!
— Труп увидит.
— Не увидит. Мы его спрячем. Ты спасла мне жизнь. Успокойся.
Натка испуганно покосилась на лысого и с опаской спросила:
— Ирочка, а он живой или мертвый?
— Должен быть мертвым.
— А если нет?
— Успокойся, Натка, он мертвый, и все. Взглянув на лысого, я почувствовала, как по спине пробежал неприятный холодок. Лысый полулежал на сиденье, уперевшись головой в дверную ручку. Глаза его были открыты и смотрели прямо на меня, словно он что-то хотел сказать, но не мог этого сделать. Дотронувшись до его руки, я постаралась нащупать пульс. Пульса не было. Затем порылась в кармане брюк и достала бумажник. В бумажнике оказалось ровно сто долларов, наверное, те самые, которые мне пришлось ему дать за адрес кабаре. Сунув купюру в карман, я посмотрела на Натку. Она была ужасно бледная и напряженно о чем-то думала.
— О чем ты думаешь?
— Пытаюсь понять, что произошло…
— Не надо ничего понимать. Если бы мы его не убили, то убили бы нас на вилле у Григорича. Эти люди заставили нас участвовать в жестокой игре на выживание. Мы приняли условия этой игры и сделали свой ход.
— Ирина, я же не виновата… Он сам напросился! Никто его в нашу машину не звал…
— Конечно. Теперь будет знать, как по чужим машинам рассиживаться.
— Теперь он уже ничего не будет знать. Что нам делать?
— Нужно избавиться от трупа.
— Как?
— Именно об этом я и думаю.
— Ира, посмотри, все заднее сиденье залито кровью, — вскрикнула Натка.
— Сначала избавимся от трупа, а затем от машины, — постаралась улыбнуться ей я.
Натка тихо заплакала. Мне стало ясно, что в данный момент на нее лучше не рассчитывать. Натка сейчас находится в таком состоянии, что, появись тут полиция, она сразу же признается в содеянном и подпишет себе приговор. Ей нужно время, чтобы успокоиться и прийти в себя, а времени у нас просто нет. В любую минуту к машине может кто-нибудь подойти, и тогда нам будет совсем туго.
— Нужно накрыть труп покрывалом. Это на тот случай, если нас остановят полицейские, — говорила я сама с собой. — Только где же взять покрывало? Как жаль, что у этого идиота нет покрывала.
Я посмотрела на Марата, затем на плачущую Натку и поняла, что мне больше терять нечего. Резко хлопнув дверью, я направилась к группе мирно беседующих мужчин. Натка даже не заметила мое отсутствие. Она находилась в состоянии шока. Мужчины моментально замолчали и с удивлением уставились на меня. Отец Марата, сморщившись, сунул таблетку под язык. Марат резко побледнел и выронил сигарету.
— Марат, можно тебя на пару слов, — обратилась я к нему.
Он кивнул и шагнул мне навстречу.
— Может, не стоит? — отец Марата попытался привести его в чувство.
— Стоит, — отрезала я и схватила Марата за руку.
— Кто ты такая?! Почему ты так разговариваешь с Маратом?! — стали возмущаться братки.
Не обращая на них внимания, я отвела Марата в сторону. Мне даже не хотелось думать о том, как я выгляжу в данный момент: ссадины и синяки на руках и ногах, зашитый висок, синяк под глазом, губа опухла и раздулась до самого носа… Марат смотрел на меня глазами, полными ужаса, и не мог произнести ни слова. Я держала его за руку и нервно перебирала его пальцы. Братва по-прежнему не сводила с нас глаз и пыталась услышать, о чем мы говорим. Это сбивало меня с мыслей и мешало настроиться на нужный лад. Мы стояли как ненормальные, смотрели друг другу в глаза и не могли произнести ни слова. В конце концов один из братков не выдержал и подошел к нам.
— Марат, что, наших проституток избили? Пусть скажет кто, и мы своих пацанов пошлем на разборку. Нужно выяснить, кто мешает нашим телкам спокойно работать!
Я уставилась на братка взглядом, полным ненависти, и силой потянула Марата за руку.
— Марат, скажи ему, чтобы он шел и занимался своими делами.
— Гриш, ты иди. Сейчас я с девочкой разберусь и приду, — послушно произнес Марат.
Браток недовольно фыркнул и вернулся на прежнее место.
— Ты знал, что я приду?
— Знал. Кто тебя так? Григорич?
