Мы с Джонни расслабились и накапали себе виски.
— Скажите честно, Мэвис, все ли ваши новоорлеанские знакомые перебывали здесь? — спросил Джонни и отхлебнул из стакана.
— Почти все.
— Тогда начинайте свою историю сначала, и если кто-то прервет вас, я задушу его собственными руками.
Как ни странно, никто не нарушил нашего уединения, и мне удалось подойти к финалу без пауз и антрактов.
Джонни по мере того, как я рассказывала, становился все более серьезным и обеспокоенным.
Завершив свой монолог, я допила виски, а мой компаньон встал и начал мерять шагами комнату.
— Знаете, Мэвис, я не верю в магию и необыкновенные совпадения. Здесь, кстати, нет ни того, ни другого, но какая-то пружина раскручивает события этих дней по определенному сценарию.
Я посмотрела на него заинтригованно.
И тут мы оба вздрогнули: по коридору кто-то шел.
Тяжелые шаги усталого человека.
Джонни закатал рукава: ей-богу, он собирался выполнить свое обещание.
В дверь постучали.
Это было необычно: сегодня в дверь врывались, вламывались, прокрадывались и просто входили без стука. Кто же мог быть таким деликатным в три часа ночи?
Почтальон!
Джонни принял от него бандероль, заплатил и прочел вслух надпись на пакете: «Для мисс Мэвис Зейдлиц».
— А вы популярны, Мэвис! Можно полюбопытствовать, что в пакете?
Я вскрыла бандероль и обнаружила картонную коробку. С опаской приподняла крышку...
В коробке лежала кукла: точь-в-точь вылитая я, уменьшенная раз в десять.
— Как это мило! Кто же сделал такое чудо? Это подарок, наверное...
Я не закончила мысль, потому что увидала булавку, воткнутую кукле прямо в сердце.
Я с отвращением бросила «подарок» на пол и едва не расплакалась. Де Шен не врал, когда говорил мне об опасности. С вуду нельзя шутить.
Черт бы побрал этот город! Ну и «игрушки» здесь делают!
Меня тронули за рукав, я вздрогнула. Это был Джонни, сосредоточенный, как никогда.
— Мэвис...
Джонни пришел к каким-то выводам.
— Мне кажется, — сказал он, — что и вы, и я, мы оба работаем с одним и тем же материалом.
— Вы хотите сказать, что то дело, от которого вы тщательно оберегали меня, связано с Новым Орлеаном и со всем, что со мной случилось?
— Да, есть совпадения и... Короче, я решил все вам рассказать.
— Наконец-то!
— Надеюсь, что во время моего рассказа мне не принесут куклу Рио с булавкой в сердце.
— Вы здесь находитесь несколько часов и вряд ли успели наследить.
— Но этим делом я начал заниматься гораздо раньше, и, боюсь, врагов у меня побольше, чем у вас.
— Ну не тяните кота за хвост.
— Хорошо. Я думаю, для начала поговорим о Новом Орлеане. Город-порт, миллион жителей...
— Я это знаю. Поехали дальше.
— Если вы будете перебивать меня, я замолчу, — пригрозил Джонни и надулся.
Я приложила палец к губам и посмотрела умоляющим взглядом.
— Итак, в Новом Орлеане раз в год проводится карнавал, — продолжил Джонни. — Три дня вакханалии. Много туристов, отдыхающих, гуляк. Гремит музыка, звенят бокалы. Но есть и обратная сторона этого праздника, где кровь, грязь, шантаж и прочая мерзость. Это...
— Вуду! — не выдержала я и подсказала слово.
— Нет, Мэвис, вы неправильно разгадали шараду. Вуду и подобная чертовщина присутствуют в Новом Орлеане, но погоды не делают. Это приманка для туристов, не более. Во время карнавала можно очень хорошо делать деньги, на чем угодно — начиная от карнавальных костюмов и кончая наркотиками и рэкетом, чем и занимаются различные гангстерские группировки. Они маскируются под вполне легальные кипиджи-клубы, занимающиеся организацией карнавалов.
— Как вы это узнали?
— Однажды, когда вас в агентстве не было, пришла девушка и рассказала о делах, которые творятся в этом городе. Эта девица была подружкой каида, одного из самых влиятельных главарей такой организации. Устав от подобной жизни, она сбежала в Нью-Йорк, поменяла имя, прическу и тщательно скрывала свое место жительства. Но кипиджи злопамятны. Это известный вам гангстерский закон: легко войти в банду, но выйти из нее невозможно. Человек до конца жизни остается привязанным к гангстерскому клану, а отступник карается всегда, в любом случае.
