– Гуляешь? – спросила Алена. Спортивный автомобиль стремительно прыгнул вперед прямо от бровки тротуара, проскочил перекресток на желтый свет и, протиснувшись в крайний левый ряд, еще немного увеличил и без того самоубийственную скорость.
– Гуляю, – ответил Юрий, подавляя острое желание упереться обеими руками в переднюю панель и зажмуриться. Концы газового шарфа, с продуманной небрежностью обвивавшего шею Алены, трепетали во встречном потоке воздуха, как вымпела на корме эсминца. – У тебя прекрасная машина. Если ты поедешь еще быстрее, есть отличный шанс, что нас обоих похоронят прямо в ней.
Алена коротко рассмеялась. Этот смех напомнил Юрию смех из его сна, и он торопливо закурил, спрятавшись от ветра за лобовым стеклом.
– Я всегда так езжу, – сказала она. – Я тебе не рассказывала… У меня когда-то была такая игра: переходить дорогу, не глядя по сторонам и не меняя скорости ходьбы. Просто подходишь к перекрестку и идешь дальше как ни в чем не бывало. Глупо, конечно, но меня так ни разу и не переехали.
– А уши тебе ни разу не оборвали? – поинтересовался Юрий.
– Пару раз пробовали. Тогда, конечно, приходилось бросать игру и переходить на вторую космическую… Ты что, боишься? Не бойся, я хорошо вожу, да и машина послушная, новая…
Юрий открыл пепельницу и вдавил в нее сигарету. Курить на такой скорости было неудобно, ветер забивал легкие, срывал с кончика сигареты длинные искры и швырял их куда попало, в том числе и за шиворот.
– Постой, – сказал он. – Куда ты, собственно, едешь?
Они уже миновали Белорусский вокзал и теперь мчались по Ленинградскому проспекту. Впереди загорелся красный, Алена ударила по тормозам, и приземистая алая ракета, осев на нос, замерла у стоп-линий.
– Я тоже гуляю, – ответила Алена. – Так что можешь сам прокладывать курс. Только не просись за руль, я люблю сама.
Она смотрела прямо перед собой, и Юрий мог видеть только ее профиль, устремленный вперед, как у статуи на носу старинного корабля.
– А я не помешаю тебе.., гулять? – спросил он. На светофоре зажегся желтый. Алена бешено рванула с места, сразу обставив на старте всех возможных конкурентов. Юрий представил себе, сколько водителей сейчас провожают их взглядом, крутя пальцем у виска, и коротко усмехнулся.
– Мне невозможно помешать, когда я этого не хочу, – сказала Алена. – Если честно, я искала тебя, – добавила она, повернув к нему голову.
– Смотри на дорогу, – стараясь говорить спокойно, попросил Юрий, и она отвернулась.
– Я ехала к тебе, – продолжала она, – а потом вспомнила, что Женька тоже собирался к тебе заехать. Расстроилась, конечно. Мне его и дома хватает…
Она говорила отрывисто – скорость не располагала к плавной беседе.
– Могла бы и позвонить, – сказал он.
– Угу. Могла бы, конечно… Только у нашего Цыбы в каждом телефоне по “жучку”.., параноик чертов, феодал недоделанный… Нет, ты не думай, что он меня тиранит или в чем-то подозревает. В принципе, у нас с ним свобода и равноправие, а “жучки” – это так, привычка. Да и нет у меня от него никаких секретов.., вернее, не было.
– А теперь, значит, есть? – спросил Юрий. Оборот, который опять начал принимать разговор, ему не нравился.
– Может, есть, – сказала Алена. – А может, и нет.
– Послушай… – начал Юрий, но она перебила его.
– Нет, это ты послушай. Я же тебя насквозь вижу. Всегда видела и сейчас вижу. У тебя же внутри все трясется, когда ты со мной разговариваешь. И совершенно напрасно… Ах, мать твою!..
Последнее выражение относилось к водителю зеленого “жигуленка”, который внезапно вывернулся откуда-то сбоку, заставив Алену круто вильнуть в сторону. Позади завизжали тормоза, но удара, которого ждал Юрий, не последовало. Вместо этого там истерично и совершенно непечатно заорали в несколько глоток, но секунду спустя место инцидента осталось далеко позади. Юрий решил, что этот ржавый патриарх отечественного автомобилестроения подвернулся кстати. То, чего не договорила Алена, было легко додумать. Все это были правильные вещи, более того – они находили в его душе живейший отклик, но выслушивать их из уст Алены ему почему-то казалось не правильным. Видимо, виноват был образ старшеклассницы в расклешенных джинсах, все время проступавший сквозь черты повзрослевшей Алены.