— Да нет. Просто я чуть не попала в притон.
— Понятно.
— Марат, у меня проблемы. Пожалуйста, помоги мне. Давай подойдем к моей машине.
— У тебя есть машина? С каких это пор?
— С сегодняшнего дня.
— Григорич подарил?
— Нет, угнала.
— Когда?
— Часа четыре назад, а может, пять.
— Ты что, с ума сошла? Машину, наверное, ищет полиция.
— Не думаю.
— Откуда такая уверенность?
— У меня интуиция. Я подвела Марата к машине, он удивленно присвистнул и произнес:
— Тебе не кажется, что твоя интуиция запросто может тебя подвести. Это очень дорогая тачка. Я думаю, что пострадавший все-таки заявил в полицию.
— Это ерунда, я хотела бы обратиться к тебе совсем по-другому вопросу.
Я подошла ближе и открыла заднюю дверь машины. Лысый полулежал, прислонившись к другой двери, и смотрел куда-то вдаль широко раскрытыми глазами. Натка уткнулась в переднюю панель и сидела обхватив руками голову. Марат с ужасом посмотрел на лысого и тихо сказал:
— Это Костик.
— Правильно говоришь.
— Одна из шестерок Григорича.
— Точно.
Марат перевел взгляд на Натку. Натка не двигалась, наверное, она даже не слышала наш разговор.
— Это кто?
— Моя подруга.
— Она живая? — Да.
— Что-то не похоже.
— У нее шок.
— Кто его убил?
— Мы.
— Понятно. Я думаю, если вы его убили, то на это были причины.
— Тебе хороню известны эти причины.
— Ирка, ты ненормальная. Лучше бы я отправил тебя на родину. Брось машину, и все. Пусть ее найдет полиция вместе с трупом.
— Это невозможно.
— Почему?
— Потому что тут кругом мои отпечатки пальцев. Потому что я угнала машину у человека, который меня знает.
— Как это?
— Я угнала машину прямо на его глазах. Если машина зарегистрирована на его имя и полиция найдет в ней труп, то она без труда выйдет на владельца. Владельцу машины незачем меня выгораживать, и он подробно опишет мои приметы. Меня найдут. Нужно избавиться от трупа и вернуть машину владельцу.
— Как ты хочешь вернуть машину?
— Поставлю ее на прежнее место, там, где взяла.
— Ты ненормальная!
— Я это знаю. Помоги мне избавиться от трупа.
Марат заметно занервничал и опять закурил.
— Ирина, посиди в машине. У меня важная встреча.
— Как — посиди? С трупом? К машине в любой момент может кто-нибудь подойти. Я не могу ждать.
— Ирина, у меня важная встреча.
— Все твои дела никуда не денутся. Мне казалось, что я важнее. Я опять ошиблась?
— Послушай, ты сумасшедшая. Ты скоро перебьешь всех людей Григорича!
— А что мне делать? Я попала в беду. У меня нет ни денег, ни документов, ни друзей, которые бы мне помогли. Я не могу отсюда вырваться, пойми! Ты прекрасно знаешь, что я не проститутка. Просто тут, в Токио, мне пришлось почувствовать себя тварью, дерьмом, дрянью. Помоги мне избавиться от трупа и попасть домой! Мне и моей подруге. Я понимаю, что мы не можем быть вместе, да я и не хочу. Я не могу связать свою судьбу с человеком, который живет, соблюдая какие-то дурацкие условности: так положено, а так не положено. Я прошу тебя об одном: о помощи. Помоги мне вернуться домой и начать жить заново. С этой болью, с этой бестолковой любовью, которая не принесла мне ничего хорошего, кроме горечи и разочарования. Ведь нам было не так плохо вместе.
— Ирина, я обязательно тебе помогу, но я не могу бросить все и решать твои дела.
— Почему?
— Потому что сначала я должен решить свои. Сиди тут и жди меня. Как только я освобожусь, сразу займусь твоими проблемами.
— Я не могу ждать. Мне нужна твоя помощь сейчас, сию минуту, сию секунду!
— Ирина, здесь собрались очень важные люди, и они ждут, когда я вернусь. Я не имею права заставлять их ждать, потому что я им обязан и они слишком много для меня сделали.
— Еще скажи, что я поставила тебя в неловкое положение, когда подошла к тебе при них. Скажи, что я должна была сидеть вместе с трупом и ждать, когда закончится твоя стрелка. Скажи, что же ты молчишь? Ведь ты хотел сказать именно это.
