– А зачем им это?
– Сегодня в суде присутствовал Мастро. Свидетельствовал. Так вот он мне сказал...
– Кто?
– Вик Мастро. Он капитан полиции, которому поручили расследовать это дело.
– А, да, припоминаю, – неуверенно пробормотал Пол. – То-то мне показалось, что где-то я уже слышал фамилию...
– Так вот Мастро сказал кое-что интересное. Знаете, у полицейских, как и у людей других специальностей, есть своя система тайных сообщений. Так вот у Мастро в Нью-Йорке живет Друг и тоже работает в полиции. Там до сих пор на линчевателя вешают убийства...
– Да, знаю. Его вес еще не поймали.
– На него навесили три убийства, происшедшие на прошлой неделе на Манхэттене. Мастро считает, что это подставки. Все трое были застрелены из разного оружия. Но полиции удобно держать линчевателя в живых.
– То есть вы хотите сказать, что на самом-то деле он мертв?
– Этого никто не знает. Но покуда линчеватель жив, статическая кривая преступности неуклонно идет вниз.
– Неужели, действительно, идет? Когда я мил в Нью-Йорке, по этому поводу проводились многочисленные дебаты, полиция и канцелярия мэра отрицали, что происходят какие-нибудь важные изменения.
– Им приходилось так говорить. Иначе пришлось бы признать, что линчеватель выполняет ту работу, которую он выполнить не в состоянии. А на самом деле уличных ограблений на какое-то время стало чуть ли не на пятьдесят процентов меньше. Сейчас-то, конечно, кривая снова поползла вверх, но все-таки уровень остается много ниже рекордного. Мастро хочет поэтому во что бы то ни стало поддерживать миф о линчевателе.
Когда официантка только поднесла стакан с подноса, Пол быстро схватил его прямо из рук.
– А как обстоят дела с уровнем преступности здесь, в Чикаго?
– За последние несколько дней понизился на двадцать процентов.
– Тогда это действительно мог бы быть полицейский, – продолжал Пол, – или небольшая засекреченная группа полицейских. – Он зажег ей сигарету: уже привык таскать с собой спички. – Давайте-ка лучше поговорим о чем-нибудь менее мрачном.
Ирен улыбнулась.
– Простите. Боюсь, что здорово привыкла таскать домой недоделанную работу.
Потом нахмурилась и спросила:
– В котором часу вечеринка?
– В семь. Вы уверены, что хотите пойти?
– По крайней мере, отдохну от так надоевших мне в суде лиц.
– Вполне вероятно, там могут оказаться удивительные зануды.
– Мы всегда можем пораньше улизнуть. Машина была сделана до того времени, как появились блокировки зажигания в случае непристегнутых ремней, и женщина скользнула на середину сидения совсем рядом с Полом. Он был рад, но в то же время и встревожен. Уж слишком противоречивым было его отношение с ней. Пол решил просто установить с Ирен дружеские отношения, чтобы побольше узнать о поисках “линчевателя”, – полицейские рапорты не слишком баловали подробностями, в то время как, любой мелочи ему бы хватило, чтобы опередить полицию на шаг. И сейчас, узнав, что женщина на короткой ноге с Мастро, ему бы нужно было упрочить их отношения. Но, с другой стороны, Ирен ему нравилась, и он не мог себе позволить даже ненадолго с ней отдохнуть и расслабиться.
Он ждал в гостиной ее квартиры, пока она переодевалась за прикрытой дверью спальни: посасывая себе виски и почитывая статейку о самом себе в “Трибьюн”.
– Прелестно, – сказал он, когда она появилась. Обрадованная Ирен протанцевала по комнате, а Пол рассмеялся. Выйдя под навес над крыльцом, он раскрыл зонтик и довел женщину до машины. И вот они уже едут на север, еле ползя в полуослепшем потоке автомобилей, с трудом счищавших с ветровых стекол сугробы снега.
– Вы очень осторожный шофер.
– Всю свою жизнь я прожил в Нью-Йорке. И это первая машина, являющая моей полной собственностью. Права у меня с восемнадцатилетнего возраста, но я не большой любитель езды.
– Может, именно поэтому вы до сих пор живы.
