что постоянно его тревожило во время войны, когда он служил на морском авианосце, став боцманом в 1945 году и наконец женившись на девушке из Норфолка, штат Вирджиния, где он служил на метеокатере, что продолжало его беспокоить все эти годы, — так это точное понимание, что тогда, в 1938 году, он сделал что-то не так, но не мог понять, что именно.
Ведь Селеста сама сказала ему, что не хочет выходить замуж, сказала же!
Он предложил это ей, сказав, что женится, как только получит разрешение, но она заявила, что хочет оставаться танцовщицей. Он точно помнил ее слова, потому что тогда, как последний осел, поправил ее, сказав: «Ты хочешь сказать, девицей, танцующей для увеселения публики?», и она ответила: «Ну да, если хочешь, называй это так». Может, в этом и заключалась его ошибка? Он пытался достать денег, искренне пытался. Он послал телеграмму своим родным — хотя черта с два они что-нибудь достали бы у себя в Хэйсиде, штат Айова, — и, получив отказ, начал занимать деньги у своих друзей на корабле, и ему удалось наскрести сто тридцать два доллара, но тут Селеста позвонила ему и сказала, что все уже сделано.
— Что ты имеешь в виду? — спросил он.
— Ребенка, ты же знаешь.
— А когда...
— Все закончилось на прошлой неделе.
— Что ж, это здорово, дорогая, — сказал он. — А я, представь, сдал экзамен на старшину. Приеду через недельку и покажу тебе аттестат.
Позже, в 1947 году, Натаниэль Кейтс поступил в школу лейтенантов, и через четыре месяца ему было присвоено звание младшего лейтенанта федеральной службы береговой охраны. Теперь, в свои сорок четыре года, он был капитаном третьего ранга; его каштановые волосы еще не тронула седина, фигура слегка раздалась по сравнению с тем, какой она была в 1938-м, слегка одутловатое лицо выдавало человека, пьющего джин с 1936-го, хотя тогда ему было всего семнадцать лет. Его жена Элен, сорока двух лет, стройная хрупкая блондинка с красивыми карими глазами (у Селесты при черных волосах были зеленые глаза, в ее манере вертеть задом чувствовалась ирландская живость и дерзость, она была единственной настоящей женщиной, которую он встречал в своей жизни). Его сыну исполнилось шестнадцать, и он мечтал поступить в академию федеральной службы береговой охраны в Нью-Лондоне, штат Коннектикут. Дочери шел четырнадцатый, она получила французскую медаль по окончании средней школы. («Расскажи мне про Тантамаунт, дорогой», — попросила как-то Селеста. Рассказывать было не о чем. Там были заправочная колонка, магазин и железная дорога, вот и все. О бедняжка, так ты приехал из такой глуши? Поцелуй меня, слышишь? Целуй меня, милый, я забираю тебя из этого ужасного захолустья! Целуй меня, милый, я уведу тебя туда, где ты никогда не был.) До июня 1949 года он служил на борту судна длиной в сто двадцать пять футов. Затем разразилась корейская война, и он обучал новобранцев в Грин-Коув-Спрингс, штат Флорида, переправляя их на базу береговой охраны в Мэриленде, недалеко от Балтимора, а затем через Тихий океан на Гавайские острова, где служил до 1953 года. («Когда я танцую, то чувствую, будто могу летать, понимаешь, Нат? Мне кажется, что я могу очень сильно оттолкнуться от земли, сильнее любого человека в мире, что я могу взлететь до потолка, до неба! Посмотри на меня, милый, я лечу!») В 1955-м Натаниэль Кейтс стал лейтенантом и был назначен строевым офицером на плавучую базу. Через три года его направили в Майами строевым офицером на базу в Мак-Артур Козвэй. Он получил нашивки лейтенанта только в апреле 1960 года, и вскоре после этого ему было доверено командование «Меркурием».
Но до сих пор он так и не знал, что же не так сказал он в 1938 году...
* * *
— Извините, сэр.
Кейтс обернулся. Какое-то мгновение он смотрел на стоящего перед ним человека и не узнавал его, и только потом сообразил, что это один из его техников по электрооборудованию. Он быстро проговорил:
— Да?
