближайшего дома, кстати, того самого, где когда-то квартировал известный проходимец Гришка Распутин, и перепихнуться с ним на лестнице, но и сделать кое-что другое. Этим другим явилось совместное с Майком нюханье кокаина, который всегда имелся у рокера в достатке. Парнишка он был непростой, из семьи весьма обеспеченной, а следовательно, при деньгах. Достать же дури для него вообще проблемы не составляло, поскольку круг его знакомств и интересов был весьма широк.
- Ништяк вставило, - заключила Леля, обтерев остренький носик и поправив юбочку. - Ну, теперь я полностью готова поглощать ваши музыкальные испражнения. Пошли быстрей.
Взяв Майка за руку, девушка повлекла музыканта на улицу, и они двинулись к «Спартаку» навстречу новым оттягам.
* * *
Солнце уже скользило своими лучиками по одеялу, пробиваясь в окно сквозь ажурную занавеску. Я проснулась и сладко потянулась в гостиничной постели. В моих пальцах, не разжавшихся даже во сне, был прочно зажат «Справочник нормальной анатомии человека». Я не сомневалась в своих знаниях. Мне казалось, что нет ни одного вопроса, в котором я бы не чувствовала себя компетентной, и, тем не менее, я целую ночь провела без сна, повторяя в сотый раз все, что имело отношение к биологии. Тем более что два экзамена были уже позади - сочинение и химия, остался последний - по любимому предмету - биологии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
- Прости меня. Это я во всем виновата. Вела себя глупо. Но ты тоже хорош!!! Ты же знаешь, терпеть не могу, когда кто-нибудь пытается вести себя со мной так, - обратилась она к Игорю. - Как сам? Тебе уже лучше?
- Ничего, Лик. Со мной полный порядок, - соврал Игорь и скривился от боли, пытаясь занять сидячее положение на кровати.
- Уезжаю я через пару дней: досрочно сдала школьные экзамены. Можешь меня поздравить с золотой медалью. Вот попрощаться пришла. Совестно было так уехать. Потому как оказался ты здесь из-за меня. Глупо я себя там повела.
- Жаль… - в глазах Игоря читалась грусть. - Ты хоть приезжай иногда. На выходные.
- Может быть, когда-нибудь вернусь сюда врачом. - Окинув взглядом палату, Лика добавила: - А может быть, и нет… Ладно, засиделась я тут с тобой… Пока.
Рука Игоря потянулась к ее красивой коленке, обтянутой тонким капроном. Но Лика перехватила его запястье и, бросив гневный взгляд на больного, быстро вышла из палаты.
* * *
Еще на лестнице Лика почувствовала сладкий запах свежей выпечки. Отворив дверь, она поняла - родители дома, и по случаю завтрашнего отъезда в Питер мама напекла пирожков. Стянув в прихожей старую кофту и скинув туфельки, она проскользнула в гостиную, где за большим, празднично накрытым столом собралась вся ее небольшая семейка.
- Где тебя носит? - сдвинув брови, обратилась к Анжелике мать, но тут же сменила гнев на милость. Как-никак, единственная дочь завтра покидает стены родительского дома.
Тщательно вымыв руки, Лика уселась за стол. Отец разлил из запотевшей бутылки «Столичную», как обычно, оставив стопку дочери пустой. Лика знала, что к концу застолья он напьется и будет толкать напутственные речи.
- Завтра очень важный день в твоей жизни, дочь, - громко произнес отец, подняв стопку. - Ты становишься самостоятельной. Все, что мы могли тебе дать, - уже дали. Теперь тебе придется самой брать от жизни то, что тебе нужно. И мы, - он многозначительно посмотрел на мать, - возлагаем большие надежды на тебя и надеемся, что ты их оправдаешь.
Почетная речь главы семейства закончилась глухим звоном дешевых стопок и довольным возгласом отца:
- Хороша, чертовка!
Оставив родителей за столом, Лика незаметно выскользнула из квартиры, сбежала вниз по лестнице грязного подъезда и оказалась во дворе. Она подошла к детским качелям и села на маленькое деревянное сиденье. Лика вспомнила, как качалась здесь в детстве, как каталась с этой горки зимой, как потеряла свою варежку под кустом возле песочницы, как с подружками играла в забавную игру, называемую «Секрет». Суть игры заключалась в том, что нужно было сделать в песке ямку, сложить на дне красивые цветочки и камушки, накрыть все это кусочком стекла и закопать. Потом аккуратно счистить песочек и любоваться сквозь стеклышко на цветы в их таинственной темнице. Вот так и Лика была готова разгрести песок жизни, но не знала, что игра давно закончилась, и уж тем более и не ведала, что ожидает ее там, по ту сторону стекла, и какие сюрпризы приготовила для нее жизнь…
* * *
Утром, чтобы случайно не разбудить отца, злого и нервного с похмелья, Лика тихо и быстро умылась, оделась и вышла на кухню пить чай: мама собирала в дорогу кое-что из продуктов, не забыв положить в пакет и вчерашние пирожки. Пока Лика прихлебывала горячий сладкий чай, Мария Игнатьевна давала ей подробнейшие наставления:
- Как приедешь, сразу позвони. Ночами - никаких дискотек: сиди, готовься к экзаменам. Плохих людей нынче много, выбирай знакомых тщательно, будь умной девочкой. Страшно отпускать тебя: там, в Питере, один разврат, наркотики и алкоголь. В новостях все время такое показывают. Береги себя.
