— Но вы могли бы сберечь мое время.
— Проще простого. — Она озорно улыбнулась. — Стоит мне только поднять подол… Да вы не нервничайте, лейтенант, у меня сейчас просто нет сил встать с кресла.
— Я и говорю, что готов поверить вам на слово.
— Я никогда не позировала Гилу. Он был парень деловой и писал портреты с тех, у кого имелись деньги. Что за портреты? В основном милые идеализированные версии неприятной реальности. А эта обнаженная без головы, она совсем другое. Я была удивлена, когда увидела…
— Вы не знаете натурщицу?
— Думаю, что знаю. Он всегда работал только над одной картиной, никогда — над несколькими сразу. Наверное, это написано с той женщины, котора последнее время бывала в мастерской. — Белла задумчиво помолчала, затем продолжила — На прошлой неделе случилось так, что я зашла к нему не вовремя. Вы, надеюсь, понимаете, о чем я говорю. И ему не оставалось ничего иного, как представить меня своей даме. Миссис Жанин Майер. Одна из этих светских пошлячек. Меценатка! Свихнулась на культуре и не переносит, когда молодые художники продают свой талант где-нибудь, кроме ее спальни. Представляете себе ситуацию — я и этот безмозглый ком плоти! Конечно, она больше интересовалась Гилом, чем своим портретом, написанным, между прочим, маслом. Может быть, она просто намеревалась раздеться. Разумеется, только в интересах искусства.
— Понятно, — сказал я. — А как вы полагаете, мог кто-нибудь желать смерти Хардейкра?
— Думаю, нет, — поспешно ответила она. — В Гиле, ясное дело, было много неприятного, но особо мерзким его никак нельзя было назвать. Он не был настолько выдающейся личностью, чтобы разбудить инстинкт убийства в ком-нибудь из своих знакомых.
Она помолчала, прикусив крепкими белыми зубами нижнюю губу, затем спросила:
— Я не правильно даю показания?
Глава 2
Шериф Лейверс вынул изо рта сигарету и нахмурился.
— Больше всего меня восхищает в вас, Уилер, — пророкотал он, — чувство долга. Обычно вас не увидишь в офисе раньше одиннадцати утра. Но если вы расследуете убийство, то являетесь уже в десять тридцать.
— Я закончил предварительное расследование в четыре утра, — холодно возразил я. — Я, ваш помощник, заменил вас.
Ангельский лик шерифа мгновенно преобразился в физиономию ухмыляющегос сатира.
— Вы заменили меня? Что это вы, мой друг, такой чувствительный сегодня?
— Защищаюсь от вашей бесчувственности! — парировал я.
— Ладно! Расскажите, что вам удалось узнать.
— То, что вам уже известно. Доктор Мэрфи утверждает, что художника проткнули острым тонким предметом длиной около четырех с половиной дюймов. Кололи несколько раз. Убийца — существо весьма темпераментное либо просто маньяк.
Лейверс бросил взгляд на раскрытый на столе рапорт! «По словам врача, смерть наступила прошлым вечером между девятью и десятью часами».
— А Белла Бертран обнаружила тело в одиннадцать тридцать, — добавил я. — Мы опросили остальных жильцов дома, никто ничего не видел и не слышал.
Маньяк-тихоня.
— А красные полосы на картине? — спросил он.
— Это в самом деле кровь Хардейкра. Мэрфи проверил.
— Символично и попахивает психиатрией.
— Может быть, — согласился я без особого энтузиазма. — Или это сделано специально, чтобы заставить нас предполагать, будто убийство совершил психопат.
— Кто-нибудь позировал для картины?
— Конечно! Возможно, Белла Бертран, но она это отрицает. Или миссис Майер. Хардейкр как раз писал ее портрет, и его интерес был не только профессиональный, как утверждает Белла. В ящике стола Хардейкра обнаружено письмо от мужа миссис Майер — Джорджа Майера. Он заказал художнику портрет жены за тысячу долларов.
— Вы уже допросили Майера? — с иронией спросил Лейверс.
Прошло секунд пять. Я упорно молчал. Наконец он все понял и посмотрел мне прямо в глаза.
— Да, да, — пробормотал он. — Конечно, у вас не было времени. Что удалось узнать о Хардейкре?
