Мойка для посуды, пресс... Может, есть еще и самоочистительная духовка?
– Я заказал саморасстилающуюся постель. – И самопылесосящийся ковер. Как там в каком-то рассказе у Брэдбери... – Она взяла свой стакан с хайболлом и вернулась в гостиную. – Каковы твои благие намерения на Новый Год?
– Пока не знаю. А твои?
– Разве ты не заметил? Да я за весь вечер еще ни одной сигареты не выкурила. – Ирен с поспешностью наркомана, вводящего дополнительную дозу, комично накинулась на свою выпивку. – Поэтому от никотинового голода несколько свихнулась.
– Надо, чтобы стало еще худее, тогда потом будет лучше.
– А ты был когда-нибудь курильщиком?
– Очень, очень давно. И бросил еще до того, как министерство здравоохранения принялось грозить всем бедой.
– Черт побери, ты просто омерзительно добродетелен. Не куришь, ешь и пьешь умеренно. Тебе просто не от чего отказываться.
– Я было хотел отказаться от сексуальной жизни...
– Боже праведный. Это еще зачем?
– Чтобы ты смогла меня отговорить от этой глупости.
– И что, неужели пришлось бы очень уж напирать?
– Не очень.
– Так я и думала.
– Турнепсы, – сказал он победным тоном.
– Чего?
– Откажусь от турнепсов.
– Ты же ненавидишь любую репу.
– Совершенно верно.
– Гаденыш. Ты меня совершенно не жалеешь. Ты только взгляни на меня. Вся трясусь, глаза слезятся. Меня перекручивает от страшных болей. Я полная и окончательная развалина с десятитонной обезьяной, сидящей у меня на спине. А ты хочешь отказаться от репы.
– А как насчет брюссельской капусты?
– Убить бы тебя.
– Не стоит.
Глава 26
Она лежала на правом боку, положив кулачки под щеку. Пол встал медленно и тихо, не хотел ее будить; пошел, шаркая шлепанцами по полу, на кухню и приготовил себе английский кофе по вкусу – теплый, с молоком.
За окном, на фоне необычного глубокого неба постепенно проявлялся город, все ярче вырисовывались здания Лупа, очерченные восходящим солнцем. Чикаго походил на гигантскую очень четкую и резкую фотографию.
Интересно, сколько выпивох погибло этой ночью от ножа или пули?
Пол прошел к входной двери, открыл ее и обнаружил на коврике свежую утреннюю газету, потом вновь закрылся на два замка. Кофе начал закипать; он развернул газету на столе.
Внезапно Пол услышал, как струя душа бьет по стеклу, и улыбнулся. Затем прикрутил огонь под кастрюлькой с молоком.
Его внимание приковал заголовок:
“Вдохновляет ли линчевателя жестокость?”
“Два убийства, совершенные в канун Нового Года, заставили капитана Виктора Мастро сообщить, что волна “оборонного насилия”, видимо, будет неуклонно возрастать из-за широкого освещения органами печати дела загадочного линчевателя.
На ежегодной встрече с прессой в полицейском комиссариате, капитан Мастро сообщил о двух случаях, произошедших предыдущим днем.
Женщина из Саут-Сайда, на многолюдном бульваре Мартина Лютера Кинга отразила нападение двоих молодых грабителей, личность которых установить не удалось. Женщина обратила юнцов в бегство с помощью тяжелого обрезка железной трубы, который носила в сумочке.
В другом случае провалилась попытка ограбления бензоколонки на Кэнфилд-роуд в Норриэже: хозяин вытащил из-под кассы дробовик и выстрелил из обоих стволов крупной “нулевкой” в грабителей, ранил их, однако неудачники все-таки смогли сесть в машину и скрыться. Сейчас они находятся в розыске. Приведем слова хозяина бензоколонки. “Линчеватель совершенно прав, понимаешь? Эти ублюдки понимают только един язык”.
