Этот дракон – без огненного шара на спине… Не знаю, Бегун, не знаю…
Хранитель говорил как-то нерешительно, это смутило Чернова. Обычно Кармель излагал всё бойко и складно, если дело касалось событий, описываемых в Книге, а сейчас… Что-то промямлил неопределённое и ушёл в дом. Ушли и другие вефильцы – оно и понятно, шоу окончено, надо спать. Что за бытовое отношение к чуду? Хотя каким драконом можно удивить этих людей, когда для них перемещение по пространству-времени уже не чудо?
В течение ночи дракон ещё гудел несколько раз где-то неподалёку, Чернов нервно просыпался, вслушивался в ночь, засыпал опять. Ему снилось, что дракон, пролетая над Вефилем, смотрит ему, Чернову, в глаза своим холодным змеиным взглядом и прицельно бьёт рыжим огнём в дом Хранителя. Чернов вскакивал, пытался успокоить частое дыхание, утирал пот со лба, ловил слухом отголосок драконьего гудения, закрывал глаза и видел тот же сон… Ночка не задалась.
Утро принесло новые хозяйственные заботы: свежепостроенные желоба кое-где дали течь, и на дорогах образовались лужи. Население Вефиля вспоминало о ночном налёте весело, с шутками, безо всякого страха, будто такие драконы прилетают каждый день по многу раз. Нет, их положительно ничем не удивишь, поражался Чернов, слушая непринуждённую болтовню вефильцев. Дети продолжали щёлкать резинками, взрослые доделывали водопровод, Чернову больше никто не предлагал переквалифицироваться в плотники, и он этому обстоятельству был в общем-то рад. В конце концов, не царское это дело – клинышки подбивать. Он надел любимые кроссовки, закинул на спину маленький бурдючок с водой и побежал прочь из города.
На бегу Чернов непроизвольно поднимал глаза в небо, стараясь высмотреть там давешнее животное, но, кроме облаков, никаких посторонних предметов не наблюдалось. В конце концов он грохнулся, споткнувшись о камень.
– На дорогу надо смотреть, а не ворон считать, – пробурчал вслух.
Встал. Отряхнулся. Побежал. Очень скоро услышал знакомое гудение. Подумалось: с бегом сегодня явно не клеится. Гудение явственно слышалось, но источник его был пока незаметен. Чернов решил, несмотря ни на что, всё-таки продолжать бег: эдак если на всяких драконов отвлекаться, то и форму потерять несложно. Но дракон, видать, всерьёз решил порушить планы Бегуна относительно спортивной дисциплины. Он появился словно из ниоткуда, вынырнул из подпространства (или из другого ПВ?) и понёсся прямо на остолбеневшего Чернова. В фас это чудище тоже впечатляло. Широкие ноздри раздувались в такт гудению, крылья размахом метров в тридцать касались земли, и Чернов заметил, что на их кончиках растут кривые коготки, как у летучей мыши:
Коготки, каждый с самого Чернова размером, цепляли землю, оставляя на грунте неглубокие полосы и вырывая редкие кустики. Как он медленно и нечасто машет крыльями! – опять не о том подумалось Чернову. Дракон долетел до Чернова и взмыл вверх, даже не шелохнув своими огромными перепончатыми плоскостями, будто у него там закрылки имелись. Чернова обдало ветром от грандиозной туши, которая над его головой непринуждённо выполнила фигуру высшего пилотажа «мёртвая петля», сделала кружок и, шумно взмахнув крыльями, с гудением устремилась в небо.
Всё это время стоящий вкопанной в землю статуей, Чернов ощутил струйку холодного пота у себя на спине. Испугался он не на шутку. Ему бы отойти или залечь, в кусты отпрыгнуть, наконец, – нет же, стоял столбом, тупо смотрел дракону в глаза, ждал, что будет… Именно смотрел в глаза! Чернов вдруг понял причину своего нерационального поведения: эта тварь загипнотизировала его, как удав гипнотизирует кролика. Захотела бы – сожрала или огнём испепелила, чего проще – цель-то не шевелится. Он посмотрел на кружащего в небе ящера. Холод внутри подсказал, что ящер сейчас тоже смотрел на Чернова.
– Ни хрена себе, – прошептал Чернов.
