— Ну да... Хотя что там могло быть, кроме денег? Деньги же пропали.
— Или нарезанная бумага. Сидоров влип, а деньги присвоили владельцы фирмы. Не вдохновляет? Рассказывай дальше.
— Примерно в половине третьего охранник на центральном пульте заметил, что в дальнем коридоре происходит неладное. У него там маленький экран... Короче, поднялась тревога. Они успели заметить, как грабитель выскакивает из коридора на улицу. По нему стреляли. Возможно, ранили. Очевидно, во дворе стояла машина. Во всяком случае, Сидоров скрылся очень быстро. Вместе с деньгами. В комнате обнаружили три трупа. Все убиты выстрелами в голову.
— Так. — Я прихлебнул кофе и приготовился сказать небольшую речь в защиту Сидорова. — Гарик, ты же встречался с Сидоровым...
— Пару раз, мельком... И я предпочитаю, чтобы никто из наших об этом не узнал.
— И ты думаешь, что он способен убить двух женщин выстрелами в голову!
— И одного мужчину, — добавил Гарик. — Почему нет?
— Потому что он не убийца. Стрелял не он. Ты меня вспомнишь.
— Допустим. Но откуда ты знаешь, что за четыреста тысяч долларов он не способен пришить трех человек?
— И попасть в висящую под потолком видеокамеру? — усомнился я. — Он не ворошиловский стрелок.
— Он мог посещать стрелковый тир и не сообщать тебе об этом.
— А на этих пленках есть изображение Сидорова, целящегося в видеокамеру?
— Хм. — Гарик задумался. — Нет, такой картинки там нет... Я же сказал, часть пленки испорчена...
— Именно та ее часть, где Сидоров стреляет в камеру, проникает в комнату с деньгами... Кстати, как он мог туда пролезть? Ты говорил — код, переговорное устройство...
— Мой коллега Разговоров считает, что Сидоров далеко не так прост. И мне это представляется вполне вероятным. Ты же не влез в его мысли?
— Не было необходимости. Он сам их выбалтывал без всякой просьбы.
— Да? — Гарик внимательно посмотрел на меня. — Тогда ты должен сам знать о том, как Сидоров влез в комнату с деньгами. Но ты не знаешь. Значит, Сидоров не всегда бывал болтуном. Он оказался умнее, чем ты думал.
— Тоже мне, гений преступного мира, — скептически отозвался я. — Профессор Мориарти, Япончик и Сидоров.
— Это твое мнение, — пожал плечами Гарик. — Есть пленка. И против этого ты ничего не сможешь возразить.
— Ладно, черт с ней, с пленкой... Ну и что вы смогли разузнать? Где Сидоров?
— Тут все очень интересно. Ночью, когда по всем дорогам были выставлены усиленные посты, в седьмое отделение милиции позвонили жильцы одного дома и сообщили о звуках, похожих на выстрелы. Стреляли возле автосервиса, где работал Сидоров. Они выехали на место. Дверь в гараж была распахнута. На полу обнаружены следы крови. И на сиденье автомобиля «Волга», что стоял в глубине гаража. Но — ни одного человека. Ни живых, ни мертвых. Утром в автосервис поехала группа от нас инаткнулась там на ребят из седьмого. Возникла версия: Сидоров был ранен, приехал в свой автосервис на «Волге», здесь пересел в другую машину и скрылся. Вот и все, Костик.
— Неужели? — недоверчиво спросил я.
— Я не стану тебе врать. Мы прослушиваем телефоны сидоровской любовницы, наши люди дежурят у него на квартире. Автосервис и квартира бывшей жены — тоже под наблюдением. Ну и за тобой, сам знаешь, тоже присматривают... Теперь твоя очередь. Рассказывай.
Я задумался. Они все хотели, чтобы я рассказывал. Макс, Гарик, следователь Разговоров, комиссия из Москвы. Но что-то удерживало меня от излишней откровенности. Я боялся своими словами причинить Сидорову вред. Он находился в таком состоянии, что мне следовало его поберечь. Вряд ли еще кто-нибудь ему поможет. Я хорошо помнил слова суровой женщины Анны: «Девять из десяти, что твой друг — уже покойник». Получалось, что я обеспечил Сидорову этот счастливый шанс, один из десяти. Теперь нужно было сохранить завоеванное.
