— Минуточку! Давайте предположим — я говорю: предположим! — что вампиры действительно существуют. Согласны ли вы, что это объясняет поведение Фей Ситон во время всего ее пребывания в доме Бруков?
— Но послушайте!…
— Я говорю вам! — В маленьких глазках профессора Риго горел огонь безумия, но безумия, не лишенного определенной логики. — Я говорю вам: «Вот факты, будьте добры объяснить их». Факты, факты, факты! Вы отвечаете, что не способны объяснить их, но что я не должен — не должен, не должен! — говорить подобные фантастические глупости, поскольку мое предположение угрожает вашему привычному миропорядку и пугает вас. Возможно, вы правы, говоря это. Возможно, нет. Но в данном случае я веду себя как разумный человек, а вы — как человек, подверженный суевериям.
Он взглянул на доктора Фелла:
— А вы с этим согласны, дорогой доктор?
Доктор Фелл стоял напротив ряда низко расположенных, выкрашенных в белый цвет книжных полок, скрестив руки под длинным, ниспадавшим складками плащом и рассеянно глядя на тусклое пламя лампы. О присутствии доктора Майлсу напоминал лишь легкий присвист его дыхания — иногда он начинал пыхтеть громче, словно сбрасывал с себя сонное оцепенение, — и трепетание широкой черной ленточки, на которой держались очки. Его лицо с ярким румянцем излучало сердечность, заставляя вспомнить о старом короле Коле, и, когда доктор Фелл возвышался над вами, это, как правило, действовало ободряюще и успокаивающе. Майлс знал, что Гидеон Фелл — очень добрый, в высшей степени порядочный, страшно рассеянный и легкомысленный человек и своими самыми большими удачами наполовину обязан именно рассеянности. В этот момент на его лице с выпяченной нижней губой и повисшими усами начало появляться свирепое выражение.
— А вы с этим согласны, дорогой доктор? — упорствовал Риго.
— Сэр… — начал было доктор Фелл очень торжественно, в духе доктора Джонсона. Потом, видимо передумав, он умолк и поскреб нос.
— Мсье? — поощрил его Риго все тем же официальным тоном.
— Я не отрицаю, — сказал доктор Фелл и выбросил вперед руку, едва не смахнув бронзовую статуэтку на книжной полке, — я не отрицаю возможности существования в нашем мире сверхъестественных сил. На самом деле я уверен, что они действительно существуют.
— Вампиры! — воскликнул Майлс Хэммонд.
— Да, — абсолютно серьезно подтвердил доктор Фелл, и от этой серьезности у Майлса упало сердце. — Возможно, даже вампиры.
Палка доктора Фелла в форме костыля была прислонена к книжным полкам. Но сейчас его взгляд, уже совершенно отрешенный, был прикован к зажатой под мышкой у профессора Риго толстой желтой шпаге-трости. Тяжело дыша, доктор Фелл неуклюже наклонился и взял трость у Риго. Он повертел вещицу. Все с тем же рассеянным видом, держа ее в руке, он прошелся по комнате и весьма неловко плюхнулся в большое, обтянутое гобеленовой тканью кресло, стоявшее возле неразожженного камина. От этого комната на мгновение словно заходила ходуном, хотя дом был добротный, выстроенный на совесть.
— Но я, — продолжал доктор Фелл, — как любой честный исследователь, больше всего верю фактам.
— Мсье, — вскричал профессор Риго, — я же и предоставляю вам факты!
— Сэр, — ответил доктор Фелл, — в этом нет никакого сомнения.
Он сердито посмотрел на шпагу-трость. Затем медленно открутил ручку, вынул шпагу из ножен и начал изучать ее. Он поднес ножны к своим криво сидящим очкам и попытался в них заглянуть. Когда этот ученый муж поднялся и заговорил, то в его голосе были интонации, присущие скорее школьнику.
— Ну и ну! Есть ли у кого-нибудь лупа?
— Здесь в доме есть одна, — ответил Майлс, пытаясь переключиться. — Но я что-то не могу вспомнить, где видел ее последний раз. Вы хотите, чтобы я?…
— Откровенно говоря, — виновато признался доктор Фелл, — я не уверен, что она мне так уж нужна. Но человек с лупой производит потрясающее впечатление и сам проникается чудесным сознанием собственной значимости. — Он прочистил горло. Потом произнес уже другим тоном: — По-моему, кто-то сказал, что внутри этих ножен были пятна крови?
