О двенадцатом отделении вспомнил и Юра Леонов.
— Эх вы! — бросил он мне с презрением. — Я-то думал, что вы не такой, как они. Я-то думал, вы мне поможете!
— Я тебе уже помог. Я рассказал обо всем, что помню о той ночи.
Придумывать какие-то вещи сверх этого — уже не по моей части. Делать из мухи слона и превращать обычный наезд в мировой заговор — тоже не мой профиль.
Проведи остаток отпуска с матерью, навести свою девчонку и возвращайся в училище, — посоветовал я. — Занимайся своей жизнью. И не пытайся переписать жизнь своего отца. Она уже закончилась.
— У меня нет девчонки, — мрачно сообщил Юра, по прежнему стоя рядом со столом и барабаня пальцами по светло-коричневому пластику.
— Так заведи.
— Нет времени. Мне нужно просмотреть бумаги отца, — буркнул Юра.
Я тяжело вздохнул. Парень отреагировал неожиданно резко. — А вот не надо! Я все равно докопаюсь до правды! Я докажу, что это был не несчастный случай!
— Ради Бога. — Я пожал плечами и решил, что пора выбираться из этого злосчастного места, которое поначалу казалось мне весьма приятным. Вот уж действительно: не место портит человека, а человек место.
Я встал и застегнул плащ. Юра понял, что я собираюсь уходить, и вдруг стал говорить, быстро и даже иногда нечленораздельно, — стараясь зацепить меня хотя бы одним из сотни произнесенных слов, привлечь мое внимание хотя бы одной фразой.
— Вы сказали, что отец был в баре с двумя бокалами пива, не с водкой и не с коньяком — а кто же берет пиво, если хочет основательно напиться?
Значит, он не хотел напиваться, тем более что он все-таки не был алкоголиком. Он мог запить на два-три дня, но потом держался недели две как минимум. Я спрашивал у соседей — отец вышел из запоя за четыре дня до смерти, и вплоть до той ночи никто не видел его пьяным.
— Я видел, — устало произнес я и пошел от столика к выходу. За моей спиной Юра продолжал говорить, и это напоминало рев водопада. Слова произносились, падали в пустоту и исчезали.
— Он не пришел в тот бар, чтобы напиться, он стал пить уже после драки, то есть вынужденно… Как-то я приезжал к отцу на каникулы, летом, мой самолет прилетел в начале шестого утра, и отец приехал меня встречать.
Я удивился, что у него помятое лицо, и почувствовал запах алкоголя…
Но он не был сильно пьян. Отец сказал, что будильник у него дома не работает, он боялся проспать, поэтому с вечера пошел в пивной бар и просидел там до того времени, когда пора было ехать в аэропорт. Он пил тогда только пиво… И вы, Константин Сергеевич, видели его с пивом. Он пришел в бар провести время до утра, а потом направиться куда-то… И после того как он попрощался с вами, он вернулся домой, прицепил вашу визитку на стену, а затем пошел на ту самую встречу… И его сбили машиной, Я не знаю, с кем он должен был встретиться, я не знаю, из-за чего отец пошел на встречу… Но его там убили!
Я уже слишком устал. Я мало что понял из этого потока слов. Подумал только, что мальчик обладает хорошей фантазией. Бедняга.
Я пропустил его слова мимо ушей. Письма Артура, посредник Рома, предупреждения Гарика — все это было главным для меня в тот момент. Это заслоняло солнце, это заслоняло Ленку, и уж тем более это заслоняло Юру Леонова с его буйной фантазией. Надо было позаботиться о себе.
Поэтому я махнул Юре Леонову на прощание и стал подниматься по узкой лестнице к входной двери. Из динамиков в который раз уже доносился голос Аллы Пугачевой: «Жизнь невозможно повернуть назад, и время ни на миг не остановишь…».
Сопровождаемый этими глубокими мыслями, я вышел наружу. В кафе было душно и утомительно, на улице холодно, слякотно и противно. Моя «Ока» осталась стоять рядом с домом, и поэтому мне предстояло путешествовать на общественном транспорте. Куда? Куда глаза глядят. Как говорил кто-то из классиков: «Главное прочь, а там все равно».
22
И это было хорошо — запереться на ключ В гостиничном номере, задернуть шторы, лечь на кровать и закрыть глаза. В этом был кайф.