— Капитан, связь с берегом в отношении заполнения емкостей водой и исправности электричества закончена, вся связь на борту работает исправно, — доложил техник.
— Хорошо, — сказал Кейтс. Он повернулся к связисту, стоящему рядом в шлемофоне и задумчиво смотрящему на море: — Отдать третий и четвертый швартовы.
— На корме, это капитанский мостик, — сказал в микрофон связист. — Отдать третий и четвертый швартовы.
Кейтс ждал. Через секунду связист доложил:
— Третий отдан, сэр.
— Хорошо.
— Четвертый отдан, сэр.
— Отлично, отдать первый швартовый.
— На баке, говорит капитанский мостик, — сказал связист. — Отдать первый швартовый.
Кейтс взглянул на часы над переборкой. Они показывали 09.04.
— Первый швартовый на борту, сэр, — доложил связист.
— Хорошо, — ответил Кейтс. — Лево руля.
— Есть лево руля, — повторил связист.
— Правая машина — самый малый вперед.
— Правая машина — самый малый вперед, — передал связист по машинному телеграфу и через минуту добавил, обращаясь к капитану: — Машинное отделение докладывает: есть правая машина — самый малый вперед.
— Отлично, — сказал Кейтс.
Его катер длиной в сто шестьдесят футов великолепно слушался руля. Почти сразу же он уловил характерные звуки работающих машин, а затем ощутил знакомый толчок судна, когда оно дернулось, натянув последний канат, соединяющий его с пристанью.
— Левая машина — самый малый задний, — тут же скомандовал он.
— Левая машина — самый малый задний. Сэр, машинное отделение докладывает: есть левая машина — самый малый задний.
— Приготовьтесь отдать второй швартовый, — приказал Кейтс.
— Приготовьтесь отдать второй швартовый, — повторил связист в свой микрофон. — На баке докладывают: есть приготовиться к отдаче второго.
— Прямо руля. Правая машина — стоп. Принять второй. Поднять флаг.
За спиной Кейтса боцман свистнул в дудку, командуя поднятие флага на корме. Катер начал медленно отваливать от дока.
— Дать три коротких свистка, — приказал Кейтс.
Боцман трижды коротко свистнул.
— Все машины стоп.
— Все машины стоп. Машинное отделение докладывает: есть, стоп все машины.
— Право руля. Левая машина — самый малый вперед.
— Право руля, есть право руля, сэр.
Они выходили из дока, медленно миновали огни военно-морской базы; впереди замелькали бакены, отмечающие безопасный для кораблей проход в проливе Ки-Уэст.
— Прямо руля, — сказал Кейтс связисту. — Курс два-ноль-четыре. Все машины — самый малый вперед.
— Есть курс два-ноль-четыре, сэр. Есть все машины — самый малый вперед, сэр.
— Так держать.
— Вижу лодку по курсу три-пять-ноль, расстояние пять тысяч, — крикнул вниз впередсмотрящий.
— Ясно, — ответил Кейтс. — Держать вправо на два-ноль-девять.
— Есть право на два-ноль-девять, сэр.
Кейтс обернулся к своему строевому офицеру, лейтенанту Майклу Пирсу, который стоял слева от него и через лобовое стекло капитанского мостика устремил взгляд вперед.
— Когда-нибудь мы распорем одну из этих нахальных лодок пополам, — сказал он, затем бросил боцману через плечо: — Дайте ему свисток.
Раздался пронзительный предупредительный сигнал, резко прозвучавший в чистом воздухе Ки-Уэст, сообщающий моторке, что справа движется катер. Лодка прошла вдоль левого борта «Меркурия», и ее рулевой помахал в сторону капитанского мостика. Кейтс не ответил на приветствие.
— Лево руля на один-восемь-три, — сказал он.
— Есть лево руля на один-восемь-три, сэр.
Когда катер заскользил по воде, Кейтс сказал:
— Убрать людей с бака и перевести их на подветренный борт, — и затем добавил, обращаясь к Пирсу: — Нечего им там дрожать, Майк.
Катер медленно продвигался по фарватеру, меняя курс и скорость по мере продвижения вперед, рулевой посматривал на компас, Кейтс вглядывался вперед сквозь стекло рубки, Пирс молчаливо держался сбоку, и все они ожидали появления маяка.
