Потом он взял меня под мышки и потащил по траве. Вот она — моя цель, маленький прудик. Я вытянулся во весь рост в холодной воде, прислонясь головой к камням, как к подушке. Боже, какое облегчение я испытал!
— Кто тебя так? Скотина Сэртис? — спросил Крис. Гнев клокотал в его голосе.
— Скотина Грантчестер. Крис опять куда-то исчез.
В саду было полно людей. Появились какие-то полицейские. Огромный автобус, желтый, белый, серебристый, высился над всей этой сценой, как гигантское олицетворение хаоса. Я лежал в пруду и наблюдал за снующими вокруг в поисках дармового пива футбольными фанатами, которые злились, что никакого пива здесь нет. Полицейские кого-то хватали и щелкали наручниками. Попались в руки стражей порядка и четверо бандитов, переоценивших возможность скрыться. И еще я видел, как растеряна Пэтси и как веселое настроение Сэртиса сменилось отупением и тревогой.
Какой-то фанат объяснял полицейским, что никому не известная девица угнала автобус, стоявший возле пивного бара, где они собирались немного освежиться. Эта девица вдруг объявила, что где-то поблизости бесплатного пива — хоть залейся. Симпатичная такая, она еще сказала, чтобы мы поспешали в этот сад.
Когда они ушли, вернулся Крис.
— Этот гад Грантчестер пытался улизнуть, — сказал Крис. — Теперь он никуда не уйдет.
— Крис, — сказал я, — тебе лучше слинять отсюда.
— Ты так думаешь? — Полиция ищет молодую женщину, которая управляла автобусом.
Что— то шлепнулось в воду мне на грудь.
Вот оно что — влажно поблескивающий медный кастет. Я смахнул его в воду. Пусть скроется на дне.
Рука Криса на миг сжала мне плечо, и вот уже его темная фигура промелькнула передо мной в последний раз и нырнула из освещенной части сада в тень.
Фарс продолжался. Какой-то здоровенный полисмен в форме велел мне выбираться из пруда. Я не подчинился, и тогда он надел на меня наручники и ушел, не слушая никаких возражений.
Постепенно в саду оказалось много людей, которые не были ни полицейскими в форме, ни футбольными фанатами, а представителями закона в штатском, или — иными словами — в твидовых жакетах с кожаными латками на локтях.
Над головой у меня плескался искусственный водопад. Я поднял руки в наручниках и направил тонкую струйку холодной воды себе на лицо.
Чей— то голос произнес:
— Вылезайте из воды.
Я открыл глаза. Приказ исходил от какого-то полицейского чина. Чуть позади него стояла Пэтси.
Этот полицейский был человеком средних лет. Его голос звучал спокойно, без всякой злости, но вряд ли пребывание в пруду длинноволосого типа в наручниках заслуживало поощрения.
— Вылезайте, — повторил он. — Давайте-ка, давайте.
— Не знаю, сумеет ли он, — озабоченно сказала Пэтси. — Его избили...
— Кто?
Пэтси взглянула на унылые группы людей в наручниках, сидевших на траве. Вид у бедняг был разочарованный — ни тебе пива, ни веселья и вообще чепуха какая-то...
— И у него ожоги, — добавила Пэтси. — Я не сумела остановить их.
Полицейский чин взглянул на мангал с тлеющими угольями.
— Нет, ожоги вот от этой решетки.
Один из полицейских нагнулся, чтобы поднять решетку, и сразу отдернул руку и принялся дуть на пальцы.
Меня это рассмешило.
Пэтси мой смех огорчил.
— Это не смешно, Александр, — сокрушенно-назидательно сказала она.
— Миссис Бенчмарк, вы знаете этого человека? — спросил полицейский чин.
— Да, конечно. — Пэтси сверху вниз смотрела на меня. Я старался ответить ей самым безразличным взглядом, готовый снести какое-нибудь очередное оскорбление. — Он... он мой брат.
Меня это сокрушило сильнее, чем все старания Грантчестера.
Пэтси увидела, какое действие оказали на меня ее слова, и заплакала.
Пэтси, мой непримиримый враг, заплакала.
Но вот она быстро смахнула с глаз слезы и сказала полицейскому, что могла бы в толпе футбольных фанатов найти тех, кто избивал меня, после чего полицейский чин и Пэтси ушли, а на их месте возник Сэртис, снова сдуру повеселевший.
