Позабавиться хотел с молодым мясцом, а, охранничек?
Панкрат совершенно невозмутимо посмотрел на него, затем перевел взгляд на бритоголового, который одной рукой бесцеремонно ощупывал Машину грудь, а второй забрался под короткое платьице. Закусил губу, и, не выдержав, дернулся по направлению к парню.
Силы были неравны.
Рыжебородый франт так врезал ему прикладом карабина по плечу, что рука вмиг потеряла подвижность. Панкрата швырнуло обратно на диван.
— И чего тебе далась эта шлюха? — с искренним удивлением произнес длинноволосый. — Да, кстати, меня зовут Дима. Мы ведь еще не знакомы, кажется?
— Привет, Дима, — тяжело выдохнул Панкрат. — Мне можно не представляться, наверное. Про меня Полторацкий тебе уже достаточно рассказал, я думаю.
Дима ухмыльнулся, без слов подтверждая предположение Суворина, и продолжил:
— Итак, где мы остановились? Ага, девчонка… — он наморщил лоб, словно задумавшись. — Вообще-то в нашей программе всего два пункта: она и ты. Закончат мои ребятки с ней — возьмутся, соответственно, за тебя. Отрежут чего-нибудь, я думаю, для начала. Фантазией они на этот счет не обделены, слава богу.
Он замолчал на мгновение, потом спохватился и сказал:
— Что ж, попрощаемся, Панкрат. Видишь, я перед тобой честен — в живых оставлять не собираюсь, о чем говорю прямо. У меня еще дел полно, так что развлекайтесь тут сами, а я пойду. Адьез, амигос!
Длинноволосый послал Маше воздушный поцелуй и вышел. Панкрат проводил его взглядом, полным ненависти. Потом он перевел глаза на бритоголового и заскрежетал зубами от бессильной ярости — тот, намотав на кулак Машины волосы, пригнул ее голову к ширинке своих брюк и уже расстегивал “молнию”.
Девушка попыталась сопротивляться, но парень в кожаном пиджаке пришел на помощь бритоголовому, заломив ей руки за спину и коротко саданув по почкам. Маша вскрикнула и обмякла всем телом.
— Придурок ты, — без выражения произнес бритоголовый, обращаясь к своему не в меру ретивому товарищу. — И как тебя только бабы терпят?
— Да ладно тебе, — оправдываясь, произнес тот. — Счас очухается, шалава. Убери-ка лучше этого фраера с дивана, а то место только занимает.
Бритоголовый встал, бесцеремонно спихнув с колен потерявшую сознание Машу, и резким рывком за плечо сбросил Панкрата на пол. Падая, Суворин врезался затылком в край сервировочного столика, и последнее, что он видел — это яркая вспышка перед глазами, в которой потонула комната.
Открыв глаза в следующий раз, Панкрат едва удержался от того, чтобы не зажмуриться — бритоголовый, навалившись на раздетую Машу, уже кончал, похотливо рыча и закатывая глаза. Его рыжебородый товарищ, развалясь в кресле, дожидался своей очереди. Карабин стоял рядом, прислоненный к шкафу, и Суворин понял, что судьба, не слишком благосклонная к нему сегодня, дает ему шанс.
Он прикрыл глаза, собираясь с силами, и незаметно сделал глубокий вдох. Руки оставались связанными, но это не слишком осложняло выполнение задуманного — сотрудников отдела “ноль”, существование которого было тайной даже для Президента, обучали и таким премудростям, как ведение боя со связанными руками или ногами.
Выдохнув, Панкрат вошел в то особое состояние, когда все ощущения его обострились, словно у охотящегося зверя. В этом состоянии он мог действовать намного быстрее каждого из бандитов, на подсознательном уровне сопротивляться боли, не ощущая ее вообще во время боя, и мобилизовать резервы организма.
Резко согнувшись вперед, Суворин рывком подтянул под себя ноги и вскочил, еще из приседа ударив ногой по руке рыжебородого, потянувшегося за карабином. Хрустнула кость, и перебитая рука повисла, словно плеть.
Не останавливаясь и не обращая внимания на крик бандита, Панкрат сделал вертушку, ударом ноги “смахнув” с дивана бритоголового, который со спущенными штанами рванул из-за пояса ствол. Пистолет он так и не успел достать — Суворин тут же прыгнул на него, ребром стопы нанеся страшный удар в горло. Бритоголовый захрипел и больше не пошевелился;
Панкрат же развернулся к рыжебородому, и как раз вовремя — тот левой рукой тянул из подмышечной кобуры “беретту”.
