Теперь он выглядел старше, пережитое оставило на нем свою печать, он даже обнаружил у себя пару седых волос. В полицейском участке отношение к нему явно изменилось. Нет, героем в полном смысле слова он не стал, но когда сегодня днем, впервые после инцидента, шел по коридору, заметил, что на него оглядываются.
– Если и выяснили, – ответил он, – то мне не сказали.
– Оставь Терезе бутылку с анализом, – посоветовал Перони, – и она выяснит. Я серьезно. Эта женщина – просто гений.
Коста подумал о той роли, которую патологоанатом сыграла в деле Джулиус. Может, Перони и прав.
– Значит, вы так и не выяснили, кто эта Миранда на самом деле?
Перони покачал головой.
– Правда, мы вычислили «дочь», хотя это ничего особенно не дает. Она фотомодель из Праги, хочет стать актрисой. Похоже, Миранда выбрала ее из-за внешности, заплатив за работу. Она заключалась в том, что ей чуточку осветлили волосы и сняли в нескольких местах. Угадай с трех раз, кто снимал. Ах да, еще этот трюк с мотоциклом перед камерами слежения и всеми полицейскими, какие в тот момент болтались в Кампо.
Коста немного подумал.
– Так она ничего не знала о Миранде? Ее просто выбрали из-за внешности?
– Именно. Миранда представилась охотницей за талантами из Америки. Как ты думаешь, сколько вопросов станет задавать в подобной ситуации будущая актриса? Она получила билет на самолет. Ее поселили в прекрасной гостинице. Затем, после исполнения сцены с мотоциклом, она доехала на такси до Фьюмичино и улетела домой. Нужно признать, что Миранда великолепно все устроила. Пока мы тут рассуждали о том, что ее дочь лежит связанная в какой-то пещере и некий злодей собирается ее убить, эта самая «дочь» уже хвасталась перед подругами своей будущей карьерой в Голливуде. Она понятия не имеет, кто эта Миранда на самом деле. А ты действительно хочешь это знать? Сомневаюсь, что мы когда-нибудь что-то выясним.
Коста попытался разобраться в своих ощущениях.
– Значит, Фальконе решил все бросить?
Перони замялся, тщательно подбирая слова.
– Я бы не стал так ставить вопрос. Но не забывай, Ник, что такие люди, как он, должны отчитываться перед многими начальниками. А некоторые из них сразу вспоминают о деньгах. Дескать, стоит ли это дело таких расходов. Спроси себя – стоит оно или нет?
– Погибло шесть человек. Так что я бы сказал «да».
Перони глубоко вздохнул.
– На самом деле семь, если ты добавишь сюда Элеанор Джеймисон.
Коста покачал головой. Люди из ДИА, полицейские. А ведь вполне могло быть и больше.
– Мы не можем все это бросить.
– Ник! – вздохнул его напарник. – Давай сейчас поговорим и оставим эту тему раз и навсегда. В основном все уже выяснилось. У нас есть твердые доказательства того, что Мики Нери несет ответственность за этого мерзавца Тони Мартелли и предстанет перед судом, как только мы сможем забрать его из больницы и засунуть в смирительную рубашку. Перед тем как исчезнуть в дыре возле Фьюмичино, Барбара Мартелли грохнула Рандольфа Кирка, чтобы он нам ничего не рассказал. Благодаря тебе мы знаем и большую часть остального. Уоллис убил свою собственную падчерицу и замочил Эмилио Нери – до того как ты получил возможность его остановить. Все это... – чтобы подчеркнуть свою мысль, Перони похлопал себя по колену, – все это неплохо для статистики, а люди, которые сидят над Лео, как раз и живут за счет статистики. Кстати, ты не думаешь, что Бешеная Тереза питает ко мне расположение? Она как-то странно на меня смотрит.
– Нет, – сказал Коста. – А что насчет...
– Синьора Верчильо? Его убила Миранда Джулиус или кто она там. На костюме, который мы нашли, и на рубашке в ее квартире остались пятна крови. Теперь ты видишь, какая здесь получается дилемма? Должны ли мы тратить общественные деньги – и наверняка очень большие, – чтобы ловить по всему миру женщину, которая, положа руку на сердце, оказала итальянскому обществу большую услугу?