— Но тогда почему эта девица открыла рот? Она рассказала вам то, о чем должна была молчать даже на электрическом стуле.
— Потому, что почтальон принес ей пакет. В пакете была картонная коробка, а в коробке...
— Кукла с булавкой в сердце!
— Да, Мэвис. Девушка получила от своих дружков «черную, метку» и в ужасе прибежала в агентство Рио, надеясь на чудо. По законам кипиджей ее должны были убить в течение недели.
— Бандиты делают кукол... Зачем им это?
— Когда-то приверженцы вуду посылали своим врагам подобный «подарочек». Человек, получив его, переставал спать, он боялся любого шороха и скрипа. Он мог умереть от разрыва сердца, если на него в таком состоянии громко крикнуть. Бандиты сообразили, что фактор устрашения им на руку. Запуганного человека убить гораздо проще, чем того, кто сопротивляется. Они взяли «куклу» на вооружение, если можно так сказать.
— А полиция? Девушка могла бы посадить своих бывших приятелей за решетку. Почему она не пошла в полицию?
— Видимо, и за ней водились грешки. Как бы то ни было, она пришла к частному детективу, то есть ко мне, и попросила спрятать ее ненадежнее. Девица рассуждала здраво: лучше сидеть в какой-нибудь дыре, чем лежать в могиле. Со временем она могла затеряться среди жителей нашей большой страны, выйти замуж, обрести семью и... забыть прошлое. Так я впутался в эту историю с кипиджами. А вам, Мэвис, ничего не говорил потому, что дал слово молчать. Более того, я боялся, что втяну вас в очень опасное дело. Впрочем, и вы ведь не сказали мне про своего клиента — Рауля де Шена.
— Потому что и он просил меня ничего не говорить вам. Кстати, Джонни, где вы спрятали эту бандитскую подстилку?
— Не говорите о ней так! Клиент есть клиент... Я отвез девушку в одно место... В ту деревушку, где мы бывали с вами...
— В хижину, куда вы водили меня поохотиться на крупную дичь. Правда, этой дичью почему-то оказалась я.
Я метнула на подлеца испепеляющий взгляд. Но ему моя ревность даже нравилась, если судить по широкой улыбке, которую он послал мне в ответ. Я поняла, что лучше всего сделать равнодушное лицо, и рассеянно произнесла:
— Ну да, в деревушку... И что было дальше?
— Дальше — самое загадочное. Бандиты все-таки нашли девушку. Неделю назад я приехал туда, чтобы навестить затворницу, и обнаружил, что домик пуст. Никаких вещей, даже запаха... Чисто, прибрано, голо. Работали профессионалы.
Джонни потянулся к бутылке, но рука повисла в пустоте: пить ему не хотелось.
— И тогда я поставил себя на их место. Они знают, что сыщик кое-что пронюхал и может сообщить полиции Нового Орлеана интересные сведения. Убивать меня — нет особой надобности. Убийство — всегда риск, и немалый. Значит, надо найти обходной маневр. Сделать так, чтобы я держал язык за зубами. И тогда — я думаю — они обратили внимание на вас, Мэвис, и сделали великолепный ход, надо все-таки отдать им должное.
— Ход?
— План был такой: заманить вас в Новый Орлеан, попугать в грязных делишках, а меня поставить перед фактом: или ты молчишь, или твою компаньонку мы сдаем полиции. К сожалению, я сообразил это сейчас, а не тогда, когда вы устроили мне сцену и помчались сюда «отдыхать».
— Джонни, как эти кипиджи могли меня «попутать»?
— Ну вы же не девочка, Мэвис, — Джонни скорчил рожицу, — они могут все и навесят на вас такое, что вам и не снилось. С уликами, свидетелями и даже отпечатками пальцев.
— Значит, Рауль де Шен — гангстер?!
— А то как же! Для него самым главным было то, чтобы вы, Мэвис, не дай бог, не проговорились мне, зачем летите в Новый Орлеан.
— Теперь я многое понимаю... Помните, я говорила, что, как только вы ушли, прозвучал телефонный звонок. Спросили мистера Рио и бросили трубку.
— Они проверяли, одна ли вы в офисе.
