— Что ж, неплохо.
Форрест затянул бесконечную и, как всегда, нудную историю о каком-то своем клиенте. Рэй оставил ее без внимания. Одно время брат работал даже вышибалой в стриптиз-баре, правда, недолго: будучи дважды избитым в течение ночи, он почел за благо уволиться. Вскоре после этого Форрест приобрел новенький «харлей-дэвидсон» и целый год гонял на мотоцикле по Мексике. Откуда взялись деньги, осталось тайной, покрытой мраком. Затем в Мемфисе он нанялся к некоему толстосуму — выбивать из нерадивых должников долги, но вновь доказал свою несостоятельность: силовые методы решения проблем были ему не по зубам.
Брату в голову не приходило подыскать себе достойное и вполне легальное занятие. В ходе первого же собеседования очередной потенциальный работодатель с ужасом узнавал о двух связанных с наркотиками отсидках, причем обе имели место еще до того, как Форрест достиг совершеннолетия. На этом собеседование обычно заканчивалось.
— Собираешься звонить старику?— спросил он.
— Нет. Поговорим в воскресенье,— ответил Рэй
— Когда ты думаешь быть в Клэнтоне?
— Не знаю. Наверное, где-то около пяти. А ты?
— По-моему, он и настаивал на пяти. Так?
— Так.
— Значит, я подъеду к половине шестого. До встречи.
Минут сорок Рэй просидел возле телефона, решая, стоит ли все-таки позвонить отцу. Но какой смысл? Все, что будет сказано сейчас, можно сказать позже и не в трубку. Отец не выносил телефонные разговоры, особенно те, ради которых приходилось жертвовать драгоценными мгновениями сна. На поздние звонки он предпочитал вообще не реагировать. Если же и удостаивал абонента словом, то звучавшая в его голосе враждебность тут же заставляла человека пожалеть о том, что он набрал этот номер.
Одет судья будет в черные брюки и белоснежную рубашку с крошечными дырочками на груди, прожженными сыпавшимся из трубки пеплом. Ткань должна хрустеть от крахмала — других рубашек судья не признавал. Одна сорочка служила ему примерно десятилетие вне зависимости от количества дырок и пятен. Раз в неделю за ней приезжали из ближайшей прачечной. Под стать рубашке и галстук, темный, в узкую полоску и со строгим узлом. Другой обязательный атрибут отцовского облика — синие подтяжки.
Встретит судья сыновей в кабинете, сидя с невозмутимым видом за столом под портретом генерала Форреста. Приветствовать их на крыльце? Никогда. Пусть видят: он по-прежнему занят, даже в воскресенье. Прибыли? Будьте любезны подождать.
ГЛАВА 4
Дорога до Клэнтона занимала примерно пятнадцать часов — с учетом того, что двигаться приходилось по переполненной трейлерами четырехполосной автостраде и подолгу выстаивать в пробках при приближении к небольшим городкам. Если поспешить, весь путь можно проделать за один день. Но Рэй никуда не спешил.
Бросив сумку с одеждой в багажник «Ауди-ТТ», двухместной спортивной модели, купленной всего неделю назад, он выехал из Шарлотсвилла. Прощаться Рэю было нс с кем: его местонахождение коллег, приятелей особо не интересовало. Для себя он твердо решил ни при каких условиях не нарушать скоростной режим и по возможности держаться в стороне от автострады. Главное — избежать заторов. На кожаной подушке соседнего сиденья лежали дорожные карты, термос с крепким кофе, три тонких кубинских сигары и пластиковая бутылка минеральной воды.
Выехав из города, Рэй направил машину на запад. Минут через пять «ауди» свернула к северу, на змеившееся по зеленым холмам неширокое шоссе. О новой модели «ТТ» он узнал полутора годами ранее из рекламного буклета, но денег на покупку хватило только сейчас. Элегантный открытый автомобиль вызывал восхищенные взгляды горожан: второго такого в Шарлотсвилле не было, хотя, по уверениям дилера, модель пользовалась бешеной популярностью.