Ослепительно сверкнув рябой от легкого ветерка поверхностью, промелькнул и остался позади канал. Юрий понял, что его везут за город, и расслабился на сиденье Он снова закурил, скорчившись за ветровым стеклом, и предоставил событиям развиваться по воле случая, а точнее – по воле Алены. В конце концов, не ему судить о том, что верно, а что нет в этой суматошной жизни, которую он, кажется, совсем перестал понимать. “Что же мне теперь, из машины выпрыгнуть?” – подумал он, косясь на спидометр, на котором стрелка плавно подползала к отметке “120”.
– Не косись, не косись, не выпрыгнешь, – сказала Алена, и Юрий понял, что она действительно видит его насквозь. – А если выпрыгнешь, то это будет такое оскорбление, что лучше тебе умереть на месте.
Юрий рассмеялся – это снова была прежняя Алена. Та самая Алена, которая однажды помогала ему отбивать болтуна Цыбу у компании каких-то заезжих отморозков. Три раза ее отшвыривали, как котенка, разбили губу, а на четвертый раз она перестала визжать и царапаться, подняла с земли обломок кирпича и с размаху звезданула по ближайшему бритому затылку. Обладатель затылка заорал, рухнул на колени, но тут же вскочил и, виляя, бросился наутек. Это послужило сигналом к отступлению, поле боя мгновенно очистилось, но Филарет еще успел отвесить кому-то хорошего пинка…
Именно тогда он поцеловал ее первый раз – прямо в разбитые окровавленные губы, и она на секунду прижалась к нему всем телом.
Это была прежняя Алена, и ему было с ней легко, несмотря на ее непрозрачные очки, гоночный автомобиль и дурацкого рыцаря с копьем. Впервые за эти бесконечно долгие дни ему было с ней легко, и в его смехе почти не осталось горечи. Алена сразу уловила эту перемену и радостно засмеялась вместе с ним.
Разделительная полоса слева слилась в расплывчатую, стремительно несущуюся мимо зеленую ленту, автомобили на шоссе, казалось, застыли в каменной неподвижности, хотя Юрий ясно видел, как бешено вращаются их колеса. Справа и слева огромными разноцветными крыльями пролетали рекламные щиты, мелькали синие планшеты предварительных указателей направления – на такой скорости на них можно было разобрать только названия, выписанные самыми крупными буквами. Потом машина начала постепенно замедлять свой самоубийственный бег, мало-помалу смещаясь к правому краю дороги, где сразу за кюветом медной с прозеленью стеной стоял сосновый бор, и наконец съехала в мягкую пыль проселка. Юрий вдруг вспомнил, что целую вечность не был в лесу.
Алена сосредоточенно вертела податливый руль, объезжая самые глубокие ямы. Приземистая машина тяжело переваливалась на ухабах, время от времени задевая днищем кочки. Тогда Юрий морщился, но Алена даже бровью не вела, и Филатов понял, что ему еще многому предстоит научиться, прежде чем он до конца постигнет смысл древнего афоризма: “Автомобиль – не роскошь, а средство передвижения”.
Они свернули еще дважды, забираясь все глубже в лес, а когда дорога под колесами окончательно превратилась в две узкие, поросшие высокой травой колеи, Алена остановила машину и заглушила двигатель.
По обе стороны дороги тихо шумела прозрачной листвой березовая роща. Впереди и сзади совсем недалеко темнели сосны, но здесь было светло от березовых стволов.
Алена сняла темные очки и небрежно бросила их поверх приборного щитка. Она повернулась к Юрию, улыбнулась и положила на его губы узкую прохладную ладонь, не дав заговорить.
– Давай помолчим, – сказала она. – Не надо ничего говорить, ты опять все испортишь. Не пытайся сбежать. Теперь я тебя никуда не отпущу.
Глава 9
– У тебя нет ощущения, что вся жизнь прошла даром? – спросила Алена, не открывая глаз.
Юрий закурил две сигареты и протянул одну ей.