Еще один удар ногой, и парень разделил участь своего товарища, захлебнувшись собственной кровью, хлынувшей из раздробленного горла. Пистолет вылетел из его руки и шлепнулся на пол.
Суворин остановился, тяжело дыша. Перед ним лежали два трупа. В том, что вернуть бандитов к жизни не удастся даже бригаде реаниматоров, он был полностью уверен — “охотников за головами” учили бить так, чтобы каждый удар выводил из строя одного противника. Как минимум.
Повернувшись к Маше, которая сидела, прикрывая наготу обрывками платья, он попросил:
— Развяжи руки.
Та механически кивнула, глядя перед собой остановившимся взглядом. Прошло, однако, несколько минут, прежде чем ее тонкие дрожащие пальцы справились с узлами бельевой веревки, которой бандиты скрутили руки Панкрату. Освободившись, он вынул из шкафа плед и подал ей.
— Прикройся пока вот этим…
Сам отправился в спальню, где, порывшись в шкафу, вытащил свои еще не старые джинсы, футболку и куртку. Когда он вернулся в гостиную, Маши там уже не было.
Суворин прислушался и, уловив шум воды в ванной, расслабился. Пусть вымоется после всего этого дерьма, придет в себя. Ему же надо навести порядок, прибрать после устроенного в квартире бардака.
Раздалась мелодичная трель сотового телефона. Сориентировавшись, Панкрат вытащил “трубу” из кармана джинсов бритоголового, поднес к уху и услышал голос Димы:
— Как там у вас дела, Колобок? Уделали парня? Криво усмехнувшись, Суворин ответил:
— Не совсем. Парень цел и прекрасно себя чувствует. Чего совсем не скажешь о Колобке и его подручном.
Последовала пауза длиной в три удара сердца, и ледяной голос произнес:
— Да, секьюрити, я тебя недооценил. Ну ничего, жди гостей.
— Это ты себя переоценил, урод, — хрипло ответил Панкрат. — А за Машу я тебе твои яйца в жопу засуну.
— Что, успели мои мальчики порезвиться? — довольно рассмеялся Дима. — А, Панкрат?
Суворин, не ответив, швырнул “трубу” в стену, и телефон разлетелся на кусочки…
Маша вышла из душа, кутаясь в его махровое полотенце.
Опустив глаза в пол, она хотела пройти мимо Панкрата к дивану, на котором он сложил подобранную для нее одежду, но тот не позволил — встав в дверях, он привлек девушку к себе и молча коснулся губами ее горячего лба.
— Прости… — тихо проговорил он. — Прости, это из-за меня все…
Она вдруг зажала его рот ладонью и разрыдалась, уткнувшись лицом ему в грудь. Панкрат обнял ее за плечи и стоял, не двигаясь, ожидая, пока Маша выплачется.
Потом она одевалась, а Панкрат звонил в милицию. Наряд прибыл через пять минут, и за это время он успел проинструктировать Машу насчет того, что ей говорить следователю.
Майор, внимательно изучив его служебное удостоверение, где указывалось, что Панкрат в совершенстве владеет рукопашным боем и отлично стреляет, посмотрел на Суворина совсем другими глазами.
— А к нам в оперативный отряд не хотите? — предложил он, обводя взглядом неподвижные тела бандитов. — Впечатляет, ничего не скажешь…
— Да нет уж, спасибо, — скромно ответил Панкрат, забирая у него свое удостоверение. — У вас там стреляют…
Майор, прищурившись, посмотрел на него.
— Да и у вас, я смотрю, тоже пытались… — он вздохнул. — Не хотите — как хотите. Какие-нибудь предположения, связанные с налетом на вашу квартиру, у вас есть? Может быть, кто-нибудь из этих двоих вам знаком?
Для приличия Суворин еще раз посмотрел на бандитов, застывших в неестественных позах, и отрицательно покачал головой. Маша в ответ на этот же вопрос бросила коротко: “Нет”. Майор глянул на ее пепельно-бледное лицо и прекратил расспросы.