Коста смерил его мрачным взглядом и ничего не ответил. Перони понюхал молодую розу, только начинающую распускаться.
– Лето уже в пути, Ник. Давай оставим все позади.
– Я пытаюсь, – пробормотал тот.
Перони положил руку ему на плечо и заглянул в лицо:
– Ну хорошо. Я знаю. Проверил по записям. Ты впервые застрелил человека. И это тебя тревожит. Я тебя не виню. Сам я никого в жизни не застрелил.
Коста посмотрел ему прямо в глаза:
– А хотелось?
Перони слегка покраснел.
– Ник! Перестань себя винить. Тебе повезло, что я буду рядом немного дольше, чем ожидал. И я не собираюсь сидеть и смотреть, как тебя ломает. Ты что, думаешь – Нери или Уоллис дали бы тебе оттуда уйти? Тебе чертовски повезло, что эта женщина тебя отпустила. Тут я еще и сам толком не разобрался. Единственное, что я знаю наверняка, – она до этого накачала тебя наркотой. Если уж тебе хочется кого-то винить – вини ее.
Коста осторожно убрал его руку со своего плеча.
– Не волнуйся. Меня не настолько это беспокоит. И дело не в наркотике. Во всяком случае, не только в нем. Я сам хотел, чтобы он умер. Он был настоящим чудовищем.
Джанни Перони посмотрел на него, и Коста не мог понять, с каким выражением. Пожалуй, на его лице отразился шок.
– Мне жаль это слышать, Ник, – наконец произнес он. – В некотором роде. Отчасти мне хочется сказать: «Добро пожаловать в реальный мир, господин Коста. Где у большинства из нас каждый день появляются подобные мысли». С другой стороны, я все-таки надеюсь, что ты не заразился общей болезнью. Чтобы это не вошло у тебя в привычку, ладно? Ведь это же так просто. Договорились?
– Договорились, – ответил смущенный Коста.
– Вот и хорошо. – Его напарник уже улыбался, отчего выглядел чуточку моложе и еще страшнее.
– Что ты имел в виду, когда сказал, что будешь со мной рядом? – спросил Коста. – Я думал, ты возвращаешься в «нравы», на руководящую работу.
Перони еще раз взглянул на распускающийся розовый бутон, отщипнул его двумя пальцами и вставил в петлицу.
– Ты не поверишь. Этот подонок Буччи, которого я тогда хорошенько отмутузил на Черки, подал на меня жалобу. Он может и в суд подать. На жестокость полиции. Просто поразительно! Впервые в жизни я ударил человека на службе, причем бандита и убийцу. После этой истории с проституткой меня хотели вообще выкинуть на улицу. Но тут в дело ввязался Лео и начал на всех орать. По крайней мере я так думаю. Мне-то он не сказал ни слова.
– Так это хорошо или плохо? – не мог понять Коста. – То, что ты остаешься со мной?
– Для меня хорошо, – сказал Перони. – Я остаюсь на службе, да еще с напарником, которого могу терпеть. А для тебя?
Коста пожал плечами:
– Мне нужно немного подумать.
– Господи! – ахнул Перони. – Ты что, будешь анализировать все, что происходит на этой планете, до тех пор, пока она не взорвется? Все обстоит так, как оно есть. Я ничего не в состоянии изменить. Тогда к чему напрягаться?
Коста захохотал.
– Твое чувство юмора явно прихрамывает, – пробурчал Перони. – Мы, деревенские, не понимаем таких тонкостей.
– Прости, Джанни. Прости. А как там твоя жена? Как идут дела в этом отношении?
– В эти выходные мы с ней встречались, – отвел глаза Перони. – Мне пришлось съездить домой на похороны. Она хотела помириться, но... Знаешь, я научился у вас одной вещи – признавать, что мертвые мертвы. А этот брак уже умер. Насколько смогу, постараюсь, чтобы дети не пострадали. – Его изуродованное лицо оставалось непроницаемым.
– На похороны?
– Ну да. Того старого полицейского. Пластического хирурга-любителя из Тосканы. – Перони указал на свои шрамы. Коста с удивлением обнаружил, что уже полностью к ним привык. – Того милого парня, который сделал со мной вот это.
– И ради него ты ездил домой? – удивился Коста.