— Имел кредит в банке. В кошельке нашлась сотня долларов. Записка от какого-то Ламберта Пирса, сегодня вечером Хардейкр должен был бы с ним обедать. Этот Пирс напоминает, чтобы Хардейкр не забыл принести деньги. Вот, пожалуй, и все.
— Что ж, неплохо. — Шериф явно был доволен.
— Ребята из лаборатории что-нибудь нашли? — спросил в свою очередь я.
— Нет еще. — Лейверс покачал головой. — Но кажется, сейчас самый подходящий момент, как говорится, для хода конем.
— Что вы имеете в виду?
— Возьми картину с собой, когда отправишься навестить миссис Майер. — Грубое кудахтанье должно было означать смех.
— Чтобы сравнить две задницы? — спокойно спросил я. — С Беллой я уже все выяснил.
— Держу пари, что так! — хохотнул он еще грубее и откровеннее.
После того как Лейверс в общих чертах наметил мои дальнейшие действия, покинул его кабинет с выражением праведного негодования на лице, как цензор, которого поймали с поличным за чтением им же запрещенной книги.
У Аннабел Джексон, секретарши шефа, волосы были цвета меда. Когда хлопнул дверью, она подняла глаза.
— У вас такой вид, словно вам не хватило аргументов в споре, — заявила она с довольным видом.
— Да, — ответил я. — Мы спорили о том, кто у нас в офисе самый сексуальный. Я назвал вас, Аннабел.
— А шеф?
— Он сказал, что Полник. Как вы считаете, он не в себе?
— Тогда позвольте высказаться мне? — кокетливо произнесла она.
— Позволяю, радость моя! Кажется, это будет впервые за время нашей совместной службы в управлении.
— Девушка должна держать ухо востро с вами, Эл Уилер. — Она улыбнулась. — Иначе не успеешь оглянуться, как будет поздно.
Я подошел к ее столу, облокотился и наклонился к ней.
— Аннабел Джексон, — начал я ласково, — вы восхитительное средоточие женственного шарма, и я думаю, мы могли бы…
— Если вы наклонитесь чуть ниже, Эл Уилер, — пропела она сладким голоском, — мне ничего не останется, как окончательно потерять голову!
— Почему бы нам не встретиться завтра вечером? — продолжал я гнуть свое.
— Мы уже назначали время.
— Это было в прошлом году, — торопливо уточнил я. — Почему бы не попробовать снова? Возможно, кое-что изменилось с тех пор.
— У вас уже нет этого допотопного проигрывателя? — с невинным видом полюбопытствовала она. — И от огромного скрипучего дивана вы тоже избавились, оставив себе только стулья с прямыми спинками? А что лампы? Они уже в исправности и их можно включать и выключать?
— Главное — суть, а не внешность! — парировал я. — Почему бы нам снова не попытать счастья?
— А стоит ли? — Она улыбнулась ангельской улыбкой. — Во всяком случае, любопытно будет взглянуть на Уилера, изменившего свою суть. Ждите мен завтра, часам к восьми вечера.
— Вся беда в том, что вы утратили веру, — с горечью произнес я.
— Да нет, должно быть, не совсем утратила, если соглашаюсь попытать счастья с таким, как вы.
Я пожал плечами и вскоре уже стоял на тротуаре возле полицейского управления.
Адрес Майеров я узнал из письма, обнаруженного в ящике стола Хардейкра. Я ожидал чего угодно, но только не той роскоши, которая предстала перед моими глазами спустя полчаса. Дом располагался на самой роскошной улице в фешенебельном районе Пайн-Сити. Точно такие копии псевдоанглийских загородных помещичьих домов строили в Голливуде до тех пор, пока с появлением звукового кино не окончился золотой век Великого немого.
По широкой дороге между идеально подстриженными газонами и геометрически точно распланированными клумбами я доехал до стоянки у парадного входа. Вышел из машины и потащился к подъезду.
Мне казалось, что громада кирпичного фасада вот-вот навалится на меня и раздавит в лепешку.
Вышедшая на мой звонок горничная посмотрела на меня с таким видом, будто хотела спросить, почему я не вхожу через черный ход, как положено водопроводчику или полотеру. Это была блондинка лет тридцати она вполне могла бы выглядеть привлекательной, если бы не считала себя такой всезнающей.