— Меня тоже многое интересует, — сказал Гарик. — Это не официальный разговор, так что не стесняйся... Можешь взять еще кофе для бодрости. Только сам сходи в буфет, теперь твоя очередь.
Я молча кивнул и встал из-за стола. Пробираясь к стойке, я сортировал информацию на две категории: что Гарику можно рассказать и о чем пока лучше умолчать. Вторая категория явно уступала первой в объеме.
— Два кофе, — сказал я буфетчице с табличкой «Роза» на пышной груди.
— Минутку, — низким голосом ответила она и уплыла куда-то в недра своих буфетных владений. Я присел на высокий табурет и помахал Гарику рукой. Тот улыбнулся.
Потом я обвел взглядом заполненный людьми зал «Кометы». Было бы как нельзя кстати обнаружить здесь знакомую девушку. А лучше — двух. Подвести их к Гарику, усадить за столик и свернуть наш разговор. Как бы вынужденно.
Это было бы не очень честно по отношению к Гарику: он свою часть сделки выполнил, а я — нет. Но по-другому не выходило. Не получалось у меня красиво и честно выкручиваться из таких ситуаций. А у кого получалось?
Буфетчица за моей спиной с кем-то трепалась по телефону. Мой взгляд скользил по лицам — улыбающимся и озабоченным, полным и худым, загорелым и бледным, веселым и грустным... Внезапно я действительно наткнулся на знакомое лицо. Но это был не тот знакомец, которого приглашают посидеть за столик в ресторане.
Хуже всего, что Автандил тоже меня увидел. И узнал. Это я сразу же прочитал в его глазах, где вспыхнули два хищных огонька. Макс тогда говорил: "Гиви Хромой скажет: «Что ж, генацвале, давайте отыщем юношу, который впарил мне эту машину. И хорошенько его...»
Автандил тыльной стороной ладони вытер рот и пошел в мою сторону. У Макса был отвратительный талант предсказывать несчастья. Мои несчастья. У него получалось удивительно точно.
— Ваш кофе, — буркнула буфетчица, но мне уже было не до кофе. Я соскользнул с табурета и посмотрел на Гарика, однако тот уставился совсем не туда, куда бы мне хотелось.
Между тем Автандил пер на меня как ледокол, взламывающий замерзшую реку. Только здесь роль льда играли люди и столики, за которыми они сидели. Все разлеталось в стороны с треском и визгом, когда проходил Автандил.
Я стал медленно отодвигаться. К выходу из ресторана мне было уже не пробраться. Легче верблюду пройти сквозь игольное ушко. Я попятился к кухне.
Автандил мимоходом толкнул бедром очередной столик, и на этот раз визг возмущенной женщины прозвучал особенно громко. Гарик повернулся на крик, оценил габариты передвигающейся фигуры и особенно выражение Автандилова лица, потом посмотрел на мои торопливые маневры. И вскочил из-за стола.
Автандил легко оттолкнул встречного мужчину, и тот отлетел метров на пять в сторону. А я отбросил ложный стыд и кинулся в коридор, соединяющий обеденный зал с кухней. Сзади сразу же стало очень шумно: зазвенела посуда, истошно завопила женщина, загрохотал переворачиваемый стол, потом раздался голос, очень похожий на Гариков... Опять грохот, опять жалобный звон бьющейся посуды и топот шагов за моей спиной.
На ходу я обернулся. Худшие опасения подтвердились. Автандил бежал за мной, и это напоминало катящуюся под уклон огромную каменную глыбу, с каждой секундой набирающую скорость. Мне предстояло быть раздавленным этой страшной штукой. Если я позволю себя догнать.
Становиться ковриком под ногами Автандила мне вовсе не хотелось. И я повел себя невежливо. Не по-джентльменски. До сих пор не могу себе простить. Хамство чистой воды.
Я обхватил за воображаемую талию официантку, вышедшую из кухни, и изо всех сил швырнул ее назад, в Автандила.
Наше соприкосновение с этой достойной женщиной было кратковременным, но мне показалось, что весу в ней было килограммов на восемьдесят. А на табличке значилось «Катя».
Катя врезалась в Автандила как пущенный из пращи камень. Оба рухнули, ошеломленные неожиданным контактом. Я не стал интересоваться впечатлениями Автандила и побежал дальше.
