Насколько менее серьезными были тогда его заботы! Удалось ли мне сегодня увлечь студентов лекцией настолько, чтобы никто не спал? Успею ли я вовремя сдать книгу в издательство?
За время прогулки с ним произошло и кое-что еще. Он знал, что был очень хорошим офицером разведки, как бы ни прохаживался на его счет Бутби. Помимо всего прочего, он прекрасно подходил для этой работы по своему характеру и складу ума. Он был практически лишен тщеславия. Он не требовал для себя публичных похвал или почестей. С него вполне хватало его невидимых никому трудов и сознания своих успехов. Его самолюбие больше тешил тот факт, что никто не знал, чем он на самом деле занимался. Он был скрытным и замкнутым человеком по своей природе, и служба в разведке лишь усилила эти качества.
Он думал о Бутби. Зачем ему понадобилось брать из архива досье Фогеля и лгать по этому поводу? Почему он так упорно отказывался отправить Эйзенхауэру и Черчиллю рапорт, в котором Вайкери предупреждал об опасности? Зачем он допрашивал Карла Бекера и почему не сообщил подчиненным о признаках наличия еще одной немецкой агентурной сети? Вайкери не мог придумать никакого логического объяснения его действиям. Все эти факты походили на ноты, которые Вайкери никак не мог сложить в приятную мелодию.
В конце концов он добрался до своего дома в Дрейкотт-плейс. Закрыв за собой дверь, он проскользнул мимо накопившейся за несколько дней почты в гостиную с окнами, закрытыми по причине затемнения маскировочными шторами. Сначала он хотел пригласить Алису Симпсон пообедать вместе с ним, но понял, что у него нет сил для светской беседы. Наполнив ванну горячей водой, он включил радиоприемник, нашел какую-то сентиментальную музыку, погрузился в воду, выпил не спеша стаканчик виски и начал читать газеты. Он порой отдавал дань этой старой привычке, хотя с тех пор, как окунулся в тайный мир, скрытый от глаз непосвященных, уже не верил ни единому слову, опубликованному в прессе. А потом зазвонил телефон. Это мог быть только служебный вызов; не связанные с его работой люди не звонили ему уже очень давно. Он выбрался из ванны и накинул халат. Телефон находился в кабинете. Он поднял трубку и сразу же сказал:
— Слушаю вас, Гарри?
— Ваш рассказ о беседе с Карлом Бекером навел меня на одну мысль, — без предисловий начал Гарри.
Вода с Вайкери капала на бумаги, разбросанные по столу. Регулярно приходившая пожилая леди хорошо знала, что в его кабинете нельзя не то что убирать, но даже входить туда. В результате эта комната являла собой островок академического беспорядка в абсолютно стерильном и ухоженном доме.
— Анна Штайнер жила в Лондоне вместе со своим отцом-дипломатом целых два года в начале двадцатых. У богатых иностранных дипломатов всегда есть служащие: повара, дворецкие, горничные.
— Совершенно верно, Гарри. Надеюсь, это вас куда-нибудь вывело.
— В течение трех дней я проверял все агентства в городе, пытаясь отыскать имена людей, которые работали в этом доме.
— Отличная идея.
— Кое-какие результаты появились. Большинство этих людей уже мертвы, еще кое-кто стар, как горы. Но одна многообещающая персона нашлась: Роз Морли. В молодости она работала на кухне в доме Штайнеров. Сегодня я выяснил, что она служит у коммандера Хиггинса в его доме в Мэрилбоне.
— Прекрасная работа, Гарри. Пожалуйста, организуйте встречу с нею завтра же с самого утра.
— Я как раз собирался это сделать, но кто-то только что всадил ей пулю в глаз и оставил ее тело посреди Гайд-парка.
— Я оденусь через пять минут.
— Возле дома вас ждет автомобиль.
Через пять минут Вайкери уже запирал за собой входную дверь. В этот момент он сообразил, что совершенно забыл, на какой день назначен его ленч с Элен.
