Что это за дом?
— Не знаю, мистер Скотт.
— Шелл.
— Шелл.
Меня осенило:
— А есть тебе сегодня давали?
— Пока нет. Хотя до сих пор кормили регулярно.
Я встал и что было силы заорал:
— Эй вы! Эй! Эй! — и осторожно приблизился к двери.
С той стороны раздались шаги, в дверь дважды стукнули чем-то тяжелым. На кулак не похоже. Скорее пистолет.
Я приготовился и, как только дверь начала открываться вовнутрь, дернул ее на себя. Сердце бешено колотилось.
— Заткнись, ты! — зарычали на меня снаружи. — По какому поводу недовольство?
Вторгаться к нам он не собирался. Значит, можно расслабиться. Я отошел на несколько шагов назад и сказал;
— Мы проголодались. Как насчет завтрака? Не подыхать же нам с голоду по вашей милости.
— Закрой пасть, Скотт! Получишь свою жратву, когда придет время. — Говоривший со мной удалился в глубь коридора.
А я принялся мерить шагами комнату. Еще пять минут прошло. А может, и полчаса, я бы не удивился. Шаги по коридору снова загрохотали в нашу сторону, и я опять приготовился.
— Откройте. Горничная, — раздался голос. — Кушать подано. Ха-ха-ха...
Я набрал полную грудь воздуха. Самочувствие было великолепное, я готов был действовать как никогда решительно. Сжав кулаки, я встал за дверью. В голове мелькали одна за другой различные идеи, я даже начинал получать от сложившейся ситуации определенное удовольствие.
Но дверь не открывалась, и радостное предвкушение потасовки покинуло меня. Голос за дверью объявил:
— Внимание, сейчас я вхожу. Пистолет взведен. И если только вы оба, понятно тебе — оба, не будете сидеть на полу посреди комнаты, открываю стрельбу без предупреждения. Ты меня понял, полицейская гадина?
Я понял. Я отошел от двери и сел рядом с Трэйси. Мы слышали, как в замке повернулся ключ. В дверь сильно пнули ногой. На пороге стоял один из братцев с пистолетом в руке и с волчьей ухмылкой на губах. Он, казалось, искал малейшего повода, чтобы нас прикончить. Кровожадный, как раненый вепрь. Пойдя по этой дорожке, многие из них такими становятся.
Ухмылка исчезла с его лица, он наклонился и одной рукой, ни на мгновение не сводя с нас глаз, поднял с пола поднос и также одной рукой, войдя в комнату, поставил его перед нами.
— Тебе бы официантом работать, — заметил я как ни в чем не бывало.
Кровожадный Сипель опять оскалился, отступил назад к двери и вышел. В замке щелкнул ключ, и мы остались сидеть как сидели.
Потом я поднялся и придвинул поднос к стулу.
— Неплохая попытка. — Трэйси первая нарушила молчание. — Только с ними это не пройдет. С ними ничего не пройдет. — Ее голос дрожал, девчонка, казалось, готова была вот-вот сорваться.
— Замолчи, — прикрикнул я на нее, — мы выберемся!
Я почти верил в это.
Поесть нам принесли нечто наподобие жаркого. Оно было в плотной картонной коробочке с отрезанным верхом. Тарелки и ложки тоже были картонные. Мерзавцы не рисковали, играли наверняка. Но что интересно, я почти ничего не съел.
Закончив трапезу, мы оба задумались. Говорить было не о чем. Я ушел к дальней стене, сел там на пол и, откинув назад голову, попытался прикинуть возможные варианты спасения Трэйси, а вместе с ней и своего. Получалось — ни одного шанса. Итог моих раздумий был весьма неутешителен. Что ж, решил я, попробую еще.
Но навалилась усталость. Веки смыкались, тело налилось свинцом, и, начнись пожар — не знаю, смог ли бы я пошевелить хоть пальцем. Я зевнул, закрыл глаза, еще раз зевнул. Дремота сковала меня и наконец победила.
Глава 9
Место было просто сказочное. Под конец, правда, я уже знал, что все это мне только снится, но уходить тем не менее все равно не хотелось. Да и какой бы дурак по доброй воле ушел оттуда? С неба дождем лилось шампанское, а сияющая радуга состояла из настоящих изумрудов и бриллиантов, жадеита и золота. Никто бы не ушел! Но это еще не все, только половина. Стройная пышная блондинка с крупным рубином на шее шла ко мне по зеленой траве, покачивая бедрами.