Через полчаса в квартире Панкрата не осталось ни ментов, ни трупов. Уходя, майор спросил:
— Может быть, оставить вам пару моих ребят на всякий случай?
Суворин с вежливой улыбкой отверг это любезное предложение.
— Знаете, — проговорил он, ненавязчиво вытесняя опера из прихожей. — Мне кажется, это были просто какие-то отморозки. Я не думаю, что подобные вещи случаются дважды за одну ночь, поэтому спасибо, но…
— Понял вас, Панкрат Олегович, — майор был непроницаем. — Тогда жду вас завтра, адрес — в повестке.
— До свидания. — буркнул Суворин, захлопывая за ним дверь.
* * *
Черный город. Спящая громада. Белые огни — словно призраки, населяющие каменный лес. Реклама горит неоновыми сполохами, режет глаза, пульсирует, переливается всеми цветами радуги.
Такси свернуло с проспекта. Магазины, рестораны и казино остались позади. Впереди — ночная темнота, ее прорезают трассирующие следы, в которые на большой скорости превращаются огни окон.
Они не стали вызывать такси на дом. Слишком долго, решил Суворин. Всякая задержка в этот момент была чревата — Панкрат не мог поручиться, что его квартира еще не взята под наблюдение головорезами Димы, которые только и ждут, когда уберутся менты. Поэтому они поднялись на чердак, по которому перешли в соседний подъезд, и выбежали к ночному магазину-бару, где всегда было полным-полно частников, готовых предложить свои услуги перебравшим посетителям.
К одному из них и подошел Панкрат, ведя за собой Машу.
— Куда едем? — спросил водитель старенькой “вольво”, когда они забрались в салон.
Он был весь под стать своей машине — такой же старый и поблекший.
— Вперед, — коротко произнес Панкрат, протягивая ему зеленый полтинник. — Не переживай, я буду говорить, куда сворачивать.
— Нет проблем, — пожал плечами водитель. — Вперед так вперед.
Они просто петляли по городу. Панкрат понимал, что, скорее всего, перестраховывается, и бандиты их давно потеряли. Но ему просто было приятно сидеть на заднем сиденье дребезжащей “вольво”, курить и чувствовать рядом тепло жмущейся к нему Маши, по телу которой до сих пор пробегали время от времени волны крупной дрожи.
— У тебя родители где живут? — спросил у нее Панкрат, затягиваясь очередной сигаретой.
— В Подмосковье. Поселок Зареченский, слышал про такой?
Он неопределенно кивнул, думая о своем, и произнес, прижимая ее к себе еще сильнее:
— Поедешь к ним. Переждешь недельку-другую. Она послушно кивнула.
— Если Полторацкий начнет выкобениваться, плюй на него, — он опустил форточку и щелчком отправил окурок во тьму. — Он — мужик не последний, конечно, но и поганый же.
Панкрат замолчал. Тяжело вздохнул, чувствуя свою вину: помимо всего, что она пережила из-за него за сегодняшний вечер, ей наверняка предстоит еще пережить и увольнение — этот сукин сын Дима постарается.
— Поедешь сегодня же, — решительно произнес он. — Электрички еще ходят.
Маша молчала. Выждав еще пару секунду, Панкрат так и не дождался ответа и бросил водителю, сутулившемуся за рулем:
— Давай на вокзал.
Оставшуюся часть пути они проделали молча. Суворин курил, обжигая легкие дымом, и изо всех сил хотел проснуться.
Когда они подъехали к вокзалу, и водитель, зарулив на стоянку, заглушил мотор, Маша вдруг встряхнула головой, словно очнувшись. Панкрат молча посмотрел на нее: что такое?
— Мне надо заехать домой, — произнесла она безжизненным, механическим голосом. — Взять деньги для мамы, одежду.
Суворин про себя чертыхнулся, но от комментариев вслух воздержался, положив в ладонь водителю еще полтинник. Тот довольно улыбнулся и повернул ключ в замке зажигания.
— Куда ехать-то? — спросил он, выезжая со стоянки.
Маша назвала адрес.
Вообще это было рискованно — ехать туда, где их вполне могли ожидать. Но, чувствуя свою вину, Панкрат не смог запретить этого Маше. Да и деньги девушке действительно не помешали бы.