— Да? — Ее голос напоминал хруст печенья в рекламном ролике.
— Существует много различных приветствий, — вежливо проинформировал я. — Но «да» не имеет к ним отношения.
— Вы что-нибудь продаете? — спросила она недоверчиво.
— В столь паршивое утро, как это, я мог бы предложить вам только правила хорошего тона.
— Вы сумасброд, — тонко подметила она. — Если сейчас же не уйдете, то я…
— Я хотел бы повидать миссис Майер. — Не обратив внимания на угрожающие нотки в голосе блондинки, я помахал перед ее носом своим удостоверением:
— Окружное полицейское управление. Помощник шерифа.
Кажется, она мне не очень-то поверила.
— Подождите, лейтенант, я узнаю, удобно ли это! — Гонор ее заметно уменьшился.
— Лейтенант Уилер к вашим услугам. — Я широко улыбнулся, глядя ей прямо в глаза. — Между прочим, я без ума от блондинок. Особенно когда на них голубые форменные платья, а под платьями, возможно, кружевное белье черного цвета. Я полагаю, вы… — Но горничная уже ушла.
Вернулась она через минуту. Теперь она вежливо улыбалась и вообще держалась отнюдь не враждебно.
— Миссис Майер примет вас немедленно, — торжественно возвестила она. — Проходите, пожалуйста.
Я проследовал за ней через просторную прихожую, пройдя под внушительных размеров крутой лестницей.
Горничная остановилась у запертой двери и обернулась ко мне.
— Миссис Майер там, в гостиной. — И она указала на дверь.
— Спасибо, — ответил я.
Однако она не спешила уступать мне дорогу.
— Меня зовут Хильда. Хильда Дэвис, — представилась почти робко. — Только что я была груба с вами. Простите меня.
— Забудьте! — Я снова широко улыбнулся. — Я тоже не был особенно вежлив.
— Здесь постоянно шатаются эти коммивояжеры. Вы ведь знаете, какие они? — Она раздвинула губы в улыбке, обнажив сверкающие белизной зубы. Теперь она выглядела поистине привлекательной.
— Конечно, — неопределенно обронил я. Она подошла совсем близко ко мне:
— Я свободна по вечерам в четверг и в пятницу, но даже тогда мне нельз выходить надолго, вы понимаете? — Она как бы непроизвольно дотронулась до моего рукава.
— Понимаю, — ответил я многозначительно. — Но думаю, нам не следует заставлять миссис Майер ждать.
— Нет, конечно же нет, — поспешно ответила она, но даже не шевельнулась.
Мне пришлось отодвинуть ее. Но когда ее губы оказались дюймах в шести от моего уха, я услышал шепот:
— У меня всегда припасено белье, черное кружевное, для особых случаев. Например, для одного из моих свободных вечеров.
Столь интимная беседа несколько расшатала мои нервы, но времени на то, чтобы приходить в себя, уже не было. Я широко распахнул дверь и заметил в дальнем конце комнаты женщину, которая поднялась со стула, чтобы поздороваться со мной.
Я в свою очередь направился к ней. Посредине огромной гостиной мы встретились.
— Лейтенант Уилер, — заговорила она безразличным тоном, — я Жанин Майер.
Одета она была в платье из тяжелого шелка цвета пламени, что очень шло к ее бронзовым волосам. Взгляд ее серых с темными точками глаз казалс несколько надменным. Впрочем, все кругом выглядело надменным.
— Присаживайтесь, лейтенант.
Я опустился в глубокое удобное кресло. Жанин Майер расположилась в кресле напротив, скрестила ноги и одернула юбку — одна из самых неприятных женских привычек, насколько мне известно. Она явно ждала, пока я заговорю первым, спокойная, весьма уравновешенная руки она положила на подлокотники, и ее, кажется, даже не удивлял неожиданный визит полицейского в столь ранний час.
— Прошлой ночью убит художник Гилберт Хардейкр, — сразу взял я быка за рога.
— Да, я слышала по радио, — отозвалась она. — Ужасно! Не могу поверить!
— Вы хорошо знали его?