— Шелдон, — говорила она, — я давно уже жду тебя.
— Отлично, милая, я тоже везде тебя ищу.
Красавица нахмурилась:
— Пожалуйста, будь со мной помягче. У нас здесь никто не грубит. Может быть, там, — блондинка неопределенно взмахнула рукой вверх и назад, — и есть грубые люди. Но не здесь.
— А где это здесь?
— Ты не знаешь? — Красавица искренне изумилась. — У нас здесь, во Внутреннем Мире.
— Это — Внутренний Мир? Надо же, а я-то думал... — Я сладострастно впился в нее глазами. — А у вас тут совсем неплохо. Где Нарда?
— Нарда здесь. Он здесь, и он везде.
— Везет кобелю.
— Тш-ш, не следует говорить так о Мастере.
— О'кей, милая, а ты-то здесь как появилась?
— Меня обратили. Еще там. — Блондинка снова неопределенно взмахнула рукой. — Я танцевала стриптиз. Но потом изучила Тайный Ритуал, и меня приняли.
— Ты танцевала стриптиз?
— Да, а что?
— О'кей, станцуй для меня. Я люблю стриптиз.
— Шелдон, но я же говорила — у нас здесь ведут себя поприличнее.
Красавица с рубином опустилась подле меня на мягчайшую зеленую травку, притянула к себе мою голову и прижала ее к нежной белой груди. Вдруг кто-то дернул меня за руку. Черт, как не хотелось просыпаться, но я вынужден был открыть глаза. Я огляделся. Рядом сидела еще одна танцовщица. Точная копия той, первой, с единственной лишь разницей, что на шее у нее был не рубин, а изумруд.
Изумрудная не отставала и дернула меня сильнее. «А грудь у нее ничуть не хуже, такая же белая и нежная, — подумал я, — но кто же лучше: та, что с рубином, или эта?» Неожиданно сон прервался. Трэйси трясла меня за рукав. Какой изумруд, какие рубины? Я лежал на боку на грязном деревянном полу, а щека моя, вместо нежной девичьей груди, покоилась на грубых досках.
Я сел.
— Привет, Трэйси. Как дела?
В затуманенном мозгу еще проносились последние видения — сверкающие драгоценные камни, шампанское, манящие красавицы близняшки.
— Я только что заглянул себе в душу, Трэйси. Сплошной разврат.
— О чем это вы, мистер Скотт?
— Сам не понимаю. Я все еще сплю.
— Что мы будем делать, мистер Скотт? Что мы будем делать?
— Что? А который час?
— Не знаю, нет часов.
Я вспомнил, что часы есть у меня. Они показывали шесть.
— Боже правый! Неужели я весь день проспал?
— Не весь, но довольно долго. Я и сама немного вздремнула. Что мы будем делать, мистер Скотт?
Наконец она меня растормошила. Чтобы окончательно проснуться, я несколько раз хлопнул себя по щекам. О, проклятая челюсть, болит ужасно. Боль поднялась по лицу, пробежала по мозгу и вернулась обратно с новой силой. Все сразу встало на свои места. Я потрогал распухшие щеку и подбородок, поднялся на ноги и снова принялся мерить комнату шагами. Трэйси сидела на стуле. Я смотрел на нее и как будто не видел. Вдруг откуда-то из глубины сознания всплыла идея. И, хотя я не был уверен, что это не отголосок растаявшего сладкого сна, я ухватился, за нее, и идея стала обретать очертания плана немедленных действий.
Следующие десять минут я напряженно соображал. Наконец все детали плана сложились в единое целое, и я сел рядом с Трэйси.
— Послушай, я кое-что придумал. Возможно, тебе не понравится, но другого выхода нет. По-моему, должно сработать. Ты, я надеюсь, представляешь себе, что они хотят с нами сделать?
Трэйси облизнула губы и кивнула.
— До сих пор тебе определенно везло. Но после того, что произошло вчера вечером, а особенно сегодня утром... короче, сомневаться больше не приходится — они это сделают. Скорее всего, решили дождаться темноты. А это, в свою очередь, означает, что бы мы сейчас ни придумали и что бы ни предприняли — времени на исполнение остается в обрез. Есть только один-единственный шанс. Эти ублюдки подыграли нам, когда не связали нас. Хотя не исключено, что они это сделали специально. Случись что — будет предлог сразу же нас прикончить. Да-да, предлог, Трэйси, только этого они и ждут. Это же патологические убийцы, безмозглые и безжалостные. Мы все должны провернуть с первого раза, Трэйси, а главным действующим лицом этого представления будешь ты. Это единственное, что может сработать, поняла?