Капитан Мастро сказал:
– В подобном образе мыслей скрыта большая опасность. Когда к вам с целью ограбления заходит вооруженный грабитель, и вы начинаете сопротивляться, то страшно рискуете. Большинство этих людей рецидивисты, которые ничего не боятся. Если вы не так круты, как они, и не умеете, как следует, обращаться с оружием, то наверняка, проиграете в этой жутковатой игре, ставка которой – ваша жизнь. Мы официально пропагандируем политику непротивления и рекомендуем всячески воздержаться от применения оружия, даже если вы решите защищаться. Слишком уж легко человека ранить или убить. Несколько долларов из кассы не стоят жизни ее владельца.
Мы тут же попытались узнать, как обстоят дела с кривой роста преступности, после появления в городе линчевателя, но, к сожалению, капитан отказался назвать и прокомментировать эти цифры.
– Любой ответ на данный вопрос сейчас неуместен и несвоевременен, – сказал он. – Чересчур много факторов влияют на эти данные.
Пол принес чашки с кофе в комнату. Ирен голая вышла из ванной, стряхивая с плеч капельки воды. Кончики ее волос были мокры. Она улыбнулась – очень тепло, и все еще сонно.
– С Новым Годом.
– Ага. – Она выронила полотенце и обняла Пола. Кожа после душа была туго-туго натянута. В каждой руке у него были зажаты чашка с блюдцем: он аккуратно поставил их на стол и обнял Ирен. Потом медленно и нежно поцеловал.
– Благодарю тебя, моя дорогая, за то, что сделала меня долгое-долгое время счастливейшим из всех.
Она высвободилась и подошла к своим вещам; Пол смотрел, как ее маленькие кругленькие ягодицы колышутся в такт шагам.
Потом сказал:
– Я тут кофе принес.
– Лучше пусть остынет. Стоит выпить чашку горячего, как мне тут же захочется закурить.
После того, как Пол принял душ и оделся, они вместе сели на кухне и принялись вылавливать из розетки кусочки грейпфрута.
Пол сказал:
– На работе я могу не появляться до понедельника. У нас. таким образом, есть пять дней. Почему бы куда-нибудь не съездить? Как насчет Нового Орлеана?
– Это было бы чудесно. Я никогда прежде там не бывала. Но, к сожалению, я завтра и в пятницу должна быть в суде.
– Что ж, отложим на другое время.
– Я об этом тебе обязательно напомню. – Она оттолкнула ногтем газету. – Снова Мастро. Черт, если дельце с этим линчевателем затянется, он станет популярным копом в этой стране. И может выставить свою кандидатуру на президентских выборах.
– А какой он человек?
– Нормальный, Неплохой полицейский. Голова на плечах и, что немаловажно, он умеет ей пользоваться. Бюрократом его не назовешь, его эта чаша минула. Но пока не разгорелась эта заварушка с линчевателем, о нем никто, за исключением профессионалов не слышал. Теперь же он почувствовал вкус к тому, чтобы быть знаменитостью и попытается выжить из этого все, что только возможно. Черт, как курить-то охота! Как ты можешь читать утреннюю газету без сигареты?
– После первых десяти или пятнадцати лет начинаешь привыкать. Что еще остается.
– Толстяк.
Пол осторожно попытался перевести разговор в интересующее его русло:
– Во вчерашней газете было написано, что ему удалось идентификация оружия линчевателя. Мне так показалось, – это можно было прочесть между строк, что он знает много больше, чем выдает публике и репортерам.
– Они специально хотят произвести подобное впечатление. То есть, чтобы линчеватель считал, что кольцо вокруг него смыкается. На самом же деле они сейчас так же далеки от разгадки, как и в самом начале. У полиции вообще нет ни одной мало-мальски порядочной зацепки.
– А как же насчет этих свидетелей?
– Они видели кого-то в машине! С пистолетом в руке, а кругом визжали пули. Они смотрели на него сквозь грязное стекло, из ярко освещенной комнаты, когда он находился на плохо видимой стоянке, в тридцати футах от них. Что можно разглядеть при этом?
– Как ты считаешь, полицейские думают, что действует один человек, или целая организация?
– Они ничего не думают, и ни во что не верят.
– Сам-то я полагаю, что действует всего один парень, – сказал Пол. – Судя по всему, он довольно умен. Потому, что вполне может, чтобы сбить с толку полицию, использовать два или три разных пистолета...