Марат провел ладонью по моему лицу и тяжело вздохнул.
— Это швы?
— Швы.
— Где наложили?
— В клинике.
— А с губой что?
— С губой плохо дело. Губу зашили, но я пыталась развязать руки своей подруге зубами. В общем, перестаралась, вот швы и полопались. Когда все закончится, придется опять обращаться в клинику: как бы не началось нагноение…
— Больно?
— Я здесь успела привыкнуть к любой боли: и моральной и физической. Кстати, физическая боль — пустяк по сравнению с тем, что хотели меня заставить заниматься проституцией. Если бы это случилось, мне бы было по-настоящему больно. Скажи честно, ты скучал по мне?
— Скучал, и не просто скучал, а даже страдал. — Марат не переставал гладить меня по лицу.
— Знаешь, такое короткое знакомство, а так прочно запало в душу, — сказала я, тяжело вздохнув. — Мне так тяжело без тебя обходиться… Но я научусь жить без тебя. Я сильная, я смогу. Просто надо стереть из памяти все, что было. У меня такое в первый раз, честное слово… Какая-то сумасшедшая, неуправляемая связь! Знаешь, чего я хочу больше всего на свете?
— Чего?
— Я хочу быть с тобой… Я хочу тебя…
— Ирина, мне очень без тебя плохо — Очень… У меня тоже все это в первый раз, и я оказался совсем к этому не готов. Я представлял свою избранницу совсем другой, но никак не девушкой, приехавшей на заработки, оставшейся без документов и убивающей людей моего врага.
Я вытерла слезы и, улыбнувшись, произнесла:
— Ладно, тебе пора. Твои братки уже на взводе, я и так подмочила твою репутацию… Извини…
— Ты будешь ждать меня в машине?
— Нет.
— Почему?
— Потому что больше всего на свете я ненавижу ждать, а особенно по соседству с трупом.
— Но ведь тебе некуда ехать…
— Найду. Просто мне казалось, что ты единственный человек, который может и хочет мне помочь…
Я села за руль и хлопнула дверью. Марат наклонился к окну и устало произнес:
— Ирка, не дури. Ты и так много надурила!
— Ты мне поможешь? — спросила я в последний раз.
— Помогу. Только выключи мотор и подожди, пока я решу свой вопрос.
— Не могу, извини.
Я надавила на газ. Марат отскочил от машины, споткнулся и упал. Быстро поднявшись, он стал отряхивать брюки. Наверное, именно в этот момент я поняла, что нас больше ничего не связывает, и решила поставить на наших отношениях жирную точку. Вывернув руль, я, постепенно набирая скорость, поехала прямо на кучку стрелковавшихся братков. Братки бросились врассыпную. Они были похожи на муравьев, убегающих из муравейника. Я стукнула Натку по плечу и закричала:
— Да подними ты голову, черт тебя побери! Мы что, каждый день, что ли, братков гоняем!
Натка вскочила, высунулась в люк и принялась свистеть. Я развернула машину и направила ее туда, где собралось больше всего братков. Сделав последнюю ходку, мы помахали им рукой и на бешеной скорости помчались прочь. Натка уселась на место и опять сникла.
— Сейчас должна быть погоня, — сказала она.
— Не думаю.
— Почему?
— Марат не позволит, чтобы братки сели нам на хвост. Он извинится перед ними, наплетет с три короба, и они угомонятся.
— Ты так в этом уверена?
— Не уверена, но хотела бы в это верить.
— Послушай, а этот Марат, он вообще-то тебя любит?
— Мне кажется, что он меня ненавидит, особенно теперь.
Я свернула в первую попавшуюся подворотню и остановила машину.
— Что случилось?
— Нужно перенести труп в багажник, — объяснила я Натке.
— Зачем?
— Затем, что здесь опасно его оставлять. В любой момент нас могут остановить.
— Как же мы его перенесем?
— Молча. Возьмем за руки, за ноги и перенесем.
— Я не смогу, меня стошнит, — взмолилась Натка. — Я боюсь в конце концов!
— Ната, у нас выбора нет! Я одна не смогу это сделать. Значит так: дружно выходим из машины, хватаем лысого и кидаем его в багажник!
— Мы испачкаемся кровью…
— В бардачке есть полотенце.
— Можно я закрою глаза?