Профессор Риго чуть не подскочил.
— Внутри ножен действительно есть пятна крови! Я рассказал об этом прошлым вечером мисс Морелл и мистеру Хэммонду. Я повторил это вам сегодня утром. — В его голосе звучал вызов. — И что же?
— Да, — сказал доктор Фелл и медленно тряхнул своей львиной гривой, — остается еще один момент.
Он неловко извлек из внутреннего кармана жилета свернутую рукопись. Майлс без труда узнал ее. Это был отчет о деле Брука, написанный профессором Риго для архива «Клуба убийств», который Барбара Морелл похитила, а Майлс возвратил. Доктор Фелл держал листы в руке с таким видом, словно прикидывал, сколько они весят.
— Когда Риго сегодня принес мне эту рукопись, — сказал он, и в его голосе звучало настоящее благоговение, — я прочел ее взахлеб и не могу описать, насколько она очаровала меня. Боже мой! О Бахус! Эта история просто предназначена для нашего клуба! Но возникает очень существенный вопрос. — Он не сводил глаз с Майлса. — Кто такая Барбара Морелл и почему она сорвала обед «Клуба убийств»?
— А! — тихо произнес профессор Риго, быстро-быстро кивая головой и потирая руки. — Меня это тоже очень интересует! Кто такая Барбара Морелл?
— Черт возьми, не смотрите на меня так! Мне это неизвестно! — воскликнул Майлс.
Брови профессора Риго поползли вверх.
— Однако, как мне помнится, вы провожали ее домой.
— Только до станции метро.
— Следовательно, вы не обсуждали этот вопрос?
— Нет. Вот именно… нет.
Толстый коротышка профессор казался весьма обескураженным.
— Вчера вечером, — сказал профессор Риго доктору Феллу после того, как долго изучал лицо Майлса, — маленькая мисс Морелл несколько раз выглядела чрезвычайно расстроенной. Да! Нет никакого сомнения, что ее очень волнует все, связанное с Фей Ситон, и что она прекрасно знает Фей.
— Напротив, — сказал Майлс. — Мисс Ситон отрицает, что когда-либо встречалась с Барбарой Морелл или слышала о ней.
Эти слова прозвучали как удар гонга, призывающий к тишине. На лице профессора Риго отразилось чуть ли не злорадство.
— Она так сказала?
— Да.
— Когда?
— Сегодня вечером, в библиотеке… я задал ей несколько вопросов.
— Значит, вот оно что! — тихо сказал профессор Риго с новой вспышкой интереса. — Вы, в отличие от других ее жертв, — у Майлса было чувство, будто ему дали пощечину, — вы, в отличие от других ее жертв, по крайней мере обладаете мужеством! Вы заговорили с ней об этих событиях и задавали вопросы?
— Нет, дело обстояло не совсем так.
— Она информировала вас по собственной инициативе?
— Да, можно сказать, что так и было.
— Сэр, — сказал доктор Фелл, который, храня на лице весьма загадочное выражение, развалился в кресле, положив рукопись и шпагу-трость на колени. — Мне чрезвычайно помогло бы — черт возьми, как бы мне помогло! — если бы вы повторили все, что говорила вам эта леди. Если бы вы сделали это здесь, сейчас, причем (простите меня) постарались бы ничего не упустить и ничего не интерпретировать по-своему.
Майлс подумал, что уже, наверное, очень поздно. Стояла такая тишина, что был слышен бой часов в кухне. Должно быть, Марион крепко спала наверху, над библиотекой, а Фей Ситон — в своей комнате на нижнем этаже. Мертвенно-бледные лунные лучи набирали силу, затмевая тусклый свет лампы и рисуя на стене тени окон.
Майлс, у которого пересохло в горле, неторопливо, тщательно выбирая слова, передал им свой разговор с Фей Ситон. Доктор Фелл перебил его только один раз.
— Джим Морелл! — резко повторил доктор, заставив профессора Риго подскочить. — Закадычный друг Гарри Брука, которому Гарри писал каждую неделю. — Он повернул свою большую голову к Риго: — Вы знаете какого-нибудь Джеймса Морелла?
