Я помогу тебе, Марат. Я сделаю так, чтобы ты не мучился. Нельзя покупать себе вещь, если ты хоть немного в ней сомневаешься. В этой жизни вообще нужно делать только то, что нравится.
Я вытерлась полотенцем и стала сушить волосы феном. Марат сидел на краю ванны, какой-то отрешенный и глубоко несчастный. Натянув платье, я подошла к нему, опустилась на корточки и положила голову на его колени. Марат стал нежно перебирать мои волосы, беспрестанно повторяя:
— Прости, прости меня… Я подняла голову и увидела, что в его глазах застыли слезы.
— Все хорошо, — прошептала я и поцеловала его руку. — Все хорошо. Я совершенно на тебя не злюсь. Странная все-таки штука — жизнь! Ох, какая странная… Это мои проблемы, и я должна сама с ними разобраться.
Я взяла сумочку, бросила на Марата прощальный взгляд и вышла из ванной. Он сидел неподвижно, уставившись куда-то вдаль, и напряженно думал. Он был похож на маленького провинившегося котенка, который слегка нашкодил и ждал сурового наказания…
ГЛАВА 13
Выбежав на улицу, я постаралась сдержать слезы и остановила такси. Меня удивило, что японец, сидевший за рулем автомобиля, прекрасно говорил по-русски. Протянув ему бумажку с адресом кабаре, я откинулась на спинку сиденья и стала смотреть в окно.
Вот и все. Облетела еще одна веточка моей жизни. Глупое, нелепое увлечение… Очень часто мы возвышаем и боготворим тех людей, которые совершенно того не стоят. Любые слезы можно сдержать, это уж совершенно точно. Мои слезы — всего лишь слезы разочарования, и все…
Доехав до нужного места, я рассчиталась с таксистом и вышла из машины. По времени Натка должна отдыхать в гостинице, танцевать еще рано. Быстро поднявшись на второй этаж, я мышкой прошмыгнула в номер и крепко закрыла за собой дверь. Натка лежала на кровати, уткнувшись в подушку и ревела. Я села рядом и закашляла. Увидев меня, Натка вскочила и бросилась мне на шею.
— Господи, ты живая! — заревела она еще громче.
— Конечно живая, а почему я должна быть мертвой?
— Просто тут такое творится! Ты пропала без вести. Одна девочка умерла. Еще трое исчезли, ходят слухи, что их продали арабам. Вчера приехала новая партия девчонок. Они ходят, словно королевы, и даже не представляют, что их ждет впереди.
— Ты сказала, что одна девочка умерла, как это случилось?
— Сердце не выдержало. Упала прямо на сцене и потеряла сознание. Оказывается, она страдала врожденным пороком сердца. Зачем приперлась сюда с таким диагнозом?
— Зачем мы все приперлись сюда с таким диагнозом!
— С каким?
— Тупость. Наш диагноз один — непроходимая тупость.
— Знаешь, мы тут — как куски мяса. Нас за людей не считают. Две девочки заразились
— Чем?
— Сифилисом.
— А как же презервативы?
— Клиент платит чуть подороже, и хозяин заставляет нас трахаться без всяких презервативов. Правда, я, кроме Янга, так ни с кем и не была.
— Янг — это дипломат?
— Да, он приезжает ко мне каждый вечер. Мы уезжаем на его яхту или в его домик в пригороде, но четыре дня назад он уехал в командировку. Янг заплатил хозяину за то, чтобы я только танцевала, а потом шла спать, короче, чтобы ко мне не липли клиенты, пока его не будет. Но вчера хозяин заявил, что я все-таки буду обслуживать других клиентов, а деньги Янга ему не указ. По приезде Янг пообещал помочь нам с документами. Он известный дипломат, и ему ничего не стоит переправить нас на родину.
— Натка, я пришла за тобой. Бежим отсюда.
— Куда?
— У тебя есть деньги?
— Около двух тысяч баксов.
— Замечательно, и у меня есть немного. Снимем гостиницу в другом районе, подождем твоего Янга, а как только он вернется, сразу попросим его о помощи.
Натка чмокнула меня в щеку, вытерла слезы и собрала в хвост свои роскошные длинные волосы. Как только она оделась, мы выбежали из номера и спустились вниз по лестнице. В холле мы неожиданно наткнулись на парочку здоровенных мордоворотов, с интересом уставившихся на нас. Увидев их, Натка побледнела.