— Нельзя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— Труп увидит.
— Не увидит. Мы его спрячем. Ты спасла мне жизнь. Успокойся.
Натка испуганно покосилась на лысого и с опаской спросила:
— Ирочка, а он живой или мертвый?
— Должен быть мертвым.
— А если нет?
— Успокойся, Натка, он мертвый, и все. Взглянув на лысого, я почувствовала, как по спине пробежал неприятный холодок. Лысый полулежал на сиденье, уперевшись головой в дверную ручку. Глаза его были открыты и смотрели прямо на меня, словно он что-то хотел сказать, но не мог этого сделать. Дотронувшись до его руки, я постаралась нащупать пульс. Пульса не было. Затем порылась в кармане брюк и достала бумажник. В бумажнике оказалось ровно сто долларов, наверное, те самые, которые мне пришлось ему дать за адрес кабаре. Сунув купюру в карман, я посмотрела на Натку. Она была ужасно бледная и напряженно о чем-то думала.
— О чем ты думаешь?
— Пытаюсь понять, что произошло…
— Не надо ничего понимать. Если бы мы его не убили, то убили бы нас на вилле у Григорича. Эти люди заставили нас участвовать в жестокой игре на выживание. Мы приняли условия этой игры и сделали свой ход.
— Ирина, я же не виновата… Он сам напросился! Никто его в нашу машину не звал…
— Конечно. Теперь будет знать, как по чужим машинам рассиживаться.
— Теперь он уже ничего не будет знать. Что нам делать?
— Нужно избавиться от трупа.
— Как?
— Именно об этом я и думаю.
— Ира, посмотри, все заднее сиденье залито кровью, — вскрикнула Натка.
— Сначала избавимся от трупа, а затем от машины, — постаралась улыбнуться ей я.
Натка тихо заплакала. Мне стало ясно, что в данный момент на нее лучше не рассчитывать. Натка сейчас находится в таком состоянии, что, появись тут полиция, она сразу же признается в содеянном и подпишет себе приговор. Ей нужно время, чтобы успокоиться и прийти в себя, а времени у нас просто нет. В любую минуту к машине может кто-нибудь подойти, и тогда нам будет совсем туго.
— Нужно накрыть труп покрывалом. Это на тот случай, если нас остановят полицейские, — говорила я сама с собой. — Только где же взять покрывало? Как жаль, что у этого идиота нет покрывала.
Я посмотрела на Марата, затем на плачущую Натку и поняла, что мне больше терять нечего. Резко хлопнув дверью, я направилась к группе мирно беседующих мужчин. Натка даже не заметила мое отсутствие. Она находилась в состоянии шока. Мужчины моментально замолчали и с удивлением уставились на меня. Отец Марата, сморщившись, сунул таблетку под язык. Марат резко побледнел и выронил сигарету.
— Марат, можно тебя на пару слов, — обратилась я к нему.
Он кивнул и шагнул мне навстречу.
— Может, не стоит? — отец Марата попытался привести его в чувство.
— Стоит, — отрезала я и схватила Марата за руку.
— Кто ты такая?! Почему ты так разговариваешь с Маратом?! — стали возмущаться братки.
Не обращая на них внимания, я отвела Марата в сторону. Мне даже не хотелось думать о том, как я выгляжу в данный момент: ссадины и синяки на руках и ногах, зашитый висок, синяк под глазом, губа опухла и раздулась до самого носа… Марат смотрел на меня глазами, полными ужаса, и не мог произнести ни слова. Я держала его за руку и нервно перебирала его пальцы. Братва по-прежнему не сводила с нас глаз и пыталась услышать, о чем мы говорим. Это сбивало меня с мыслей и мешало настроиться на нужный лад. Мы стояли как ненормальные, смотрели друг другу в глаза и не могли произнести ни слова. В конце концов один из братков не выдержал и подошел к нам.
— Марат, что, наших проституток избили? Пусть скажет кто, и мы своих пацанов пошлем на разборку. Нужно выяснить, кто мешает нашим телкам спокойно работать!
Я уставилась на братка взглядом, полным ненависти, и силой потянула Марата за руку.
— Марат, скажи ему, чтобы он шел и занимался своими делами.
— Гриш, ты иди. Сейчас я с девочкой разберусь и приду, — послушно произнес Марат.
Браток недовольно фыркнул и вернулся на прежнее место.
— Ты знал, что я приду?
— Знал. Кто тебя так? Григорич?