Такси въехало в небольшой двор, усаженный облетевшими кленами, и Маша, шевельнув плечом, высвободилась из-под руки Панкрата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Панкрат совершенно невозмутимо посмотрел на него, затем перевел взгляд на бритоголового, который одной рукой бесцеремонно ощупывал Машину грудь, а второй забрался под короткое платьице. Закусил губу, и, не выдержав, дернулся по направлению к парню.
Силы были неравны.
Рыжебородый франт так врезал ему прикладом карабина по плечу, что рука вмиг потеряла подвижность. Панкрата швырнуло обратно на диван.
— И чего тебе далась эта шлюха? — с искренним удивлением произнес длинноволосый. — Да, кстати, меня зовут Дима. Мы ведь еще не знакомы, кажется?
— Привет, Дима, — тяжело выдохнул Панкрат. — Мне можно не представляться, наверное. Про меня Полторацкий тебе уже достаточно рассказал, я думаю.
Дима ухмыльнулся, без слов подтверждая предположение Суворина, и продолжил:
— Итак, где мы остановились? Ага, девчонка… — он наморщил лоб, словно задумавшись. — Вообще-то в нашей программе всего два пункта: она и ты. Закончат мои ребятки с ней — возьмутся, соответственно, за тебя. Отрежут чего-нибудь, я думаю, для начала. Фантазией они на этот счет не обделены, слава богу.
Он замолчал на мгновение, потом спохватился и сказал:
— Что ж, попрощаемся, Панкрат. Видишь, я перед тобой честен — в живых оставлять не собираюсь, о чем говорю прямо. У меня еще дел полно, так что развлекайтесь тут сами, а я пойду. Адьез, амигос!
Длинноволосый послал Маше воздушный поцелуй и вышел. Панкрат проводил его взглядом, полным ненависти. Потом он перевел глаза на бритоголового и заскрежетал зубами от бессильной ярости — тот, намотав на кулак Машины волосы, пригнул ее голову к ширинке своих брюк и уже расстегивал “молнию”.
Девушка попыталась сопротивляться, но парень в кожаном пиджаке пришел на помощь бритоголовому, заломив ей руки за спину и коротко саданув по почкам. Маша вскрикнула и обмякла всем телом.
— Придурок ты, — без выражения произнес бритоголовый, обращаясь к своему не в меру ретивому товарищу. — И как тебя только бабы терпят?
— Да ладно тебе, — оправдываясь, произнес тот. — Счас очухается, шалава. Убери-ка лучше этого фраера с дивана, а то место только занимает.
Бритоголовый встал, бесцеремонно спихнув с колен потерявшую сознание Машу, и резким рывком за плечо сбросил Панкрата на пол. Падая, Суворин врезался затылком в край сервировочного столика, и последнее, что он видел — это яркая вспышка перед глазами, в которой потонула комната.
Открыв глаза в следующий раз, Панкрат едва удержался от того, чтобы не зажмуриться — бритоголовый, навалившись на раздетую Машу, уже кончал, похотливо рыча и закатывая глаза. Его рыжебородый товарищ, развалясь в кресле, дожидался своей очереди. Карабин стоял рядом, прислоненный к шкафу, и Суворин понял, что судьба, не слишком благосклонная к нему сегодня, дает ему шанс.
Он прикрыл глаза, собираясь с силами, и незаметно сделал глубокий вдох. Руки оставались связанными, но это не слишком осложняло выполнение задуманного — сотрудников отдела “ноль”, существование которого было тайной даже для Президента, обучали и таким премудростям, как ведение боя со связанными руками или ногами.
Выдохнув, Панкрат вошел в то особое состояние, когда все ощущения его обострились, словно у охотящегося зверя. В этом состоянии он мог действовать намного быстрее каждого из бандитов, на подсознательном уровне сопротивляться боли, не ощущая ее вообще во время боя, и мобилизовать резервы организма.
Резко согнувшись вперед, Суворин рывком подтянул под себя ноги и вскочил, еще из приседа ударив ногой по руке рыжебородого, потянувшегося за карабином. Хрустнула кость, и перебитая рука повисла, словно плеть.
Не останавливаясь и не обращая внимания на крик бандита, Панкрат сделал вертушку, ударом ноги “смахнув” с дивана бритоголового, который со спущенными штанами рванул из-за пояса ствол. Пистолет он так и не успел достать — Суворин тут же прыгнул на него, ребром стопы нанеся страшный удар в горло. Бритоголовый захрипел и больше не пошевелился;
Панкрат же развернулся к рыжебородому, и как раз вовремя — тот левой рукой тянул из подмышечной кобуры “беретту”.