Поравнявшись с ним, Кейтс сказал:
— Лево руля на курс ноль-восемь-пять.
— Есть лево руля на ноль-восемь-пять.
— Не упускайте ее из виду.
— Следуем курсом ноль-восемь-пять, сэр.
— Так держать.
— Есть так держать. Курс ноль-восемь-пять.
— Установить наблюдение за морем, — сказал Кейтс.
Связист передал его команду по переговорному устройству:
— Установить наблюдение за морем. — Он обернулся к Кейтсу. — На дежурство вышла наблюдательная секция номер три, сэр.
— Ясно. Все машины — средний вперед, — приказал Кейтс.
— Все машины — средний вперед. Машинное отделение докладывает: есть все машины — средний вперед.
— Хорошо. Майк, когда освободимся, давай спустимся в кают-компанию, выпьем по чашечке кофе.
— Не отказался бы, сэр, — сказал Пирс. — При такой погоде дрожь до самых костей пробирает.
— Старшина, спросите машинное отделение, когда они смогут развить полную скорость, — сказал Кейтс.
Сидя у левого борта на месте пилота в самолете «Груммэн-Альбатрос», Фрэнк Рандажио заглянул вправо, мимо второго пилота Мюррея Дайэла, и вниз, где были отчетливо видны Флоридские острова. Перед вылетом он справился с картой погоды и сводками метеобюро Майами, поэтому не был удивлен прекрасной видимостью. И все же ему всегда казалось некой таинственной и волшебной метаморфозой, когда на расстоянии в несколько миль разительно менялась погода. Пальцем левой руки он надавил кнопку связи на штурвальной колонке. На голове Фрэнка были укреплены наушники с микрофоном около рта. Сквозь статические шумы в наушниках он сказал:
— Наверное, нам лучше самим связаться с Блюроком, пока он нас не вызвал.
— Хорошо, — согласился Дайэл.
— Блюрок, вас вызывает самолет береговой охраны семь-два, семь-два, — произнес в микрофон Рандажио.
Последовала пауза, затем ответила станция радарной связи:
— Самолет береговой охраны семь-два, семь-два, это Блюрок. Следуйте своим курсом.
— Блюрок, это семь-два, — сказал Рандажио. — Лонг-Ки по курсу три-семь, расстояние тысяча футов. Следуем курсом два-два-шесть. Скорость один-пятьдесят. Наши координаты в пять ноль семь: север — двадцать-четыре-сорок-пять, запад — восемь-ноль-четыре-ноль. Конец связи.
— Это Блюрок. Семь-два, вас понял.
Рандажио отключил связь и сказал Дайэлу:
— На какое-то время они успокоятся.
— Перекачка горючего вот-вот закончится, Фрэнк, — доложил Дайэл. — Датчики показывают по семнадцать-пятьдесят в каждом.
— Понял, — ответил Рандажио и продолжал наблюдать за показаниями приборов, отражающими перекачку горючего из трехсотгаллоновой емкости в основные. Пеннер, один из двух бортовых механиков, появился в кабине с двумя картонными стаканчиками, наполненными дымящимся кофе, и предложил один Рандажио, а другой Дайэлу.
— Я всегда кладу три куска сахару, — сказал Дайэл, попробовав свой кофе, — а ты постоянно забываешь об этом.
— Потому что просто не могу понять, как можно пить такой сладкий кофе, сэр, — сказал Пеннер и, забрав у него стаканчик, ретировался.
Подобно всем членам экипажа, он был одет в рабочую форму, затем в летный костюм, а поверх него — в спасательный жилет. Летный костюм был оранжевым, а жилет — ярко-желтым, чтобы облегчать спасателям поиск команды на поверхности моря, случись ей выброситься во время аварии самолета. С целью обеспечить выживание людей во время их вынужденного плавания спасательные жилеты были оборудованы лампочкой, работающей от батарейки, которую можно было включить ночью; специальным устройством для отпугивания акул, острым ножом и сосудом с красящей жидкостью особого состава, которая пятном расплывалась по поверхности воды и также помогала летчикам-спасателям обнаружить потерпевших аварию, а еще сигнальные устройства отдельно для дневного и ночного времени. Мюррей Дайэл, который с трудом переносил жаркий тропический климат, носил неуставную голубую безрукавку из поплина поверх оранжевого летного костюма и под желтым спасательным жилетом, таким образом являясь самым ярко одетым на борту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Ведь Селеста сама сказала ему, что не хочет выходить замуж, сказала же!