— Точно! А убедившись, что одна, отправили ко мне красавчика в качестве наживки. И я клюнула!
— Да, спектакль был разыгран, как по нотам.
Джонни улыбнулся, а я вздохнула.
— И Рауль, и Питер, и Барон, он же Большое Пузо, — все эти людишки из одной шайки, — подытожила я. — То-то им было смешно наблюдать, как мисс Зейдлиц пыжится и изображает деловую женщину, расследующую историю с вуду. Барон, кажется, что-то сказал о пташке, залетевшей повару прямо в котел.
— Я думаю, что Барон — главарь той шайки, к которой принадлежала исчезнувшая девица, — добавил Джонни.
— А какую роль здесь играет Леопольд? За что он бросил мне тысячу баксов?
— Он думает, что мисс Зейдлиц завербована Бароном. Он видел вашу встречу с Питером и, возможно, проследил, куда вы ходили. Поэтому Леопольд постарался вас перекупить.
— Значит, Леопольд из другой банды?
— По его задумке, вы должны были рассказывать, что происходит в конкурирующей «фирме».
— Ну вот, Джонни, мы распутали этот клубок до середины, а дальше... Дальше я ничего не понимаю. Смерть де Шена, его оживление. Ред... Это выше моих возможностей.
— Браво, Мэвис! Наконец-то вы признали за собой хоть какой-то изъян, — развеселился компаньон. — Я-то думал, что никогда не услышу подобных слов. И вот что я вам скажу: де Шен не был убит. Вы ведь женщина, Мэвис, и должны знать, что грим творит чудеса. Де Шен разыграл вас!
— А дырка во лбу?
— Мастерски нарисована неизвестным художником. А остальное дорисовало ваше воображение.
— Но какой смысл? Сначала меня заманивают в Новый Орлеан, потом выпихивают из него. Зачем?
— Возможно, что-то поменялось в их раскладе, и они решили отыграть все назад. Подсылают «зомби», тот требует, чтобы вы возвращались в Нью-Йорк и держали язык за зубами. Ставка была на то, что вы испугаетесь живого мертвеца, завизжите и броситесь домой. А вы вместо этого послали мне дурацкую телеграмму. Почему вы не заняли место в самолете?
— Во-первых, я пыталась это сделать, но рыжая Джейн стала на моем пути. Она вернула меня из аэропорта. Во-вторых, моя телеграмма оказалась не такой уж дурацкой, раз вы примчались и помогли мне.
— Представляю, как они там всполошились, когда узнали, что Мэвис Зейдлиц никуда не уехала, а продолжает расследование, — сказал Джонни. — И вновь послали Рауля.
Я рассмеялась так звонко, что мистер Рио закрыл уши. Этот смех под утро покажется кому-то признаком легкого помешательства, но на самом деле я смеялась легко, от души, как человек, освободившийся от тяжелого груза. Просто-напросто я увидела эту комнату такой, какой она была полтора часа назад, — но с той стороны двери. Вот «мертвец» Рауль дергает за ручку, открывает дверь и вместо дрожащей от страха мисс Зейдлиц видит нашу милую компанию с валяющимся Редом на полу!
«Мертвец» убежал, как будто на кладбище в его отсутствие украли надгробие!
Отсмеявшись, я повернулась к Джонни:
— Но, согласитесь, я неплохо поработала в Новом Орлеане. Чего только стоит мой классический приемчик — удар ребром ладони!
— Да уж...
Джонни потер затылок и зачем-то потрогал челюсть.
— Вам, Мэвис, самое место в банде. Уж вы бы прогремели на всю округу как Мэвис Твердая Рука.
— А вы, Джонни, оставайтесь сыщиком. Я приду к вам за помощью, и вы отвезете меня в деревушку, в тот домик, на ту кровать...
Интересно, отчего Джонни стал так задумчив и рассеян?
— Джонни, о чем вы думаете?
— Куда все-таки делась Джоузи Мейборд?
— Джоузи? — удивилась я.
— Так звали ту девицу. Какая была роскошная белокурая курочка... Бюст... ноги... шея...
Посмотрите на него! Он забыл, что находится в моем номере!
— Эй, Джонни, вы на работе! Очнитесь!
— У меня никогда не было клиентки, подобной Джоузи Мейборд.
И он мечтательно потянулся всем телом. Говорить такие вещи при мне, еще живой!.. Я едва удержалась от своего классического удара номер два.
— Не ревнуйте, мисс Зейдлиц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18