Он посмотрел под ноги, не без труда сделал шаг, – бег-то продолжать надо, – ещё раз взглянул на небо и опять остановился. Ящера нигде не было.
Чернов подумал, что просто рябит в глазах от яркого солнца, что обман зрения пройдёт и он снова увидит зловещую рептилию, реющую в поднебесье… но – нет. Никто там не реял. Абсолютно. Дракон исчез. Точно так же – в никуда, как из ниоткуда и появился.
Следующие полчаса вялого бега по пересечённой местности были наполнены думами о странных умениях местной фауны становиться невидимой и извергать огонь прямо изо рта. Да и флора тоже не самая рядовая по человеческим меркам: деревья с резиновыми листьями, подумать только! Чернов зацепился за обрывок мысли: «по человеческим меркам». В самом деле, все до этого момента виденные чудеса умещались в «человеческие мерки», несильно выдавались за рамки обывательского воображения – хайтек в Мире Виртуального Потребления, земной шар, поделённый надвое в мире Скандинавии и Рима, монголы, завоевавшие все и вся, атомный удар и мутанты в прошлом ПВ… Всё это хоть и было в разной степени удивительно, но не до сказочных же масштабов. А Дракон… Расширять сознание надо, товарищ Чернов, тренировать фантазию свою, воображение развивать. Уж коли по разным ПВ скачем аки сайгаки, так готовыми надо быть не только к драконам, но и к чему-нибудь похлеще. Мало ли что придёт на ум Верховному Выдумщику. Вон Огонь Небесный по просьбам трудящихся он же выдал на-гора, и – ничего, от удивления не умерли, восприняли как должное. И мерцающих драконов переварим, и резиновые листья, и… Из-под ноги Чернова с истеричным кваком выскочила ярко-красная лягушка.
– И таких, как ты, тоже! – сказал лягушке Чернов.
Лягушка в ответ слова не молвила, царевной не обернулась, а принялась менять цвет – с красного на мертвенно-бледный. Кожа её стала почти прозрачной, обозначились завитки внутренностей, которые тоже постепенно теряли цвет, и через четверть минуты земноводное почти слилось с грунтом, – только лупастые глаза выдавали лягушкино присутствие.
– Мимикрия, – объяснил лягушке Чернов, как по науке называется то, что она только что с собой проделала.
Висящие в воздухе чёрные шарики смотрели на Чернова совершенно безразлично – лягушке было на термины наплевать.
– Ну и ладно. – Чернов решил, что в таком сказочном мире себя тоже надо вести по-сказочному – с лягушками, например, разговаривать. По местной логике, глядишь, и ответит какая-нибудь. А при дальнейшем рассмотрении, может, даже обернётся-таки прекрасной царевной… Размышляя о том, хватит ли у него решимости при необходимости поцеловать помидорную лягушку в сахарны уста, Чернов вбежал в мелкий лесочек, состоящий сплошь из резиновых деревьев. Жгуты на них были разноцветными, от оранжевого до синюшно-фиолетового, кое-где пожухлыми и неупругими, а кое-где сочными и мясистыми. На кустах же произрастали обычные, банальные зелёные листочки, знакомые по земным реалиям. В воздухе висело жужжание и чириканье каких-то местных, несомненно тоже сказочных насекомых и птиц. Чернов даже заулыбался, настолько пёстрым и приятным глазу был этот кусок ПВ, где нашли временный приют скитальцы – Вефиль и Бегун.