— Примерно недель шесть назад муж заказал ему мой портрет. — Теперь она вновь заговорила спокойно. — Я, естественно, познакомилась с ним и раз шесть или семь позировала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
— Проще простого. — Она озорно улыбнулась. — Стоит мне только поднять подол… Да вы не нервничайте, лейтенант, у меня сейчас просто нет сил встать с кресла.
— Я и говорю, что готов поверить вам на слово.
— Я никогда не позировала Гилу. Он был парень деловой и писал портреты с тех, у кого имелись деньги. Что за портреты? В основном милые идеализированные версии неприятной реальности. А эта обнаженная без головы, она совсем другое. Я была удивлена, когда увидела…
— Вы не знаете натурщицу?
— Думаю, что знаю. Он всегда работал только над одной картиной, никогда — над несколькими сразу. Наверное, это написано с той женщины, котора последнее время бывала в мастерской. — Белла задумчиво помолчала, затем продолжила — На прошлой неделе случилось так, что я зашла к нему не вовремя. Вы, надеюсь, понимаете, о чем я говорю. И ему не оставалось ничего иного, как представить меня своей даме. Миссис Жанин Майер. Одна из этих светских пошлячек. Меценатка! Свихнулась на культуре и не переносит, когда молодые художники продают свой талант где-нибудь, кроме ее спальни. Представляете себе ситуацию — я и этот безмозглый ком плоти! Конечно, она больше интересовалась Гилом, чем своим портретом, написанным, между прочим, маслом. Может быть, она просто намеревалась раздеться. Разумеется, только в интересах искусства.
— Понятно, — сказал я. — А как вы полагаете, мог кто-нибудь желать смерти Хардейкра?
— Думаю, нет, — поспешно ответила она. — В Гиле, ясное дело, было много неприятного, но особо мерзким его никак нельзя было назвать. Он не был настолько выдающейся личностью, чтобы разбудить инстинкт убийства в ком-нибудь из своих знакомых.
Она помолчала, прикусив крепкими белыми зубами нижнюю губу, затем спросила:
— Я не правильно даю показания?
Глава 2
Шериф Лейверс вынул изо рта сигарету и нахмурился.
— Больше всего меня восхищает в вас, Уилер, — пророкотал он, — чувство долга. Обычно вас не увидишь в офисе раньше одиннадцати утра. Но если вы расследуете убийство, то являетесь уже в десять тридцать.
— Я закончил предварительное расследование в четыре утра, — холодно возразил я. — Я, ваш помощник, заменил вас.
Ангельский лик шерифа мгновенно преобразился в физиономию ухмыляющегос сатира.
— Вы заменили меня? Что это вы, мой друг, такой чувствительный сегодня?
— Защищаюсь от вашей бесчувственности! — парировал я.
— Ладно! Расскажите, что вам удалось узнать.
— То, что вам уже известно. Доктор Мэрфи утверждает, что художника проткнули острым тонким предметом длиной около четырех с половиной дюймов. Кололи несколько раз. Убийца — существо весьма темпераментное либо просто маньяк.
Лейверс бросил взгляд на раскрытый на столе рапорт! «По словам врача, смерть наступила прошлым вечером между девятью и десятью часами».
— А Белла Бертран обнаружила тело в одиннадцать тридцать, — добавил я. — Мы опросили остальных жильцов дома, никто ничего не видел и не слышал.
Маньяк-тихоня.
— А красные полосы на картине? — спросил он.
— Это в самом деле кровь Хардейкра. Мэрфи проверил.
— Символично и попахивает психиатрией.
— Может быть, — согласился я без особого энтузиазма. — Или это сделано специально, чтобы заставить нас предполагать, будто убийство совершил психопат.
— Кто-нибудь позировал для картины?
— Конечно! Возможно, Белла Бертран, но она это отрицает. Или миссис Майер. Хардейкр как раз писал ее портрет, и его интерес был не только профессиональный, как утверждает Белла. В ящике стола Хардейкра обнаружено письмо от мужа миссис Майер — Джорджа Майера. Он заказал художнику портрет жены за тысячу долларов.
— Вы уже допросили Майера? — с иронией спросил Лейверс.
Прошло секунд пять. Я упорно молчал. Наконец он все понял и посмотрел мне прямо в глаза.
— Да, да, — пробормотал он. — Конечно, у вас не было времени. Что удалось узнать о Хардейкре?