– Господи, Ник! – засмеялся Перони. – Паршивые мы с тобой детективы. Ты разобрался в этом не лучше меня, хотя, конечно, времени у тебя было поменьше. Он был моим родителем. Он меня зачал. Половина моих генов – от него. Он... черт побери, даже сейчас мне трудно произнести это слово. В общем, он был моим отцом. Вот. Думаю, то, что моя мама должна была его ублажать, входило в условия работы в том баре. Кто знает?
Коста посмотрел на своего напарника. Он всегда считал Джанни Перони стальным человеком, невосприимчивым к мирским трагедиям. Теперь он понимал, что так только казалось.
– Когда ты это узнал? – спросил он, уже предполагая ответ.
– Сразу после Рождества. Когда обнаружилось, что его печень подняла руки вверх и сдалась. Он хотел последний раз меня увидеть. Ну, я поехал, и знаешь, что выяснилось? Что все дело было в нем, а вовсе не во мне. Он пытался объяснить, что, когда переделывал мне лицо, в этом не было ничего личного. Он просто выбивал из себя чувство вины, которое испытывал из-за того, что стал отцом незаконнорожденного ребенка. Ну вот, я как полный дурак пролил вместе с ним несколько слезинок, а меньше чем через сутки нарушил правило, которого придерживался всю жизнь, и завалился в койку с той чешской проституткой – потому что... ну... а почему бы и нет?
Перони задумчиво поднес к изуродованным губам свою большую руку.
– Между прочим, ты не прав насчет Терезы. Я это чувствую.
– Но... – Косте хотелось задать так много вопросов.
– Тсс! – прервал его Перони, глядя на приближающегося к ним высокого человека. Затем он взглянул на Косту: – Все, что я только что сказал, – строго между нами, Ник. За пределами моей семьи никто не знает этот маленький секрет. И никто не узнает. Ты немного облегчил мою ношу, если захочешь, я облегчу твою – до тех пор, пока не вернусь к своему истинному призванию, а ты не станешь моим водителем. С этого момента я вряд ли стану с тобой разговаривать, поскольку между нами начнется классовая война.
– Не могу дождаться этого дня, – засмеялся Коста.
– Вот и хорошо. Что еще важнее – теперь, когда мы оба вернулись на службу, нам придется принять на себя груз одной старой проблемы Лео. А это очень тяжкий груз.
Фальконе уже звал их к себе. Он был в своем лучшем костюме и держал в руках букет из роз и гвоздик.
– Ох уж эти больничные посещения! – Перони тронул крошечную розу в петлице. – Как можно их не любить?
* * *
Ракеле д'Амато сидела в постели в своей отдельной палате. На ней была белая шелковая рубашка, разорванная на правом рукаве, чтобы дать место гипсовой повязке, простыни были подтянуты к груди. В верхней части лба все еще виднелись следы большого синяка. Под взглядами стоявших у двери Косты и Перони, Фальконе осторожно поцеловал ее в щеку, преподнес небольшую золоченую коробку с шоколадками, а затем сменил в стоявшей возле кровати вазе старые цветы на свои, которые принес.
– Вот. – Он передал увядшие лилии и гладиолусы Перони, который, скривившись, опустил их в мусорную корзину в углу палаты.
– Цветы, – улыбнулась она. – Шоколад. Ох, Лео! Как это... галантно.
Трое мужчин молча смотрели на нее, понимая, что на самом деле ничего не изменилось. Она по-прежнему сохраняла контроль над своими эмоциями. Даже взрыв бомбы не смог изменить Ракеле д'Амато.
– Не стоит благодарности, – пробормотал Фальконе.
– Садись, если хочешь. Я думала... – Она посмотрела на Косту и Перони. – Я думала, что ты придешь раньше. И полагала, что ты придешь один.
Фальконе остался стоять.
– Извини. Мне сказали, что у тебя все хорошо. Еще пара дней...
Ракеле чуть переставила цветы.
– Не могу дождаться. Мне здесь ужасно скучно. Хочется вернуться к работе. – Она немного помолчала. – Я постоянно слышу все эти истории. Скажи мне – вы найдете эту женщину?
– Найдем, – кивнул Фальконе.
Уверенность ответа ее удивила.
– Неужели? Похоже, кое-кто считает, что это пустая трата времени. Она покинула страну. Ты не имеешь представления, с чего начать. Даже не знаешь ее настоящего имени.