— Хорошо.
Видно было, что Трэйси хоть и испугана, но в решительный момент не подведет.
— О'кей, милая, слушай внимательно. — Я быстро объяснил ей, что нужно делать и как. — Согласна?
— Я... я согласна. — Она попыталась изобразить улыбку. — В конце концов, это лучше, чем смерть.
— Эх, Трэйси, какой же ты, в сущности, ребенок. Тебя еще учить да учить. Главное — ни о чем не думай. — Я крепко сжал руками ее плечи. — Все получится, вот увидишь.
Потом я попросил ее встать, взял стул и осмотрел его со всех сторон. Стул был довольно прочный, с толстым сиденьем. Четыре дюймовые ножки плотно входили в пазы, а к тому же еще были посажены на клей. Перевернув стул, я положил его на пол и всем телом навалился на сиденье, а правой рукой надавил на правую переднюю ножку. Она затрещала и отошла вперед. Тогда я надавил на вторую. Та, к счастью, выдернулась легко, но я снова вставил ее на место, предварительно немного надломив. Но только немного, чтобы совсем не отвалилась. Потом я так же надломил у самого основания спинку. После всего этого я поставил стул нормально. Он хоть и косо, но стоял.
— Все, детка. И запомни: главное — правильно рассчитать время и сработать быстро. Не дать им возможности остановиться и подумать. Нужно спровоцировать сволочей на активные действия, прежде чем они что-либо сообразят.
Трэйси кивнула и сняла платье.
Она передала его мне, а я бросил платье туда, откуда оно не будет видно входящему в дверь. Я стоял к Трэйси спиной и ждал.
— Мистер Скотт... Шелл...
— Что?
— Я не могу его порвать. Сил не хватает.
Я обернулся. Трэйси в изорванной розовой нижней рубашке, свисавшей у нее с одного плеча и удерживавшейся на нем лишь каким-то чудом, обеими руками ухватилась за середину лифчика и тянула его в разные стороны.
Я подошел к девушке, отвел ее руки вниз, взялся за лифчик сам и как следует дернул. Плотная ткань треснула и разошлась.
Не знаю, почему я все время звал ее деткой? Трэйси покраснела, как говорится, с ног до головы. Я опять отвернулся.
— Извини, дет... извини, Трэйси. Все должно выглядеть как на самом деле.
— Да, Шелл. Я знаю. Ничего.
Я взял стул и передал его ей. Трэйси ухватила стул за спинку и, подняв над головой, встала спиной к двери.
Тем временем я сцарапал запекшуюся коросту со щеки, кровь потекла по подбородку, и я измазал ею руки, лоб и правую сторону лица.
— О'кей, Трэйси, начинаем.
Я сдавил рот кулаками и издал нечленораздельный приглушенный вопль. Никаких слов, только искаженный громкий голос. Одновременно я несколько раз топнул по полу ногами.
В коридоре засуетились. Шаги приближались к нашей двери. Я подмигнул Трэйси — это был сигнал, — она быстро приготовилась, задышала чаще, губы у нее побелели и плотно сжались.
Топая и шаркая ногами по полу, я услышал, как в замке раздался щелчок. Я снова подмигнул Трэйси, и тут она закричала.
Боже, как она кричала! Верещала так, что кровь стыла в жилах, так, как оно и надо было. Дверь распахнулась, я бросился на девушку и начал ее раздевать.
Трэйси орала и отбивалась, как будто ее и впрямь насиловали. Она сделала одну только ошибку. Стукнула мне стулом по голове не так, как я ее учил, а по-настоящему. То есть мне досталось не спинкой, а самим сиденьем. И как раз по макушке. Мне показалось, что голова моя при этом треснула. Хорошо, что и сиденье и ножки были надломлены и почти отлетели, так что эффект вышел что надо. Падая на пол лицом вниз, я заметил, как один из близнецов с пистолетом наготове ворвался в комнату и кинулся к Трэйси.
Он рычал как собака.
— Сукины дети! — заорал он, потом шагнул ко мне и пнул ботинком под ребра.
Я сжал зубы, но молчал. Голова работала отлично.
— Он хотел... — заскулила Трэйси, — он хотел... — И тут она снова заверещала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
— Не знаю, мистер Скотт.