Он предложил это ей, сказав, что женится, как только получит разрешение, но она заявила, что хочет оставаться танцовщицей. Он точно помнил ее слова, потому что тогда, как последний осел, поправил ее, сказав: «Ты хочешь сказать, девицей, танцующей для увеселения публики?», и она ответила: «Ну да, если хочешь, называй это так». Может, в этом и заключалась его ошибка? Он пытался достать денег, искренне пытался. Он послал телеграмму своим родным — хотя черта с два они что-нибудь достали бы у себя в Хэйсиде, штат Айова, — и, получив отказ, начал занимать деньги у своих друзей на корабле, и ему удалось наскрести сто тридцать два доллара, но тут Селеста позвонила ему и сказала, что все уже сделано.
— Что ты имеешь в виду? — спросил он.
— Ребенка, ты же знаешь.
— А когда...
— Все закончилось на прошлой неделе.
— Что ж, это здорово, дорогая, — сказал он. — А я, представь, сдал экзамен на старшину. Приеду через недельку и покажу тебе аттестат.
Позже, в 1947 году, Натаниэль Кейтс поступил в школу лейтенантов, и через четыре месяца ему было присвоено звание младшего лейтенанта федеральной службы береговой охраны. Теперь, в свои сорок четыре года, он был капитаном третьего ранга; его каштановые волосы еще не тронула седина, фигура слегка раздалась по сравнению с тем, какой она была в 1938-м, слегка одутловатое лицо выдавало человека, пьющего джин с 1936-го, хотя тогда ему было всего семнадцать лет. Его жена Элен, сорока двух лет, стройная хрупкая блондинка с красивыми карими глазами (у Селесты при черных волосах были зеленые глаза, в ее манере вертеть задом чувствовалась ирландская живость и дерзость, она была единственной настоящей женщиной, которую он встречал в своей жизни). Его сыну исполнилось шестнадцать, и он мечтал поступить в академию федеральной службы береговой охраны в Нью-Лондоне, штат Коннектикут. Дочери шел четырнадцатый, она получила французскую медаль по окончании средней школы. («Расскажи мне про Тантамаунт, дорогой», — попросила как-то Селеста. Рассказывать было не о чем. Там были заправочная колонка, магазин и железная дорога, вот и все. О бедняжка, так ты приехал из такой глуши? Поцелуй меня, слышишь? Целуй меня, милый, я забираю тебя из этого ужасного захолустья! Целуй меня, милый, я уведу тебя туда, где ты никогда не был.) До июня 1949 года он служил на борту судна длиной в сто двадцать пять футов. Затем разразилась корейская война, и он обучал новобранцев в Грин-Коув-Спрингс, штат Флорида, переправляя их на базу береговой охраны в Мэриленде, недалеко от Балтимора, а затем через Тихий океан на Гавайские острова, где служил до 1953 года. («Когда я танцую, то чувствую, будто могу летать, понимаешь, Нат? Мне кажется, что я могу очень сильно оттолкнуться от земли, сильнее любого человека в мире, что я могу взлететь до потолка, до неба! Посмотри на меня, милый, я лечу!») В 1955-м Натаниэль Кейтс стал лейтенантом и был назначен строевым офицером на плавучую базу. Через три года его направили в Майами строевым офицером на базу в Мак-Артур Козвэй. Он получил нашивки лейтенанта только в апреле 1960 года, и вскоре после этого ему было доверено командование «Меркурием».
Но до сих пор он так и не знал, что же не так сказал он в 1938 году...
* * *
— Извините, сэр.
Кейтс обернулся. Какое-то мгновение он смотрел на стоящего перед ним человека и не узнавал его, и только потом сообразил, что это один из его техников по электрооборудованию. Он быстро проговорил:
— Да?
— Капитан, связь с берегом в отношении заполнения емкостей водой и исправности электричества закончена, вся связь на борту работает исправно, — доложил техник.