– Это-то меня и убивает, – согласилась Ирен. – Похоже, что и Вика Мастро тоже. Видишь ли, конечно, он хочет наколоть линчевателя – это однозначно, – потому что понимает, как это важно для его карьеры. Но не собирается особо спешить. Прежде, чем он поведет линчевателя в Городской Суд в наручниках, ему необходимо высосать из дела как можно больше паблисити и сделать себе солидную рекламу.
– А ты считаешь, что он действительно поймает линчевателя?
– Естественно. Рано или поздно, но он совершит промах. На самом деле он уже его совершил – в тот вечер, когда пристрелил парня с мачете. Порез может быть сильным. А копы прочесывают все больницы и опрашивают всех докторов с частной практикой в радиусе сотни миль. И они вполне могут его отыскать. И если на этот раз кончик не отыщется, тогда подождем следующего, который не замедлит произойти. У линчевателя положение незавидное: ведь ему достаточно допустить одну-единственную ошибку, которая обязательно станет роковой. Одну – и ему конец. Полиция может позволить себе допускать все ошибки в мире, а правой оказаться лишь единожды.
– Звучит очень сурово, как приговор. Как неизбежность.
– А это и есть приговор. Вопрос времени, когда его вынесут.
– А что если линчеватель на какое-то время затихнет или переедет в другой город?
– Не знаю, – проговорила Ирен. – Меня больше интересует, что будет, если его поймают?
– Что ты имеешь в виду?
– Для большинства здешнего населения этот человек своего рода герой. Что произойдет, если мы попробуем его судить?
– Теперь понятно.
– Могут произойти демонстрации, даже бунты. В этом городишке возможно все что угодно. Суд над линчевателем в Чикаго может превратиться в неуемную политическую игру.
– Забавно. Хотел бы я узнать, чем все это закончится. Пол вздохнул. – Еще кофе?
Глава 27
В четверг утром Пол забросил Ирен в ее офис и отправился на юг, в трущобы. Полдня он патрулировал улицы, стараясь отыскать в приграничных районах города следы преступлений, но сильный холод удерживал людей в домах, и в половине третьего Пол поехал обратно в центр, чтобы осуществить следующую часть своего плана.
Он вырезал полдюжины объявлений из раздела газеты, где рекламировалась продажа недвижимости и, наконец, обнаружил ту контору, что отвечала его требованиям. Она была расположена в Лупе возле перекрестка Раш и Гран-Авеню. Там находился гараж, несколько магазинчиков быстрого обслуживания, бар, порномагазинчик, на углу парковка, а за ней разваливающееся здание.
Объявление привело его к трехэтажному зданию, покрытому толстым слоем копоти. Узкий проход между двумя складами вывел его к лестнице, где Пола встретил управляющий – лысоватый, с нависшими пейсами человек; ему были необходимы стрижка, бритье и диета, в которой не присутствовало бы пиво. Он отвел Пола на верхний этаж.
Офис занимал единственную комнату. Два грязных окна выходили на Гран-Авеню. Предполагалось, что офис сдается с мебелью, то есть в нем находился стол такой древности и дряхлости, что можно было подумать, будто его выволокли со свалки, хрупкое креслице на колесиках с протершейся обивкой, погнутый металлический шкафчик для бумаг, лампа с гибкой “шеей” на столе, на полу ветхий ковер. Ни в лампе, ни на потолке не было даже намека на патроны, зато на столе какая-то добрая душа оставила полрулона туалетной бумаги. Здесь находился также шкаф для одежды, в нем – две проволочные вешалки, а на матовой поверхности стеклянной витрины осталась полустершаяся надпись, по которой можно было установить, что предыдущим владельцем конторы являлась компания по внедрению новинок. На столе также находился черный телефон, но управляющий сообщил Полу, что его нужно подключить. Рента составляла восемьдесят долларов. Пол подписал именем своего шурина договор на шесть месяцев и вручил управляющему сто шестьдесят долларов за охрану и в качестве первого взноса за месяц. Перчаток Пол ни разу не снял. Управляющему он объяснил, что контора ему нужна для получения и рассылки корреспонденции, потому как бизнес у него маленький:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
– Я заказал саморасстилающуюся постель. – И самопылесосящийся ковер. Как там в каком-то рассказе у Брэдбери... – Она взяла свой стакан с хайболлом и вернулась в гостиную. – Каковы твои благие намерения на Новый Год?
