Он кивнул и больше к этой теме не возвращался: предложение было по-честному сделано и по-деловому отклонено. Все, что он мог бы мне заплатить, пошло бы из его собственного кармана, и согласиться я никак не мог.
— Да! — сказал он, вдруг что-то вспомнив. — Нелл просила меня передать вам вот это. — Он полез в карман и вытащил запечатанный конверт, который протянул мне. На нем было написано: «Нелл Ричмонд» и еще — «Фотографии, не сгибать».
— Благодарю, — сказал я с облегчением. — Я уже начал думать, что оно не дошло.
Я вскрыл конверт и обнаружил там только три одинаковые фотографии без всякой записки. Фотографии были четкие, хорошего качества и черно-белые, потому что в свой бинокль-камеру я обычно заряжал сверхчувствительную пленку с высоким разрешением. Человек, снятый с верхней точки, смотрел вверх и в сторону, куда-то чуть ниже объектива, так что глаза его были видны плохо, но костлявые торчащие скулы, тонкий нос, глубокие глазные впадины, угловатую челюсть и залысины на висках можно было узнать с первого взгляда. Я дал одну из фотографий Заку, который с любопытством вгляделся в нее.
— Кто это? — спросил он.
— В этом-то весь вопрос. Кто это? Вы не видели его в поезде?
Он еще раз посмотрел на фотографию, на которой были видны, кроме головы, еще шея и плечи — меховой воротник теплой куртки поверх какого-то свитера и клетчатой рубашки с расстегнутым воротом.
— Крутой парень, — сказал Зак. — Он что, агитатор из воинствующего профсоюза?
Я встрепенулся:
— Почему вы так решили?
— Не знаю. Вид у него такой. Сплошное напряжение и агрессия. Я бы дал ему как раз такую роль.
— И сами вот так сыграли бы агитатора из профсоюза?
— Конечно. — Он усмехнулся. — Если бы в сценарии попался такой персонаж, который везде мутит воду. — Он покачал головой. — Нет, я не видел его в поезде, да и вообще, насколько могу сказать, нигде не видел. Наверное, он из болельщиков?
— Точно не знаю, но он был на станции Тандер-Бей и на скачках в Виннипеге.
— Проводники спальных вагонов должны знать.
Я кивнул:
— Спрошу их.
— А зачем он вам нужен?
— Чтобы не мутил воду.
Он с улыбкой протянул мне фотографию.
— Характерный типаж, — сказал он, кивнув. Он побрел спать, а на следующее утро я пораньше позвонил миссис Бодлер, голос которой звучал так, словно она всегда просыпается с первыми петухами, и попросил ее передать Биллу, что фотографии доставлены благополучно.
— А, хорошо, — радостно сказала она. — Вам передали мое сообщение с цифрами?
— Да, большое вам спасибо.
— Вэл звонил об этом из Лондона, и голос у него был очень довольный.
Он сказал, что с проделками Шеридана Лорримора в Кембридже ему повезло меньше. Никто ничего не говорит. Он думает, что им заткнули рот пожертвованием на строительство нового библиотечного корпуса для колледжа, где учился Шеридан. До чего же безнравственны бывают эти ученые! И еще Билл просил передать вам, что они ходили с той фотографией по виннипегским конюшням, но никто этого человека не знает, знают только, что он приходил туда и разыскивал Ленни Хиггса. Билл говорит, что он собирается расспросить всех лошадников провинции Онтарио, каких только сможет разыскать, и, может быть, напечатает ее в скаковых газетах от побережья до побережья.
— Замечательно.
— Билл хочет знать, под какой фамилией вы в поезде.
Я ответил не сразу, она сразу же это заметила и с явной обидой спросила:
— Вы нам не доверяете?
— Конечно, доверяю. Но в поезде есть люди, которым я не доверяю.
— Ах, вот оно что.
— Вы правильно сделали, что адресовали конверт Нелл.
— Ну, тогда хорошо.
— Как вы себя чувствуете?
— Успехов вам, молодой человек. И она положила трубку.
Я с огорчением услышал гудки. Не надо было об этом спрашивать. Я все понимал, но совсем не спросить было бы как-то невежливо.