— Хорошо, — сказал Кейтс. Он повернулся к связисту, стоящему рядом в шлемофоне и задумчиво смотрящему на море: — Отдать третий и четвертый швартовы.
— На корме, это капитанский мостик, — сказал в микрофон связист. — Отдать третий и четвертый швартовы.
Кейтс ждал. Через секунду связист доложил:
— Третий отдан, сэр.
— Хорошо.
— Четвертый отдан, сэр.
— Отлично, отдать первый швартовый.
— На баке, говорит капитанский мостик, — сказал связист. — Отдать первый швартовый.
Кейтс взглянул на часы над переборкой. Они показывали 09.04.
— Первый швартовый на борту, сэр, — доложил связист.
— Хорошо, — ответил Кейтс. — Лево руля.
— Есть лево руля, — повторил связист.
— Правая машина — самый малый вперед.
— Правая машина — самый малый вперед, — передал связист по машинному телеграфу и через минуту добавил, обращаясь к капитану: — Машинное отделение докладывает: есть правая машина — самый малый вперед.
— Отлично, — сказал Кейтс.
Его катер длиной в сто шестьдесят футов великолепно слушался руля. Почти сразу же он уловил характерные звуки работающих машин, а затем ощутил знакомый толчок судна, когда оно дернулось, натянув последний канат, соединяющий его с пристанью.
— Левая машина — самый малый задний, — тут же скомандовал он.
— Левая машина — самый малый задний. Сэр, машинное отделение докладывает: есть левая машина — самый малый задний.
— Приготовьтесь отдать второй швартовый, — приказал Кейтс.
— Приготовьтесь отдать второй швартовый, — повторил связист в свой микрофон. — На баке докладывают: есть приготовиться к отдаче второго.
— Прямо руля. Правая машина — стоп. Принять второй. Поднять флаг.
За спиной Кейтса боцман свистнул в дудку, командуя поднятие флага на корме. Катер начал медленно отваливать от дока.
— Дать три коротких свистка, — приказал Кейтс.
Боцман трижды коротко свистнул.
— Все машины стоп.
— Все машины стоп. Машинное отделение докладывает: есть, стоп все машины.
— Право руля. Левая машина — самый малый вперед.
— Право руля, есть право руля, сэр.
Они выходили из дока, медленно миновали огни военно-морской базы; впереди замелькали бакены, отмечающие безопасный для кораблей проход в проливе Ки-Уэст.
— Прямо руля, — сказал Кейтс связисту. — Курс два-ноль-четыре. Все машины — самый малый вперед.
— Есть курс два-ноль-четыре, сэр. Есть все машины — самый малый вперед, сэр.
— Так держать.
— Вижу лодку по курсу три-пять-ноль, расстояние пять тысяч, — крикнул вниз впередсмотрящий.
— Ясно, — ответил Кейтс. — Держать вправо на два-ноль-девять.
— Есть право на два-ноль-девять, сэр.
Кейтс обернулся к своему строевому офицеру, лейтенанту Майклу Пирсу, который стоял слева от него и через лобовое стекло капитанского мостика устремил взгляд вперед.
— Когда-нибудь мы распорем одну из этих нахальных лодок пополам, — сказал он, затем бросил боцману через плечо: — Дайте ему свисток.
Раздался пронзительный предупредительный сигнал, резко прозвучавший в чистом воздухе Ки-Уэст, сообщающий моторке, что справа движется катер. Лодка прошла вдоль левого борта «Меркурия», и ее рулевой помахал в сторону капитанского мостика. Кейтс не ответил на приветствие.
— Лево руля на один-восемь-три, — сказал он.
— Есть лево руля на один-восемь-три, сэр.
Когда катер заскользил по воде, Кейтс сказал:
— Убрать людей с бака и перевести их на подветренный борт, — и затем добавил, обращаясь к Пирсу: — Нечего им там дрожать, Майк.
Катер медленно продвигался по фарватеру, меняя курс и скорость по мере продвижения вперед, рулевой посматривал на компас, Кейтс вглядывался вперед сквозь стекло рубки, Пирс молчаливо держался сбоку, и все они ожидали появления маяка.
Поравнявшись с ним, Кейтс сказал:
— Лево руля на курс ноль-восемь-пять.
— Есть лево руля на ноль-восемь-пять.