— Ты их знаешь? — спросила я.
— Да, эти двое часто бывают в нашем кабаре. Один раз увезли сразу трех девчонок в неизвестном направлении. Девчонки до сих пор не вернулись, а хозяин делает вид, что ничего не случилось.
— Ничего, прорвемся. Мы же сейчас не в кабаре танцуем, может, идем по своим делам, вот и все.
Я схватила Натку за руку и потащила к выходу. Мордовороты расступились и дали нам пройти. Дальше все происходило в лучших традициях крутого боевика. Как только мы переступили порог гостиницы, мордовороты кинулись за нами, скрутили нам руки и бросили в машину с тонированными стеклами. Затем мне зажали рот платком, пропитанным какой-то дрянью, и я отключилась…
…Очнувшись от страшной головной боли, я осмотрелась вокруг. Рядом со мной лежала Натка. Мы находились в каком-то подвале без окон. Я осторожно потрясла Натку за плечо. Она открыла глаза и хрипло произнесла:
— Привет, подруга.
— Привет, привет, — безрадостно откликнулась я.
Тело неприятно ныло. Пошарив рукой вокруг себя, я не нашла ни сумочки, ни пистолета, купленного за тысячу долларов, ни телефона, ни денег, да и вообще ничего. От обиды по щекам потекли слезы. Я до боли закусила губу и горько всхлипнула. Какая мерзость! Какое вероломство! Рухнули все планы. Последняя Надежда на спасение растаяла как дым:
— Ирка, у меня вытащили все деньги, — вскрикнула Натка. — В моей сумочке было около двух тысяч долларов. Это же ужас!
— Я тоже на бобах, но самое главное, что я только сегодня купила пушку.
— У тебя был пистолет?
— Был да сплыл.
— Господи, жалко!
— Натка, как ты думаешь, где мы и кому это нужно?
— Тут нечего и думать. Все и так ясно.
— Объясни.
— Нас похитили, чтобы продать в рабство.
— Ты что несешь? Разве такое бывает?
— Ирка, тут бывает все. Нас здесь считают за обычных русских проституток, относятся как к последним тварям. Мы живой товар, рабыни, понимаешь?
— Понимаю. Нас украли контрабандисты, чтобы продать в какой-нибудь дешевый бордель. Я уже слышала, что такой вид бизнеса здесь процветает…
В эту минуту дверь отворилась, и в подвал вошел пожилой японец, говорящий по-русски. Он сел на стул и объяснил, что с сегодняшнего дня мы являемся его собственностью и собственностью его борделя. Он купил нас у русских коммерсантов за о-о-очень большие деньги. Теперь нам предстоит их отработать, а в дальнейшем приносить прибыль его заведению.
Бордель размещался в старом обшарпанном доме, состоящем всего из нескольких комнат. Та комната, где мы находились, называлась карцером для особо провинившихся» Здесь били тех, кто отказывался работать. Надзор за девушками осуществляла какая-то грязная старуха да парочка турок. Турки охраняли вход и выход на улицу, причем делали это весьма бдительно. Со всех сторон дом окружал высокий забор, вдоль которого бегали злющие собаки, посаженные на цепь. Ворота держали на запоре. Когда в бордель приезжал или приходил посетитель, он нажимал на кнопку звонка и ждал, чтобы его встретили. На первом этаже располагалась стойка бара с различными горячительными напитками и легкой закуской. Дальше шли номера, где девушки развлекали клиентов. На втором этаже проститутки отдыхали. Среди них были негритянки, несколько китаянок и вьетнамок да парочка русских бедолаг. В основном услугами этого борделя пользовались рыбаки, моряки и всякий сброд, вплоть до вонючих бомжей, укравших бумажник и решивших погулять на полную катушку. Практиковалось, что одну проститутку могли купить на двоих или троих… Девушки выполняли все прихоти этих ублюдков только за еду и крышу над головой. Прикинув, что нас тут ожидает, я вцепилась в Наткину руку и горячо зашептала:
— Сбежим отсюда, чего бы нам это ни стоило, здесь мы погибнем сразу, даже недели не проживем.
— Сбежим, если получится, — ответила Натка.