– Пока не знаю. А твои?
– Разве ты не заметил? Да я за весь вечер еще ни одной сигареты не выкурила. – Ирен с поспешностью наркомана, вводящего дополнительную дозу, комично накинулась на свою выпивку. – Поэтому от никотинового голода несколько свихнулась.
– Надо, чтобы стало еще худее, тогда потом будет лучше.
– А ты был когда-нибудь курильщиком?
– Очень, очень давно. И бросил еще до того, как министерство здравоохранения принялось грозить всем бедой.
– Черт побери, ты просто омерзительно добродетелен. Не куришь, ешь и пьешь умеренно. Тебе просто не от чего отказываться.
– Я было хотел отказаться от сексуальной жизни...
– Боже праведный. Это еще зачем?
– Чтобы ты смогла меня отговорить от этой глупости.
– И что, неужели пришлось бы очень уж напирать?
– Не очень.
– Так я и думала.
– Турнепсы, – сказал он победным тоном.
– Чего?
– Откажусь от турнепсов.
– Ты же ненавидишь любую репу.
– Совершенно верно.
– Гаденыш. Ты меня совершенно не жалеешь. Ты только взгляни на меня. Вся трясусь, глаза слезятся. Меня перекручивает от страшных болей. Я полная и окончательная развалина с десятитонной обезьяной, сидящей у меня на спине. А ты хочешь отказаться от репы.
– А как насчет брюссельской капусты?
– Убить бы тебя.
– Не стоит.
Глава 26
Она лежала на правом боку, положив кулачки под щеку. Пол встал медленно и тихо, не хотел ее будить; пошел, шаркая шлепанцами по полу, на кухню и приготовил себе английский кофе по вкусу – теплый, с молоком.
За окном, на фоне необычного глубокого неба постепенно проявлялся город, все ярче вырисовывались здания Лупа, очерченные восходящим солнцем. Чикаго походил на гигантскую очень четкую и резкую фотографию.
Интересно, сколько выпивох погибло этой ночью от ножа или пули?
Пол прошел к входной двери, открыл ее и обнаружил на коврике свежую утреннюю газету, потом вновь закрылся на два замка. Кофе начал закипать; он развернул газету на столе.
Внезапно Пол услышал, как струя душа бьет по стеклу, и улыбнулся. Затем прикрутил огонь под кастрюлькой с молоком.
Его внимание приковал заголовок:
“Вдохновляет ли линчевателя жестокость?”
“Два убийства, совершенные в канун Нового Года, заставили капитана Виктора Мастро сообщить, что волна “оборонного насилия”, видимо, будет неуклонно возрастать из-за широкого освещения органами печати дела загадочного линчевателя.
На ежегодной встрече с прессой в полицейском комиссариате, капитан Мастро сообщил о двух случаях, произошедших предыдущим днем.
Женщина из Саут-Сайда, на многолюдном бульваре Мартина Лютера Кинга отразила нападение двоих молодых грабителей, личность которых установить не удалось. Женщина обратила юнцов в бегство с помощью тяжелого обрезка железной трубы, который носила в сумочке.
В другом случае провалилась попытка ограбления бензоколонки на Кэнфилд-роуд в Норриэже: хозяин вытащил из-под кассы дробовик и выстрелил из обоих стволов крупной “нулевкой” в грабителей, ранил их, однако неудачники все-таки смогли сесть в машину и скрыться. Сейчас они находятся в розыске. Приведем слова хозяина бензоколонки. “Линчеватель совершенно прав, понимаешь? Эти ублюдки понимают только един язык”.