Ради него я мог смириться с вытоптанной до белизны ковровой дорожкой в коридоре, с мерно капающей из крана водой в ванной комнате, с выцветшими обоями на стене и со специфическим запахом, говорившем о недавно проведенной здесь дезинфекции.
В конце, концов, гостиница именовалась не «Метрополь» и не «Хилтон», а «Колос», лет десять назад ее название звучало еще более прозаично — Дом колхозника.
К слову сказать, колхозниками здесь и не пахло. Пахло торговцами с Кавказа. Пахло несколькими московскими бизнесменами, приехавшими расширить свою фирму за счет глухой провинции. На каком-то этаже обреталась, по словам администратора гостиницы, женская сборная Саратова по плаванию, прибывшая в Город на соревнования.
Ближе к вечеру кавказские торговцы впадали в лирическое настроение и начинали искать саратовских пловчих с целью познакомиться. Московские бизнесмены никого не искали. Они выписывали из газет телефоны контор, предлагавших «досуг для состоятельных господ в любое время суток». В Городе заурядный московский коммерческий агент начинал чувствовать себя состоятельным господином. Поэтому диски старомодных телефонных аппаратов крутились, а в гостиничном магазине, что располагался в вестибюле, на «ура» расходились водка и презервативы.
А я лежал на кровати, не сняв ботинок. И мне было хорошо безо всякой водки, потому что никто не звонил мне по телефону и никто не стучал в мою дверь. Никто не знал, что я здесь. Даже Гарик. Даже Генрих. Это было так просто — получить ключ у администратора, подняться на пятый этаж, запереться в номере, лечь и закрыть глаза.
Я убежал от них от всех. Генрих, Гарик, милиция, Юра Леонов, Ленка…
Все они остались за пределами моего номера. Я получил тайм-аут. Как мне казалось, вполне заслуженный.
Хорошо было бы. просидеть в этом номере до тех пор, пока Гарик не вычислит киллера и не запрячет его в камеру. Пока Генрих не подыщет мне такую работу, чтобы не нужно было суетиться, а лишь успевать получать деньги от клиента.
Впрочем, в тридцать лет прекрасно понимаешь, что этакое бывает только в мечтах. Я смогу оплатить номер до конца октября, а потом придется отсюда свалить. Вряд ли к этому времени киллер попадется в руки к Гарику. А попадется один, наймут другого.
Нет, не получится у меня отсидеться. И никогда не получалось. Всегда приходится выходить на улицу и спрашивать у поджидающего тебя громилы с выбритым затылком:
«Какие проблемы?» Ну а далее — возможны варианты.
Рано или поздно все этим кончится, но пока я наслаждался тайм-аутом. Я смотрел в потолок, я спал, я часами лежал в ванной, листая страницы старого журнала с картинками, оставленного прежним постояльцем.
Никто не звонил мне и никто не стучал в мою дверь. Я был переполнен покоем. Иногда это так необходимо.
Наконец я дошел до крайней степени безделья и стал смотреть в телевизор. Первая передача, на которую я наткнулся, была «Санта-Барбара». До этого я смотрел телевизор с полгода назад, и тогда один мой знакомый по фамилии Сидоров в сердцах расколотил кинескоп моего «Самсунга», опечалившись очередным проигрышем сборной России по футболу. Я не стал предъявлять Сидорову претензии. Я понимал его чувства.
Так вот, перед тем футбольным матчем полгода назад тоже показывали эту вечную «Барбару». А еще говорят, что в стране нет стабильности.
Я выключил чертов ящик, и мне стало гораздо лучше. На протяжении следующих двадцати часов я спал, я думал, я смотрел в окно. И если выходил из номера, то лишь за тем, чтобы спуститься в вестибюль и купить что-нибудь поесть.
И по прошествии двадцати часов такой жизни я понял, что меня начинает от нее мутить.
Никто не звонил мне по телефону, никто не стучал в мою дверь. От этого я начал понемногу психовать.
Через сорок два часа после того, как я запер за собой дверь гостиничного номера и облегченно вздохнул, мне стало понятно, что дальнейшие игры в прятки я не выдержу. Надо было подавать признаки жизни.
Я сел на кровать, посчитал про себя до десяти и снял трубку телефонного аппарата. А затем набрал шесть цифр.