- Мам, да успокойся. Все хорошо будет, - поспешила заверить мать Лика, чмокнула ее в щечку и, подхватив тяжелую сумку, направилась в сторону вокзала.
Поезд уже подошел, и Лика, купив билет, села возле окна, глядя с тоской на городок, в котором родилась и выросла, в котором прошло ее детство и юность. Наконец, сбросив с себя груз ностальгических мыслей, она подумала о том, что еще минута, и поезд тронется, застучит колесами, унося ее туда, в большой и неизвестный город, все ближе и ближе к заветной мечте.
Глава вторая
ГОРОДСКОЙ РОМАНС
Аркадий Генрихович Вульф сидел за огромным письменным столом, освещенным светом настольной лампы с зеленым абажуром, подаренной ему одним знакомым комитетчиком. Маленькая чашечка кофе, принесенная его женой, была не тронута. Он работал. В домашнем кабинете члена-корреспондента Академии медицинских наук, ректора Первого медицинского института Санкт-Петербурга царила тишина, которую нарушало лишь тиканье старинных напольных часов с маятником. Бесчисленное количество книг смотрело своими золочеными корешками на каждого, кто входил сюда. Никто, почти никто, не имел права потревожить профессора, когда тот работал, никто, кроме…
Тихий стук разрушил барьер тишины, и в приоткрытую дверь заглянула очаровательная девушка:
- Привет, папусик, к тебе можно?
Девушка проскользнула внутрь и, обняв отца, нежно коснулась пухлыми губками его щеки.
- Здравствуй Леля. Как дела в школе? - строго спросил он.
- Хорошо, папочка. Ни одной четверки! - прищурив серые глаза, опушенные длиннющими черными ресницами, улыбнулась дочка.
- Помни, ты должна заниматься усиленно, ведь уже через месяц экзамены. А в этом году решением вступительной комиссии в связи с очень большим количеством абитуриентов мы подписали приказ об отмене льгот на поступление для медалистов на некоторые факультеты, где конкурс особенно высок. Так что даже если ты закончишь школу с золотой медалью, то тебе все равно придется сдавать все три предмета. Поступишь ты несомненно. Но я не хочу краснеть за тебя на вступительных перед коллегами. Как-никак ко мне поступаешь. Так что принимайся за книги.
- Фи, папусик, - капризно протянула Леля. - Опять ты про экзамены. Ты же сказал, что я поступлю. Ну ладно, обещаю, что завтра же начну заниматься. А теперь можно я пойду? Меня подруги ждут.
- Ладно, - покачал головой отец, вытирая накрахмаленным платочком капельки пота с блестящей лысины. - Веди себя хорошо! И чтобы к десяти часам вечера была дома!
- Хорошо, папусик. Я буду умницей. До вечера.
Как только дверь за дочкой закрылась, отец поднял глаза к потолку и подумал: «Когда же эта несерьезная девчонка возьмется за ум?»
Оказавшись в своей комнате, Леля подошла к огромному зеркалу и высыпала на столик содержимое косметички. Наложив тени, она аккуратно подвела карандашом глаза, накрасила густые черные ресницы, расчесала длинные пепельно-русые волосы, струящиеся по плечам мягкими волнами, - особый предмет ее гордости. Натянула свитерок и обтягивающие джинсы. Затем извлекла из потайного кармашка косметички малюсенький целлофановый пакетик с белым порошком. Высыпала содержимое на стеклянную поверхность столика трюмо и, разделив белую кучку на две тонкие дорожки, втянула порошок в нос через свернутую из салфетки трубочку.
Самокритично осмотрев себя в зеркале, Леля поправила волосы и осталась вполне довольна собой. На цыпочках, пробравшись мимо кухни, где по хозяйству хлопотала мама, Леля тихо вышла из квартиры.
* * *
- Пригородный электропоезд Новгород - Санкт-Петербург прибывает к третьей платформе, левая сторона, - доносился из громкоговорителей Московского вокзала металлический голос диктора.