— Где Гольден-Мальт? — ни с того ни с сего спросил он меня, глумливо улыбаясь.
Мне показалось, что еще немного, и он лягнет меня ногой в голову.
— Заткнись, — сказал я ему, — и не рыпайся больше, понял? Иначе Пэтси узнает, куда ты шастаешь вечерами по средам. Я назову ей точный адрес, да-да, адрес одного маленького домика на окраине Гвилфорда и имя той проститутки, что живет в этом домике. И зачем ты ходишь туда, Пэтси тоже узнает.
От испуга у Сэртиса отвисла челюсть, и глаза чуть не вылезли из орбит.
— Что? Как... Что? — заикался он. — Это неправда, я скажу ей, что ты врешь.
— Я платил тому, кто следил за тобой. — Настала моя очередь злорадно усмехаться. — Так что держи язык за зубами и не давай волю рукам. И если ты пока еще устраиваешь Пэтси, я не стану ее разочаровывать в тебе, понял?
У него был жалкий вид. Он попятился от меня, как будто боялся заразиться чумой. А у меня на душе полегчало, и яркие разноцветные огни среди деревьев опять понравились мне. Нет, что ни говори, а все-таки бывают в жизни приятные минуты...
* * *
Никто воочию не видел, как подвергся нападению и был надежно связан у себя в гараже Оливер Грантчестер. Его так быстро нокаутировали, что он и сам не успел не то что разглядеть, но и заметить своего обидчика. Когда его нашли, он уже успел прийти в себя. У него сильно болела голова от удара по затылку, а нос и челюсть оказались сломаны. Выяснилось также, что кто-то, когда Грантчестер был уже в нокауте, повредил его гениталии.
Знать бы кто. Да разве узнаешь? Экая досада!
Полиция поместила Грантчестера в тюремный госпиталь, где адвокату оказали врачебную помощь.
* * *
Пэтси еще раз успешно уладила дела.
Ее стараниями я был устроен в частную больницу, специализированную на лечении ожогов. Пожилая женщина-врач взялась за дело, несмотря на то, что был субботний вечер.
— Мой дорогой, — сказала она, — хорошего мало. Ваши повреждения причиняют вам сильную боль, но вы молодой, крепкий мужчина, и все будет хорошо.
В ход пошла биосинтетическая противоожоговая кожа и огромные повязки. Голосом доброй бабушки докторша говорила:
— Кроме того, у вас трещины в ребрах. Или скажете, их нет?
— Скажу — есть. Она улыбнулась:
— А теперь спать.
* * *
Лечение шло так успешно, что уже в шесть утра я набрал номер пейджера Криса, а через пять минут между нами состоялся разговор.
— Где ты пропадаешь? — почти сердито и обиженно сказал он.
Я все объяснил ему.
— Эта больница только для миллионеров! — ужаснулся Крис.
— Тогда забери меня отсюда или хотя бы привези какую-нибудь одежонку.
Крис привез мою собственную одежду, ту, что позаимствовал три дня назад, чтобы незаметно уйти с поминок. Когда он подъехал к больнице, я стоял, наблюдая, как серый рассвет возвращается на грешную землю. — Больничное одеяние не годится для визитов, — заметил Крис, когда мы приветствовали друг друга.
— У меня все отобрали прошлой ночью.
— Упросил бы их.
— Напрасный труд.
— Если честно, — немного смущенно сказал Крис, — не ожидал, что ты сегодня уже будешь на ногах.
— Мне так удобней, — кратко заверил я Криса. — С этим автобусом, должен сказать тебе, вышло здорово.
— А то нет? — широко улыбнулся Крис.
— А вообще — как все было? Рассказал бы.
Он вытащил из машины сумку с одеждой и подошел к тому окну, возле которого стоял я. Лицо Криса сияло от удовольствия. Высокие скулы, светло-каштановые волосы, блестящие карие глаза — озорная физиономия. Важное или тем более торжественное выражение лица было несвойственно ему. Рассказывая о событиях субботнего вечера, Крис не мог удержаться от смеха.
— Те бандиты, что напали на тебя из кустов, настоящие громилы, скоты. Я сразу понял: вот они — те, кого я искал. Если честно, Ал, я с ними не справился бы. Не больше, чем ты.
Я кивнул, признавая правоту слов Криса.