Японец провел нас на второй этаж и приказал отдыхать. Как только он ушел, я подбежала к окну, закрытому мощными решетками, и посмотрела во двор. Во дворе стоял небольшой стол, за которым сидели трое турок. Они пили пиво и резались в домино. Рядом с подсобным помещением я заметила обычный деревянный гроб, даже не обшитый тканью.
— Натка, смотри — гроб, — вскрикнула я. Натка подбежала к окну и с ужасом посмотрела во двор.
— Точно, гроб. Наверное, кто-то умер. Через несколько минут в комнату вошли
две девушки, судя по всему, наши соседки. Вид у них был настолько ужасен, что сердце мое сжалось и заныло от дикой боли. Девушки поздоровались по-русски и легли на свои кровати.
— Девчонки, а почему во дворе стоит гроб? — спросила я.
— Сегодня ночью умерла одна девушка, кореянка.
— Почему?
— Клиент попался ужасный, садист. Забил девчонку насмерть. Хозяин нанял турок, чтобы отвезти ее в лес и закопать. Хорошая была девушка, добрая, спокойная, правда, по-русски вообще не разговаривала, — безразлично пояснила нам одна из девушек.
Мы с Наткой переглянулись и моментально обе побледнели.
— Девчонки, а вы давно здесь? — спросила Натка.
— Мы давно потеряли счет времени. Может быть, месяц, а может, два. Мы не знаем.
— А вы откуда?
— Из Питера.
— Господи, а каким же ветром вас сюда занесло?
— Наверное, таким же, как и вас. Прочитали в одной питерской газете объявление, что требуются девушки на работу в ресторанах Кореи. Зарплата высокая. Вот и рванули. Пришли в фирму. Там нас встретили, обласкали, наврали с три короба. Через неделю мы были уже в Сеуле. Отправили нас туда по обычной туристической путевке. Уже только это должно было насторожить, но не насторожило. Если и возникали какие-то подозрения, то тут же и пропадали. В гостинице руководитель группы забрал паспорта у всех девушек, без исключения, якобы для регистрации. Больше мы не видели ни паспортов, ни самого руководителя. Вместо него появился какой-то кореец и на ломаном русском языке сообщил, что теперь мы его собственность. За каждую, мол, заплачено по десять тысяч долларов. Пока мы не отработаем этой суммы, мы обязаны беспрекословно выполнять все пожелания хозяина. Некоторых девчонок оставили в Сеуле, а нас перевезли в Чеджудо. Там мы пробыли невольницами чуть больше месяца, а затем наш хозяин перепродал нас японцу. Японец привез нас в этот бордель, который находится в пригороде Токио. С тех пор мы тут и работаем. Отсюда не сбежишь. Дом капитально охраняется. Сначала было желание вырваться, а потом наступила полнейшая апатия. Каждый день просыпаешься и думаешь только об одном: скорее бы Бог к себе забрал. Жить не хочется. Кореянке этой еще повезло: она больше не мучится… Нам уже разницы нет — сколько человек нас имеют и куда. Все, как в тумане. А руки на себя наложить — страшно…
— Девчонки, а, сколько же вам лет? — спросила я.
— По девятнадцать, а может, еще не исполнилось. Какой сейчас месяц?
— Июль.
— Значит, исполнилось, в июне.
Я с болью прикусила губу. Девчонки тянули на тридцатник… Когда они заснули, я села рядом с Наткой и тихо сказала:
— Мы здесь загнемся.
— Я это уже поняла.
— Нужно срочно бежать!
— Ты же видела, что тут стерегут, как в настоящей тюрьме.
— Из любой ситуации есть выход, — твердо произнесла я.
ГЛАВА 14
В комнату вошла противная старуха и на ломаном русском языке приказала, чтобы мы шли на первый этаж отрабатывать деньги: клиенты ждать не любят. Я вцепилась в свою подругу и отрицательно покачала головой. Старуха порозовела от злости и позвала одного из турок. Через несколько минут нас отвели обратно в подвал, называемый карцером, и, привязав к стульям, стали бить тяжеленным, вымоченным в соли кнутом. От каждого удара оставались ссадины и жуткие кровоподтеки. Кнут буквально разрывал кожу вместе с внутренними тканями. Удары наносили повсюду: по животу, груди, ногам. Несколько раз я теряла сознание и с трудом приходила в себя. Когда старуха уставала, она передавала кнут турку, и все продолжалось по новой…
…Очнулась я от дикой боли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Я вытерлась полотенцем и стала сушить волосы феном. Марат сидел на краю ванны, какой-то отрешенный и глубоко несчастный. Натянув платье, я подошла к нему, опустилась на корточки и положила голову на его колени. Марат стал нежно перебирать мои волосы, беспрестанно повторяя:
— Прости, прости меня… Я подняла голову и увидела, что в его глазах застыли слезы.