— Шелл.
— Шелл.
Меня осенило:
— А есть тебе сегодня давали?
— Пока нет. Хотя до сих пор кормили регулярно.
Я встал и что было силы заорал:
— Эй вы! Эй! Эй! — и осторожно приблизился к двери.
С той стороны раздались шаги, в дверь дважды стукнули чем-то тяжелым. На кулак не похоже. Скорее пистолет.
Я приготовился и, как только дверь начала открываться вовнутрь, дернул ее на себя. Сердце бешено колотилось.
— Заткнись, ты! — зарычали на меня снаружи. — По какому поводу недовольство?
Вторгаться к нам он не собирался. Значит, можно расслабиться. Я отошел на несколько шагов назад и сказал;
— Мы проголодались. Как насчет завтрака? Не подыхать же нам с голоду по вашей милости.
— Закрой пасть, Скотт! Получишь свою жратву, когда придет время. — Говоривший со мной удалился в глубь коридора.
А я принялся мерить шагами комнату. Еще пять минут прошло. А может, и полчаса, я бы не удивился. Шаги по коридору снова загрохотали в нашу сторону, и я опять приготовился.
— Откройте. Горничная, — раздался голос. — Кушать подано. Ха-ха-ха...
Я набрал полную грудь воздуха. Самочувствие было великолепное, я готов был действовать как никогда решительно. Сжав кулаки, я встал за дверью. В голове мелькали одна за другой различные идеи, я даже начинал получать от сложившейся ситуации определенное удовольствие.
Но дверь не открывалась, и радостное предвкушение потасовки покинуло меня. Голос за дверью объявил:
— Внимание, сейчас я вхожу. Пистолет взведен. И если только вы оба, понятно тебе — оба, не будете сидеть на полу посреди комнаты, открываю стрельбу без предупреждения. Ты меня понял, полицейская гадина?
Я понял. Я отошел от двери и сел рядом с Трэйси. Мы слышали, как в замке повернулся ключ. В дверь сильно пнули ногой. На пороге стоял один из братцев с пистолетом в руке и с волчьей ухмылкой на губах. Он, казалось, искал малейшего повода, чтобы нас прикончить. Кровожадный, как раненый вепрь. Пойдя по этой дорожке, многие из них такими становятся.
Ухмылка исчезла с его лица, он наклонился и одной рукой, ни на мгновение не сводя с нас глаз, поднял с пола поднос и также одной рукой, войдя в комнату, поставил его перед нами.
— Тебе бы официантом работать, — заметил я как ни в чем не бывало.
Кровожадный Сипель опять оскалился, отступил назад к двери и вышел. В замке щелкнул ключ, и мы остались сидеть как сидели.
Потом я поднялся и придвинул поднос к стулу.
— Неплохая попытка. — Трэйси первая нарушила молчание. — Только с ними это не пройдет. С ними ничего не пройдет. — Ее голос дрожал, девчонка, казалось, готова была вот-вот сорваться.
— Замолчи, — прикрикнул я на нее, — мы выберемся!
Я почти верил в это.
Поесть нам принесли нечто наподобие жаркого. Оно было в плотной картонной коробочке с отрезанным верхом. Тарелки и ложки тоже были картонные. Мерзавцы не рисковали, играли наверняка. Но что интересно, я почти ничего не съел.
Закончив трапезу, мы оба задумались. Говорить было не о чем. Я ушел к дальней стене, сел там на пол и, откинув назад голову, попытался прикинуть возможные варианты спасения Трэйси, а вместе с ней и своего. Получалось — ни одного шанса. Итог моих раздумий был весьма неутешителен. Что ж, решил я, попробую еще.
Но навалилась усталость. Веки смыкались, тело налилось свинцом, и, начнись пожар — не знаю, смог ли бы я пошевелить хоть пальцем. Я зевнул, закрыл глаза, еще раз зевнул. Дремота сковала меня и наконец победила.
Глава 9
Место было просто сказочное. Под конец, правда, я уже знал, что все это мне только снится, но уходить тем не менее все равно не хотелось. Да и какой бы дурак по доброй воле ушел оттуда? С неба дождем лилось шампанское, а сияющая радуга состояла из настоящих изумрудов и бриллиантов, жадеита и золота. Никто бы не ушел! Но это еще не все, только половина. Стройная пышная блондинка с крупным рубином на шее шла ко мне по зеленой траве, покачивая бедрами.