– Есть, – сказал он. – У меня сейчас множество разнообразных ощущений, в том числе и это. Но все-таки не вся жизнь, наверное. Мы ведь, помнится, целовались, на свидания бегали…
– Мальчишка, – сказала Лена. – Огромный мальчишка… Что это у тебя?
– Где?
– Да вот, на груди. Только не говори, что с лестницы упал.
– А что? И упал. На гвоздь.
– А говорил, что на полковника… Врать ты не умеешь, вот что я тебе скажу. И никогда не умел.
– Я не умею?! – возмутился Юрий. – Женька же поверил!
– Женька верит всему, что может поднять его в собственных глазах. Особенно когда дело касается тебя… И потом, это еще вопрос, поверил он тебе или нет.
– Зря ты на него наговариваешь. Он так обрадовался.., и вообще, нянчится со мной, как с отпрыском королевской фамилии…
– Наговариваю? Ну, может, и наговариваю. Где ты видел жену, которая упустила бы случай поперемывать мужу кости, лежа в постели с другим мужчиной?
Бицепс, на котором лежала ее голова, вдруг сделался каменным.
– Ну, Юрка! Ну, перестань, мне же лежать неудобно. Ты стал твердый, как дерево… Нет, ну нельзя же так! Сама ситуация его не шокирует, а вот описание этой ситуации его почему-то коробит. Ты еще пойди к нему и это.., покайся.
Юрий досчитал до десяти. Она права, сказал он себе, когда счет закончился. Каменный бицепс обмяк, и Алена потерлась о него носом.
– Что-то я замерзла, – сказала она. – Некому меня приголубить, некому согреть… Не поможете, дяденька?
– А чего надо-то? – грубым голосом спросил Юрий.
– А поцеловать, – вздохнула она.
– Стоп, – сказал Юрий. – Мне надо тебя спросить, а то я опять забуду… Ты почему в юбке? Неудобно ясе, наверное, за рулем. Да еще в мини…
– За рулем, может, и неудобно. Зато… Я ведь говорила, что с утра поехала к тебе. Я знала, что найду, потому что ты был мне нужен… Ну и вот…
– Ты развратная женщина.
– Я женщина. И если меня немедленно не поцелуют, я кого-нибудь убью.
Юрий тряхнул головой, отгоняя явившийся без приглашения призрак Арцыбашева, и приступил к спасению своей жизни.
Это был довольно увлекательный процесс, и внезапно прозвучавший у него над ухом нестройный хор голосов явился для него неприятной неожиданностью.
– О-о-о-о! – с издевательским восхищением протянули голоса.
Лена отпрянула от него, вжавшись в угол сиденья и прижав к груди скомканную блузку. Юрий поднял голову, мимолетно порадовавшись тому, что успел натянуть штаны, и увидел пятерых парней призывного возраста – не охотников и не рыболовов, а просто молодых ребят, выбравшихся на природу в погожий майский денек. Девиц при них не было, что само по себе показалось Юрию довольно странным. Впрочем, молодые люди могли прибыть сюда не на прогулку, а по делу – например, украсть что-нибудь в ближайшей деревне. Парни были как парни – в их возрасте Юрий и сам вряд ли удержался бы от протяжного “о-о-о-о!” при виде полуголой парочки в крутой тачке.
– Пялиться невежливо, – сказал он негромко. – Вы смущаете женщину.
Длинный, худой, как удочка, сопляк в полосатой майке, черных джинсах и линялой пограничной панаме слегка наклонился к нему и с издевательской вежливостью сказал:
– Извините, дядя, но это в городе она женщина и даже, – он покосился на правую руку Алены и кивнул, словно только что подтвердились самые худшие его предположения, – и даже чья-нибудь жена. А здесь, в лесу, она.., как бы это вам объяснить…
– Б…, – без лишних околичностей вставил губастый молокосос в мотоциклетной кожанке поверх тельняшки навыпуск. Ему было жарко в его наряде, на оттопыренной верхней губе блестели бисеринки пота. Впрочем, потеть он мог и от возбуждения.
– На твоем месте я бы извинился, – все так же спокойно сказал Юрий, берясь за ручку дверцы.
В тот же миг что-то щелкнуло, и прямо из воздуха в миллиметре от горла Юрия возникло сверкающее узкое лезвие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50