За рулем машины опять сидела женщина — молодая и привлекательная, конечно же, в форме Женского вспомогательного корпуса ВМС, — не проронившая ни слова за все время их короткой поездки. Она постаралась подвезти его как можно ближе к месту, где был обнаружен труп, и остановила машину ярдах в двухстах, у подножия невысокого бугорка. Снова начался дождь, и Вайкери позаимствовал у водительницы зонтик. Выбравшись из машины, он бесшумно закрыл за собой дверь, как будто приехал на кладбище и направлялся на похороны. Впереди он увидел несколько длинных белых лучей сильных фонарей, метавшихся во все стороны, словно световые столбы зенитных прожекторов, отыскивающих в ночном небе прорвавшийся «Хейнкель». Один из лучей уперся в него, и ему пришлось прикрыть глаза ладонью от яркого света. Расстояние оказалось больше, чем показалось ему из машины, и бугорок скорее походил на небольшой холм. Трава здесь была длинной и очень мокрой. Его брюки сразу промокли до колен, как будто ему пришлось переправиться вброд через ручеек. При его приближении лучи фонарей деликатно отвернулись в стороны. Полицейский начальник — детектив-суперинтендант или что-то в этом роде — предупредительно взял его под локоть и помог преодолеть оставшуюся часть пути. У него хватило ума не произносить имя Вайкери вслух.
Над трупом был небрежно натянут брезентовый навес. Дождевая вода уже скопилась в середине, образовав небольшой бассейн, и крошечным водопадом стекала с одного края. Гарри сидел на корточках рядом с изуродованной головой женщины. «Гарри в своей стихии», — подумал Вайкери. Склонившись над трупом, он имел такой же естественный и спокойный вид, как если бы отдыхал в тени теплым летним днем. Вайкери, напрягая зрение, осмотрелся вокруг.
Тело, по всей видимости, отброшенное выстрелом, упало на спину. Женщина лежала, широко раскинув руки и ноги, как это делают дети, когда зимой валяются, играя на снегу. Земля вокруг головы почернела от крови. Одна рука все еще стискивала ручки матерчатой хозяйственной сумки, в которой Вайкери разглядел несколько банок с консервированными овощами и кусок мяса, завернутый в грубую желто-коричневую бумагу. На бумаге тоже проступали пятна крови.
Содержимое маленькой сумочки валялось около ног. Вайкери не видел там никаких денег.
Гарри поднял голову, заметил стоявшего молча Вайкери и подошел к нему. Некоторое время они стояли рядом, не говоря ни слова, будто находились у края могилы, провожая покойника в последний путь. Потом Вайкери сдержанно похлопал себя по карманам и извлек совершенно ненужные ему сейчас очки.
— Это могло быть совпадением, — нарушил молчание Гарри, — но я совершенно не верю в них. Особенно когда речь идет о мертвой женщине, убитой пулей в глаз. — Гарри немного помолчал; в его поведении впервые проявились эмоции. — Христос, я никогда не встречал никого, кто поступал бы именно так. Уличные головорезы не стреляют людям в лицо. Так поступают только профессионалы.
— Кто нашел тело?
— Прохожий. Его допросили. Его история кажется вполне достоверной.
— Как давно она мертва?
— Несколько часов. А это означает, что ее убили вчера в конце дня или в начале вечера.
— И никто не слышал выстрела?
— Никто.
— Возможно, оружие было снабжено глушителем?
— Не исключено.
К ним подошел старший полицейский.
— Если мои глаза не врут, это Гарри Далтон, тот самый парень, который ловко разобрался с делом Спенсера Томаса. — Суперинтендант мельком взглянул на Вайкери и снова повернулся к Гарри. — Я слышал, что вы теперь работаете в другом месте.
Гарри не без усилия улыбнулся в ответ.
— Привет, босс.
Вайкери прервал этот обмен любезностями.