Но улыбка сошла с лица, а чириканье пропало, лишь только прозвучало отдалённое знакомое гудение. Где-то витал дракон. Чернова охватило бессильное беспокойство – а вдруг эта тварь сейчас опять пикирует на Вефиль и плюётся огнём? А его рядом нет… А если бы и был, то как помог бы? Глупости, Чернов, нечего вздрагивать от каждого драконьего взгуда… слово-то какое родилось – взгуд. По аналогии со всхлипом или взбрыком. Изо всех сил стараясь спокойно относиться к наличию в этом мире настоящего дракона, Чернов вышел из лесочка, забрался на холмик и, присмотрев кусты, в которые можно будет заныкаться в случае воздушной атаки игривого монстра, стал искать оного монстра глазами. И опять – гудение есть, а дракона нет. Север, юг, запад, восток, Чернов крутил башкой как флюгер, но не мог понять, откуда идёт звук, издаваемый летающим дивом. Звук между тем усиливался. Он был просто везде! На секунду показалось, что даже в самом Чернове что-то гудело в унисон с драконьим кличем. Внезапная воздушная волна толкнула Чернова в спину, и он упал на мягкую землю. Дракон пролетел в метре над ним. Откуда он возник, Чернов даже не задумывался. Ему в голову пришла очередная нелепица: наверное, что-то подобное чувствует человек, изо всех сил вжимающийся в шпалы промеж двух рельсов, по которым летит состав… В детстве и юношестве Чернов ездил на тренировки на метро, и каждый раз, ожидая поезда, смотрел на жёлоб, идущий между рельсами. Для чего он был задуман – никто не знал, но логика подсказывала, что в этом жёлобе при случае может спастись человек, нечаянно упавший на пути перед прибывающим поездом. Если выбираться уже нет времени, надо в жёлоб залечь – размеры как раз подходят, – и поезд тебя не заденет. Аналогия не случайна – точно так же сейчас лежал Чернов, а над ним, на расстоянии протянутой руки, мелькали чешуйки на драконьем пузе… лапах… хвосте. Поезд метро умчался, дракон пролетел, Чернов поднял голову. Ящер закладывал длинный вираж с явным намерением вернуться.
– Весело тебе?! – заорал на дракона почему-то вдруг обидевшийся Чернов. – Забавно, змеюка?
Обида пополам со злостью вихрем взвились в его гордой человечьей душе, которая противилась такому хулиганскому поведению со стороны дракона. Унижает, сволочь, причём намеренно. На землю положил уже. Что дальше? Схватит лапами и в гнездо понесёт? Драконятам своим в подарок?
Дракон, как и его мелкая хладнокровная сестра-лягушка, ничего не отвечал, только гудел. Стремительно увеличиваясь в размерах, он летел прямо на Чернова. На момент возникший страх отступил, оставив место простому интересу: а что же дальше?
А дальше дракон затормозил в воздухе, встав почти вертикально, обдул Чернова ураганным вихрем от машущих крыльев, вытянул лапы, будто самолёт, выпускающий шасси, и сел на вздрогнувшую под его весом землю. Чернов, по-прежнему лёжа на пузе, наблюдал за объективно красивой посадкой дракона уже без капли страха. Один лишь циничный интерес. Жена бы не поняла. Она бы сказала что-нибудь в духе: бесчувственный ты чурбан, Чернов, над тобой драконы летают, а ты даже не боишься! А он и рад бы опять впасть в страх, да ему интересно стало, а не страшно.
Гудение прекратилось, дракон, шумно сопя, лёг на землю, сложил крылья, вытянул шею так, что голова его оказалась совсем близко от Чернова. Ящер дышал смрадно, и Чернова слегка замутило, но он был настолько заворожён происходящим, что не придал этому значения. Чешуйчатая голова дракона находилась в паре метров от Чернова. Они лежали друг напротив друга на земле – маленький человек и огромный дракон, дышали и ждали. Чернов смотрел в жёлтые драконьи глаза с ромбами зрачков и чувствовал, что его куда-то засасывает, не физически, а ментально. Он растворяется в доминирующем сознании дракона-гипнотизёра, вплетается в его мысли, сам становится драконом…
– Отпусти… – еле прошептал не имеющий сил сопротивляться Чернов, – отпусти…
«Не бойся, – услышал в ответ. – Иначе мы не сможем общаться…»
Глава восемнадцатая
ПСЫ
Это были не слова, не звуки… Это были мысли, что, впрочем, Чернова не удивляло: не первый раз он сталкивается в Пути с обыкновенной телепатией. Удивляло иное: мысли внушал лежащий перед ним дракон-Мессинг. Они возникали в мозгу яркими образами и автоматически превращались в понятные русские слова. Языки не нужны. Лингвистические способности Чернова в беседе с драконом не пригождались. И всё же он говорил. Воображение Чернова наделило его голосом, слышным только самому Чернову, – голосом сильным, низким, рокочущим, как и должен, если верить детским представлениям, говорить сказочный персонаж под названием Дракон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64