Остановившись на обочине, Рэй опустил крышу, сделал пару глотков горячего кофе, закурил сигару и тронул машину с места. Спидометр смиренно выдерживал сорок пять миль в час. Но и на этой скорости Клэнтон приближался чересчур стремительно.
Четыре часа спустя, в поисках автозаправочной станции, Рэй оказался на перекрестке крошечного городка где-то в Северной Каролине. Светофор вспыхнул красным, и прямо перед капотом «ауди» на пешеходную «зебру» ступили трое мужчин, по виду явно юристов: темные деловые костюмы, галстуки, кожаные кейсы, потертые с боков не меньше, чем ботинки всей троицы. На правой стороне улицы Рэй увидел здание местного суда. Скорее всего минуту назад мужчины покинули его, чтобы перекусить в расположенном напротив небольшом кафе. Внезапно дал о себе знать голод. Захотелось не только есть, захотелось услышать звуки человеческой речи.
Увлеченная беседой троица сидела за столиком возле окна, коллеги рассеянно крутили ложечками в чашках с кофе. Рэй устроился за соседним, попросил пожилую официантку принести сандвич и бокал чая со льдом. Прилежно записав перечисленное в свой блокнот, та удалилась. На кухне командует, наверное, совсем старуха, подумал Рэй.
Судя по доносившимся до него фразам, все утро мужчины провели в суде, пытаясь разрешить спор о правах на участок земли где-то в окрестностях. Участок был продан, сделка оказалась нечистой, последовала тяжба. На рассмотрение пригласили кучу свидетелей, каждая из сторон выдвигала убийственные аргументы, судья разводил руками. В конце концов участники спора выдохлись и единодушно признали необходимым сделать перерыв.
«И отец хотел, чтобы этому я посвятил всю свою жизнь»,— едва не сказал вслух Рэй, прячась за развернутой газетой и ловя каждое слово коллег.
Самой сокровенной мечтой судьи Ройбена Этли было дать сыновьям высшее юридическое образование и навсегда привязать их к Клэнтону. Тогда можно было бы уйти на покой и открыть семейный бизнес, небольшую, но пользующуюся безусловным авторитетом в профессиональных кругах адвокатскую контору. Под его бдительным руководством мальчики очень скоро превратятся в изощренных правоведов.
Мечта отца представлялась Рэю утопией. Как и в каждом небольшом городке на юге страны, в Клэнтоне был избыток юристов. Они сидели в кабинетах мэрии, что располагалась напротив здания окружного суда. Они составляли большинство в органах местного самоуправления, возглавляли советы директоров банков и попечительские советы учебных заведений, они руководили общественными организациями, а многие, заняв достойное положение в церковной иерархии, обеспечивали сограждан духовной пищей. Спрашивается: согласились бы эти поборники законности принять Рэя в свои ряды как равного?
Летом, в свободное от чтения лекций время, Рэю приходилось работать на отца — обычным клерком и, разумеется, без всякого денежного содержания. В городе он знал каждого юриста. По большому счету коллеги являлись глубоко порядочными людьми. Просто их было слишком много.
Форресту едва исполнилось пятнадцать, когда стало ясно, что он — яблоко, которое стремительно катится прочь от родного ствола. Привычки и наклонности брата диктовали Рэю необходимость не то чтобы пойти по стопам отца, но забыть о честолюбивых порывах и избрать для себя образ жизни, лучше всего характеризовавшийся двумя словами: аристократическая бедность. К окончанию первого курса юридического факультета он из духа противоречия твердо решил, что ни при каких условиях не останется в Клэнтоне. Набраться храбрости и заявить об этом отцу Рэй сумел лишь год спустя, после чего возмущенный судья восемь месяцев отказывался общаться с сыном. Когда Рэй получал диплом, его брат отправился за решетку. На торжественную церемонию выпуска судья прибыл с опозданием. Он уселся в последнем ряду и ушел очень рано, не удостоив первенца ни словом. Примирил их лишь случившийся с отцом острый сердечный приступ.