Электричка еще не успела остановиться, а пассажиры уже потянулись к выходу из вагонов, образовав там очередь. Анжелике Королевой не терпелось выйти на перрон и поскорее окунуться в суету большого города.
«Ну вот наконец я и в Санкт-Петербурге. Я с наслаждением вдыхаю пусть и загрязненный, но воздух северной столицы. Воздух моей свободы, моей надежды, моей мечты. Чувствую, что начинаю жить этим городом, его жизнью и по его законам. Прохожу сквозь огромный зал Московского вокзала, и я уже на Невском. Люди вокруг спешат, каждый по своим делам. Им нет совершенно никакого дела до скромно одетой, симпатичной девушки, впервые оказавшейся в большом городе. Оглядываюсь по сторонам, останавливаюсь у красивых витрин, любуюсь солнышком, отражающимся в блестящих дверцах дорогих автомобилей, удивляюсь чистоте тротуаров, иду все дальше, проникаясь этим бешеным ритмом пятимиллионного мегаполиса».
* * *
- Алло, - сняв трубку сделанного под старину телефонного аппарата, кокетливо произнесла Леля.
- Лелька, салют! Оттопыриться вечерком не желаешь? - спросил на другом конце линии приятный мужской голос.
- Ваще неплохая мысля, Майк. Но ты же знаешь - у меня экзамены на носу. Да и потом, я вчера так наколбасилась с подругами, что голова до сих пор ватная.
- Тебе ли экзаменов бояться с таким-то папочкой? Он же все устроит, Лель. Так что давай, соглашайся. Сегодня у нас как раз сейшн в «Спартаке». Там и башню поправишь.
- Уговорил, коварный, - в предвкушении хорошей вечеринки наконец согласилась дочка профессора.
- Тогда в шесть часов на «Чернышевской», наверху, у эскалатора.
Положив трубку и взглянув на часы, стрелки которых показывали половину пятого, Леля поспешно принялась за марафет.
Облачившись в короткую, из черной кожи, юбочку и черный топик, она убрала свои роскошные пепельно-русые волосы в хвост, закрепив его аккуратненьким кожаным бантиком тоже черного цвета. Ее сегодняшний наряд завершали модные, тоже черные, хаккинги, привезенные папой из Штатов.
Трусики Леля вообще решила не надевать для удобства при оперативном сексе, которым она так любила заниматься с Майком и его музыкантами в самых неожиданных местах. Последний раз, к примеру, это произошло прямо во время выступления майковской группы «Тяжелый нидер» с ударником Панкратом, который умудрялся, не сбиваясь с ритма, стучать по барабанам и одновременно драть Лелю, сидевшую у него на коленях.
Музыканты группы «Тяжелый нидер», придерживающиеся панковского стиля не только в музыке, но и в жизни, всегда с большим пониманием были рады поддержать такие проявления лелиной сексуальности.
Сегодняшний поход Лели на концерт «Тяжелого нидера» не стал для нее исключением из правил в смысле подобного общения с музыкантами этой, по большому счету, ничем не выдающейся рок-группы. Встретившись, как и было условлено, на «Чернышевской» с Майком, еще по дороге в «Спартак» ненасытная Леля умудрилась не только затащить музыканта в подъезд ближайшего дома, кстати, того самого, где когда-то квартировал известный проходимец Гришка Распутин, и перепихнуться с ним на лестнице, но и сделать кое-что другое. Этим другим явилось совместное с Майком нюханье кокаина, который всегда имелся у рокера в достатке. Парнишка он был непростой, из семьи весьма обеспеченной, а следовательно, при деньгах. Достать же дури для него вообще проблемы не составляло, поскольку круг его знакомств и интересов был весьма широк.
- Ништяк вставило, - заключила Леля, обтерев остренький носик и поправив юбочку. - Ну, теперь я полностью готова поглощать ваши музыкальные испражнения. Пошли быстрей.
Взяв Майка за руку, девушка повлекла музыканта на улицу, и они двинулись к «Спартаку» навстречу новым оттягам.
* * *
Солнце уже скользило своими лучиками по одеялу, пробиваясь в окно сквозь ажурную занавеску. Я проснулась и сладко потянулась в гостиничной постели. В моих пальцах, не разжавшихся даже во сне, был прочно зажат «Справочник нормальной анатомии человека». Я не сомневалась в своих знаниях. Мне казалось, что нет ни одного вопроса, в котором я бы не чувствовала себя компетентной, и, тем не менее, я целую ночь провела без сна, повторяя в сотый раз все, что имело отношение к биологии. Тем более что два экзамена были уже позади - сочинение и химия, остался последний - по любимому предмету - биологии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42