Справа от меня остались щекочущие обоняние кухонные запахи, слева — запертые двери административных кабинетов. Прямо по курсу возникла дверь наружу. Я дернул в сторону задвижку и выскочил в темный прохладный воздух осеннего вечера.
Дворик имел квадратную форму, и одной из сторон были металлические ворота. И они оказались закрыты. Две створки были скручены толстой цепью. Здоровенный навесной замок завершал конструкцию.
Я присел на корточки и понял, что проскользнуть под воротами могла бы только моя тень. В этот момент дверь распахнулась.
Это мог быть только один человек, и я среагировал соответственно: упал на асфальт и перекатился под стоящий у ворот грузовичок «Газель». Оставалось надеяться, что во дворе слишком темно, а Автандил слишком взбешен, чтобы уловить мои перемещения.
Я лежал на мокром холодном асфальте и вслушивался в медленные шаги, отчетливо раздававшиеся в нескольких метрах от меня. Чуть зазвенела цепь — Автандил попробовал открыть ворота и убедился, что этим путем я не мог от него сбежать. Черт.
Можно было подождать, пока Автандил отойдет в дальний от меня угол двора, а потом выскочить из-под «Газели» и рвануть обратно в «Комету». Сложность заключалась в том, что квадрат двора имел в диагонали не больше пятнадцати метров, и Автандил был слишком близко. К тому же, чтобы следить за перемещениями Автандила, нужно было крутиться под машиной, а это было чревато излишним шумом. Что в данной ситуации приравнивалось к самоубийству.
А потом вдруг что-то случилось. Словно хлопнуло на ветру белье, вывешенное на просушку. И чуть скрипнула дверь.
Я все лежал под машиной, прислушиваясь, но не слыша шагов Автандила. Неужели он ушел? Это было бы слишком щедрым подарком с его стороны. «Пойду-ка я лучше домой», — сказал серый волк поросятам. А сам нарядился в овечью шкуру и снова пришел к домику. А сам на цыпочках прокрался к «Газели» и стоит, затаив дыхание. Выжидая, когда глупый Костик высунет голову.
Я подождал еще пару минут. Потом досчитал до трех и резко выкатился из-под машины на середину двора, вскочил на ноги и поднял к лицу сжатые кулаки. Так я простоял секунд тридцать. Пока не убедился, что мое появление никого не впечатлило. Особенно Автандила.
Ему было не до погонь. Он сидел, прислонившись спиной к стене ресторана, безвольно уронив длинные сильные руки. На нем не было крови, но тем не менее пульса у него тоже не было. Если это и был сердечный приступ, то он случился с моим преследователем как нельзя вовремя.
Однако интуиция подсказывала мне, что это вовсе не сердечный приступ. Вдаваться в подробности я не стал. Оплакивать Автандила не было желания. Мы не были близко знакомы. А если бы и были, — думаю, такого желания тем более не возникло бы.
Я влез сначала на капот «Газели», потом на кабину, толкнулся ногами и упал грудью на вершину стены, отгораживающей внутренний дворик ресторана от окружающего мира. Это было больно, но когда спешишь исчезнуть из какого-то места, способы выбирать не приходится.
В ход пошли локти, колени, и я перевалился через стену, успев попутно расцарапать палец о рассыпанное по верху битое стекло. Опять битое стекло.
Однако это еще были цветочки. Ягодки поджидали меня внизу. Слетев с почти трехметровой высоты, я приземлился в неглубокую канаву, стенки которой были размыты недавним дождем. В самой канаве воды было немного, но мне хватило, чтобы промокнуть по пояс.
Когда я наконец выбрался и из этого не слишком приятного места, грязь стекала с ладоней, а ноги на ходу превращались в две сосульки. Настроение было соответствующее.
Я вытер руки о плащ, счистил с подошв налипшую грязь и выругался. Это было все, что я мог сделать.
И только теперь, шагая в направлении стоянки такси, я осознал произошедшее. Сначала за мной гнался Автандил. Явно не для того, чтобы передать привет от Гиви Хромого и хорошие отзывы о проданном «Вольво».
А затем, когда я лежал ни жив ни мертв под «Газелью», кто-то вышел из ресторана и убил Автандила так быстро и легко, как прихлопывают свернутой газетой сонную осеннюю муху.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39