— Все хорошо, — прошептала я и поцеловала его руку. — Все хорошо. Я совершенно на тебя не злюсь. Странная все-таки штука — жизнь! Ох, какая странная… Это мои проблемы, и я должна сама с ними разобраться.
Я взяла сумочку, бросила на Марата прощальный взгляд и вышла из ванной. Он сидел неподвижно, уставившись куда-то вдаль, и напряженно думал. Он был похож на маленького провинившегося котенка, который слегка нашкодил и ждал сурового наказания…
ГЛАВА 13
Выбежав на улицу, я постаралась сдержать слезы и остановила такси. Меня удивило, что японец, сидевший за рулем автомобиля, прекрасно говорил по-русски. Протянув ему бумажку с адресом кабаре, я откинулась на спинку сиденья и стала смотреть в окно.
Вот и все. Облетела еще одна веточка моей жизни. Глупое, нелепое увлечение… Очень часто мы возвышаем и боготворим тех людей, которые совершенно того не стоят. Любые слезы можно сдержать, это уж совершенно точно. Мои слезы — всего лишь слезы разочарования, и все…
Доехав до нужного места, я рассчиталась с таксистом и вышла из машины. По времени Натка должна отдыхать в гостинице, танцевать еще рано. Быстро поднявшись на второй этаж, я мышкой прошмыгнула в номер и крепко закрыла за собой дверь. Натка лежала на кровати, уткнувшись в подушку и ревела. Я села рядом и закашляла. Увидев меня, Натка вскочила и бросилась мне на шею.
— Господи, ты живая! — заревела она еще громче.
— Конечно живая, а почему я должна быть мертвой?
— Просто тут такое творится! Ты пропала без вести. Одна девочка умерла. Еще трое исчезли, ходят слухи, что их продали арабам. Вчера приехала новая партия девчонок. Они ходят, словно королевы, и даже не представляют, что их ждет впереди.
— Ты сказала, что одна девочка умерла, как это случилось?
— Сердце не выдержало. Упала прямо на сцене и потеряла сознание. Оказывается, она страдала врожденным пороком сердца. Зачем приперлась сюда с таким диагнозом?
— Зачем мы все приперлись сюда с таким диагнозом!
— С каким?
— Тупость. Наш диагноз один — непроходимая тупость.
— Знаешь, мы тут — как куски мяса. Нас за людей не считают. Две девочки заразились
— Чем?
— Сифилисом.
— А как же презервативы?
— Клиент платит чуть подороже, и хозяин заставляет нас трахаться без всяких презервативов. Правда, я, кроме Янга, так ни с кем и не была.
— Янг — это дипломат?
— Да, он приезжает ко мне каждый вечер. Мы уезжаем на его яхту или в его домик в пригороде, но четыре дня назад он уехал в командировку. Янг заплатил хозяину за то, чтобы я только танцевала, а потом шла спать, короче, чтобы ко мне не липли клиенты, пока его не будет. Но вчера хозяин заявил, что я все-таки буду обслуживать других клиентов, а деньги Янга ему не указ. По приезде Янг пообещал помочь нам с документами. Он известный дипломат, и ему ничего не стоит переправить нас на родину.
— Натка, я пришла за тобой. Бежим отсюда.
— Куда?
— У тебя есть деньги?
— Около двух тысяч баксов.
— Замечательно, и у меня есть немного. Снимем гостиницу в другом районе, подождем твоего Янга, а как только он вернется, сразу попросим его о помощи.
Натка чмокнула меня в щеку, вытерла слезы и собрала в хвост свои роскошные длинные волосы. Как только она оделась, мы выбежали из номера и спустились вниз по лестнице. В холле мы неожиданно наткнулись на парочку здоровенных мордоворотов, с интересом уставившихся на нас. Увидев их, Натка побледнела.
