И, не забывайте вести себя со своим компаньоном как обычно.
— Конечно! — Он напряженно улыбнулся.
— Представьте себе только его выражение, когда он узнает, что это вы играли с ним в кошки-мышки, а вовсе не он с вами.
Майер облизнулся, как сытый кот.
— Все так и будет, лейтенант, — негромко произнес он.
Глава 8
Милая секретарша, так горячо желавшая оказать мне несколько услуг в качестве потрошителя моего туловища, бросила на меня злобный взгляд и заявила, что она не знает, будет ли сегодня Верной.
— Вы не возражаете, если я воспользуюсь вашим телефоном? — вежливо попросил я.
— Пожалуйста, — безжизненно ответила она. — Собираетесь действовать против мистера Майера?
Я набрал домашний номер Майера, несколько секунд слушал гудки, потом отозвался знакомый голос:
— Резиденция Джорджа Майера.
— Привет, красавица, — нежно поздоровался я. — Как поживаешь в это чудесное утро?
— Ты негодяй, Эл Уилер, — ответила она тихим страстным шепотом. — Ты садист. Зачем ты снова прислал этого Уолнута? Мне надоело убегать от него. Я ненавижу тебя. Чего ты хочешь?
— Верной у вас?
— Нет, он еще не появлялся.
— Если появится, передай Полнику, что я велел привезти его на допрос.
— Мне придется информировать его через высокий забор. Его желания мне понятны, но почему он решил, что я считаю его неотразимым!
— У него уже сложилось мнение о тебе, милая, — злорадно сказал я. — Ты только изображаешь холодность, но внутри у тебя огонь, и ты только того и ждешь, чтобы запылать жарким пламенем.
— Я сойду с ума, — простонала она.
— Ну если уж совсем припечет, — я почувствовал слабые угрызения совести, — скажи ему, что, если он не прекратит, ты позвонишь его жене, представишьс продавщицей одного из самых дорогих магазинов и скажешь, что он как раз выбирает подарок жене и ее матери, а ты звонишь специально, чтобы узнать, чего бы им самим хотелось.
— Это подло, Эл Уилер! И мне это нравится! — с восторгом воскликнула она.
— Это настолько подло, что невозможно не сделать этого, — заверил я. — И не заводи поклонников до нашего следующего свидания.
— Не забудь, — она хихикнула, — теперь твоя очередь готовить лазанью и носить черные кружева.
Я положил трубку и поблагодарил секретаршу за то, что она позволила мне воспользоваться телефоном.
— Вы уже уходите, лейтенант? — вяло спросила она.
— Я уже почти ушел, — заверил я.
— Если вы где-нибудь услышите о том, что требуется секретарша с расшатанными нервами и к тому же страдающая галлюцинациями, позвоните мне.
— Если вы хотите, — у меня явно начался приступ милосердия, — я сейчас вернусь к Майеру и честно скажу ему, что это я вчера все подстроил.
— Я ценю ваше предложение, — беспомощно сказала она, — но не думаю, что это что-то изменит. Когда я с криком влетела в его кабинет, в нем что-то сломалось, вы понимаете? И теперь ему безразлично, почему я сделала это, он просто будет всю свою жизнь ненавидеть меня.
— Милая, — сказал я, — у вас просто временное помрачение сознания.
— Я сошла с ума. Я даже готова выйти замуж.
Из конторы я отправился по адресу, который дал мне Майер. Этот дом, конечно, нельзя было сравнить с домом Деккера, но он все же был лучше моего. Квартира Кента Вернона находилась на шестом этаже. Я нажал на кнопку, особо не надеясь на то, что застану Вернона дома. Я думал о том, что, кажется, Верной из тех, кто умеет растворяться в воздухе, когда это нужно. Я даже принялся угрюмо рассуждать, существует ли Верной на самом деле или он просто вымысел моего больного воображения.
За дверью что-то щелкнуло, и нетерпеливый голос спросил:
— Что вам нужно?
Я увидел плод моего воображения стоящим в дверях с выражением явного нетерпения на лице.
— Мне нужно задать вам несколько вопросов, мистер Верной. Но найти вас не так-то просто.
— Вам лучше войти. — Приглашение прозвучало не очень-то любезно.