Пол едва удержался от резкого взгляда на нее. Женщина сказала фразу очень весело, ничего не подразумевая. Но в глазах ее можно было заметить эдакую зловредную шаловливость, и временами у Пола появлялось странное чувство, будто она над ним издевается, будто бы она может прочитать все его мысли. Конечно, он фантазировал, но подобные идеи его здорово нервировали: в конце концов, Ирен была умной женщиной, и это подразумевало опасность.
Она достала из сумочки сигарету и уронила ее на пол. Пол едва не запаниковал, когда она стала вслепую шарить руками по полу. А вдруг она наткнется на револьвер, притянутый к пружинам под сидением?
Наконец, женщина отыскала-таки сигарету и нажала на зажигалку в приборной шинели.
– Не уверен, что эта штуковина работает.
– Скоро мы обо всем узнаем.
Зажигалка, щелкнув, выскочила, и Ирен приложила ее красный кончик к сигарете.
– Стыд и срам. Неужели вы все не проверили, прежде чем купить машину?
– Я попинал колеса. Разве не достаточно? – Держи себя в руках!
Чилдресс жил на Кларк-Сквере в Эванстоне. Кларк-Сквер оказался парком, выходящим на озеро; три его стороны украшали величавые старые постройки и над улицей нависли, как засыпанные снегом арки, – деревья.
Под зонтом побежали к дому, огибая сугробчики и лужи. Перед домом была припаркована небольшая машина.
– Это машина Чилдресса. Мне про нее про нее Сполтер рассказал.
– У него, судя по всему, имеется чувство юмора. На бампере была приклеена огромная полоса бумаги, на которой жирными разноцветными буквами было выведено: “Будь американцем – покупай только американские вещи!” Сама же машина оказалась японским “датсуном”.
На лужайке вокруг дома расцветали и рододендроны. А по затененным аллеям летом ребятишки носятся на велосипедах. Северо-западный Университет был совсем рядом, но вряд ли кто-нибудь из деканов здесь жил; в таких домах обитали управляющие, наподобие Чилдрессу, но по словам Сполтера, Чилдресс просто родился и вырос в этом доме и даже в голову не приходило куда-нибудь переехать. Пусть даже и в более богатый район. Пол подумал: интересно, как люди живут с настолько мощно вросшими в прошлое корнями? Всю свою жизнь он только и делал, что переезжал с квартиры на квартиру, из квартала в квартал, следуя за изменчивым и развивающимся Нью-Йорком. Он не мог припомнить, чтобы хотя бы за свою жизнь у него был настоящий подобный родовому или именному поместью, дом. Не то, чтобы Пол очень сильно страдал от отсутствия такового, но просто сейчас, оказавшись в старинном викторианском квартале и почувствовав царящий здесь мощный дух, его это взволновало.
Дом был построен с расчетом на центральный холл с само собой разумеющейся лестницей, покрытой казавшимся вытертым ковром. Их встретила служанка: она носила передник и чепчик и напоминала Полу персонаж из старых кинофильмов. Из главного зала доносилось взрывы смеха и разговоры. Пол заметил, что оконные рамы пронизаны проводами сигнализации.
В дальнем конце коридора, в дверном проеме появилась женщина, а за ней шли Чилдресс со Сполтером вся троица приветливо улыбалась, последовал обмен рукопожатиями и приветствиями. Женщина оказалась женой Чилдресса: средних лет, принадлежащая к категории “клубных дам”, склонная к полноте и поэтому сильно затянутая в корсет.
Круглое румяное лицо Чилдресса пахло дорогим лосьоном после бритья. Он был рад познакомиться с мисс Эванс.
– Пойдемте, познакомлю вас с остальными своими лизоблюдками. – У него был крайне резкий юморок, таким образом он изгонял своих демонов.
– Ну, Джима Сполтера вы разумеется знаете. Он живет тут недалеко, за углом: в четырнадцати кварталах отсюда – коммунальная собственность, что тут скажешь...
Зал приемов оказался больше чем можно было предположить по внешнему виду дома. Старинная мебель соседствовала с эротическими картинами, а с потолка на равном расстоянии друг от друга свисали веселенькие японские фонарики. Пол решил, что Чилдресс нарочно шутки ради оформил залу подобным образом. Стоило им войти, как Чилдресса тут же ухватил за пуговицу кто-то вновь пришедший, и он просто махнул гостям в сторону бара, а сам повернулся спиной. Ирен сказала Сполтеру:
– Бог ты мой, и он всегда такой?