— Шелдон, — говорила она, — я давно уже жду тебя.
— Отлично, милая, я тоже везде тебя ищу.
Красавица нахмурилась:
— Пожалуйста, будь со мной помягче. У нас здесь никто не грубит. Может быть, там, — блондинка неопределенно взмахнула рукой вверх и назад, — и есть грубые люди. Но не здесь.
— А где это здесь?
— Ты не знаешь? — Красавица искренне изумилась. — У нас здесь, во Внутреннем Мире.
— Это — Внутренний Мир? Надо же, а я-то думал... — Я сладострастно впился в нее глазами. — А у вас тут совсем неплохо. Где Нарда?
— Нарда здесь. Он здесь, и он везде.
— Везет кобелю.
— Тш-ш, не следует говорить так о Мастере.
— О'кей, милая, а ты-то здесь как появилась?
— Меня обратили. Еще там. — Блондинка снова неопределенно взмахнула рукой. — Я танцевала стриптиз. Но потом изучила Тайный Ритуал, и меня приняли.
— Ты танцевала стриптиз?
— Да, а что?
— О'кей, станцуй для меня. Я люблю стриптиз.
— Шелдон, но я же говорила — у нас здесь ведут себя поприличнее.
Красавица с рубином опустилась подле меня на мягчайшую зеленую травку, притянула к себе мою голову и прижала ее к нежной белой груди. Вдруг кто-то дернул меня за руку. Черт, как не хотелось просыпаться, но я вынужден был открыть глаза. Я огляделся. Рядом сидела еще одна танцовщица. Точная копия той, первой, с единственной лишь разницей, что на шее у нее был не рубин, а изумруд.
Изумрудная не отставала и дернула меня сильнее. «А грудь у нее ничуть не хуже, такая же белая и нежная, — подумал я, — но кто же лучше: та, что с рубином, или эта?» Неожиданно сон прервался. Трэйси трясла меня за рукав. Какой изумруд, какие рубины? Я лежал на боку на грязном деревянном полу, а щека моя, вместо нежной девичьей груди, покоилась на грубых досках.
Я сел.
— Привет, Трэйси. Как дела?
В затуманенном мозгу еще проносились последние видения — сверкающие драгоценные камни, шампанское, манящие красавицы близняшки.
— Я только что заглянул себе в душу, Трэйси. Сплошной разврат.
— О чем это вы, мистер Скотт?
— Сам не понимаю. Я все еще сплю.
— Что мы будем делать, мистер Скотт? Что мы будем делать?
— Что? А который час?
— Не знаю, нет часов.
Я вспомнил, что часы есть у меня. Они показывали шесть.
— Боже правый! Неужели я весь день проспал?
— Не весь, но довольно долго. Я и сама немного вздремнула. Что мы будем делать, мистер Скотт?
Наконец она меня растормошила. Чтобы окончательно проснуться, я несколько раз хлопнул себя по щекам. О, проклятая челюсть, болит ужасно. Боль поднялась по лицу, пробежала по мозгу и вернулась обратно с новой силой. Все сразу встало на свои места. Я потрогал распухшие щеку и подбородок, поднялся на ноги и снова принялся мерить комнату шагами. Трэйси сидела на стуле. Я смотрел на нее и как будто не видел. Вдруг откуда-то из глубины сознания всплыла идея. И, хотя я не был уверен, что это не отголосок растаявшего сладкого сна, я ухватился, за нее, и идея стала обретать очертания плана немедленных действий.
Следующие десять минут я напряженно соображал. Наконец все детали плана сложились в единое целое, и я сел рядом с Трэйси.
— Послушай, я кое-что придумал. Возможно, тебе не понравится, но другого выхода нет. По-моему, должно сработать. Ты, я надеюсь, представляешь себе, что они хотят с нами сделать?
Трэйси облизнула губы и кивнула.
— До сих пор тебе определенно везло. Но после того, что произошло вчера вечером, а особенно сегодня утром... короче, сомневаться больше не приходится — они это сделают. Скорее всего, решили дождаться темноты. А это, в свою очередь, означает, что бы мы сейчас ни придумали и что бы ни предприняли — времени на исполнение остается в обрез. Есть только один-единственный шанс. Эти ублюдки подыграли нам, когда не связали нас. Хотя не исключено, что они это сделали специально. Случись что — будет предлог сразу же нас прикончить. Да-да, предлог, Трэйси, только этого они и ждут. Это же патологические убийцы, безмозглые и безжалостные. Мы все должны провернуть с первого раза, Трэйси, а главным действующим лицом этого представления будешь ты. Это единственное, что может сработать, поняла?