Гостиная Вернона в отличие от гостиной Деккера несла на себе явный отпечаток личности хозяина или даже чего-то еще, что будет посильнее личности. Мебель была дорогая и со вкусом подобранная. Но что-то смущало меня в этой современной обстановке…
Верной остановился у окна и повернулся ко мне спиной, глядя на улицу. Даже в спортивном домашнем костюме он выглядел человеком из высшего общества.
— Полагаю, вы не со всеми так невежливы, как со мной, — заметил доброжелательно. — Я вынужден прийти к заключению, что не понравился вам.
— Вы совершенно правы, лейтенант, — холодно произнес он. — Но вероятно, вы помните нашу первую, весьма короткую встречу. Тогда я вошел в комнату и увидел, что вы измываетесь над женщиной, которую я чрезвычайно уважаю.
— Хотя она и супруга вашего босса? — спокойно спросил я.
— Что вы хотите этим сказать? — Он резко повернулся ко мне, глаза его смотрели настороженно.
— Я слышал, что вы проводите много времени в доме Майера в его отсутствие. В таком случае уместно будет предполагать, что вы общество его жены предпочитаете его обществу. Вы не согласны?
— Я достаточно долго терпел вашу наглость, лейтенант. Можете убираться из моей квартиры.
— Что ж, если вы предпочитаете отвечать на мои вопросы в полицейском управлении.
— Хорошо. — Он помолчал минуту. — Я отвечу вам на все вопросы, только покороче. Через полчаса у меня важное свидание.
— Тогда сначала выслушайте меня и не прерывайте, пока я не закончу. Потом можете сказать все, что вам захочется.
— Спасибо, лейтенант. — Голос его прозвучал достаточно неприятно.
В сущности, я использовал одни и те же приемы. Это становилось скучно. Деккеру я доказывал, что Майер мог пытаться обвинить его в убийстве, Май-еру — что Деккер собирается то же самое проделать с ним.
Теперь я играл в ту же игру с вариантами. Например, если муж узнает, что его обожаемая жена обманывала его не только с художником, но и с его ближайшим помощником, он может сообразить, что наилучшей местью будет убийство одного из любовников с тем, чтобы другого осудили за это преступление.
Почему же Майер мог решить сделать Вернона ответственным за убийство? Самое простое — он внезапно узнал о существовании соперника, то есть одного из соперников, и в припадке ревности убил его. Чтобы доказать вину Вернона, он перечеркнул изображение обнаженной Жанин Майер, которое находилось в мастерской как молчаливое доказательство того, что Хардейкр и миссис Майер были любовниками.
Вернону не были свойственны ни хитрость Деккера, ни животный страх Майера. Когда я закончил, он спокойно закурил сигарету и ухмыльнулся.
— У вас талант! Вам следовало бы работать на поприще, где этот талант оценят должным образом. Такие творческие способности!
С Майером я был во всем уверен, здесь же мне пришлось действовать наугад.
— Задержитесь на моем предположении, мистер Верной, — просто сказал я. — Прежде чем кинуться убивать Хардейкра для того, чтобы в убийстве обвинили вас, Майер должен был предпринять один важный шаг.
— Неужели? Какой же?
— Например, он должен был быть уверен, что у вас нет алиби на, врем убийства.
Он сжал губы, неопределенно моргнул, посмотрел на меня и отвел глаза.
— Вы придумали все лучше, чем любой убийца. Это было очень интересно. Это все, лейтенант?
— Если бы у вас было алиби на время убийства Хардейкра, я бы о нем уже узнал от вас.
— Я не могу планировать каждую свою ночь с учетом того, что кто-то может быть убит и меня обвинят в убийстве, — огрызнулся он. — Да, у меня нет алиби. Но я не думаю, что это делает меня виновным в некоей непредусмотрительности.
— Это может представить Джорджа Майера еще более виноватым, если кто-то тщательно организовал все так, чтобы вы ночью совершили то, что удержит вас от подтверждения своего алиби. Подумайте об этом, мистер Верной.
— В любом случае я больше не желаю отвечать на ваши вопросы.
— С этим я, конечно, ничего не могу поделать, — согласился я. — Но ситуация интересная, даже забавная.