Когда длинные гудки прервались, я услышал треск, щелчки и чуть позже незнакомый голос:
— Управление внутренних дел. Отдел по борьбе с организованной преступностью.
— Игоря, пожалуйста.
— Кто его спрашивает?
Я назвался.
— Минуточку, — сказали мне в трубке, — подождите.
Я был согласен подождать. Но лишь минуту, не больше.
23
— Откуда ты звонишь? — быстро спросил Гарик. — Нет, не называй, — тут же спохватился он, и я знал почему: с некоторых пор все звонки в Управление записывались, И Гарик считал нелишним подстраховаться. — Это безопасное место?
— Относительно.
— Хорошо, оставайся там и не вздумай соваться домой.
— Что-то случилось?
— Кажется, я уже тебе объяснил, что случилось.
— Артур, письма… — перечислил я ключевые слова, — Это?
— Да-да, — торопливо подтвердил Гарик. — Я посадил тебе на квартиру своих ребят, они ждут визитеров…
— Больше никаких новостей?
— Как тебе сказать, — Гарик на несколько секунд замолчал. — Ну, есть кое-что. Кое-что хорошее для тебя.
Быть может, сегодня вечером все это кончится.
— Возьмете киллера?
— Слушай. — недовольно сказал Гарик. — Давай не будем обсуждать это по телефону. Я тебе намекнул, а ты уж сам делай выводы.
— Может, нам встретиться? — предложил я.
— Сидел бы ты в своем подполье, — высказал пожелание Гарик. — Без тебя разберемся…
— Я тут свихнусь скоро, в этом подполье. Хотя бы введи меня в курс дела, — умоляющим голосом попросил я. — Или я сейчас приеду прямо в Управление!
— Не надо! Лучше сделай вот что… Часа через полтора я поеду обедать.
Знаешь куда?
Я знал. И я сказал, что через полтора часа буду в том месте.
— Приеду один, — пообещал Гарик. — Прослежу, чтобы никого за собой не притащить. Но и ты тоже ушами не хлопай. В конце концов, это не на меня открыли сезон охоты…
Это я тоже знал. Такие вещи не забываются. Они остаются в памяти даже после того, как сезон охоты по каким-то причинам закрывается.
Но мне еще нужно было дожить до этого события. Мне еще многое что было нужно. И, выходя из гостиничного номера, я был готов к этому куда больше, чем двое суток назад, когда нашел убежище в бывшем Доме колхозника.
Вот что значит выдержать паузу.
24
Гарик ждал меня в ресторане «Комета». Приятное место для того, чтобы провести там обеденный перерыв. Меня пару раз едва там не убили. Но это никак не было связано с кухней ресторана. Хотя иногда именно приготовленная там пища кажется самым опасным, что может случиться с тобой в «Комете».
Гарик сидел в глубине зала, один, повесив пиджак на спинку стула. Он сосредоточенно пытался порезать котлету на как можно большее количество кусочков.
— Тебе везет, — сказал он, как только я уселся напротив него.
— Пока это не очень заметно, — возразил я. — Можешь пояснить свое утверждение?
— Ты все еще жив, — заметил Гарик, и возразить на это было нечего.
— Это действительно аргумент, — кивнул я. — Что-нибудь еще?
— Еще, — пообещал Гарик — Будет и еще. Тебе, Костя, просто сказочно везет. Я поставил телефон того Ромы на прослушку, хотя не имел такого права.
Я посадил на квартиру к тебе засаду, хотя такие вещи делаются с санкции начальства. Но начальство до вторника на конференции в Москве. Во вторник я буду вынужден убрать засаду и снять прослушку. Так вот, тебе повезло.
— А более конкретно? — попросил я.
— Сегодня утром Роме звонил киллер, — сообщил Гарик. — Рома должен передать ему какую-то часть денег. Они назначили встречу на сегодняшний вечер. На двадцать три ноль-ноль.
— Где будут встречаться?
— Места встречи не назвали, сказали: «Там, где в прошлый раз». Сядем Роме на хвост, он сам нас приведет куда нужно. Если все будет в порядке, — Гарик отвлекся от котлеты, огляделся, отыскал по соседству деревянную панель и трижды постучал по ней, — тогда возьмем сегодня и Рому, и киллера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68