Ведь если ему удастся вырвать Рауля из лап Гомеса, тот заговорит!
Да, но как вызволить узника из недр боливийской тюрьмы?
Малко поблагодарил Хосефу и вышел с Лукресией из лавки.
– Мало шансов вытащить его из этой тюрьмы, а? – вздохнул он.
– Ничего подобного! – взорвалась Лукресия. – Сейчас же за ним и поедем!
– В тюрьму?
Боливийка улыбнулась.
– Сан Педро – не обычная тюрьма... Я уже навещала там друзей. Если иметь деньги, все можно устроить. У заключенных есть ключи от камер, они даже обставляют их но своему вкусу, там нет никакого распорядка, и они имеют право на посещение жен по четвергам и воскресеньям. А если наладить хорошие отношения с директором, они даже могут принимать жену или любовницу в другие дни...
Только нужно много, много песо.
* * *
Лейтенант охраны в тюрьме Сан Педро был затянут в зеленоватого цвета шинель, на которой не хватало половины пуговиц. Засунув руки в карманы, он слушал рассказ Лукресии: блестящий журналист-иностранец, которого она сопровождала, прослышал о Сан Педро, образцовой тюрьме, и вознамерился побывать в ней. Разумеется, не теряя времени на официальные демарши...
– Сеньор – американец? – спросил лейтенант.
– Нет, француз, – ответила Лукресия.
В течение нескольких минут они поговорили о Париже, этом городе-светоче, о его красивых женщинах, о соборе Сакре-Кёр. Затем Лукресия вернулась к своей просьбе. Боливиец в ответ беспомощно развел руками:
– Исключено. Я не могу пропустить иностранца в Сан Педро. Впрочем, меня скоро сменит другой офицер, еще более строгий. Мне же нужно побывать в Санта-Крус, завтра годовщина со дня смерти матери.
– Господи, помяни за упокой ее душу, – набожно вставила Лукресия, которая смекнула, куда клонит лейтенант.
– Увы, – заметил тот, – мне не хватает восьмидесяти долларов на эту безотлагательную поездку. Мать моя скончалась от лишений, подорвавших ее здоровье.
– Двадцать долларов, и не больше, – уронила Лукресия.
– Благодарение Вашей Милости. Для вас я рискну преступить закон.
Он быстро спрятал протянутую Лукресией купюру и отдал приказ. Толстощекая охранница, ведавшая записью посетителей, встала, не удаляясь от своего кольта 45-го калибра, и бегло обыскала Лукресию. Бог весть почему, Малко избежал этой процедуры.
Затем лейтенант открыл огромный замок, запиравший первый тюремный двор, и жестом пригласил их войти. Он галантно взял Лукресию под ручку. Пустячок, а приятно. Решетка захлопнулась за ними. Осторожно, сказал себе Малко, ты играешь с огнем... Снаружи тюрьма Сан Педро производила впечатление квадратного кокетливого особняка, выходившего на площадь Сукр. Внутренние же ее помещения необъятных размеров поражали невероятной ветхостью. Тюрьма подразделялась на несколько отделений, занимавших каждое по этажу, с большими деревянными галереями с внешней стороны. Глинобитный пол. Местами были видны заключенные, которые, опершись на прогнившие перила, с любопытством разглядывали вошедших. Пронзительным свистом они приветствовали красивые ножки Лукресии.
Рядом прошла старуха, тащившая тяжелую корзину. Лейтенант наклонился к Малко:
– А вот эта убила своего мужа в Кочабамбе, разрезала его на куски, наделала сосисок и продала на рынке. Теперь она заведует у нас кухней. – Он разразился оглушительным хохотом. – Я никогда у нее ничего не покупаю.
– И часто у вас убегают? – спросил Малко.
Боливиец провел глазами по стенам высотой не более шести метров, начисто лишенным колючей проволоки.
– Часто, – вздохнул он. – Но некоторые остаются у нас после отсидки, потому что им хорошо тут. Так что с бухгалтерией у администрации все в порядке...