— Что вы хотите этим сказать, Уилер? — Он со злобой посмотрел на меня.
— В сущности, я дал вам возможность повернуть все против Майера, — честно признался я. — Все, что от вас требовалось, — согласие и история о том, как кто-то позвонил вам и послал в необитаемое место в пятидесяти милях отсюда. Но вы не приняли моего предложения.
— А вам не приходит в голову заподозрить меня в честности и принципиальности, лейтенант? — холодно спросил он.
— Я не понимаю, что это такое: честность и принципиальность. Все, по-моему, зависит от обстоятельств. Но я приписываю вам желание кого-то в этом деле оградить или защитить. Вы сильно напуганы тем, что можете вовлечь кого-то в это дело. И я думаю, вам лучше рассказать мне, что же происходило в ночь убийства. Можете даже допустить, что вы и Жанин были любовниками.
— Если вы будете продолжать в таком духе, Уилер, мне придется применить силу.
— Хорошо, — дружелюбно согласился я. — Я силу применять не стану. Итак, поговорим о другом. Хэл Деккер вчера рассказал мне, как вы познакомились с Хардейкром. Ваш друг писатель упомянул об этом художнике, который недавно переехал в дом, где он сам жил, и так далее. Деккер все свел к одной фразе, что-то вроде того, что мир тесен. Я уже встречался с Ламбертом Пирсом и полагаю, что Деккер прав и мир действительно тесен.
— У Пирса блестящий ум. К нему нельзя испытывать жалость. Такой ум просто выше несчастий.
— Да, — медленно произнес я. — Только Пирс похож в некоторых отношениях на многих других людей. За них можно переживать на расстоянии, но стоит к ним приблизиться, и начинаешь испытывать совсем иные чувства.
— Что вы имеете в виду? — На лице Вернона отразился неподдельный интерес.
— Он больной.
— О Боже! — с отвращением произнес он. — Конечно, внешне он не похож на обычных людей, а привычек и комплексов у него в тысячу раз больше, чем у них. И вот вы наклеиваете на него ярлык «больной»и спешите отвязаться от него…
— Вы не поняли меня. Я не говорю ни о морали или нравственности, ни о комплексах или привычках, я просто утверждаю, что Пирс болен интеллектуально, понимаете?
— Пусть каждый остается при своем мнении, — проворчал он. — Что еще приятного вы можете мне сказать?
— Ничего, — признался я.
— Тогда, если не возражаете… — Он указал на дверь. Я направился к выходу. Он открыл входную дверь и явно был рад моему уходу.
— Вы потратили на меня время, мистер Верной, благодарю вас. Да, кстати, Майер говорил, что вам нужны деньги.
— К черту Майера! И вас заодно! Дверь захлопнулась прямо перед моим носом. Я подумал и направился в мастерскую Беллы Бертран.
Дверь, как всегда, была не заперта, я свободно вошел.
— Привет! — промолвила она таким тоном, что мне сразу стало ясно: ковер гостеприимства мне под ноги не бросят.
Пирс был рядом:
— О, это наш интеллектуальный лейтенант! — Толстые стекла его очков блеснули.
— Как вы, Ламберт? — вежливо спросил я. — Я только что от вашего хорошего друга Кента Вернона.
— Старый добрый Верной! — Ламберт на несколько секунд запустил пальцы в чащу волос на макушке. — Человек с его внешностью должен преуспевать, но, кажется, кроме внешности, у него ничего больше нет. Вы согласны со мной, лейтенант?
— Я не знаю его так хорошо.
— Ты по делу или просто так? — безликим голосом спросила Белла.
— Просто так. Я вдруг ощутил потребность куда-то спастись из этих джунглей большого города и вспомнил о твоей квартире, но у меня при этом возникло неприятное предчувствие, что в оазисе новый правитель.
Она выглядела ужасно усталой. Кожа на лице натянулась, волосы потеряли свой блеск.
— Нет, правитель прежний. — Ее голубые глаза неожиданно блеснули. — Бурбон или кофе, Эл?
— Кофе, спасибо.
Я с интересом отметил изменения в ее внешнем облике. На ней теперь был короткий свитер с высоким воротом, изумрудно-зеленый в тех местах, где она еще не провела кистью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
— Конечно! — Он напряженно улыбнулся.