– Не надо верить всему, что слышишь.
Она смотрела на стоявший рядом с кроватью стул, пока он на него не уселся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
– Если и выяснили, – ответил он, – то мне не сказали.
– Оставь Терезе бутылку с анализом, – посоветовал Перони, – и она выяснит. Я серьезно. Эта женщина – просто гений.
Коста подумал о той роли, которую патологоанатом сыграла в деле Джулиус. Может, Перони и прав.
– Значит, вы так и не выяснили, кто эта Миранда на самом деле?
Перони покачал головой.
– Правда, мы вычислили «дочь», хотя это ничего особенно не дает. Она фотомодель из Праги, хочет стать актрисой. Похоже, Миранда выбрала ее из-за внешности, заплатив за работу. Она заключалась в том, что ей чуточку осветлили волосы и сняли в нескольких местах. Угадай с трех раз, кто снимал. Ах да, еще этот трюк с мотоциклом перед камерами слежения и всеми полицейскими, какие в тот момент болтались в Кампо.
Коста немного подумал.
– Так она ничего не знала о Миранде? Ее просто выбрали из-за внешности?
– Именно. Миранда представилась охотницей за талантами из Америки. Как ты думаешь, сколько вопросов станет задавать в подобной ситуации будущая актриса? Она получила билет на самолет. Ее поселили в прекрасной гостинице. Затем, после исполнения сцены с мотоциклом, она доехала на такси до Фьюмичино и улетела домой. Нужно признать, что Миранда великолепно все устроила. Пока мы тут рассуждали о том, что ее дочь лежит связанная в какой-то пещере и некий злодей собирается ее убить, эта самая «дочь» уже хвасталась перед подругами своей будущей карьерой в Голливуде. Она понятия не имеет, кто эта Миранда на самом деле. А ты действительно хочешь это знать? Сомневаюсь, что мы когда-нибудь что-то выясним.
Коста попытался разобраться в своих ощущениях.
– Значит, Фальконе решил все бросить?
Перони замялся, тщательно подбирая слова.
– Я бы не стал так ставить вопрос. Но не забывай, Ник, что такие люди, как он, должны отчитываться перед многими начальниками. А некоторые из них сразу вспоминают о деньгах. Дескать, стоит ли это дело таких расходов. Спроси себя – стоит оно или нет?
– Погибло шесть человек. Так что я бы сказал «да».
Перони глубоко вздохнул.
– На самом деле семь, если ты добавишь сюда Элеанор Джеймисон.
Коста покачал головой. Люди из ДИА, полицейские. А ведь вполне могло быть и больше.
– Мы не можем все это бросить.
– Ник! – вздохнул его напарник. – Давай сейчас поговорим и оставим эту тему раз и навсегда. В основном все уже выяснилось. У нас есть твердые доказательства того, что Мики Нери несет ответственность за этого мерзавца Тони Мартелли и предстанет перед судом, как только мы сможем забрать его из больницы и засунуть в смирительную рубашку. Перед тем как исчезнуть в дыре возле Фьюмичино, Барбара Мартелли грохнула Рандольфа Кирка, чтобы он нам ничего не рассказал. Благодаря тебе мы знаем и большую часть остального. Уоллис убил свою собственную падчерицу и замочил Эмилио Нери – до того как ты получил возможность его остановить. Все это... – чтобы подчеркнуть свою мысль, Перони похлопал себя по колену, – все это неплохо для статистики, а люди, которые сидят над Лео, как раз и живут за счет статистики. Кстати, ты не думаешь, что Бешеная Тереза питает ко мне расположение? Она как-то странно на меня смотрит.
– Нет, – сказал Коста. – А что насчет...
– Синьора Верчильо? Его убила Миранда Джулиус или кто она там. На костюме, который мы нашли, и на рубашке в ее квартире остались пятна крови. Теперь ты видишь, какая здесь получается дилемма? Должны ли мы тратить общественные деньги – и наверняка очень большие, – чтобы ловить по всему миру женщину, которая, положа руку на сердце, оказала итальянскому обществу большую услугу?
Коста смерил его мрачным взглядом и ничего не ответил. Перони понюхал молодую розу, только начинающую распускаться.
– Лето уже в пути, Ник. Давай оставим все позади.