Капитан Мастро сказал:
– В подобном образе мыслей скрыта большая опасность. Когда к вам с целью ограбления заходит вооруженный грабитель, и вы начинаете сопротивляться, то страшно рискуете. Большинство этих людей рецидивисты, которые ничего не боятся. Если вы не так круты, как они, и не умеете, как следует, обращаться с оружием, то наверняка, проиграете в этой жутковатой игре, ставка которой – ваша жизнь. Мы официально пропагандируем политику непротивления и рекомендуем всячески воздержаться от применения оружия, даже если вы решите защищаться. Слишком уж легко человека ранить или убить. Несколько долларов из кассы не стоят жизни ее владельца.
Мы тут же попытались узнать, как обстоят дела с кривой роста преступности, после появления в городе линчевателя, но, к сожалению, капитан отказался назвать и прокомментировать эти цифры.
– Любой ответ на данный вопрос сейчас неуместен и несвоевременен, – сказал он. – Чересчур много факторов влияют на эти данные.
Пол принес чашки с кофе в комнату. Ирен голая вышла из ванной, стряхивая с плеч капельки воды. Кончики ее волос были мокры. Она улыбнулась – очень тепло, и все еще сонно.
– С Новым Годом.
– Ага. – Она выронила полотенце и обняла Пола. Кожа после душа была туго-туго натянута. В каждой руке у него были зажаты чашка с блюдцем: он аккуратно поставил их на стол и обнял Ирен. Потом медленно и нежно поцеловал.
– Благодарю тебя, моя дорогая, за то, что сделала меня долгое-долгое время счастливейшим из всех.
Она высвободилась и подошла к своим вещам; Пол смотрел, как ее маленькие кругленькие ягодицы колышутся в такт шагам.
Потом сказал:
– Я тут кофе принес.
– Лучше пусть остынет. Стоит выпить чашку горячего, как мне тут же захочется закурить.
После того, как Пол принял душ и оделся, они вместе сели на кухне и принялись вылавливать из розетки кусочки грейпфрута.
Пол сказал:
– На работе я могу не появляться до понедельника. У нас. таким образом, есть пять дней. Почему бы куда-нибудь не съездить? Как насчет Нового Орлеана?
– Это было бы чудесно. Я никогда прежде там не бывала. Но, к сожалению, я завтра и в пятницу должна быть в суде.
– Что ж, отложим на другое время.
– Я об этом тебе обязательно напомню. – Она оттолкнула ногтем газету. – Снова Мастро. Черт, если дельце с этим линчевателем затянется, он станет популярным копом в этой стране. И может выставить свою кандидатуру на президентских выборах.
– А какой он человек?
– Нормальный, Неплохой полицейский. Голова на плечах и, что немаловажно, он умеет ей пользоваться. Бюрократом его не назовешь, его эта чаша минула. Но пока не разгорелась эта заварушка с линчевателем, о нем никто, за исключением профессионалов не слышал. Теперь же он почувствовал вкус к тому, чтобы быть знаменитостью и попытается выжить из этого все, что только возможно. Черт, как курить-то охота! Как ты можешь читать утреннюю газету без сигареты?
– После первых десяти или пятнадцати лет начинаешь привыкать. Что еще остается.
– Толстяк.
Пол осторожно попытался перевести разговор в интересующее его русло:
– Во вчерашней газете было написано, что ему удалось идентификация оружия линчевателя. Мне так показалось, – это можно было прочесть между строк, что он знает много больше, чем выдает публике и репортерам.
– Они специально хотят произвести подобное впечатление. То есть, чтобы линчеватель считал, что кольцо вокруг него смыкается. На самом же деле они сейчас так же далеки от разгадки, как и в самом начале. У полиции вообще нет ни одной мало-мальски порядочной зацепки.
– А как же насчет этих свидетелей?
– Они видели кого-то в машине! С пистолетом в руке, а кругом визжали пули. Они смотрели на него сквозь грязное стекло, из ярко освещенной комнаты, когда он находился на плохо видимой стоянке, в тридцати футах от них. Что можно разглядеть при этом?
– Как ты считаешь, полицейские думают, что действует один человек, или целая организация?
– Они ничего не думают, и ни во что не верят.
– Сам-то я полагаю, что действует всего один парень, – сказал Пол. – Судя по всему, он довольно умен. Потому, что вполне может, чтобы сбить с толку полицию, использовать два или три разных пистолета...