— Представьте себе только его выражение, когда он узнает, что это вы играли с ним в кошки-мышки, а вовсе не он с вами.
Майер облизнулся, как сытый кот.
— Все так и будет, лейтенант, — негромко произнес он.
Глава 8
Милая секретарша, так горячо желавшая оказать мне несколько услуг в качестве потрошителя моего туловища, бросила на меня злобный взгляд и заявила, что она не знает, будет ли сегодня Верной.
— Вы не возражаете, если я воспользуюсь вашим телефоном? — вежливо попросил я.
— Пожалуйста, — безжизненно ответила она. — Собираетесь действовать против мистера Майера?
Я набрал домашний номер Майера, несколько секунд слушал гудки, потом отозвался знакомый голос:
— Резиденция Джорджа Майера.
— Привет, красавица, — нежно поздоровался я. — Как поживаешь в это чудесное утро?
— Ты негодяй, Эл Уилер, — ответила она тихим страстным шепотом. — Ты садист. Зачем ты снова прислал этого Уолнута? Мне надоело убегать от него. Я ненавижу тебя. Чего ты хочешь?
— Верной у вас?
— Нет, он еще не появлялся.
— Если появится, передай Полнику, что я велел привезти его на допрос.
— Мне придется информировать его через высокий забор. Его желания мне понятны, но почему он решил, что я считаю его неотразимым!
— У него уже сложилось мнение о тебе, милая, — злорадно сказал я. — Ты только изображаешь холодность, но внутри у тебя огонь, и ты только того и ждешь, чтобы запылать жарким пламенем.
— Я сойду с ума, — простонала она.
— Ну если уж совсем припечет, — я почувствовал слабые угрызения совести, — скажи ему, что, если он не прекратит, ты позвонишь его жене, представишьс продавщицей одного из самых дорогих магазинов и скажешь, что он как раз выбирает подарок жене и ее матери, а ты звонишь специально, чтобы узнать, чего бы им самим хотелось.
— Это подло, Эл Уилер! И мне это нравится! — с восторгом воскликнула она.
— Это настолько подло, что невозможно не сделать этого, — заверил я. — И не заводи поклонников до нашего следующего свидания.
— Не забудь, — она хихикнула, — теперь твоя очередь готовить лазанью и носить черные кружева.
Я положил трубку и поблагодарил секретаршу за то, что она позволила мне воспользоваться телефоном.
— Вы уже уходите, лейтенант? — вяло спросила она.
— Я уже почти ушел, — заверил я.
— Если вы где-нибудь услышите о том, что требуется секретарша с расшатанными нервами и к тому же страдающая галлюцинациями, позвоните мне.
— Если вы хотите, — у меня явно начался приступ милосердия, — я сейчас вернусь к Майеру и честно скажу ему, что это я вчера все подстроил.
— Я ценю ваше предложение, — беспомощно сказала она, — но не думаю, что это что-то изменит. Когда я с криком влетела в его кабинет, в нем что-то сломалось, вы понимаете? И теперь ему безразлично, почему я сделала это, он просто будет всю свою жизнь ненавидеть меня.
— Милая, — сказал я, — у вас просто временное помрачение сознания.
— Я сошла с ума. Я даже готова выйти замуж.
Из конторы я отправился по адресу, который дал мне Майер. Этот дом, конечно, нельзя было сравнить с домом Деккера, но он все же был лучше моего. Квартира Кента Вернона находилась на шестом этаже. Я нажал на кнопку, особо не надеясь на то, что застану Вернона дома. Я думал о том, что, кажется, Верной из тех, кто умеет растворяться в воздухе, когда это нужно. Я даже принялся угрюмо рассуждать, существует ли Верной на самом деле или он просто вымысел моего больного воображения.
За дверью что-то щелкнуло, и нетерпеливый голос спросил:
— Что вам нужно?
Я увидел плод моего воображения стоящим в дверях с выражением явного нетерпения на лице.
— Мне нужно задать вам несколько вопросов, мистер Верной. Но найти вас не так-то просто.
— Вам лучше войти. — Приглашение прозвучало не очень-то любезно.