— Не упускайте ее из виду.
— Следуем курсом ноль-восемь-пять, сэр.
— Так держать.
— Есть так держать. Курс ноль-восемь-пять.
— Установить наблюдение за морем, — сказал Кейтс.
Связист передал его команду по переговорному устройству:
— Установить наблюдение за морем. — Он обернулся к Кейтсу. — На дежурство вышла наблюдательная секция номер три, сэр.
— Ясно. Все машины — средний вперед, — приказал Кейтс.
— Все машины — средний вперед. Машинное отделение докладывает: есть все машины — средний вперед.
— Хорошо. Майк, когда освободимся, давай спустимся в кают-компанию, выпьем по чашечке кофе.
— Не отказался бы, сэр, — сказал Пирс. — При такой погоде дрожь до самых костей пробирает.
— Старшина, спросите машинное отделение, когда они смогут развить полную скорость, — сказал Кейтс.
Сидя у левого борта на месте пилота в самолете «Груммэн-Альбатрос», Фрэнк Рандажио заглянул вправо, мимо второго пилота Мюррея Дайэла, и вниз, где были отчетливо видны Флоридские острова. Перед вылетом он справился с картой погоды и сводками метеобюро Майами, поэтому не был удивлен прекрасной видимостью. И все же ему всегда казалось некой таинственной и волшебной метаморфозой, когда на расстоянии в несколько миль разительно менялась погода. Пальцем левой руки он надавил кнопку связи на штурвальной колонке. На голове Фрэнка были укреплены наушники с микрофоном около рта. Сквозь статические шумы в наушниках он сказал:
— Наверное, нам лучше самим связаться с Блюроком, пока он нас не вызвал.
— Хорошо, — согласился Дайэл.
— Блюрок, вас вызывает самолет береговой охраны семь-два, семь-два, — произнес в микрофон Рандажио.
Последовала пауза, затем ответила станция радарной связи:
— Самолет береговой охраны семь-два, семь-два, это Блюрок. Следуйте своим курсом.
— Блюрок, это семь-два, — сказал Рандажио. — Лонг-Ки по курсу три-семь, расстояние тысяча футов. Следуем курсом два-два-шесть. Скорость один-пятьдесят. Наши координаты в пять ноль семь: север — двадцать-четыре-сорок-пять, запад — восемь-ноль-четыре-ноль. Конец связи.
— Это Блюрок. Семь-два, вас понял.
Рандажио отключил связь и сказал Дайэлу:
— На какое-то время они успокоятся.
— Перекачка горючего вот-вот закончится, Фрэнк, — доложил Дайэл. — Датчики показывают по семнадцать-пятьдесят в каждом.
— Понял, — ответил Рандажио и продолжал наблюдать за показаниями приборов, отражающими перекачку горючего из трехсотгаллоновой емкости в основные. Пеннер, один из двух бортовых механиков, появился в кабине с двумя картонными стаканчиками, наполненными дымящимся кофе, и предложил один Рандажио, а другой Дайэлу.
— Я всегда кладу три куска сахару, — сказал Дайэл, попробовав свой кофе, — а ты постоянно забываешь об этом.
— Потому что просто не могу понять, как можно пить такой сладкий кофе, сэр, — сказал Пеннер и, забрав у него стаканчик, ретировался.
Подобно всем членам экипажа, он был одет в рабочую форму, затем в летный костюм, а поверх него — в спасательный жилет. Летный костюм был оранжевым, а жилет — ярко-желтым, чтобы облегчать спасателям поиск команды на поверхности моря, случись ей выброситься во время аварии самолета. С целью обеспечить выживание людей во время их вынужденного плавания спасательные жилеты были оборудованы лампочкой, работающей от батарейки, которую можно было включить ночью; специальным устройством для отпугивания акул, острым ножом и сосудом с красящей жидкостью особого состава, которая пятном расплывалась по поверхности воды и также помогала летчикам-спасателям обнаружить потерпевших аварию, а еще сигнальные устройства отдельно для дневного и ночного времени. Мюррей Дайэл, который с трудом переносил жаркий тропический климат, носил неуставную голубую безрукавку из поплина поверх оранжевого летного костюма и под желтым спасательным жилетом, таким образом являясь самым ярко одетым на борту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50