— Да нет. Просто я чуть не попала в притон.
— Понятно.
— Марат, у меня проблемы. Пожалуйста, помоги мне. Давай подойдем к моей машине.
— У тебя есть машина? С каких это пор?
— С сегодняшнего дня.
— Григорич подарил?
— Нет, угнала.
— Когда?
— Часа четыре назад, а может, пять.
— Ты что, с ума сошла? Машину, наверное, ищет полиция.
— Не думаю.
— Откуда такая уверенность?
— У меня интуиция. Я подвела Марата к машине, он удивленно присвистнул и произнес:
— Тебе не кажется, что твоя интуиция запросто может тебя подвести. Это очень дорогая тачка. Я думаю, что пострадавший все-таки заявил в полицию.
— Это ерунда, я хотела бы обратиться к тебе совсем по-другому вопросу.
Я подошла ближе и открыла заднюю дверь машины. Лысый полулежал, прислонившись к другой двери, и смотрел куда-то вдаль широко раскрытыми глазами. Натка уткнулась в переднюю панель и сидела обхватив руками голову. Марат с ужасом посмотрел на лысого и тихо сказал:
— Это Костик.
— Правильно говоришь.
— Одна из шестерок Григорича.
— Точно.
Марат перевел взгляд на Натку. Натка не двигалась, наверное, она даже не слышала наш разговор.
— Это кто?
— Моя подруга.
— Она живая? — Да.
— Что-то не похоже.
— У нее шок.
— Кто его убил?
— Мы.
— Понятно. Я думаю, если вы его убили, то на это были причины.
— Тебе хороню известны эти причины.
— Ирка, ты ненормальная. Лучше бы я отправил тебя на родину. Брось машину, и все. Пусть ее найдет полиция вместе с трупом.
— Это невозможно.
— Почему?
— Потому что тут кругом мои отпечатки пальцев. Потому что я угнала машину у человека, который меня знает.
— Как это?
— Я угнала машину прямо на его глазах. Если машина зарегистрирована на его имя и полиция найдет в ней труп, то она без труда выйдет на владельца. Владельцу машины незачем меня выгораживать, и он подробно опишет мои приметы. Меня найдут. Нужно избавиться от трупа и вернуть машину владельцу.
— Как ты хочешь вернуть машину?
— Поставлю ее на прежнее место, там, где взяла.
— Ты ненормальная!
— Я это знаю. Помоги мне избавиться от трупа.
Марат заметно занервничал и опять закурил.
— Ирина, посиди в машине. У меня важная встреча.
— Как — посиди? С трупом? К машине в любой момент может кто-нибудь подойти. Я не могу ждать.
— Ирина, у меня важная встреча.
— Все твои дела никуда не денутся. Мне казалось, что я важнее. Я опять ошиблась?
— Послушай, ты сумасшедшая. Ты скоро перебьешь всех людей Григорича!
— А что мне делать? Я попала в беду. У меня нет ни денег, ни документов, ни друзей, которые бы мне помогли. Я не могу отсюда вырваться, пойми! Ты прекрасно знаешь, что я не проститутка. Просто тут, в Токио, мне пришлось почувствовать себя тварью, дерьмом, дрянью. Помоги мне избавиться от трупа и попасть домой! Мне и моей подруге. Я понимаю, что мы не можем быть вместе, да я и не хочу. Я не могу связать свою судьбу с человеком, который живет, соблюдая какие-то дурацкие условности: так положено, а так не положено. Я прошу тебя об одном: о помощи. Помоги мне вернуться домой и начать жить заново. С этой болью, с этой бестолковой любовью, которая не принесла мне ничего хорошего, кроме горечи и разочарования. Ведь нам было не так плохо вместе.
— Ирина, я обязательно тебе помогу, но я не могу бросить все и решать твои дела.
— Почему?
— Потому что сначала я должен решить свои. Сиди тут и жди меня. Как только я освобожусь, сразу займусь твоими проблемами.
— Я не могу ждать. Мне нужна твоя помощь сейчас, сию минуту, сию секунду!
— Ирина, здесь собрались очень важные люди, и они ждут, когда я вернусь. Я не имею права заставлять их ждать, потому что я им обязан и они слишком много для меня сделали.
— Еще скажи, что я поставила тебя в неловкое положение, когда подошла к тебе при них. Скажи, что я должна была сидеть вместе с трупом и ждать, когда закончится твоя стрелка. Скажи, что же ты молчишь? Ведь ты хотел сказать именно это.