Гостиная Вернона в отличие от гостиной Деккера несла на себе явный отпечаток личности хозяина или даже чего-то еще, что будет посильнее личности. Мебель была дорогая и со вкусом подобранная. Но что-то смущало меня в этой современной обстановке…
Верной остановился у окна и повернулся ко мне спиной, глядя на улицу. Даже в спортивном домашнем костюме он выглядел человеком из высшего общества.
— Полагаю, вы не со всеми так невежливы, как со мной, — заметил доброжелательно. — Я вынужден прийти к заключению, что не понравился вам.
— Вы совершенно правы, лейтенант, — холодно произнес он. — Но вероятно, вы помните нашу первую, весьма короткую встречу. Тогда я вошел в комнату и увидел, что вы измываетесь над женщиной, которую я чрезвычайно уважаю.
— Хотя она и супруга вашего босса? — спокойно спросил я.
— Что вы хотите этим сказать? — Он резко повернулся ко мне, глаза его смотрели настороженно.
— Я слышал, что вы проводите много времени в доме Майера в его отсутствие. В таком случае уместно будет предполагать, что вы общество его жены предпочитаете его обществу. Вы не согласны?
— Я достаточно долго терпел вашу наглость, лейтенант. Можете убираться из моей квартиры.
— Что ж, если вы предпочитаете отвечать на мои вопросы в полицейском управлении.
— Хорошо. — Он помолчал минуту. — Я отвечу вам на все вопросы, только покороче. Через полчаса у меня важное свидание.
— Тогда сначала выслушайте меня и не прерывайте, пока я не закончу. Потом можете сказать все, что вам захочется.
— Спасибо, лейтенант. — Голос его прозвучал достаточно неприятно.
В сущности, я использовал одни и те же приемы. Это становилось скучно. Деккеру я доказывал, что Майер мог пытаться обвинить его в убийстве, Май-еру — что Деккер собирается то же самое проделать с ним.
Теперь я играл в ту же игру с вариантами. Например, если муж узнает, что его обожаемая жена обманывала его не только с художником, но и с его ближайшим помощником, он может сообразить, что наилучшей местью будет убийство одного из любовников с тем, чтобы другого осудили за это преступление.
Почему же Майер мог решить сделать Вернона ответственным за убийство? Самое простое — он внезапно узнал о существовании соперника, то есть одного из соперников, и в припадке ревности убил его. Чтобы доказать вину Вернона, он перечеркнул изображение обнаженной Жанин Майер, которое находилось в мастерской как молчаливое доказательство того, что Хардейкр и миссис Майер были любовниками.
Вернону не были свойственны ни хитрость Деккера, ни животный страх Майера. Когда я закончил, он спокойно закурил сигарету и ухмыльнулся.
— У вас талант! Вам следовало бы работать на поприще, где этот талант оценят должным образом. Такие творческие способности!
С Майером я был во всем уверен, здесь же мне пришлось действовать наугад.
— Задержитесь на моем предположении, мистер Верной, — просто сказал я. — Прежде чем кинуться убивать Хардейкра для того, чтобы в убийстве обвинили вас, Майер должен был предпринять один важный шаг.
— Неужели? Какой же?
— Например, он должен был быть уверен, что у вас нет алиби на, врем убийства.
Он сжал губы, неопределенно моргнул, посмотрел на меня и отвел глаза.
— Вы придумали все лучше, чем любой убийца. Это было очень интересно. Это все, лейтенант?
— Если бы у вас было алиби на время убийства Хардейкра, я бы о нем уже узнал от вас.
— Я не могу планировать каждую свою ночь с учетом того, что кто-то может быть убит и меня обвинят в убийстве, — огрызнулся он. — Да, у меня нет алиби. Но я не думаю, что это делает меня виновным в некоей непредусмотрительности.
— Это может представить Джорджа Майера еще более виноватым, если кто-то тщательно организовал все так, чтобы вы ночью совершили то, что удержит вас от подтверждения своего алиби. Подумайте об этом, мистер Верной.
— В любом случае я больше не желаю отвечать на ваши вопросы.
— С этим я, конечно, ничего не могу поделать, — согласился я. — Но ситуация интересная, даже забавная.