Еще один удар ногой, и парень разделил участь своего товарища, захлебнувшись собственной кровью, хлынувшей из раздробленного горла. Пистолет вылетел из его руки и шлепнулся на пол.
Суворин остановился, тяжело дыша. Перед ним лежали два трупа. В том, что вернуть бандитов к жизни не удастся даже бригаде реаниматоров, он был полностью уверен — “охотников за головами” учили бить так, чтобы каждый удар выводил из строя одного противника. Как минимум.
Повернувшись к Маше, которая сидела, прикрывая наготу обрывками платья, он попросил:
— Развяжи руки.
Та механически кивнула, глядя перед собой остановившимся взглядом. Прошло, однако, несколько минут, прежде чем ее тонкие дрожащие пальцы справились с узлами бельевой веревки, которой бандиты скрутили руки Панкрату. Освободившись, он вынул из шкафа плед и подал ей.
— Прикройся пока вот этим…
Сам отправился в спальню, где, порывшись в шкафу, вытащил свои еще не старые джинсы, футболку и куртку. Когда он вернулся в гостиную, Маши там уже не было.
Суворин прислушался и, уловив шум воды в ванной, расслабился. Пусть вымоется после всего этого дерьма, придет в себя. Ему же надо навести порядок, прибрать после устроенного в квартире бардака.
Раздалась мелодичная трель сотового телефона. Сориентировавшись, Панкрат вытащил “трубу” из кармана джинсов бритоголового, поднес к уху и услышал голос Димы:
— Как там у вас дела, Колобок? Уделали парня? Криво усмехнувшись, Суворин ответил:
— Не совсем. Парень цел и прекрасно себя чувствует. Чего совсем не скажешь о Колобке и его подручном.
Последовала пауза длиной в три удара сердца, и ледяной голос произнес:
— Да, секьюрити, я тебя недооценил. Ну ничего, жди гостей.
— Это ты себя переоценил, урод, — хрипло ответил Панкрат. — А за Машу я тебе твои яйца в жопу засуну.
— Что, успели мои мальчики порезвиться? — довольно рассмеялся Дима. — А, Панкрат?
Суворин, не ответив, швырнул “трубу” в стену, и телефон разлетелся на кусочки…
Маша вышла из душа, кутаясь в его махровое полотенце.
Опустив глаза в пол, она хотела пройти мимо Панкрата к дивану, на котором он сложил подобранную для нее одежду, но тот не позволил — встав в дверях, он привлек девушку к себе и молча коснулся губами ее горячего лба.
— Прости… — тихо проговорил он. — Прости, это из-за меня все…
Она вдруг зажала его рот ладонью и разрыдалась, уткнувшись лицом ему в грудь. Панкрат обнял ее за плечи и стоял, не двигаясь, ожидая, пока Маша выплачется.
Потом она одевалась, а Панкрат звонил в милицию. Наряд прибыл через пять минут, и за это время он успел проинструктировать Машу насчет того, что ей говорить следователю.
Майор, внимательно изучив его служебное удостоверение, где указывалось, что Панкрат в совершенстве владеет рукопашным боем и отлично стреляет, посмотрел на Суворина совсем другими глазами.
— А к нам в оперативный отряд не хотите? — предложил он, обводя взглядом неподвижные тела бандитов. — Впечатляет, ничего не скажешь…
— Да нет уж, спасибо, — скромно ответил Панкрат, забирая у него свое удостоверение. — У вас там стреляют…
Майор, прищурившись, посмотрел на него.
— Да и у вас, я смотрю, тоже пытались… — он вздохнул. — Не хотите — как хотите. Какие-нибудь предположения, связанные с налетом на вашу квартиру, у вас есть? Может быть, кто-нибудь из этих двоих вам знаком?
Для приличия Суворин еще раз посмотрел на бандитов, застывших в неестественных позах, и отрицательно покачал головой. Маша в ответ на этот же вопрос бросила коротко: “Нет”. Майор глянул на ее пепельно-бледное лицо и прекратил расспросы.
Через полчаса в квартире Панкрата не осталось ни ментов, ни трупов. Уходя, майор спросил:
— Может быть, оставить вам пару моих ребят на всякий случай?