Марат провел ладонью по моему лицу и тяжело вздохнул.
— Это швы?
— Швы.
— Где наложили?
— В клинике.
— А с губой что?
— С губой плохо дело. Губу зашили, но я пыталась развязать руки своей подруге зубами. В общем, перестаралась, вот швы и полопались. Когда все закончится, придется опять обращаться в клинику: как бы не началось нагноение…
— Больно?
— Я здесь успела привыкнуть к любой боли: и моральной и физической. Кстати, физическая боль — пустяк по сравнению с тем, что хотели меня заставить заниматься проституцией. Если бы это случилось, мне бы было по-настоящему больно. Скажи честно, ты скучал по мне?
— Скучал, и не просто скучал, а даже страдал. — Марат не переставал гладить меня по лицу.
— Знаешь, такое короткое знакомство, а так прочно запало в душу, — сказала я, тяжело вздохнув. — Мне так тяжело без тебя обходиться… Но я научусь жить без тебя. Я сильная, я смогу. Просто надо стереть из памяти все, что было. У меня такое в первый раз, честное слово… Какая-то сумасшедшая, неуправляемая связь! Знаешь, чего я хочу больше всего на свете?
— Чего?
— Я хочу быть с тобой… Я хочу тебя…
— Ирина, мне очень без тебя плохо — Очень… У меня тоже все это в первый раз, и я оказался совсем к этому не готов. Я представлял свою избранницу совсем другой, но никак не девушкой, приехавшей на заработки, оставшейся без документов и убивающей людей моего врага.
Я вытерла слезы и, улыбнувшись, произнесла:
— Ладно, тебе пора. Твои братки уже на взводе, я и так подмочила твою репутацию… Извини…
— Ты будешь ждать меня в машине?
— Нет.
— Почему?
— Потому что больше всего на свете я ненавижу ждать, а особенно по соседству с трупом.
— Но ведь тебе некуда ехать…
— Найду. Просто мне казалось, что ты единственный человек, который может и хочет мне помочь…
Я села за руль и хлопнула дверью. Марат наклонился к окну и устало произнес:
— Ирка, не дури. Ты и так много надурила!
— Ты мне поможешь? — спросила я в последний раз.
— Помогу. Только выключи мотор и подожди, пока я решу свой вопрос.
— Не могу, извини.
Я надавила на газ. Марат отскочил от машины, споткнулся и упал. Быстро поднявшись, он стал отряхивать брюки. Наверное, именно в этот момент я поняла, что нас больше ничего не связывает, и решила поставить на наших отношениях жирную точку. Вывернув руль, я, постепенно набирая скорость, поехала прямо на кучку стрелковавшихся братков. Братки бросились врассыпную. Они были похожи на муравьев, убегающих из муравейника. Я стукнула Натку по плечу и закричала:
— Да подними ты голову, черт тебя побери! Мы что, каждый день, что ли, братков гоняем!
Натка вскочила, высунулась в люк и принялась свистеть. Я развернула машину и направила ее туда, где собралось больше всего братков. Сделав последнюю ходку, мы помахали им рукой и на бешеной скорости помчались прочь. Натка уселась на место и опять сникла.
— Сейчас должна быть погоня, — сказала она.
— Не думаю.
— Почему?
— Марат не позволит, чтобы братки сели нам на хвост. Он извинится перед ними, наплетет с три короба, и они угомонятся.
— Ты так в этом уверена?
— Не уверена, но хотела бы в это верить.
— Послушай, а этот Марат, он вообще-то тебя любит?
— Мне кажется, что он меня ненавидит, особенно теперь.
Я свернула в первую попавшуюся подворотню и остановила машину.
— Что случилось?
— Нужно перенести труп в багажник, — объяснила я Натке.
— Зачем?
— Затем, что здесь опасно его оставлять. В любой момент нас могут остановить.
— Как же мы его перенесем?
— Молча. Возьмем за руки, за ноги и перенесем.
— Я не смогу, меня стошнит, — взмолилась Натка. — Я боюсь в конце концов!
— Ната, у нас выбора нет! Я одна не смогу это сделать. Значит так: дружно выходим из машины, хватаем лысого и кидаем его в багажник!
— Мы испачкаемся кровью…
— В бардачке есть полотенце.
— Можно я закрою глаза?
— Нельзя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41