— Что вы хотите этим сказать, Уилер? — Он со злобой посмотрел на меня.
— В сущности, я дал вам возможность повернуть все против Майера, — честно признался я. — Все, что от вас требовалось, — согласие и история о том, как кто-то позвонил вам и послал в необитаемое место в пятидесяти милях отсюда. Но вы не приняли моего предложения.
— А вам не приходит в голову заподозрить меня в честности и принципиальности, лейтенант? — холодно спросил он.
— Я не понимаю, что это такое: честность и принципиальность. Все, по-моему, зависит от обстоятельств. Но я приписываю вам желание кого-то в этом деле оградить или защитить. Вы сильно напуганы тем, что можете вовлечь кого-то в это дело. И я думаю, вам лучше рассказать мне, что же происходило в ночь убийства. Можете даже допустить, что вы и Жанин были любовниками.
— Если вы будете продолжать в таком духе, Уилер, мне придется применить силу.
— Хорошо, — дружелюбно согласился я. — Я силу применять не стану. Итак, поговорим о другом. Хэл Деккер вчера рассказал мне, как вы познакомились с Хардейкром. Ваш друг писатель упомянул об этом художнике, который недавно переехал в дом, где он сам жил, и так далее. Деккер все свел к одной фразе, что-то вроде того, что мир тесен. Я уже встречался с Ламбертом Пирсом и полагаю, что Деккер прав и мир действительно тесен.
— У Пирса блестящий ум. К нему нельзя испытывать жалость. Такой ум просто выше несчастий.
— Да, — медленно произнес я. — Только Пирс похож в некоторых отношениях на многих других людей. За них можно переживать на расстоянии, но стоит к ним приблизиться, и начинаешь испытывать совсем иные чувства.
— Что вы имеете в виду? — На лице Вернона отразился неподдельный интерес.
— Он больной.
— О Боже! — с отвращением произнес он. — Конечно, внешне он не похож на обычных людей, а привычек и комплексов у него в тысячу раз больше, чем у них. И вот вы наклеиваете на него ярлык «больной»и спешите отвязаться от него…
— Вы не поняли меня. Я не говорю ни о морали или нравственности, ни о комплексах или привычках, я просто утверждаю, что Пирс болен интеллектуально, понимаете?
— Пусть каждый остается при своем мнении, — проворчал он. — Что еще приятного вы можете мне сказать?
— Ничего, — признался я.
— Тогда, если не возражаете… — Он указал на дверь. Я направился к выходу. Он открыл входную дверь и явно был рад моему уходу.
— Вы потратили на меня время, мистер Верной, благодарю вас. Да, кстати, Майер говорил, что вам нужны деньги.
— К черту Майера! И вас заодно! Дверь захлопнулась прямо перед моим носом. Я подумал и направился в мастерскую Беллы Бертран.
Дверь, как всегда, была не заперта, я свободно вошел.
— Привет! — промолвила она таким тоном, что мне сразу стало ясно: ковер гостеприимства мне под ноги не бросят.
Пирс был рядом:
— О, это наш интеллектуальный лейтенант! — Толстые стекла его очков блеснули.
— Как вы, Ламберт? — вежливо спросил я. — Я только что от вашего хорошего друга Кента Вернона.
— Старый добрый Верной! — Ламберт на несколько секунд запустил пальцы в чащу волос на макушке. — Человек с его внешностью должен преуспевать, но, кажется, кроме внешности, у него ничего больше нет. Вы согласны со мной, лейтенант?
— Я не знаю его так хорошо.
— Ты по делу или просто так? — безликим голосом спросила Белла.
— Просто так. Я вдруг ощутил потребность куда-то спастись из этих джунглей большого города и вспомнил о твоей квартире, но у меня при этом возникло неприятное предчувствие, что в оазисе новый правитель.
Она выглядела ужасно усталой. Кожа на лице натянулась, волосы потеряли свой блеск.
— Нет, правитель прежний. — Ее голубые глаза неожиданно блеснули. — Бурбон или кофе, Эл?
— Кофе, спасибо.
Я с интересом отметил изменения в ее внешнем облике. На ней теперь был короткий свитер с высоким воротом, изумрудно-зеленый в тех местах, где она еще не провела кистью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15