— Начиная с этого момента, я объявляю это дело вопросом государственной безопасности. Завтра утром все необходимые бумаги будут у вас на столе. Я хочу, чтобы Гарри осуществлял координацию расследования. Ничто не должно пройти мимо него. Гарри составит заявление для прессы от вашего имени. Нужно описать случившееся как убийство при попытке ограбления. Рану опишите точно. При описании места преступления тоже не следует ничего выдумывать. Напишите в заявлении, что полиция разыскивает двоих беженцев неопределенного происхождения, которых видели в парке примерно в то время, когда было совершено убийство. И пусть ваши люди продолжают расследование с соблюдением всех возможных мер предосторожности. Благодарю вас за содействие, суперинтендант. Гарри, зайдите ко мне утром как можно раньше.
Гарри и суперинтендант проводили взглядами Вайкери, который, неуверенно ступая, спустился с холма и скрылся в сырой мгле. Лишь после этого суперинтендант повернулся к своему бывшему подчиненному:
— Господи! Ничего не понимаю. В чем же тут такая серьезная проблема?
* * *
Гарри оставался в Гайд-парке до тех пор, пока труп не увезли. Уже перевалило за полночь. Он попросил одного из полицейских подвезти его. Конечно, можно было вызвать машину из управления, но он не хотел, чтобы на службе знали, куда он направился. Он вышел из машины неподалеку от дома Грейс Кларендон и остаток пути прошел пешком. Она вернула ему тот самый ключ, который когда-то был у него, и сказала, что он может приходить без предупреждения. Грейс всегда спала, как ребенок — на животе, разбросав руки и ноги, выставив бледные ступни из-под одеяла. Гарри бесшумно разделся в темноте и попытался забраться в постель, не разбудив Грейс. Но пружины матраса громко застонали под его тяжелым телом. Она открыла глаза, перевернулась на бок и поцеловала его.
— Я уж подумала, что ты опять бросил меня, Гарри.
— Нет, просто была очень долгая и очень грязная ночь.
Она приподнялась на локте.
— Что случилось?
Гарри рассказал ей. Гарри рассказывал ей все.
— Не исключено, что она убита тем самым агентом, которого мы ищем.
— У тебя такой вид, будто ты видел привидение.
— Это было очень неприятно. Ей выстрелили в лицо. Такое трудно сразу выкинуть из головы, Грейс.
— Может быть, мне удастся отвлечь тебя?
Больше всего ему сейчас хотелось спать. Он по-настоящему вымотался, к тому же после осмотра трупа он всегда чувствовал себя грязным. Но она начала целовать его, сначала очень медленно и нежно. Потом она попросила его помочь ей снять фланелевую ночную рубашку в цветочек, и тогда началось безумие. Занимаясь с ним любовью, она всегда вела себя так, будто впадала в неистовство, до крови царапая его тело и приникая к нему губами с такой силой, словно пыталась высосать яд из раны. Когда он вошел в нее, она вдруг разрыдалась и начала умолять его никогда больше не покидать ее. А потом, лежа рядом с уснувшей женщиной, Гарри поймал себя на самой ужасной мысли, какая только была у него за всю жизнь: на мечте о том, как хорошо было бы, если бы ее муж не вернулся с войны.
Глава 34
Лондон
Вокруг большой модели искусственной гавани, носившей в секретных документах кодовое наименование «Шелковица» и находившейся в секретной комнате дома № 47 на Гросвенор-сквер, собрались американские и британские старшие офицеры, осуществлявшие руководство проектом, а также начальник личного штаба Черчилля генерал сэр Гастингс Исмей и двое генералов из штаба Эйзенхауэра, которые сидели настолько неподвижно, что их можно было бы принять за статуи.
Встреча началась во вполне деловой обстановке, но уже через несколько минут нервы присутствовавших не выдержали. Начались выпады и контрвыпады, посыпались обвинения в проволочках и ошибках, прозвучало даже несколько личных оскорблений, о которых высказавшие их довольно скоро пожалели. «Британцы, планируя строительство, наверно, смотрели через розовые очки!» «Американцы всегда такие нетерпеливые, будто их колют шилом в зад, да-да, вы, янки, вообще не знаете, что такое хладнокровие!» После этого все поспешили согласиться с тем, что во всем виноват страшный груз ответственности, лежавший на каждом из них, и совещание началось сначала.
