С этими словами он нажал на маленькую кнопку на корпусе часов, и я увидел, как замигали красноватые цифры, образующие циферблат.
– Уже без десяти девять, – проговорил он.
«Часы денди, – подумал я. – Как маленький компьютер. Жидкие кристаллы и тому подобное. Должно быть, обошлись Кори в изрядную сумму. Вероятно, отдал за них весь свой вклад в разработку скважины».
– О'кей, – сказал я. – Я уже почти ушел. Но хотелось бы задать последний вопрос. Знаете ли вы что-нибудь о человеке по имени Девин Моррейн и о его холаселекторе?
– Этот любвеобильный малый с «дудлбагом»? – сказал он, улыбаясь одной из своих самых обаятельных улыбок.
На этот раз Кори поменялся ролями со мной. Обычно я был тем парнем, который употреблял неуважительное слово «дудлбаг», а все меня поправляли.
– Да, тот самый, – ответил я. – Судя по тому, как вы отзываетесь о его изобретении, у меня впечатление, что вы не очень высоко его цените.
– Я думаю, что оно вообще не представляет ценности. Это чепуха.
– Верно. Видели вы, как Моррейн с ним управляется?
– Да, несколько раз. Бродил по участку со своим «черным ящиком», вертел им, направлял в разные стороны... Но надо отдать ему должное – большого упорства человек. Правда, меня там в такие моменты поблизости не было. Он довольно скрытен, когда речь заходит о его приборе, и не рассказывает, как он работает. Якобы работает. Иногда его сопровождал, а может, и помогал ему, ваш клиент мистер Уилфер.
– Да, Джиппи, по-видимому, очень верит в этого человека и его искатель углеводородов. Так, значит, вы полагаете, что этот прибор никуда не годится? Или, может, годится, но – для обмана, для какого-то мошенничества?
– Мое мнение – поверьте, достаточно взвешенное мнение образованного человека – заключается в том, что инструмент мистера Моррейна не представляет никакой ценности. Правда, у меня нет оснований считать его чуть ли не преступником, я не усматриваю в его действиях намерения обмануть. Даже если он кого и обманывает, то в первую очередь себя самого. Конечно, я могу ошибаться, но... Впрочем, это только мое личное мнение. Но оно сформировалось не сразу и не так уже легко.
– Он был поблизости, когда... – Я замолчал, обдумывая, как придать вопросу другую форму. – Кто присутствовал, когда были начаты работы по бурению скважины? Только-только начаты, понимаете?
Кори кивнул.
– Я хочу выяснить, кто присутствовал, когда вы работали над скважиной: Моррейн, вы или кто-то другой? Я имею в виду момент, когда нефть действительно забила из скважины или что там происходит.
– Ее выкачивают на поверхность, мистер Скотт. Давление газа на глубине часто бывает недостаточным, чтобы погнать нефть по трубам наружу, поэтому ее приходится выкачивать. Но на ваш вопрос отвечаю: нет, меня не было, когда скважина начала функционировать. По-моему, там находились только мистер Трапмэн и мистер Баннерс.
И, конечно, те, кто работал на бурении скважины, постоянно, вся бригада рабочих. Бурение проходило без проволочек, и мы по графику добрались до намеченной отметки. Но нефти оказалось совсем не так много, как мы ожидали. Разумеется, это нас разочаровало. Во всяком случае, я вполне уверен, что мистера Моррейна при этом не было.
Я узнал от Кори все, что собирался узнать, но одна мелочь смущала меня, и потому я спросил:
– Вы назвали Моррейна «любвеобильным». Почему?
– Возможно, слово не совсем удачное. Это мое личное впечатление, и только. Он красивый мужчина, высокий, примерно вашего роста, мистер Скотт, хотя и значительно стройнее. Такой, знаете ли, неотразимый малый... В нем есть нечто демоническое. И при всем этом он холостяк, хотя ему под сорок. Да, но пару раз он появлялся в сопровождении какой-нибудь сногсшибательной молодой дамы с чрезвычайно соблазнительными линиями фигуры.
– Хм. Интересно, сколько же их у него?