Риго, который присел на журнальный столик, приложив ладонь к уху, энергично замотал головой.
— Насколько я могу припомнить, дорогой доктор, это имя мне совершенно незнакомо.
— Гарри Брук никогда не упоминал его при вас?
— Никогда.
— И оно ни разу не упоминается, — доктор Фелл слегка постучал по рукописи, — в вашем замечательном отчете, в котором вы все так ясно изложили. Оно не фигурирует ни в показаниях, данных под присягой, ни в каких-либо других. Между тем Гарри Брук писал этому человеку письмо в тот самый день… — Доктор Фелл ненадолго замолчал. Объяснялось ли выражение, на мгновение появившееся на его лице, лишь игрою лунного света? — Не важно! — сказал наконец он. — Продолжайте!
Однако Майлс вновь увидел то же самое выражение у него на лице незадолго до окончания своего рассказа. Доктор Фелл выглядел ошеломленным, встревоженным: казалось, истина уже забрезжила перед ним, при этом повергнув в настоящий ужас. Это выбило Майлса из колеи. Он машинально продолжал свой рассказ, в то время как в мозгу у него рождались самые жуткие мысли.
Разумеется, доктор Фелл не мог верить в такую чушь, как вампиры. Возможно, профессор Риго искренне считал, что существуют злые духи, которые поселяются в теле человека; которые способны покинуть тело и материализоваться в воздухе, высоко над землей, так что их белые лица появляются за окнами…
Но только не доктор Фелл. В этом можно было не сомневаться! Майлсу хотелось лишь одного: чтобы тот сказал об этом вслух.
Майлсу хотелось дождаться слова, жеста, подмигивания, способных рассеять ядовитый туман, который Антуан Риго назвал бы туманом вампира. «Ладно, довольно! Довольно! Властители Афин!» — раздастся радостный рев. И он, как в прежние времена, возликует при виде трясущихся подбородков и ходящего ходуном жилета, а Гидеон Фелл развалится в кресле и застучит о пол металлическим наконечником трости.
Но Майлс так этого и не дождался.
Когда он окончил свой рассказ, доктор Фелл сидел откинувшись на спинку кресла, прикрыв глаза рукой, а шпага-трость с засохшими пятнами крови лежала у него на коленях.
— Это все? — спросил доктор Фелл.
— Да. Это все.
— Так-так. Вам же, друг мой, — доктор Фелл громко откашлялся, предваряя этим свое обращение к профессору Риго, — я хотел бы задать один чрезвычайно важный вопрос. — Он кивнул на рукопись: — Вы тщательно выбирали слова, когда писали этот отчет?
Профессор Риго с чопорным видом выпрямился.
— Есть ли необходимость говорить, что дело обстояло именно так?
— У вас нет желания что-нибудь изменить?
— Нет, уверяю вас! С какой стати?
— Позвольте мне зачитать две-три фразы из той части вашего повествования, в которой вы описываете, как оставили мистера Говарда Брука на крыше башни незадолго до той минуты, когда на него напали, — веско проговорил доктор Фелл.
— Слушаю вас.
Доктор Фелл послюнявил большой палец, поправил очки на черной ленточке и начал листать рукопись.
— «Мистер Брук, — прочел он, — стоял у парапета, решительно повернувшись к нам спиной. Рядом с ним…»
— Извините, что перебиваю вас, — сказал Майлс, — но то же самое, слово в слово, говорил нам профессор Риго вчера вечером.
— Вы совершенно правы, — с улыбкой подтвердил профессор Риго. — Моя речь лилась плавно, не правда ли? Вам запомнились эти фразы. Вы можете найти в рукописи все, что я говорил вчера. Продолжайте, продолжайте, продолжайте!
Доктор Фелл с любопытством смотрел на него.
— «Рядом с ним, — вы по-прежнему имеете в виду мистера Брука, — рядом с ним была прислонена к парапету его легкая деревянная трость желтого цвета, а с другой стороны, тоже у парапета, находился пухлый портфель. Этот полуразрушенный зубчатый бортик, по грудь человеку, опоясывает крышу башни и весь покрыт бледными иероглифами — инициалами тех, кто побывал здесь».
Доктор Фелл закрыл рукопись и снова слегка постучал по ней.
— Вы описали все, — требовательно спросил он, — именно так, как было на самом деле?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35