– Это-то меня и убивает, – согласилась Ирен. – Похоже, что и Вика Мастро тоже. Видишь ли, конечно, он хочет наколоть линчевателя – это однозначно, – потому что понимает, как это важно для его карьеры. Но не собирается особо спешить. Прежде, чем он поведет линчевателя в Городской Суд в наручниках, ему необходимо высосать из дела как можно больше паблисити и сделать себе солидную рекламу.
– А ты считаешь, что он действительно поймает линчевателя?
– Естественно. Рано или поздно, но он совершит промах. На самом деле он уже его совершил – в тот вечер, когда пристрелил парня с мачете. Порез может быть сильным. А копы прочесывают все больницы и опрашивают всех докторов с частной практикой в радиусе сотни миль. И они вполне могут его отыскать. И если на этот раз кончик не отыщется, тогда подождем следующего, который не замедлит произойти. У линчевателя положение незавидное: ведь ему достаточно допустить одну-единственную ошибку, которая обязательно станет роковой. Одну – и ему конец. Полиция может позволить себе допускать все ошибки в мире, а правой оказаться лишь единожды.
– Звучит очень сурово, как приговор. Как неизбежность.
– А это и есть приговор. Вопрос времени, когда его вынесут.
– А что если линчеватель на какое-то время затихнет или переедет в другой город?
– Не знаю, – проговорила Ирен. – Меня больше интересует, что будет, если его поймают?
– Что ты имеешь в виду?
– Для большинства здешнего населения этот человек своего рода герой. Что произойдет, если мы попробуем его судить?
– Теперь понятно.
– Могут произойти демонстрации, даже бунты. В этом городишке возможно все что угодно. Суд над линчевателем в Чикаго может превратиться в неуемную политическую игру.
– Забавно. Хотел бы я узнать, чем все это закончится. Пол вздохнул. – Еще кофе?
Глава 27
В четверг утром Пол забросил Ирен в ее офис и отправился на юг, в трущобы. Полдня он патрулировал улицы, стараясь отыскать в приграничных районах города следы преступлений, но сильный холод удерживал людей в домах, и в половине третьего Пол поехал обратно в центр, чтобы осуществить следующую часть своего плана.
Он вырезал полдюжины объявлений из раздела газеты, где рекламировалась продажа недвижимости и, наконец, обнаружил ту контору, что отвечала его требованиям. Она была расположена в Лупе возле перекрестка Раш и Гран-Авеню. Там находился гараж, несколько магазинчиков быстрого обслуживания, бар, порномагазинчик, на углу парковка, а за ней разваливающееся здание.
Объявление привело его к трехэтажному зданию, покрытому толстым слоем копоти. Узкий проход между двумя складами вывел его к лестнице, где Пола встретил управляющий – лысоватый, с нависшими пейсами человек; ему были необходимы стрижка, бритье и диета, в которой не присутствовало бы пиво. Он отвел Пола на верхний этаж.
Офис занимал единственную комнату. Два грязных окна выходили на Гран-Авеню. Предполагалось, что офис сдается с мебелью, то есть в нем находился стол такой древности и дряхлости, что можно было подумать, будто его выволокли со свалки, хрупкое креслице на колесиках с протершейся обивкой, погнутый металлический шкафчик для бумаг, лампа с гибкой “шеей” на столе, на полу ветхий ковер. Ни в лампе, ни на потолке не было даже намека на патроны, зато на столе какая-то добрая душа оставила полрулона туалетной бумаги. Здесь находился также шкаф для одежды, в нем – две проволочные вешалки, а на матовой поверхности стеклянной витрины осталась полустершаяся надпись, по которой можно было установить, что предыдущим владельцем конторы являлась компания по внедрению новинок. На столе также находился черный телефон, но управляющий сообщил Полу, что его нужно подключить. Рента составляла восемьдесят долларов. Пол подписал именем своего шурина договор на шесть месяцев и вручил управляющему сто шестьдесят долларов за охрану и в качестве первого взноса за месяц. Перчаток Пол ни разу не снял. Управляющему он объяснил, что контора ему нужна для получения и рассылки корреспонденции, потому как бизнес у него маленький:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26