И все же покинуть Клэнтон Рэя вынудила отнюдь не погоня за деньгами. Участь адвокатской конторы «Этли и Этли» была обречена с самого начала: младший партнер только ждал случая вырваться из благодетельной тени старшего.
Личность судьи Этли оказалась непомерно значимой для маленького городка.
Обнаружив после непродолжительных поисков заправочную станцию, Рэй наполнил бак и выехал на шоссе. Двигатель «ауди» невозмутимо обеспечивал машине прежнюю скорость — сорок пять миль в час. Временами скорость падала до сорока. На вершинах холмов водитель тормозил, чтобы вдоволь налюбоваться пейзажем. Затем изучал дорожную карту, отыскивая пути объезда больших населенных пунктов. Спешить было некуда: так или иначе все дороги вели в Миссисипи.
Неподалеку от границы штата Северная Каролина Рэй увидел проржавевший рекламный щит, на котором старенький мотель хвастался своими удобствами: кондиционеры, кабельное телевидение, чистые и уютные комнаты всего за 29 долларов 99 центов в сутки. Похоже, вместе с кабельным телевидением сюда пробралась и инфляция, подумал Рэй, поговорив с портье: теперь номер обходился уже в сорок долларов. На первом этаже круглые сутки работало кафе. Проглотив на ужин безвкусные пельмени, профессор уселся на деревянную скамью у входа, раскурил сигару и принялся высматривать проносившиеся мимо редкие автомобили.
По другую сторону шоссе ярдах в ста от мотеля пустовал заброшенный кинотеатр. Когда-то зрители заезжали туда прямо на своих машинах. Вывеска с названием кинотеатра валялась в пыли, среди мятых пивных жестянок. Огромный экран стал серым, невысокие загородки по периметру давно покосились.
Такое же заведение имелось много лет назад и в Клэнтоне — у въезда в город, на обочине федеральной автострады. Принадлежало оно сети кинопроката, которая потчевала состоявшую в основном из молодежи аудиторию бессмысленными комедиями, фильмами ужасов и триллерами, предоставляя окрестным служителям церкви блестящую возможность читать каждый день в храмах гневные проповеди. В начале семидесятых порочный север решил превратить южные штаты в свалку низкопробной кинопродукции.
Подобно другим веяниям прогресса, порнография добралась до Миссисипи со значительным опозданием. Когда афиша кинотеатра объявила о выходе на экран «Группы поддержки», машины целую неделю без остановки проносились мимо. Но стоило менеджеру прибавить к названию фильма три жирных крестика, XXX, как автомобили начали сбрасывать скорость, а их водители направлялись в кафе, обмениваясь многозначительными, полными сладостных предвкушений взглядами. Первый сеанс состоялся в ночь с понедельника на вторник. Аудитория неистовствовала. Вечером вторника к окружавшим площадку кинотеатра зарослям потянулись группки подростков, причем почти у каждого на груди болтался бинокль. На следующий день полные негодования служители культа спешно организовали контратаку. Изощренной тактикой она не отличалась.
Последовав примеру борцов за гражданские права (ни малейшей симпатии у клерикалов они не вызывали), духовные пастыри собрали у шлагбаума кинотеатра небольшую группу воинствующих поборников добродетели. Человек пять или шесть размахивали написанными от руки лозунгами, остальные нестройно распевали церковные гимны, активисты заносили в блокнотики номера машин тех, кто намеревался попасть внутрь.
При всей своей незамысловатости мероприятие оказалось результативным: зрителей как ветром сдуло. Владельцы кинопрокатной компании предъявили церкви иск. Приверженцы пуританской морали не остались в долгу. Горожане ничуть не удивились, когда скандальная ситуация оказалась в ведении досточтимого Ройбена В. Этли, образцового прихожанина, выходца из семьи, построившей в Клэнтоне первый храм, и бессменного руководителя воскресной школы, слушатели которой еженедельно заседали в церковной трапезной.
Судебное заседание длилось три дня. Поскольку ни один из городских адвокатов не решился взять на себя защиту прокатчиков, интересы компании представляла крупная юридическая фирма из Джексона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42