Суворин с вежливой улыбкой отверг это любезное предложение.
— Знаете, — проговорил он, ненавязчиво вытесняя опера из прихожей. — Мне кажется, это были просто какие-то отморозки. Я не думаю, что подобные вещи случаются дважды за одну ночь, поэтому спасибо, но…
— Понял вас, Панкрат Олегович, — майор был непроницаем. — Тогда жду вас завтра, адрес — в повестке.
— До свидания. — буркнул Суворин, захлопывая за ним дверь.
* * *
Черный город. Спящая громада. Белые огни — словно призраки, населяющие каменный лес. Реклама горит неоновыми сполохами, режет глаза, пульсирует, переливается всеми цветами радуги.
Такси свернуло с проспекта. Магазины, рестораны и казино остались позади. Впереди — ночная темнота, ее прорезают трассирующие следы, в которые на большой скорости превращаются огни окон.
Они не стали вызывать такси на дом. Слишком долго, решил Суворин. Всякая задержка в этот момент была чревата — Панкрат не мог поручиться, что его квартира еще не взята под наблюдение головорезами Димы, которые только и ждут, когда уберутся менты. Поэтому они поднялись на чердак, по которому перешли в соседний подъезд, и выбежали к ночному магазину-бару, где всегда было полным-полно частников, готовых предложить свои услуги перебравшим посетителям.
К одному из них и подошел Панкрат, ведя за собой Машу.
— Куда едем? — спросил водитель старенькой “вольво”, когда они забрались в салон.
Он был весь под стать своей машине — такой же старый и поблекший.
— Вперед, — коротко произнес Панкрат, протягивая ему зеленый полтинник. — Не переживай, я буду говорить, куда сворачивать.
— Нет проблем, — пожал плечами водитель. — Вперед так вперед.
Они просто петляли по городу. Панкрат понимал, что, скорее всего, перестраховывается, и бандиты их давно потеряли. Но ему просто было приятно сидеть на заднем сиденье дребезжащей “вольво”, курить и чувствовать рядом тепло жмущейся к нему Маши, по телу которой до сих пор пробегали время от времени волны крупной дрожи.
— У тебя родители где живут? — спросил у нее Панкрат, затягиваясь очередной сигаретой.
— В Подмосковье. Поселок Зареченский, слышал про такой?
Он неопределенно кивнул, думая о своем, и произнес, прижимая ее к себе еще сильнее:
— Поедешь к ним. Переждешь недельку-другую. Она послушно кивнула.
— Если Полторацкий начнет выкобениваться, плюй на него, — он опустил форточку и щелчком отправил окурок во тьму. — Он — мужик не последний, конечно, но и поганый же.
Панкрат замолчал. Тяжело вздохнул, чувствуя свою вину: помимо всего, что она пережила из-за него за сегодняшний вечер, ей наверняка предстоит еще пережить и увольнение — этот сукин сын Дима постарается.
— Поедешь сегодня же, — решительно произнес он. — Электрички еще ходят.
Маша молчала. Выждав еще пару секунду, Панкрат так и не дождался ответа и бросил водителю, сутулившемуся за рулем:
— Давай на вокзал.
Оставшуюся часть пути они проделали молча. Суворин курил, обжигая легкие дымом, и изо всех сил хотел проснуться.
Когда они подъехали к вокзалу, и водитель, зарулив на стоянку, заглушил мотор, Маша вдруг встряхнула головой, словно очнувшись. Панкрат молча посмотрел на нее: что такое?
— Мне надо заехать домой, — произнесла она безжизненным, механическим голосом. — Взять деньги для мамы, одежду.
Суворин про себя чертыхнулся, но от комментариев вслух воздержался, положив в ладонь водителю еще полтинник. Тот довольно улыбнулся и повернул ключ в замке зажигания.
— Куда ехать-то? — спросил он, выезжая со стоянки.
Маша назвала адрес.
Вообще это было рискованно — ехать туда, где их вполне могли ожидать. Но, чувствуя свою вину, Панкрат не смог запретить этого Маше. Да и деньги девушке действительно не помешали бы.
Такси въехало в небольшой двор, усаженный облетевшими кленами, и Маша, шевельнув плечом, высвободилась из-под руки Панкрата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56