— Ты их знаешь? — спросила я.
— Да, эти двое часто бывают в нашем кабаре. Один раз увезли сразу трех девчонок в неизвестном направлении. Девчонки до сих пор не вернулись, а хозяин делает вид, что ничего не случилось.
— Ничего, прорвемся. Мы же сейчас не в кабаре танцуем, может, идем по своим делам, вот и все.
Я схватила Натку за руку и потащила к выходу. Мордовороты расступились и дали нам пройти. Дальше все происходило в лучших традициях крутого боевика. Как только мы переступили порог гостиницы, мордовороты кинулись за нами, скрутили нам руки и бросили в машину с тонированными стеклами. Затем мне зажали рот платком, пропитанным какой-то дрянью, и я отключилась…
…Очнувшись от страшной головной боли, я осмотрелась вокруг. Рядом со мной лежала Натка. Мы находились в каком-то подвале без окон. Я осторожно потрясла Натку за плечо. Она открыла глаза и хрипло произнесла:
— Привет, подруга.
— Привет, привет, — безрадостно откликнулась я.
Тело неприятно ныло. Пошарив рукой вокруг себя, я не нашла ни сумочки, ни пистолета, купленного за тысячу долларов, ни телефона, ни денег, да и вообще ничего. От обиды по щекам потекли слезы. Я до боли закусила губу и горько всхлипнула. Какая мерзость! Какое вероломство! Рухнули все планы. Последняя Надежда на спасение растаяла как дым:
— Ирка, у меня вытащили все деньги, — вскрикнула Натка. — В моей сумочке было около двух тысяч долларов. Это же ужас!
— Я тоже на бобах, но самое главное, что я только сегодня купила пушку.
— У тебя был пистолет?
— Был да сплыл.
— Господи, жалко!
— Натка, как ты думаешь, где мы и кому это нужно?
— Тут нечего и думать. Все и так ясно.
— Объясни.
— Нас похитили, чтобы продать в рабство.
— Ты что несешь? Разве такое бывает?
— Ирка, тут бывает все. Нас здесь считают за обычных русских проституток, относятся как к последним тварям. Мы живой товар, рабыни, понимаешь?
— Понимаю. Нас украли контрабандисты, чтобы продать в какой-нибудь дешевый бордель. Я уже слышала, что такой вид бизнеса здесь процветает…
В эту минуту дверь отворилась, и в подвал вошел пожилой японец, говорящий по-русски. Он сел на стул и объяснил, что с сегодняшнего дня мы являемся его собственностью и собственностью его борделя. Он купил нас у русских коммерсантов за о-о-очень большие деньги. Теперь нам предстоит их отработать, а в дальнейшем приносить прибыль его заведению.
Бордель размещался в старом обшарпанном доме, состоящем всего из нескольких комнат. Та комната, где мы находились, называлась карцером для особо провинившихся» Здесь били тех, кто отказывался работать. Надзор за девушками осуществляла какая-то грязная старуха да парочка турок. Турки охраняли вход и выход на улицу, причем делали это весьма бдительно. Со всех сторон дом окружал высокий забор, вдоль которого бегали злющие собаки, посаженные на цепь. Ворота держали на запоре. Когда в бордель приезжал или приходил посетитель, он нажимал на кнопку звонка и ждал, чтобы его встретили. На первом этаже располагалась стойка бара с различными горячительными напитками и легкой закуской. Дальше шли номера, где девушки развлекали клиентов. На втором этаже проститутки отдыхали. Среди них были негритянки, несколько китаянок и вьетнамок да парочка русских бедолаг. В основном услугами этого борделя пользовались рыбаки, моряки и всякий сброд, вплоть до вонючих бомжей, укравших бумажник и решивших погулять на полную катушку. Практиковалось, что одну проститутку могли купить на двоих или троих… Девушки выполняли все прихоти этих ублюдков только за еду и крышу над головой. Прикинув, что нас тут ожидает, я вцепилась в Наткину руку и горячо зашептала:
— Сбежим отсюда, чего бы нам это ни стоило, здесь мы погибнем сразу, даже недели не проживем.
— Сбежим, если получится, — ответила Натка.