— Ну, я и подумал, — продолжал Крис, — что лучше всего вызвать наряд полиции, чтобы окружить эту сволочь. А для начала я укрылся за высокой деревянной оградой сада и нашел там такое место, откуда мог видеть сквозь кусты, что творится в саду, благо света там было, сам знаешь, вдосталь. Смотрю, эти четверо привязали тебя к дереву. Один надел перчатки. А тут еще трое подошли. Всего семеро, а с семерыми в одиночку тем более не управишься, сам понимаешь.
— Разумеется, — сказал я.
Этих троих я сразу узнал. Жирного верзилу, адвоката, я видел на похоронах твоего отчима.
— Да, — подтвердил я.
— Ну, Сэртиса-то я знаю как облупленного.
— Да.
— А третья была его жена. Я кивнул.
— Смотрю, тебя уже бьют. Тут я помчался к бару и давай звонить оттуда в полицию. Здесь, говорю, творится черт знает что, а эти болваны мне — черт знает что творится каждую субботу вечером. Однако спросили, где я нахожусь и откуда звоню. Я к бармену: так, мол, и так, чей это дом, где в саду горят огни? А он мне — мистера, говорит, Оливера Грантчестера, известного адвоката. Сообщаю об этом полиции, а им хоть бы что. Ах, вы, думаю, идиоты! И, ей Богу, просто не знаю, что же мне делать.
Я тоже не знал бы, подумал я.
— Вдруг к бару подкатывает этот автобус, с жизнерадостными психами в оранжевых шарфах. Фанаты, конечно, поперли в бар, и тут я думаю, манна небесная! Выбегаю из бара, смотрю — половина оболтусов еще в автобусе, кричу им — тут рядом пиво задарма, а сам — на место водителя и вперед, напролом сквозь ограду, прямехонько в сад известного адвоката мистера Грантчестера.
— Номер удался, — сказал я. Удался-то удался, но...
— Не стоит вспоминать, — сказал я.
— Попробуй забудь такое, — поежился Крис.
— Главное, что ты пришел вовремя.
— Хорошо еще, что нагрянули эти болваны из полиции. Да сколько сразу! — Крис, а что ты сделал с Грантчестером? — спросил я.
— Легонько пнул его разок куда надо.
Да, вспомнил я, башмаки у Криса и без каблуков были довольно боеспособные.
— Ну и малость подправил ему рожу кастетом, — добавил Крис. — Негодяй негодяю рознь. Одно дело боксерские перчатки, а другое — жечь людей... Скотина! Хорошо еще — не убил его совсем.
— Полиция интересовалась, не знаю ли я, кто связал Грантчестера. Откуда же, говорю, мне знать, когда я лежал в пруду?
Крис рассмеялся:
— На тебя стоит работать! Понадоблюсь — звони. За Грантчестера — премия.
* * *
Пэтси молча вошла ко мне, когда я сидел на краю постели, одетый в брюки и рубашку, и чувствовал себя прескверно. Кому-кому, а Пэтси я предпочел бы не попадаться на глаза в таком состоянии.
— Уйди, — сказал я, и она ушла.
Первым человеком, возникшим в дверях после ухода Пэтси, оказалась медсестра, до зубов вооруженная шприцами и ампулами.
* * *
Еще до полудня меня посетил полицейский инспектор Вернон, которого, как выяснилось, я видел в саду.
— Миссис Бенчмарк сказала мне, что вы уже одеты, — начал он, не подавая мне руки.
— Вы хорошо ее знаете?
— Она патрон местных благотворительных обществ, помогающих полиции. — Вот как?
Я стоял у окна, и инспектор подошел ко мне и встал рядом. В небе стремительно неслись облака. Мне нравились такие дни в горах.
— Миссис Бенчмарк говорит, что мистер Грантчестер, также один из наших патронов, подговорил четверых мужчин напасть на вас.
— Считайте, что так и было, — согласился я. Инспектор был грузным человеком небольшого роста, уже начавшим седеть. Скромный чин для такого возраста. Инспектор немногого добился в продвижении по служебной лестнице. Обычно такие служаки бывают хотя и приземленными, но дотошными сыщиками.
— Вы можете сказать мне, что побудило мистера Грантчестера к этому? — спросил меня инспектор.
— Спросите об этом самого мистера Грантчестера. Он, вероятно, лучше знает, что ответить на этот вопрос.
— У него перелом нижней челюсти. Сегодня утром он не мог говорить. И весь живот у мистера Грантчестера в кровоподтеках.