– Ну, не бесчисленное множество, но достаточно, можете быть совершенно уверены, мистер Скотт. Более того, мистер Моррейн, когда возникала пауза между периодами его интенсивных исследований в полевых условиях, был не прочь уделить особое внимание молодым дамам – конечно, по очереди.
– Как это понять? Не занимались же они любовью прямо среди бела дня где-нибудь на вершине буровой вышки?
– О нет, нет. – Кори улыбнулся. – По крайней мере я ничего подобного не заметил. Мистер Моррейн путешествует в «доме на колесах», эдаком миниатюрном подобии номера мотеля. Там он возит свой бесценный прибор и другое оборудование. И, вне всякого сомнения, время от времени и девушек.
– Чрезвычайно привлекательных и сногсшибательно сексуальных.
– Да, вроде того. Но и на этот счет я могу ошибаться.
– Как же ему удается выкраивать время для научных изысканий?.. Но вернемся на минуту к Арнольду Трапмэну и его покупке вашей доли в скважине. Могу я считать доказанным, что вы не бросались к его ногам и не умоляли приобрести вашу долю, поскольку в противном случае вам нечем было бы продолжать выплаты за часы?
Он улыбнулся, но промолчал. Естественно, такой нелепый вопрос и не требовал ответа.
Я снова увидел, как он нажал кнопку на корпусе своих часов, поэтому встал и сказал:
– Искренне вас благодарю, мистер Кори. Я признателен за то, что вы терпели мое присутствие в течение этого ужасного часа.
– Это было удовольствие, мистер Скотт.
Я ушел, хотя готов был наслаждаться беседой с ним и дальше. Мне хотелось узнать, где это он раздобыл такие часики.
Я катил по бульвару Сансет, радуясь прохладному ночному ветерку, овевавшему мое лицо, когда некий фрагмент одного из сегодняшних разговоров вдруг выплыл у меня из памяти и так прочно овладел сознанием, что я подрулил к обочине и остановил машину. Там я заглушил мотор и закурил сигарету.
«Это странно, – думал я, – это дико, это просто совпадение, просто колдовство, попадание в цель одно на миллион».
Я вспомнил, что Сайнара Лэйн говорила о перемещениях в гороскопе Джиппи й тому подобной чепухе. Она говорила, что сейчас у него опасный период. Более того, она сказала, что он может быть ранен в голову или в область живота, если, конечно, я правильно понял ее. Но я отчетливо помнил, что она упомянула «бедствие в знаке Девы».
Я и тогда не очень-то верил, что в гороскопе можно разглядеть такие частности, не верил в это и теперь. Весь мой богатый опыт по части стрельбы и ранений свидетельствовал, что люди, которые знали заранее о том, что и как произойдет, собирались или сами принять участие в преступлении, или были близки с теми, кто его готовил.
А это означало соучастие, если не прямое, то косвенное.
Такая характеристика, конечно, не могла иметь отношение к прекрасной Сайнаре, у которой была масса разнообразных достоинств, не говоря уж про ее фигуру и внешность... И именно в этот момент в моей памяти высветлилась еще одна обеспокоившая меня фраза: описание Дэном Кори «необычайно привлекательной дамы со сногсшибательными изгибами фигуры», сопровождавшей Девина Моррейна к месту бурения скважины.
Это описание, безусловно, как нельзя лучше подходило к Сайнаре Лэйн.
Я кончил курить, все еще размышляя о любвеобильном Девине Моррейне, о Сайнаре, о Джиппи, лежащем на больничной койке с пулевым отверстием в животе, потом вытащил свою записную книжку и нашел в ней страницу под литерой "Л".
Еще раньше, когда я записывал адрес «Путеводителя по звездам», я записал и домашний адрес Сайнары Лэйн. Оказалось, она живет не очень далеко от того места, где я сейчас находился. Не слишком далеко и не слишком поздно. Но, даже живи она очень далеко и будь много позднее, я все равно поехал бы туда.
Глава 12
Это был маленький домик в спокойном жилом районе на окаймленной деревьями улице, не очень отличавшийся от других домов, за исключением того, что казался более живописным, чем остальные. Он был обсажен приземистыми разлапистыми кустами можжевельника и какими-то растениями с широкими листьями, у которых был тропический вид; фасад его обвивали плющ и ипомея.