Он подошел к какой-то двери, постучал и отворил ее. В камере четыре на четыре метра, грязные стены которой были сплошь увешаны разными значками, сидел прямо на полу человек и паял какие-то железки. Рядом с ним расположилась целая куча игрушечных грузовичков. Человек улыбнулся лейтенанту и продолжал работать. За его спиной виднелись убогая кровать и кое-что из барахла.
– Вот у этого, – объяснил лейтенант, – срок как раз кончился два года назад, но он умоляет меня оставить его здесь. У себя в деревне он не может найти работу и спит под открытым небом. Здесь же у него кров над головой, он зарабатывает несколько песо и может время от времени заплатить за девчонку.
Они вышли наружу. Потрясающая тюрьма. Пройдя несколько поворотов, подошли к маленькому дворику с претензией на элегантность и цветочными клумбами. Все двери были заперты на огромные замки и раскрашены в яркие тона.
– А это отделение Линос, – гордо объявил лейтенант. – Самое наилучшее у нас. Здесь сидят богатые, а также опасные преступники.
– Это тут сидит Рауль из «маркесес»? – спросила Лукресия.
Боливиец с удивлением посмотрел на нее.
– Вы его знаете?
– Когда я была журналисткой, я занималась делом «тигров» и «маркесес». Было бы интересно повидаться с ним теперь.
Лейтенант сделал гримасу:
– Он не захочет с вами говорить. Он никого вообще не хочет видеть. Вот, кстати, его дверь. Голубая...
– Почему же он не хочет никого видеть?
– Понятия не имею. Боится, наверное. Думает, что его хотят убить.
Они остановились у означенной двери. Лейтенант забарабанил в нее:
– Рауль, тут сеньор иностранец желает с тобой поговорить.
Через створку двери донесся приглушенный, но вполне различимый ответ:
– Валите отсюда!
Лейтенант опечаленно покачал головой:
– Вот видите. Он даже не ходит в столовую и не смотрит телевизор. С тех пор как он здесь, Рауль ни разу не перешагнул еще порог камеры. Вообще-то это вредно для здоровья.
Малко пожирал глазами голубую дверь. За ней скрывалось, быть может, решение всей его задачи.
– У меня есть идея, – сказал он.
Достав из кармана стодолларовую бумажку, он разорвал ее пополам и на одной половинке написал по-испански:
«Откройте. Я спасу вас от майора Гомеса».
Потом, на глазах у изумленного лейтенанта, подсунул половинку под дверь.
В течение нескольких секунд было тихо. Затем раздался сухой щелчок, и дверь приоткрылась. Малко вошел первым.
* * *
Сотни пустых пачек из-под сигарет висели на стенах рядом с изображениями голых женщин, которым непристойная рука пририсовала фантастические дополнения. Огромная кровать с балдахином занимала почти все место.
Зрелище, прямо скажем, неожиданное.
Рауль стоял рядом с кроватью. Черные холодные глаза были глубоко посажены на его круглом невыразительном лице с низким лбом. Голубая нейлоновая куртка облегала мощный торс. Раздвинув ноги, Рауль держал в правом кулаке короткий кинжал, готовый нанести удар. И, не смотря на эту угрожающую позу, он был весь потный от страха.
– Чего вам надо?
– Поговорить с вами, – сказал Малко.
– Не подходите, потребовал Рауль.
– Я оставлю вас, – сказал лейтенант. – У меня дела.
И он незаметно скрылся. Малко рассматривал стоящего перед ним человека. Итак, вот кто по-изуверски расправился со старым Искиердо и его любовницей. В памяти Малко возник вдруг труп старика с перерезанным горлом.
– Чего вы боитесь? – спросил он.
Рауль уставился на него, как бы не понимая.
– А кто вы? – буркнул он. – Чего вам от меня надо?
– Я желаю вам добра, – сказал Малко, не скрывая своего отвращения. – Я вам дам денег на побег, если вы согласитесь помочь мне.