– Я пытаюсь, – пробормотал тот.
Перони положил руку ему на плечо и заглянул в лицо:
– Ну хорошо. Я знаю. Проверил по записям. Ты впервые застрелил человека. И это тебя тревожит. Я тебя не виню. Сам я никого в жизни не застрелил.
Коста посмотрел ему прямо в глаза:
– А хотелось?
Перони слегка покраснел.
– Ник! Перестань себя винить. Тебе повезло, что я буду рядом немного дольше, чем ожидал. И я не собираюсь сидеть и смотреть, как тебя ломает. Ты что, думаешь – Нери или Уоллис дали бы тебе оттуда уйти? Тебе чертовски повезло, что эта женщина тебя отпустила. Тут я еще и сам толком не разобрался. Единственное, что я знаю наверняка, – она до этого накачала тебя наркотой. Если уж тебе хочется кого-то винить – вини ее.
Коста осторожно убрал его руку со своего плеча.
– Не волнуйся. Меня не настолько это беспокоит. И дело не в наркотике. Во всяком случае, не только в нем. Я сам хотел, чтобы он умер. Он был настоящим чудовищем.
Джанни Перони посмотрел на него, и Коста не мог понять, с каким выражением. Пожалуй, на его лице отразился шок.
– Мне жаль это слышать, Ник, – наконец произнес он. – В некотором роде. Отчасти мне хочется сказать: «Добро пожаловать в реальный мир, господин Коста. Где у большинства из нас каждый день появляются подобные мысли». С другой стороны, я все-таки надеюсь, что ты не заразился общей болезнью. Чтобы это не вошло у тебя в привычку, ладно? Ведь это же так просто. Договорились?
– Договорились, – ответил смущенный Коста.
– Вот и хорошо. – Его напарник уже улыбался, отчего выглядел чуточку моложе и еще страшнее.
– Что ты имел в виду, когда сказал, что будешь со мной рядом? – спросил Коста. – Я думал, ты возвращаешься в «нравы», на руководящую работу.
Перони еще раз взглянул на распускающийся розовый бутон, отщипнул его двумя пальцами и вставил в петлицу.
– Ты не поверишь. Этот подонок Буччи, которого я тогда хорошенько отмутузил на Черки, подал на меня жалобу. Он может и в суд подать. На жестокость полиции. Просто поразительно! Впервые в жизни я ударил человека на службе, причем бандита и убийцу. После этой истории с проституткой меня хотели вообще выкинуть на улицу. Но тут в дело ввязался Лео и начал на всех орать. По крайней мере я так думаю. Мне-то он не сказал ни слова.
– Так это хорошо или плохо? – не мог понять Коста. – То, что ты остаешься со мной?
– Для меня хорошо, – сказал Перони. – Я остаюсь на службе, да еще с напарником, которого могу терпеть. А для тебя?
Коста пожал плечами:
– Мне нужно немного подумать.
– Господи! – ахнул Перони. – Ты что, будешь анализировать все, что происходит на этой планете, до тех пор, пока она не взорвется? Все обстоит так, как оно есть. Я ничего не в состоянии изменить. Тогда к чему напрягаться?
Коста захохотал.
– Твое чувство юмора явно прихрамывает, – пробурчал Перони. – Мы, деревенские, не понимаем таких тонкостей.
– Прости, Джанни. Прости. А как там твоя жена? Как идут дела в этом отношении?
– В эти выходные мы с ней встречались, – отвел глаза Перони. – Мне пришлось съездить домой на похороны. Она хотела помириться, но... Знаешь, я научился у вас одной вещи – признавать, что мертвые мертвы. А этот брак уже умер. Насколько смогу, постараюсь, чтобы дети не пострадали. – Его изуродованное лицо оставалось непроницаемым.
– На похороны?
– Ну да. Того старого полицейского. Пластического хирурга-любителя из Тосканы. – Перони указал на свои шрамы. Коста с удивлением обнаружил, что уже полностью к ним привык. – Того милого парня, который сделал со мной вот это.
– И ради него ты ездил домой? – удивился Коста.
– Господи, Ник! – засмеялся Перони. – Паршивые мы с тобой детективы. Ты разобрался в этом не лучше меня, хотя, конечно, времени у тебя было поменьше. Он был моим родителем. Он меня зачал. Половина моих генов – от него. Он... черт побери, даже сейчас мне трудно произнести это слово. В общем, он был моим отцом. Вот. Думаю, то, что моя мама должна была его ублажать, входило в условия работы в том баре. Кто знает?