И снова Вернон спросил, не знаю ли я, кто напал на Грантчестера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
— Кто тебя так? Скотина Сэртис? — спросил Крис. Гнев клокотал в его голосе.
— Скотина Грантчестер. Крис опять куда-то исчез.
В саду было полно людей. Появились какие-то полицейские. Огромный автобус, желтый, белый, серебристый, высился над всей этой сценой, как гигантское олицетворение хаоса. Я лежал в пруду и наблюдал за снующими вокруг в поисках дармового пива футбольными фанатами, которые злились, что никакого пива здесь нет. Полицейские кого-то хватали и щелкали наручниками. Попались в руки стражей порядка и четверо бандитов, переоценивших возможность скрыться. И еще я видел, как растеряна Пэтси и как веселое настроение Сэртиса сменилось отупением и тревогой.
Какой-то фанат объяснял полицейским, что никому не известная девица угнала автобус, стоявший возле пивного бара, где они собирались немного освежиться. Эта девица вдруг объявила, что где-то поблизости бесплатного пива — хоть залейся. Симпатичная такая, она еще сказала, чтобы мы поспешали в этот сад.
Когда они ушли, вернулся Крис.
— Этот гад Грантчестер пытался улизнуть, — сказал Крис. — Теперь он никуда не уйдет.
— Крис, — сказал я, — тебе лучше слинять отсюда.
— Ты так думаешь? — Полиция ищет молодую женщину, которая управляла автобусом.
Что— то шлепнулось в воду мне на грудь.
Вот оно что — влажно поблескивающий медный кастет. Я смахнул его в воду. Пусть скроется на дне.
Рука Криса на миг сжала мне плечо, и вот уже его темная фигура промелькнула передо мной в последний раз и нырнула из освещенной части сада в тень.
Фарс продолжался. Какой-то здоровенный полисмен в форме велел мне выбираться из пруда. Я не подчинился, и тогда он надел на меня наручники и ушел, не слушая никаких возражений.
Постепенно в саду оказалось много людей, которые не были ни полицейскими в форме, ни футбольными фанатами, а представителями закона в штатском, или — иными словами — в твидовых жакетах с кожаными латками на локтях.
Над головой у меня плескался искусственный водопад. Я поднял руки в наручниках и направил тонкую струйку холодной воды себе на лицо.
Чей— то голос произнес:
— Вылезайте из воды.
Я открыл глаза. Приказ исходил от какого-то полицейского чина. Чуть позади него стояла Пэтси.
Этот полицейский был человеком средних лет. Его голос звучал спокойно, без всякой злости, но вряд ли пребывание в пруду длинноволосого типа в наручниках заслуживало поощрения.
— Вылезайте, — повторил он. — Давайте-ка, давайте.
— Не знаю, сумеет ли он, — озабоченно сказала Пэтси. — Его избили...
— Кто?
Пэтси взглянула на унылые группы людей в наручниках, сидевших на траве. Вид у бедняг был разочарованный — ни тебе пива, ни веселья и вообще чепуха какая-то...
— И у него ожоги, — добавила Пэтси. — Я не сумела остановить их.
Полицейский чин взглянул на мангал с тлеющими угольями.
— Нет, ожоги вот от этой решетки.
Один из полицейских нагнулся, чтобы поднять решетку, и сразу отдернул руку и принялся дуть на пальцы.
Меня это рассмешило.
Пэтси мой смех огорчил.
— Это не смешно, Александр, — сокрушенно-назидательно сказала она.
— Миссис Бенчмарк, вы знаете этого человека? — спросил полицейский чин.
— Да, конечно. — Пэтси сверху вниз смотрела на меня. Я старался ответить ей самым безразличным взглядом, готовый снести какое-нибудь очередное оскорбление. — Он... он мой брат.
Меня это сокрушило сильнее, чем все старания Грантчестера.
Пэтси увидела, какое действие оказали на меня ее слова, и заплакала.
Пэтси, мой непримиримый враг, заплакала.
Но вот она быстро смахнула с глаз слезы и сказала полицейскому, что могла бы в толпе футбольных фанатов найти тех, кто избивал меня, после чего полицейский чин и Пэтси ушли, а на их месте возник Сэртис, снова сдуру повеселевший.
— Где Гольден-Мальт? — ни с того ни с сего спросил он меня, глумливо улыбаясь.