До дня "Д" оставалось немногим больше трех месяцев, а проект «Шелковица» безнадежно отставал от графика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
За время прогулки с ним произошло и кое-что еще. Он знал, что был очень хорошим офицером разведки, как бы ни прохаживался на его счет Бутби. Помимо всего прочего, он прекрасно подходил для этой работы по своему характеру и складу ума. Он был практически лишен тщеславия. Он не требовал для себя публичных похвал или почестей. С него вполне хватало его невидимых никому трудов и сознания своих успехов. Его самолюбие больше тешил тот факт, что никто не знал, чем он на самом деле занимался. Он был скрытным и замкнутым человеком по своей природе, и служба в разведке лишь усилила эти качества.
Он думал о Бутби. Зачем ему понадобилось брать из архива досье Фогеля и лгать по этому поводу? Почему он так упорно отказывался отправить Эйзенхауэру и Черчиллю рапорт, в котором Вайкери предупреждал об опасности? Зачем он допрашивал Карла Бекера и почему не сообщил подчиненным о признаках наличия еще одной немецкой агентурной сети? Вайкери не мог придумать никакого логического объяснения его действиям. Все эти факты походили на ноты, которые Вайкери никак не мог сложить в приятную мелодию.
В конце концов он добрался до своего дома в Дрейкотт-плейс. Закрыв за собой дверь, он проскользнул мимо накопившейся за несколько дней почты в гостиную с окнами, закрытыми по причине затемнения маскировочными шторами. Сначала он хотел пригласить Алису Симпсон пообедать вместе с ним, но понял, что у него нет сил для светской беседы. Наполнив ванну горячей водой, он включил радиоприемник, нашел какую-то сентиментальную музыку, погрузился в воду, выпил не спеша стаканчик виски и начал читать газеты. Он порой отдавал дань этой старой привычке, хотя с тех пор, как окунулся в тайный мир, скрытый от глаз непосвященных, уже не верил ни единому слову, опубликованному в прессе. А потом зазвонил телефон. Это мог быть только служебный вызов; не связанные с его работой люди не звонили ему уже очень давно. Он выбрался из ванны и накинул халат. Телефон находился в кабинете. Он поднял трубку и сразу же сказал:
— Слушаю вас, Гарри?
— Ваш рассказ о беседе с Карлом Бекером навел меня на одну мысль, — без предисловий начал Гарри.
Вода с Вайкери капала на бумаги, разбросанные по столу. Регулярно приходившая пожилая леди хорошо знала, что в его кабинете нельзя не то что убирать, но даже входить туда. В результате эта комната являла собой островок академического беспорядка в абсолютно стерильном и ухоженном доме.
— Анна Штайнер жила в Лондоне вместе со своим отцом-дипломатом целых два года в начале двадцатых. У богатых иностранных дипломатов всегда есть служащие: повара, дворецкие, горничные.
— Совершенно верно, Гарри. Надеюсь, это вас куда-нибудь вывело.
— В течение трех дней я проверял все агентства в городе, пытаясь отыскать имена людей, которые работали в этом доме.
— Отличная идея.
— Кое-какие результаты появились. Большинство этих людей уже мертвы, еще кое-кто стар, как горы. Но одна многообещающая персона нашлась: Роз Морли. В молодости она работала на кухне в доме Штайнеров. Сегодня я выяснил, что она служит у коммандера Хиггинса в его доме в Мэрилбоне.
— Прекрасная работа, Гарри. Пожалуйста, организуйте встречу с нею завтра же с самого утра.
— Я как раз собирался это сделать, но кто-то только что всадил ей пулю в глаз и оставил ее тело посреди Гайд-парка.
— Я оденусь через пять минут.
— Возле дома вас ждет автомобиль.
Через пять минут Вайкери уже запирал за собой входную дверь. В этот момент он сообразил, что совершенно забыл, на какой день назначен его ленч с Элен.