Коста посмотрел на своего напарника. Он всегда считал Джанни Перони стальным человеком, невосприимчивым к мирским трагедиям. Теперь он понимал, что так только казалось.
– Когда ты это узнал? – спросил он, уже предполагая ответ.
– Сразу после Рождества. Когда обнаружилось, что его печень подняла руки вверх и сдалась. Он хотел последний раз меня увидеть. Ну, я поехал, и знаешь, что выяснилось? Что все дело было в нем, а вовсе не во мне. Он пытался объяснить, что, когда переделывал мне лицо, в этом не было ничего личного. Он просто выбивал из себя чувство вины, которое испытывал из-за того, что стал отцом незаконнорожденного ребенка. Ну вот, я как полный дурак пролил вместе с ним несколько слезинок, а меньше чем через сутки нарушил правило, которого придерживался всю жизнь, и завалился в койку с той чешской проституткой – потому что... ну... а почему бы и нет?
Перони задумчиво поднес к изуродованным губам свою большую руку.
– Между прочим, ты не прав насчет Терезы. Я это чувствую.
– Но... – Косте хотелось задать так много вопросов.
– Тсс! – прервал его Перони, глядя на приближающегося к ним высокого человека. Затем он взглянул на Косту: – Все, что я только что сказал, – строго между нами, Ник. За пределами моей семьи никто не знает этот маленький секрет. И никто не узнает. Ты немного облегчил мою ношу, если захочешь, я облегчу твою – до тех пор, пока не вернусь к своему истинному призванию, а ты не станешь моим водителем. С этого момента я вряд ли стану с тобой разговаривать, поскольку между нами начнется классовая война.
– Не могу дождаться этого дня, – засмеялся Коста.
– Вот и хорошо. Что еще важнее – теперь, когда мы оба вернулись на службу, нам придется принять на себя груз одной старой проблемы Лео. А это очень тяжкий груз.
Фальконе уже звал их к себе. Он был в своем лучшем костюме и держал в руках букет из роз и гвоздик.
– Ох уж эти больничные посещения! – Перони тронул крошечную розу в петлице. – Как можно их не любить?
* * *
Ракеле д'Амато сидела в постели в своей отдельной палате. На ней была белая шелковая рубашка, разорванная на правом рукаве, чтобы дать место гипсовой повязке, простыни были подтянуты к груди. В верхней части лба все еще виднелись следы большого синяка. Под взглядами стоявших у двери Косты и Перони, Фальконе осторожно поцеловал ее в щеку, преподнес небольшую золоченую коробку с шоколадками, а затем сменил в стоявшей возле кровати вазе старые цветы на свои, которые принес.
– Вот. – Он передал увядшие лилии и гладиолусы Перони, который, скривившись, опустил их в мусорную корзину в углу палаты.
– Цветы, – улыбнулась она. – Шоколад. Ох, Лео! Как это... галантно.
Трое мужчин молча смотрели на нее, понимая, что на самом деле ничего не изменилось. Она по-прежнему сохраняла контроль над своими эмоциями. Даже взрыв бомбы не смог изменить Ракеле д'Амато.
– Не стоит благодарности, – пробормотал Фальконе.
– Садись, если хочешь. Я думала... – Она посмотрела на Косту и Перони. – Я думала, что ты придешь раньше. И полагала, что ты придешь один.
Фальконе остался стоять.
– Извини. Мне сказали, что у тебя все хорошо. Еще пара дней...
Ракеле чуть переставила цветы.
– Не могу дождаться. Мне здесь ужасно скучно. Хочется вернуться к работе. – Она немного помолчала. – Я постоянно слышу все эти истории. Скажи мне – вы найдете эту женщину?
– Найдем, – кивнул Фальконе.
Уверенность ответа ее удивила.
– Неужели? Похоже, кое-кто считает, что это пустая трата времени. Она покинула страну. Ты не имеешь представления, с чего начать. Даже не знаешь ее настоящего имени.
– Не надо верить всему, что слышишь.
Она смотрела на стоявший рядом с кроватью стул, пока он на него не уселся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58