— Имел кредит в банке. В кошельке нашлась сотня долларов. Записка от какого-то Ламберта Пирса, сегодня вечером Хардейкр должен был бы с ним обедать. Этот Пирс напоминает, чтобы Хардейкр не забыл принести деньги. Вот, пожалуй, и все.
— Что ж, неплохо. — Шериф явно был доволен.
— Ребята из лаборатории что-нибудь нашли? — спросил в свою очередь я.
— Нет еще. — Лейверс покачал головой. — Но кажется, сейчас самый подходящий момент, как говорится, для хода конем.
— Что вы имеете в виду?
— Возьми картину с собой, когда отправишься навестить миссис Майер. — Грубое кудахтанье должно было означать смех.
— Чтобы сравнить две задницы? — спокойно спросил я. — С Беллой я уже все выяснил.
— Держу пари, что так! — хохотнул он еще грубее и откровеннее.
После того как Лейверс в общих чертах наметил мои дальнейшие действия, покинул его кабинет с выражением праведного негодования на лице, как цензор, которого поймали с поличным за чтением им же запрещенной книги.
У Аннабел Джексон, секретарши шефа, волосы были цвета меда. Когда хлопнул дверью, она подняла глаза.
— У вас такой вид, словно вам не хватило аргументов в споре, — заявила она с довольным видом.
— Да, — ответил я. — Мы спорили о том, кто у нас в офисе самый сексуальный. Я назвал вас, Аннабел.
— А шеф?
— Он сказал, что Полник. Как вы считаете, он не в себе?
— Тогда позвольте высказаться мне? — кокетливо произнесла она.
— Позволяю, радость моя! Кажется, это будет впервые за время нашей совместной службы в управлении.
— Девушка должна держать ухо востро с вами, Эл Уилер. — Она улыбнулась. — Иначе не успеешь оглянуться, как будет поздно.
Я подошел к ее столу, облокотился и наклонился к ней.
— Аннабел Джексон, — начал я ласково, — вы восхитительное средоточие женственного шарма, и я думаю, мы могли бы…
— Если вы наклонитесь чуть ниже, Эл Уилер, — пропела она сладким голоском, — мне ничего не останется, как окончательно потерять голову!
— Почему бы нам не встретиться завтра вечером? — продолжал я гнуть свое.
— Мы уже назначали время.
— Это было в прошлом году, — торопливо уточнил я. — Почему бы не попробовать снова? Возможно, кое-что изменилось с тех пор.
— У вас уже нет этого допотопного проигрывателя? — с невинным видом полюбопытствовала она. — И от огромного скрипучего дивана вы тоже избавились, оставив себе только стулья с прямыми спинками? А что лампы? Они уже в исправности и их можно включать и выключать?
— Главное — суть, а не внешность! — парировал я. — Почему бы нам снова не попытать счастья?
— А стоит ли? — Она улыбнулась ангельской улыбкой. — Во всяком случае, любопытно будет взглянуть на Уилера, изменившего свою суть. Ждите мен завтра, часам к восьми вечера.
— Вся беда в том, что вы утратили веру, — с горечью произнес я.
— Да нет, должно быть, не совсем утратила, если соглашаюсь попытать счастья с таким, как вы.
Я пожал плечами и вскоре уже стоял на тротуаре возле полицейского управления.
Адрес Майеров я узнал из письма, обнаруженного в ящике стола Хардейкра. Я ожидал чего угодно, но только не той роскоши, которая предстала перед моими глазами спустя полчаса. Дом располагался на самой роскошной улице в фешенебельном районе Пайн-Сити. Точно такие копии псевдоанглийских загородных помещичьих домов строили в Голливуде до тех пор, пока с появлением звукового кино не окончился золотой век Великого немого.
По широкой дороге между идеально подстриженными газонами и геометрически точно распланированными клумбами я доехал до стоянки у парадного входа. Вышел из машины и потащился к подъезду.
Мне казалось, что громада кирпичного фасада вот-вот навалится на меня и раздавит в лепешку.
Вышедшая на мой звонок горничная посмотрела на меня с таким видом, будто хотела спросить, почему я не вхожу через черный ход, как положено водопроводчику или полотеру. Это была блондинка лет тридцати она вполне могла бы выглядеть привлекательной, если бы не считала себя такой всезнающей.