Мне показалось, что еще немного, и он лягнет меня ногой в голову.
— Заткнись, — сказал я ему, — и не рыпайся больше, понял? Иначе Пэтси узнает, куда ты шастаешь вечерами по средам. Я назову ей точный адрес, да-да, адрес одного маленького домика на окраине Гвилфорда и имя той проститутки, что живет в этом домике. И зачем ты ходишь туда, Пэтси тоже узнает.
От испуга у Сэртиса отвисла челюсть, и глаза чуть не вылезли из орбит.
— Что? Как... Что? — заикался он. — Это неправда, я скажу ей, что ты врешь.
— Я платил тому, кто следил за тобой. — Настала моя очередь злорадно усмехаться. — Так что держи язык за зубами и не давай волю рукам. И если ты пока еще устраиваешь Пэтси, я не стану ее разочаровывать в тебе, понял?
У него был жалкий вид. Он попятился от меня, как будто боялся заразиться чумой. А у меня на душе полегчало, и яркие разноцветные огни среди деревьев опять понравились мне. Нет, что ни говори, а все-таки бывают в жизни приятные минуты...
* * *
Никто воочию не видел, как подвергся нападению и был надежно связан у себя в гараже Оливер Грантчестер. Его так быстро нокаутировали, что он и сам не успел не то что разглядеть, но и заметить своего обидчика. Когда его нашли, он уже успел прийти в себя. У него сильно болела голова от удара по затылку, а нос и челюсть оказались сломаны. Выяснилось также, что кто-то, когда Грантчестер был уже в нокауте, повредил его гениталии.
Знать бы кто. Да разве узнаешь? Экая досада!
Полиция поместила Грантчестера в тюремный госпиталь, где адвокату оказали врачебную помощь.
* * *
Пэтси еще раз успешно уладила дела.
Ее стараниями я был устроен в частную больницу, специализированную на лечении ожогов. Пожилая женщина-врач взялась за дело, несмотря на то, что был субботний вечер.
— Мой дорогой, — сказала она, — хорошего мало. Ваши повреждения причиняют вам сильную боль, но вы молодой, крепкий мужчина, и все будет хорошо.
В ход пошла биосинтетическая противоожоговая кожа и огромные повязки. Голосом доброй бабушки докторша говорила:
— Кроме того, у вас трещины в ребрах. Или скажете, их нет?
— Скажу — есть. Она улыбнулась:
— А теперь спать.
* * *
Лечение шло так успешно, что уже в шесть утра я набрал номер пейджера Криса, а через пять минут между нами состоялся разговор.
— Где ты пропадаешь? — почти сердито и обиженно сказал он.
Я все объяснил ему.
— Эта больница только для миллионеров! — ужаснулся Крис.
— Тогда забери меня отсюда или хотя бы привези какую-нибудь одежонку.
Крис привез мою собственную одежду, ту, что позаимствовал три дня назад, чтобы незаметно уйти с поминок. Когда он подъехал к больнице, я стоял, наблюдая, как серый рассвет возвращается на грешную землю. — Больничное одеяние не годится для визитов, — заметил Крис, когда мы приветствовали друг друга.
— У меня все отобрали прошлой ночью.
— Упросил бы их.
— Напрасный труд.
— Если честно, — немного смущенно сказал Крис, — не ожидал, что ты сегодня уже будешь на ногах.
— Мне так удобней, — кратко заверил я Криса. — С этим автобусом, должен сказать тебе, вышло здорово.
— А то нет? — широко улыбнулся Крис.
— А вообще — как все было? Рассказал бы.
Он вытащил из машины сумку с одеждой и подошел к тому окну, возле которого стоял я. Лицо Криса сияло от удовольствия. Высокие скулы, светло-каштановые волосы, блестящие карие глаза — озорная физиономия. Важное или тем более торжественное выражение лица было несвойственно ему. Рассказывая о событиях субботнего вечера, Крис не мог удержаться от смеха.
— Те бандиты, что напали на тебя из кустов, настоящие громилы, скоты. Я сразу понял: вот они — те, кого я искал. Если честно, Ал, я с ними не справился бы. Не больше, чем ты.
Я кивнул, признавая правоту слов Криса.