Убийца несколько расслабился. Опершись о стену, он держал все еще кинжал в руке, но звериной готовности к прыжку уже не было. Малко вынул из кармана пачку стодолларовых купюр и показал ее Раулю.
– Я готов хорошо заплатить вам, если скажете мне, что убили дона Искиердо по приказу майора Гомеса.
Рауль отрицательно покачал головой. Не спуская глаз с денег, он произнес что-то на аймара.
– Это не он, – перевела Лукресия.
– Скажи ему, что мы точно знаем, что это он.
Лукресия долго говорила по-аймарски. Рауль разглядывал грязный пол. Когда она смолкла, он коротко бросил всего два слова.
– Он хочет, чтобы мы ушли, – сказала Лукресия. И добавила по-английски: – Он остерегается нас.
– Я знаю, майор Гомес уже отдал приказ убить тебя завтра же, – заявил Малко, – Они придут сюда в камеру и пристрелят тебя из револьвера. Ты не сможешь помешать им. Так сказал лейтенант.
Выражение паники промелькнуло в черных глазах убийцы.
– Майор Гомес – мой друг, – произнес он неуверенно.
– Если б он был твоим другом, – съязвил Малко, – ты не сидел бы здесь. Он запер тебя тут, чтобы прикончить. Хоть ты и оказал ему услугу... Итак, я – твой последний шанс. Иначе...
– Вы врете, – взревел Рауль.
Он направился к Малко с ножом в руке, явно намереваясь воткнуть его прямо в печень.
Малко отступил.
– Прощай, Рауль, я буду молиться за тебя...
И в ту минуту, когда он собрался уже распахнуть дверь, «маркесе» быстро произнес:
– Зачем это вам?
Малко обернулся.
– У меня с майором Гомесом счеты, – сказал он просто.
Выражение лица Рауля изменилось. Некое подобие улыбки появилось в его грубых чертах, и он опустил нож. Такой язык он понимал.
– Почему ты хочешь, чтобы я предал своего друга Гомеса?
– Потому что у вас нет выбора. Если вы откажетесь, завтра вы будете покойником, – сказал Малко.
Рауль размышлял, наморщив лоб. Он был уверен, что этот иностранец говорит правду, что Гомес действительно хочет избавиться от него, Рауля, потому что он оказал ему слишком много услуг. В лучшем случае, ему предстоит гнить десять лет в настоящей тюрьме, где у него не будет ни такой постели, ни женщин.
Для побега у него нет денег. Разве что какие-то сотни песо.
– Мне надо тысячу долларов, чтобы смыться, – заявил он.
Побег будет стоить не больше двухсот долларов, а потом он рванет в Перу. В Лиме всегда найдется работенка для таких, как он.
Малко не колебался ни минуты.
– Тысяча долларов? – годится. Но мне нужно письменное признание с указанием деталей.
Рауль отшвырнул кинжал на кровать и протянул руку.
– О'кей.
Малко пожал ее с отвращением. Ну и профессия! Принц крови, Светлейшее Высочество, жмет руку наемному убийце самого низкого пошиба... Его знатные предки, должно быть, перевернулись в гробах.
Но, к счастью, профессию эту реабилитировал постоянный призрак смерти.
– Писать надо начать сейчас же, – объяснил Малко. – Я хочу прежде всего знать, как майор Гомес попросил вас убить Искиердо.
Рауль расплылся в циничной улыбке:
– Да так просто и сказал: шлепнуть, и точка, и никаких проблем. Он отвалил тысячу песо. Но я ничего не стану писать, пока не выйду отсюда. Это слишком опасно.
Тут вмешалась Лукресия:
– Когда ты хочешь убежать?
– Вечером, часам к десяти-одиннадцати.
– Чудесно, – сказал Малко. – Мы будем ждать его перед тюрьмой. И отвезем в надежное место.
«Чуло» слушал, нахмурив брови.
– Я хочу податься в Перу, – сказал он.
– Но только потом, – ответил Малко.