Погруженный в мысли о ней, я оделся потеплее, надвинул пониже свою мохнатую шляпу, застегнул доверху «молнию» на куртке, спустился по запасной лестнице и отыскал незаметный выход наружу, чтобы не столкнуться с кем-нибудь из пассажиров, которые направлялись на завтрак. Мне удалось найти себе удобный наблюдательный пункт, откуда были хорошо видны двери отеля, потом я немного побродил вокруг и вернулся на то же место незадолго до того времени, когда была назначена посадка в автобус, отправлявшийся в Банф на прогулку. Под курткой на шее у меня висел бинокль — на случай, если я не смогу подобраться поближе, но от автостоянки, где я стоял, прислонившись к капоту пустого запертого автомобиля в надежде, что меня можно принять за человека, который ждет своего шофера, было совсем недалеко до дверей, и бинокль оказался не нужен.
Подъехал большой ультрасовременный автобус с темными стеклами и встал очень удобно — так, что мне было видно, кто выходит из отеля и садится в него. Водитель отправился в отель доложить о своем прибытии. Вскоре появилась Нелл в теплой куртке, брюках и высоких сапогах и с улыбкой загнала свою паству в автобус. По-видимому, покататься решило большинство пассажиров.
Но не все. Филмер так и не показался. Я изо всех сил старался внушить ему на расстоянии, чтобы он вышел, оставив свой портфель, и уехал на несколько часов — тогда я смогу придумать какой-нибудь способ проникнуть к нему в номер без особого риска. Но ничего не получилось. Очевидно, Джулиус Аполлон не пожелал ни гулять по леднику, ни прокатиться по канатной дороге и твердо решил остаться дома.
Мерсер, Бемби и Шеридан вышли из отеля вместе, очень мало похожие на веселую дружную семью, и уселись в большой автомобиль с шофером, который поджидал их и немедленно укатил.
Занте с ними не было. И в автобусе ее не было. Роза и Кит Янг сели туда без нее. Я сделал вывод, что она снова дуется.
Нелл, записав что-то в своей папке и взглянув на часы, решила, что больше никто ехать не собирается. Она вошла в автобус, закрыла дверь, и он тронулся.
Глава 15
Я отправился гулять по горам пешком, размышляя о тех подарках, которые преподнесла мне судьба.
Ленни Хиггс. Комбинация, открывшая кодовый замок портфеля. Дружба с Нелл. Миссис Бодлер. Подвернувшаяся возможность принять участие в сочинении сценария для Зака.
Как раз о последнем я главным образом и думал, шагая по тропе вокруг маленького озера, и план сценария, который начал у меня складываться, имел прямое отношение к концу моего разговора с Биллом Бодлером, немало меня обеспокоившему.
Согласившись подыскать подменного конюха для Лорентайдского Ледника, Билл сказал, что попробовал поговорить с Мерсером Лорримором на ипподроме «Ассинибойя-Даунз», но особых успехов не добился.
— О чем поговорить? — спросил я.
— О нашем объекте. Я был поражен, когда узнал, какую тесную дружбу он завел с Лорриморами. Я попытался отвести Мерсера Лорримора в сторону и напомнить ему о судебном процессе, но он меня оборвал. Сказал, что раз человека признали невиновным, это значит, что делу конец. По-видимому, он обо всех хорошего мнения — что весьма похвально, но неразумно. — Бас Билла от огорчения стал еще гуще. — Вы же знаете, наш объект может быть неотразимо обаятельным, если захочет, а он, безусловно, поставил себе такую задачу. Он добился того, что бедная Даффодил Квентин практически плясала под его дудку, и хотел бы я знать, что она думает о нем сейчас.
Здесь, в горах, у меня снова звучали в ушах его слова: «Весьма похвально, но неразумно». Мерсер — из тех, кто видит хорошее там, где ничего хорошего нет. Он жаждет иметь хорошего сына и будет расплачиваться всю жизнь, потому что этому не бывать.
Тропа шла вокруг озера, то в гору, то под гору. Местами ее окружал густой сосновый лес, местами с нее открывался захватывающий вид на молчаливые пики-великаны, вздымающиеся вверх, или на темно-бирюзовую гладь воды в идеально круглых берегах внизу. Ночью прошел дождь, и под утренним солнцем все сверкало, словно свежевымытое, а на вершинах гор тот же дождь выпал в виде снега, и ледник казался белее, чище и ближе, чем вчера.