— Да? — Ее голос напоминал хруст печенья в рекламном ролике.
— Существует много различных приветствий, — вежливо проинформировал я. — Но «да» не имеет к ним отношения.
— Вы что-нибудь продаете? — спросила она недоверчиво.
— В столь паршивое утро, как это, я мог бы предложить вам только правила хорошего тона.
— Вы сумасброд, — тонко подметила она. — Если сейчас же не уйдете, то я…
— Я хотел бы повидать миссис Майер. — Не обратив внимания на угрожающие нотки в голосе блондинки, я помахал перед ее носом своим удостоверением:
— Окружное полицейское управление. Помощник шерифа.
Кажется, она мне не очень-то поверила.
— Подождите, лейтенант, я узнаю, удобно ли это! — Гонор ее заметно уменьшился.
— Лейтенант Уилер к вашим услугам. — Я широко улыбнулся, глядя ей прямо в глаза. — Между прочим, я без ума от блондинок. Особенно когда на них голубые форменные платья, а под платьями, возможно, кружевное белье черного цвета. Я полагаю, вы… — Но горничная уже ушла.
Вернулась она через минуту. Теперь она вежливо улыбалась и вообще держалась отнюдь не враждебно.
— Миссис Майер примет вас немедленно, — торжественно возвестила она. — Проходите, пожалуйста.
Я проследовал за ней через просторную прихожую, пройдя под внушительных размеров крутой лестницей.
Горничная остановилась у запертой двери и обернулась ко мне.
— Миссис Майер там, в гостиной. — И она указала на дверь.
— Спасибо, — ответил я.
Однако она не спешила уступать мне дорогу.
— Меня зовут Хильда. Хильда Дэвис, — представилась почти робко. — Только что я была груба с вами. Простите меня.
— Забудьте! — Я снова широко улыбнулся. — Я тоже не был особенно вежлив.
— Здесь постоянно шатаются эти коммивояжеры. Вы ведь знаете, какие они? — Она раздвинула губы в улыбке, обнажив сверкающие белизной зубы. Теперь она выглядела поистине привлекательной.
— Конечно, — неопределенно обронил я. Она подошла совсем близко ко мне:
— Я свободна по вечерам в четверг и в пятницу, но даже тогда мне нельз выходить надолго, вы понимаете? — Она как бы непроизвольно дотронулась до моего рукава.
— Понимаю, — ответил я многозначительно. — Но думаю, нам не следует заставлять миссис Майер ждать.
— Нет, конечно же нет, — поспешно ответила она, но даже не шевельнулась.
Мне пришлось отодвинуть ее. Но когда ее губы оказались дюймах в шести от моего уха, я услышал шепот:
— У меня всегда припасено белье, черное кружевное, для особых случаев. Например, для одного из моих свободных вечеров.
Столь интимная беседа несколько расшатала мои нервы, но времени на то, чтобы приходить в себя, уже не было. Я широко распахнул дверь и заметил в дальнем конце комнаты женщину, которая поднялась со стула, чтобы поздороваться со мной.
Я в свою очередь направился к ней. Посредине огромной гостиной мы встретились.
— Лейтенант Уилер, — заговорила она безразличным тоном, — я Жанин Майер.
Одета она была в платье из тяжелого шелка цвета пламени, что очень шло к ее бронзовым волосам. Взгляд ее серых с темными точками глаз казалс несколько надменным. Впрочем, все кругом выглядело надменным.
— Присаживайтесь, лейтенант.
Я опустился в глубокое удобное кресло. Жанин Майер расположилась в кресле напротив, скрестила ноги и одернула юбку — одна из самых неприятных женских привычек, насколько мне известно. Она явно ждала, пока я заговорю первым, спокойная, весьма уравновешенная руки она положила на подлокотники, и ее, кажется, даже не удивлял неожиданный визит полицейского в столь ранний час.
— Прошлой ночью убит художник Гилберт Хардейкр, — сразу взял я быка за рога.
— Да, я слышала по радио, — отозвалась она. — Ужасно! Не могу поверить!
— Вы хорошо знали его?
— Примерно недель шесть назад муж заказал ему мой портрет. — Теперь она вновь заговорила спокойно. — Я, естественно, познакомилась с ним и раз шесть или семь позировала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15