— Ну, я и подумал, — продолжал Крис, — что лучше всего вызвать наряд полиции, чтобы окружить эту сволочь. А для начала я укрылся за высокой деревянной оградой сада и нашел там такое место, откуда мог видеть сквозь кусты, что творится в саду, благо света там было, сам знаешь, вдосталь. Смотрю, эти четверо привязали тебя к дереву. Один надел перчатки. А тут еще трое подошли. Всего семеро, а с семерыми в одиночку тем более не управишься, сам понимаешь.
— Разумеется, — сказал я.
Этих троих я сразу узнал. Жирного верзилу, адвоката, я видел на похоронах твоего отчима.
— Да, — подтвердил я.
— Ну, Сэртиса-то я знаю как облупленного.
— Да.
— А третья была его жена. Я кивнул.
— Смотрю, тебя уже бьют. Тут я помчался к бару и давай звонить оттуда в полицию. Здесь, говорю, творится черт знает что, а эти болваны мне — черт знает что творится каждую субботу вечером. Однако спросили, где я нахожусь и откуда звоню. Я к бармену: так, мол, и так, чей это дом, где в саду горят огни? А он мне — мистера, говорит, Оливера Грантчестера, известного адвоката. Сообщаю об этом полиции, а им хоть бы что. Ах, вы, думаю, идиоты! И, ей Богу, просто не знаю, что же мне делать.
Я тоже не знал бы, подумал я.
— Вдруг к бару подкатывает этот автобус, с жизнерадостными психами в оранжевых шарфах. Фанаты, конечно, поперли в бар, и тут я думаю, манна небесная! Выбегаю из бара, смотрю — половина оболтусов еще в автобусе, кричу им — тут рядом пиво задарма, а сам — на место водителя и вперед, напролом сквозь ограду, прямехонько в сад известного адвоката мистера Грантчестера.
— Номер удался, — сказал я. Удался-то удался, но...
— Не стоит вспоминать, — сказал я.
— Попробуй забудь такое, — поежился Крис.
— Главное, что ты пришел вовремя.
— Хорошо еще, что нагрянули эти болваны из полиции. Да сколько сразу! — Крис, а что ты сделал с Грантчестером? — спросил я.
— Легонько пнул его разок куда надо.
Да, вспомнил я, башмаки у Криса и без каблуков были довольно боеспособные.
— Ну и малость подправил ему рожу кастетом, — добавил Крис. — Негодяй негодяю рознь. Одно дело боксерские перчатки, а другое — жечь людей... Скотина! Хорошо еще — не убил его совсем.
— Полиция интересовалась, не знаю ли я, кто связал Грантчестера. Откуда же, говорю, мне знать, когда я лежал в пруду?
Крис рассмеялся:
— На тебя стоит работать! Понадоблюсь — звони. За Грантчестера — премия.
* * *
Пэтси молча вошла ко мне, когда я сидел на краю постели, одетый в брюки и рубашку, и чувствовал себя прескверно. Кому-кому, а Пэтси я предпочел бы не попадаться на глаза в таком состоянии.
— Уйди, — сказал я, и она ушла.
Первым человеком, возникшим в дверях после ухода Пэтси, оказалась медсестра, до зубов вооруженная шприцами и ампулами.
* * *
Еще до полудня меня посетил полицейский инспектор Вернон, которого, как выяснилось, я видел в саду.
— Миссис Бенчмарк сказала мне, что вы уже одеты, — начал он, не подавая мне руки.
— Вы хорошо ее знаете?
— Она патрон местных благотворительных обществ, помогающих полиции. — Вот как?
Я стоял у окна, и инспектор подошел ко мне и встал рядом. В небе стремительно неслись облака. Мне нравились такие дни в горах.
— Миссис Бенчмарк говорит, что мистер Грантчестер, также один из наших патронов, подговорил четверых мужчин напасть на вас.
— Считайте, что так и было, — согласился я. Инспектор был грузным человеком небольшого роста, уже начавшим седеть. Скромный чин для такого возраста. Инспектор немногого добился в продвижении по служебной лестнице. Обычно такие служаки бывают хотя и приземленными, но дотошными сыщиками.
— Вы можете сказать мне, что побудило мистера Грантчестера к этому? — спросил меня инспектор.
— Спросите об этом самого мистера Грантчестера. Он, вероятно, лучше знает, что ответить на этот вопрос.
— У него перелом нижней челюсти. Сегодня утром он не мог говорить. И весь живот у мистера Грантчестера в кровоподтеках.
И снова Вернон спросил, не знаю ли я, кто напал на Грантчестера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48