Японец провел нас на второй этаж и приказал отдыхать. Как только он ушел, я подбежала к окну, закрытому мощными решетками, и посмотрела во двор. Во дворе стоял небольшой стол, за которым сидели трое турок. Они пили пиво и резались в домино. Рядом с подсобным помещением я заметила обычный деревянный гроб, даже не обшитый тканью.
— Натка, смотри — гроб, — вскрикнула я. Натка подбежала к окну и с ужасом посмотрела во двор.
— Точно, гроб. Наверное, кто-то умер. Через несколько минут в комнату вошли
две девушки, судя по всему, наши соседки. Вид у них был настолько ужасен, что сердце мое сжалось и заныло от дикой боли. Девушки поздоровались по-русски и легли на свои кровати.
— Девчонки, а почему во дворе стоит гроб? — спросила я.
— Сегодня ночью умерла одна девушка, кореянка.
— Почему?
— Клиент попался ужасный, садист. Забил девчонку насмерть. Хозяин нанял турок, чтобы отвезти ее в лес и закопать. Хорошая была девушка, добрая, спокойная, правда, по-русски вообще не разговаривала, — безразлично пояснила нам одна из девушек.
Мы с Наткой переглянулись и моментально обе побледнели.
— Девчонки, а вы давно здесь? — спросила Натка.
— Мы давно потеряли счет времени. Может быть, месяц, а может, два. Мы не знаем.
— А вы откуда?
— Из Питера.
— Господи, а каким же ветром вас сюда занесло?
— Наверное, таким же, как и вас. Прочитали в одной питерской газете объявление, что требуются девушки на работу в ресторанах Кореи. Зарплата высокая. Вот и рванули. Пришли в фирму. Там нас встретили, обласкали, наврали с три короба. Через неделю мы были уже в Сеуле. Отправили нас туда по обычной туристической путевке. Уже только это должно было насторожить, но не насторожило. Если и возникали какие-то подозрения, то тут же и пропадали. В гостинице руководитель группы забрал паспорта у всех девушек, без исключения, якобы для регистрации. Больше мы не видели ни паспортов, ни самого руководителя. Вместо него появился какой-то кореец и на ломаном русском языке сообщил, что теперь мы его собственность. За каждую, мол, заплачено по десять тысяч долларов. Пока мы не отработаем этой суммы, мы обязаны беспрекословно выполнять все пожелания хозяина. Некоторых девчонок оставили в Сеуле, а нас перевезли в Чеджудо. Там мы пробыли невольницами чуть больше месяца, а затем наш хозяин перепродал нас японцу. Японец привез нас в этот бордель, который находится в пригороде Токио. С тех пор мы тут и работаем. Отсюда не сбежишь. Дом капитально охраняется. Сначала было желание вырваться, а потом наступила полнейшая апатия. Каждый день просыпаешься и думаешь только об одном: скорее бы Бог к себе забрал. Жить не хочется. Кореянке этой еще повезло: она больше не мучится… Нам уже разницы нет — сколько человек нас имеют и куда. Все, как в тумане. А руки на себя наложить — страшно…
— Девчонки, а, сколько же вам лет? — спросила я.
— По девятнадцать, а может, еще не исполнилось. Какой сейчас месяц?
— Июль.
— Значит, исполнилось, в июне.
Я с болью прикусила губу. Девчонки тянули на тридцатник… Когда они заснули, я села рядом с Наткой и тихо сказала:
— Мы здесь загнемся.
— Я это уже поняла.
— Нужно срочно бежать!
— Ты же видела, что тут стерегут, как в настоящей тюрьме.
— Из любой ситуации есть выход, — твердо произнесла я.
ГЛАВА 14
В комнату вошла противная старуха и на ломаном русском языке приказала, чтобы мы шли на первый этаж отрабатывать деньги: клиенты ждать не любят. Я вцепилась в свою подругу и отрицательно покачала головой. Старуха порозовела от злости и позвала одного из турок. Через несколько минут нас отвели обратно в подвал, называемый карцером, и, привязав к стульям, стали бить тяжеленным, вымоченным в соли кнутом. От каждого удара оставались ссадины и жуткие кровоподтеки. Кнут буквально разрывал кожу вместе с внутренними тканями. Удары наносили повсюду: по животу, груди, ногам. Несколько раз я теряла сознание и с трудом приходила в себя. Когда старуха уставала, она передавала кнут турку, и все продолжалось по новой…
…Очнулась я от дикой боли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41