— Хорошо.
Видно было, что Трэйси хоть и испугана, но в решительный момент не подведет.
— О'кей, милая, слушай внимательно. — Я быстро объяснил ей, что нужно делать и как. — Согласна?
— Я... я согласна. — Она попыталась изобразить улыбку. — В конце концов, это лучше, чем смерть.
— Эх, Трэйси, какой же ты, в сущности, ребенок. Тебя еще учить да учить. Главное — ни о чем не думай. — Я крепко сжал руками ее плечи. — Все получится, вот увидишь.
Потом я попросил ее встать, взял стул и осмотрел его со всех сторон. Стул был довольно прочный, с толстым сиденьем. Четыре дюймовые ножки плотно входили в пазы, а к тому же еще были посажены на клей. Перевернув стул, я положил его на пол и всем телом навалился на сиденье, а правой рукой надавил на правую переднюю ножку. Она затрещала и отошла вперед. Тогда я надавил на вторую. Та, к счастью, выдернулась легко, но я снова вставил ее на место, предварительно немного надломив. Но только немного, чтобы совсем не отвалилась. Потом я так же надломил у самого основания спинку. После всего этого я поставил стул нормально. Он хоть и косо, но стоял.
— Все, детка. И запомни: главное — правильно рассчитать время и сработать быстро. Не дать им возможности остановиться и подумать. Нужно спровоцировать сволочей на активные действия, прежде чем они что-либо сообразят.
Трэйси кивнула и сняла платье.
Она передала его мне, а я бросил платье туда, откуда оно не будет видно входящему в дверь. Я стоял к Трэйси спиной и ждал.
— Мистер Скотт... Шелл...
— Что?
— Я не могу его порвать. Сил не хватает.
Я обернулся. Трэйси в изорванной розовой нижней рубашке, свисавшей у нее с одного плеча и удерживавшейся на нем лишь каким-то чудом, обеими руками ухватилась за середину лифчика и тянула его в разные стороны.
Я подошел к девушке, отвел ее руки вниз, взялся за лифчик сам и как следует дернул. Плотная ткань треснула и разошлась.
Не знаю, почему я все время звал ее деткой? Трэйси покраснела, как говорится, с ног до головы. Я опять отвернулся.
— Извини, дет... извини, Трэйси. Все должно выглядеть как на самом деле.
— Да, Шелл. Я знаю. Ничего.
Я взял стул и передал его ей. Трэйси ухватила стул за спинку и, подняв над головой, встала спиной к двери.
Тем временем я сцарапал запекшуюся коросту со щеки, кровь потекла по подбородку, и я измазал ею руки, лоб и правую сторону лица.
— О'кей, Трэйси, начинаем.
Я сдавил рот кулаками и издал нечленораздельный приглушенный вопль. Никаких слов, только искаженный громкий голос. Одновременно я несколько раз топнул по полу ногами.
В коридоре засуетились. Шаги приближались к нашей двери. Я подмигнул Трэйси — это был сигнал, — она быстро приготовилась, задышала чаще, губы у нее побелели и плотно сжались.
Топая и шаркая ногами по полу, я услышал, как в замке раздался щелчок. Я снова подмигнул Трэйси, и тут она закричала.
Боже, как она кричала! Верещала так, что кровь стыла в жилах, так, как оно и надо было. Дверь распахнулась, я бросился на девушку и начал ее раздевать.
Трэйси орала и отбивалась, как будто ее и впрямь насиловали. Она сделала одну только ошибку. Стукнула мне стулом по голове не так, как я ее учил, а по-настоящему. То есть мне досталось не спинкой, а самим сиденьем. И как раз по макушке. Мне показалось, что голова моя при этом треснула. Хорошо, что и сиденье и ножки были надломлены и почти отлетели, так что эффект вышел что надо. Падая на пол лицом вниз, я заметил, как один из близнецов с пистолетом наготове ворвался в комнату и кинулся к Трэйси.
Он рычал как собака.
— Сукины дети! — заорал он, потом шагнул ко мне и пнул ботинком под ребра.
Я сжал зубы, но молчал. Голова работала отлично.
— Он хотел... — заскулила Трэйси, — он хотел... — И тут она снова заверещала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30