За рулем машины опять сидела женщина — молодая и привлекательная, конечно же, в форме Женского вспомогательного корпуса ВМС, — не проронившая ни слова за все время их короткой поездки. Она постаралась подвезти его как можно ближе к месту, где был обнаружен труп, и остановила машину ярдах в двухстах, у подножия невысокого бугорка. Снова начался дождь, и Вайкери позаимствовал у водительницы зонтик. Выбравшись из машины, он бесшумно закрыл за собой дверь, как будто приехал на кладбище и направлялся на похороны. Впереди он увидел несколько длинных белых лучей сильных фонарей, метавшихся во все стороны, словно световые столбы зенитных прожекторов, отыскивающих в ночном небе прорвавшийся «Хейнкель». Один из лучей уперся в него, и ему пришлось прикрыть глаза ладонью от яркого света. Расстояние оказалось больше, чем показалось ему из машины, и бугорок скорее походил на небольшой холм. Трава здесь была длинной и очень мокрой. Его брюки сразу промокли до колен, как будто ему пришлось переправиться вброд через ручеек. При его приближении лучи фонарей деликатно отвернулись в стороны. Полицейский начальник — детектив-суперинтендант или что-то в этом роде — предупредительно взял его под локоть и помог преодолеть оставшуюся часть пути. У него хватило ума не произносить имя Вайкери вслух.
Над трупом был небрежно натянут брезентовый навес. Дождевая вода уже скопилась в середине, образовав небольшой бассейн, и крошечным водопадом стекала с одного края. Гарри сидел на корточках рядом с изуродованной головой женщины. «Гарри в своей стихии», — подумал Вайкери. Склонившись над трупом, он имел такой же естественный и спокойный вид, как если бы отдыхал в тени теплым летним днем. Вайкери, напрягая зрение, осмотрелся вокруг.
Тело, по всей видимости, отброшенное выстрелом, упало на спину. Женщина лежала, широко раскинув руки и ноги, как это делают дети, когда зимой валяются, играя на снегу. Земля вокруг головы почернела от крови. Одна рука все еще стискивала ручки матерчатой хозяйственной сумки, в которой Вайкери разглядел несколько банок с консервированными овощами и кусок мяса, завернутый в грубую желто-коричневую бумагу. На бумаге тоже проступали пятна крови.
Содержимое маленькой сумочки валялось около ног. Вайкери не видел там никаких денег.
Гарри поднял голову, заметил стоявшего молча Вайкери и подошел к нему. Некоторое время они стояли рядом, не говоря ни слова, будто находились у края могилы, провожая покойника в последний путь. Потом Вайкери сдержанно похлопал себя по карманам и извлек совершенно ненужные ему сейчас очки.
— Это могло быть совпадением, — нарушил молчание Гарри, — но я совершенно не верю в них. Особенно когда речь идет о мертвой женщине, убитой пулей в глаз. — Гарри немного помолчал; в его поведении впервые проявились эмоции. — Христос, я никогда не встречал никого, кто поступал бы именно так. Уличные головорезы не стреляют людям в лицо. Так поступают только профессионалы.
— Кто нашел тело?
— Прохожий. Его допросили. Его история кажется вполне достоверной.
— Как давно она мертва?
— Несколько часов. А это означает, что ее убили вчера в конце дня или в начале вечера.
— И никто не слышал выстрела?
— Никто.
— Возможно, оружие было снабжено глушителем?
— Не исключено.
К ним подошел старший полицейский.
— Если мои глаза не врут, это Гарри Далтон, тот самый парень, который ловко разобрался с делом Спенсера Томаса. — Суперинтендант мельком взглянул на Вайкери и снова повернулся к Гарри. — Я слышал, что вы теперь работаете в другом месте.
Гарри не без усилия улыбнулся в ответ.
— Привет, босс.
Вайкери прервал этот обмен любезностями.
— Начиная с этого момента, я объявляю это дело вопросом государственной безопасности. Завтра утром все необходимые бумаги будут у вас на столе. Я хочу, чтобы Гарри осуществлял координацию расследования. Ничто не должно пройти мимо него. Гарри составит заявление для прессы от вашего имени. Нужно описать случившееся как убийство при попытке ограбления. Рану опишите точно. При описании места преступления тоже не следует ничего выдумывать. Напишите в заявлении, что полиция разыскивает двоих беженцев неопределенного происхождения, которых видели в парке примерно в то время, когда было совершено убийство. И пусть ваши люди продолжают расследование с соблюдением всех возможных мер предосторожности. Благодарю вас за содействие, суперинтендант. Гарри, зайдите ко мне утром как можно раньше.