С ледяных пиков лился вниз поток холодного воздуха, но солнце, поднявшееся на небе так высоко, как только возможно в эту осеннюю пору, все еще грело достаточно сильно, чтобы прогулка доставляла удовольствие, и, когда я дошел до скамейки, откуда открывался потрясающий вид на озеро, отель и поднимавшуюся за ним гору, я решил устроить привал и посидеть.
Смахнув с сиденья несколько дождевых капель, я развалился на скамейке, сунув руки в карманы, и продолжал не спеша размышлять о Филмере, поглядывая на пейзаж, похожий на открытку.
Отсюда мне были видны фигурки людей, гуляющих по берегу в саду отеля, и я лениво подумал, не достать ли бинокль, чтобы посмотреть, нет ли среди них Джулиуса Аполлона. Но что толку, если он и там? Не станет же он заниматься каким-нибудь преступным делом прямо перед множеством выходящих на озеро окон «Шато».
Кто-то тихими шагами вышел по тропе из-под деревьев и остановился, глядя на озеро. Какая-то женщина.
Я без особого любопытства разглядывал ее со спины — джинсы, голубая парка, белые кроссовки, белая шерстяная шапочка с двумя алыми помпонами. Но тут она обернулась, и я увидел, что это Занте Лорримор.
Видно было, что она огорчилась, обнаружив, что скамейка уже занята.
— Можно я тут присяду? — спросила она. — Это далеко, у меня ноги устали.
— Конечно, — ответил я, встал и смахнул дождевые капли с остальной части скамейки, чтобы ей было сухо сидеть.
— Спасибо.
Она с неловкостью подростка плюхнулась на скамейку, а я снова сел на свое место, в полуметре от нее. Она нахмурилась.
— Я вас где-то видела? Вы с поезда?
— Да, мисс, — ответил я, понимая, что отрицать бессмысленно: она снова увидит меня в вагоне-ресторане и сможет разглядеть еще лучше.
— Я из поездной бригады.
— А! — Она машинально хотела тут же встать, но через секунду передумала, потому что слишком устала. — Вы один из официантов? — произнесла она медленно, сохраняя подобающую дистанцию.
— Да, мисс Лорримор.
— Тот, который сказал мне, что надо платить за кока-колу?
— Да, извините.
Она пожала плечами, глядя вниз, на озеро.
— Наверное, все это совершенно исключительное зрелище, — сказала она недовольным тоном, — только на самом деле я ничего, кроме скуки, не чувствую.
У нее были густые, почти прямые каштановые волосы, волной спускавшиеся на плечи, прекрасная чистая кожа и восхитительные брови. Когда она вырастет, станет красавицей, подумал я, если только эта угрюмая складка в уголках рта не испортит ей не только лицо, но и всю жизнь.
— Иногда мне хочется быть бедной, как вы, — сказала она. — Тогда все было бы просто. — Она взглянула на меня. — Наверное, вы думаете, что я ненормальная, раз так говорю. — Она умолкла. — Моя мать сказала бы, что я вообще не должна с вами разговаривать.
Я сделал такое движение, словно собирался встать, и вежливо сказал:
— Если вы желаете, я уйду.
— Нет, не надо, — возразила она с таким жаром, что даже сама удивилась. — Я хочу сказать... Больше здесь поговорить не с кем. Я хочу сказать... Ну ладно.
— Я вас понимаю, — сказал я.
— Да? — Она смутилась. — Вообще-то я собиралась поехать на автобусе.
Мои родители думают, что я уехала. Я должна была ехать вместе с Розой... с миссис Янг и мистером Янгом. Но он... — Она уже было почти умолкла, но ее снова охватило детское желание выговориться, которое заставило ее забыть об осторожности. — Он никогда не бывает со мной так же ласков, как она. По-моему, я ему надоела. Кит — правда, дурацкое имя? На самом деле его зовут Китли. Роза сказала, что это городишко где-то в Англии, где его родители провели медовый месяц. Альберт Китли Янг, вот как его полное имя. Роза стала звать его Кит, когда они познакомились, потому что ей показалось, что это ему больше подходит, только он ничуть не похож на кита — кит, понимаете, такой мягкий и уютный, а он жесткий и недобрый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56