– Вам бы посмотреть на него на заседаниях: такого скромницу не отыщешь во всем белом свете. Благоволит прямо-таки ко всем. Мечтает, чтобы все узнали и поняли, насколько он заботлив и участлив.
– А уголком рта над всеми издевается, не так ли?
– В этом и состоит его гениальность. Ирен обратилась к полу:
– Похоже, если вы залезете в бутылку, то получите удовольствие. – Она прямо-таки сияла.
– Да, это будет новым и совершенно иным опытом, согласился тот сухо. – Еще ни разу мне не доводилось работать на сумасшедшего.
Сполтер удивился:
– Ты чего?
– Похоже, перебрал малость, вот и мучается похмельем, – вступила Ирен. – Но я рискну выпить бурбон с содовой.
– Пол?
– Скотч с водой, пожалуйста. Сполтер развернулся и стал пробираться к бару. Пожилой мужчина, на шее которого нависали с обоих сторон воротничка, сияя появился в толпе. Он одет в серый костюм в полосочку очень широкими штанами, высоко заканчивающимися на талии, они слегка напоминали мешок с почтой.
– Ирен, Господи!
– Хэрри, дорогой мой, сколько лет, сколько зим. Пол разреши представить тебе Хэрри Чизема. Он ответственен за то, что Северо-Западный ежегодно выкидывает в свет такую пропасть адвокатов.
– Больше не ответственен, моя радость. С сентября профессор в отставке.
– О, Хэрри, только не это! Быть не может! Не могут они выгнать тебя пастись на лужайку.
– Но так они и сделали.
– Хэрри был моим наставником, – объяснила женщина Полу. – Старший профессор, духовник и пастырь.
Пол сказал, что рад познакомиться с профессором Чиземом, и старик горячо встряхнул ему руку.
– Боже мой, представьте только, моя ученица опустилась до такой степени, что пришла на Чилдресскую оргию! Дорогая моя, я просто уничтожен.
– Но вы-то тоже здесь, а?
– Да ведь я старый закоснелый извращенец, разве вы не знали? замкнутый дегенерат. – Он подплыл к невероятно огромному полотну, написанному маслом, изображающему нимф. – Такое вот во времена Возрождения продавали из под прилавка,.. Да, а вам известно, что Джон Чилдресс был одним из первых моих студентов? И ведь одним из способнейших, правда...
Только вот сейчас никто и не вспомнит, что прежде, чем удалиться в финансовые махинации, он подавал надежды как адвокат, законник. Лучшие – что означает дьявольски – изощренные бизнесмены выходят из законников.
– А худшие законники – бизнесмены.
– Некрасиво и нечестно швырять в лицо его же собственные камни. Слишком уж. хорошая у тебя память.
Вернулся Сполтер, раздал напитки и навис над всеми, Ирен сказала:
– Не представляю тебя, Хэрри, играющим в шаффлббрд. Чем ты занимаешься?
– А чем занимаются отставные интеллектуалы? Чтобы никому не причинять вреда, пишут книжки.
– И какие же, если не секрет?
– От тебя секретов нет. подобные вещи пишут в наше время все, кому не лень. И все об одном и том же. И все-таки надеюсь высветить одну-две проблемы, до которых еще не добрались остальные, Я имею в виду преступность.
– Странно хотелось бы почитать. Хэрри.
– Почту за честь предложить ее тебе на просмотр, как только закончу.
– Польщена. Сполтер произнес:
– Надеюсь, Хэрри, вы сможете дать нам несколько полезных советов. А то наши эксперты днем и ночью ломают голову над тем, как выскочить из этого тупика.
– Именно в этом и состоит отличие моего скромного труда от всех остальных. Это будет не книга вопросов, А книга ответов.
Ирен улыбнулась своей замечательной ленивой улыбкой.
– Хэрри, нельзя бросать свою кость как приманку на пол...
Старик обрадовался.
– Тогда немного подождите и сами все прочитаете. – Он легонько толкнул Пола локтем в бок. – У меня уже и покупатель имеется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26