Гарри и суперинтендант проводили взглядами Вайкери, который, неуверенно ступая, спустился с холма и скрылся в сырой мгле. Лишь после этого суперинтендант повернулся к своему бывшему подчиненному:
— Господи! Ничего не понимаю. В чем же тут такая серьезная проблема?
* * *
Гарри оставался в Гайд-парке до тех пор, пока труп не увезли. Уже перевалило за полночь. Он попросил одного из полицейских подвезти его. Конечно, можно было вызвать машину из управления, но он не хотел, чтобы на службе знали, куда он направился. Он вышел из машины неподалеку от дома Грейс Кларендон и остаток пути прошел пешком. Она вернула ему тот самый ключ, который когда-то был у него, и сказала, что он может приходить без предупреждения. Грейс всегда спала, как ребенок — на животе, разбросав руки и ноги, выставив бледные ступни из-под одеяла. Гарри бесшумно разделся в темноте и попытался забраться в постель, не разбудив Грейс. Но пружины матраса громко застонали под его тяжелым телом. Она открыла глаза, перевернулась на бок и поцеловала его.
— Я уж подумала, что ты опять бросил меня, Гарри.
— Нет, просто была очень долгая и очень грязная ночь.
Она приподнялась на локте.
— Что случилось?
Гарри рассказал ей. Гарри рассказывал ей все.
— Не исключено, что она убита тем самым агентом, которого мы ищем.
— У тебя такой вид, будто ты видел привидение.
— Это было очень неприятно. Ей выстрелили в лицо. Такое трудно сразу выкинуть из головы, Грейс.
— Может быть, мне удастся отвлечь тебя?
Больше всего ему сейчас хотелось спать. Он по-настоящему вымотался, к тому же после осмотра трупа он всегда чувствовал себя грязным. Но она начала целовать его, сначала очень медленно и нежно. Потом она попросила его помочь ей снять фланелевую ночную рубашку в цветочек, и тогда началось безумие. Занимаясь с ним любовью, она всегда вела себя так, будто впадала в неистовство, до крови царапая его тело и приникая к нему губами с такой силой, словно пыталась высосать яд из раны. Когда он вошел в нее, она вдруг разрыдалась и начала умолять его никогда больше не покидать ее. А потом, лежа рядом с уснувшей женщиной, Гарри поймал себя на самой ужасной мысли, какая только была у него за всю жизнь: на мечте о том, как хорошо было бы, если бы ее муж не вернулся с войны.
Глава 34
Лондон
Вокруг большой модели искусственной гавани, носившей в секретных документах кодовое наименование «Шелковица» и находившейся в секретной комнате дома № 47 на Гросвенор-сквер, собрались американские и британские старшие офицеры, осуществлявшие руководство проектом, а также начальник личного штаба Черчилля генерал сэр Гастингс Исмей и двое генералов из штаба Эйзенхауэра, которые сидели настолько неподвижно, что их можно было бы принять за статуи.
Встреча началась во вполне деловой обстановке, но уже через несколько минут нервы присутствовавших не выдержали. Начались выпады и контрвыпады, посыпались обвинения в проволочках и ошибках, прозвучало даже несколько личных оскорблений, о которых высказавшие их довольно скоро пожалели. «Британцы, планируя строительство, наверно, смотрели через розовые очки!» «Американцы всегда такие нетерпеливые, будто их колют шилом в зад, да-да, вы, янки, вообще не знаете, что такое хладнокровие!» После этого все поспешили согласиться с тем, что во всем виноват страшный груз ответственности, лежавший на каждом из них, и совещание началось сначала.
До дня "Д" оставалось немногим больше трех месяцев, а проект «Шелковица» безнадежно отставал от графика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99