Я позвонил, потом постучал, потом снова позвонил. Не знаю почему, но у меня было приподнятое настроение.
Послышались легкие шаги – шлепки босых ступней по ковру, потом дверь приотворилась, и в щелку выглянула Сайнара. Она смотрела и мигала, что не имело ничего общего с флиртом. Скорее так может мигать человек, попавший в пробку на Фриуэй или на открытие Сан-Андреас-Фолт.
Тем не менее выглядела она потрясающе. По крайней мере та ее часть, которая не была скрыта дверью. Но и этой малости было достаточно, чтобы сообразить, что она не куталась от зимних ветров и снегов. А еще я мог видеть половину красивого лица, копну распущенных рыжеватых волос, часть прекрасной шеи и одно прекрасное плечо, прикрытое чем-то похожим на хлопчатобумажную ткань, сквозь которую просвечивала розовая кожа.
Потом она мягко сказала:
– Что-нибудь случилось? – И широко распахнула дверь.
На миг, всего на один миг, Сайнара оказалась в рамке дверного проема, высвеченная, обрисованная светом, падавшим сзади. Мне стало ясно, что красота, обозначенная таким образом, ни в коей мере не была излишне скрыта от глаз. На девушке было нечто прозрачное, украшенное фестонами и оборками, пеньюар или что-то в этом роде, а контуры и округлости ее тела, открытые таким образом для созерцания, как нельзя лучше отвечали описанию Дэна Кори. Его описание даже можно было счесть аскетичным.
– О, – пробормотал я, – если правда, будто инфекция передается через поцелуй, то я не прочь подцепить пневмонию.
Клик-клин, кланк – дверь захлопнулась прямо перед моим носом, клик – замок щелкнул.
После этого Сайнара обратилась ко мне с речью, но говорила она так, будто меня здесь и не было, а был кто-то другой, и мне показалось, что в ее голосе звучала крайняя степень раздражения.
– Я знала, что вы явитесь сюда и будете сопеть тут под дверью до конца ночи...
– Сопеть?
– Но я не впущу вас, Шелл. Я сказала вам, что у меня есть работа. А я знаю, что произойдет, если я разрешу вам войти. Поэтому я вас не впущу. Итак, уходите.
– Что вы имеете в виду, говоря о сопении? И что может произойти, если я войду?
Послышались мягкие шлепающие звуки, и не надо было быть детективом, чтобы понять: она удаляется от меня. Эти звуки становились все глуше и глуше, пока не прекратились вовсе. Взамен им раздалось стрекотание пишущей машинки. Но скоро и она смолкла.
Я тихонько постучал.
– Мне действительно надо вам кое-что сказать, Сайнара. – Постучал снова. – Одно слово. Это важно.
Дверь приоткрылась, образовав щелку, и Сайнара проговорила:
– Подождите, не входите несколько секунд, я оденусь.
И снова шлепки босых ног.
Я подождал несколько секунд, потом вошел, закрыв за собой дверь, и огляделся. Судя по всему, я находился в гостиной. Она была невелика по размерам, но очень уютна: широкий серебристо-голубой диван, пара темно-синих мягких стульев, длинный низкий стол, заваленный журналами, книгами, газетами. На стенах несколько картин, в одном из углов – книжный шкаф футов шесть высотой, там было несколько томов в кожаных переплетах, явно старых, и десятка два новых книг – в глянцевых суперах, с яркими обложками. На свободных полках стояли маленькие восточные идолы и другие безделушки, песочные часы, изящная сине-розово-белая ваза из перегородчатой эмали. Рядом со шкафом находился небольшой письменный стол, на нем пишущая машинка с заложенной в каретку бумагой, у стола стул с прямой спинкой. Но Сайнары на нем не было.
Она появилась из двери слева от меня. В длинном белом вечернем платье с дюжиной пуговиц по всей длине от подола и до ворота. И все были застегнуты.
– Вы, наверное, думаете, – промолвил я, – что я пришел расстегивать вам пуговицы, и решили затруднить мне мою задачу.
– Ночной рубашки мало, когда имеешь дело с таким, как вы.
– Увы, мэм, я здесь не для того, чтобы соблазнить вас, запутать и путем дедуктивных умозаключений прийти к.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43