Он взял вторую половину от купюры с посланием и еще две целых бумажки и протянул их Раулю. Затем коротким движением разорвал пополам семь стодолларовых купюр и левые половинки отдал Раулю.
– Мы будем ждать вас с 10 часов на площади Сукре. Вторые половинки получите при условии, что поедете с нами.
Рауль запихнул бумажки в голубую куртку. Опасные искры мерцали в его маленьких черных глазках. Столько денег он еще никогда не видал.
– До вечера, – сказал он. – До встречи.
Лукресия первой вышла из камеры.
– Он, конечно, попробует нас опередить, – сказал Малко. – Сразу же как получит вторые половинки. Тогда уж будь начеку.
За входной оградой их ждал лейтенант, болтавший с одним из заключенных.
– Вы довольны визитом, сеньор? – спросил он.
– Я в восторге, – заверил Малко. – Ваша тюрьма – наираспрекраснейшая во всем мире.
– Делаем, что в наших силах, – скромно заметил боливиец.
Женщина, обыскавшая Лукресию при входе, теперь одарила их улыбкой. На улице шел дождь. Малко стал молиться, чтобы майор Гомес не опередил его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Да, но как вызволить узника из недр боливийской тюрьмы?
Малко поблагодарил Хосефу и вышел с Лукресией из лавки.
– Мало шансов вытащить его из этой тюрьмы, а? – вздохнул он.
– Ничего подобного! – взорвалась Лукресия. – Сейчас же за ним и поедем!
– В тюрьму?
Боливийка улыбнулась.
– Сан Педро – не обычная тюрьма... Я уже навещала там друзей. Если иметь деньги, все можно устроить. У заключенных есть ключи от камер, они даже обставляют их но своему вкусу, там нет никакого распорядка, и они имеют право на посещение жен по четвергам и воскресеньям. А если наладить хорошие отношения с директором, они даже могут принимать жену или любовницу в другие дни...
Только нужно много, много песо.
* * *
Лейтенант охраны в тюрьме Сан Педро был затянут в зеленоватого цвета шинель, на которой не хватало половины пуговиц. Засунув руки в карманы, он слушал рассказ Лукресии: блестящий журналист-иностранец, которого она сопровождала, прослышал о Сан Педро, образцовой тюрьме, и вознамерился побывать в ней. Разумеется, не теряя времени на официальные демарши...
– Сеньор – американец? – спросил лейтенант.
– Нет, француз, – ответила Лукресия.
В течение нескольких минут они поговорили о Париже, этом городе-светоче, о его красивых женщинах, о соборе Сакре-Кёр. Затем Лукресия вернулась к своей просьбе. Боливиец в ответ беспомощно развел руками:
– Исключено. Я не могу пропустить иностранца в Сан Педро. Впрочем, меня скоро сменит другой офицер, еще более строгий. Мне же нужно побывать в Санта-Крус, завтра годовщина со дня смерти матери.
– Господи, помяни за упокой ее душу, – набожно вставила Лукресия, которая смекнула, куда клонит лейтенант.
– Увы, – заметил тот, – мне не хватает восьмидесяти долларов на эту безотлагательную поездку. Мать моя скончалась от лишений, подорвавших ее здоровье.
– Двадцать долларов, и не больше, – уронила Лукресия.
– Благодарение Вашей Милости. Для вас я рискну преступить закон.
Он быстро спрятал протянутую Лукресией купюру и отдал приказ. Толстощекая охранница, ведавшая записью посетителей, встала, не удаляясь от своего кольта 45-го калибра, и бегло обыскала Лукресию. Бог весть почему, Малко избежал этой процедуры.
Затем лейтенант открыл огромный замок, запиравший первый тюремный двор, и жестом пригласил их войти. Он галантно взял Лукресию под ручку. Пустячок, а приятно. Решетка захлопнулась за ними. Осторожно, сказал себе Малко, ты играешь с огнем... Снаружи тюрьма Сан Педро производила впечатление квадратного кокетливого особняка, выходившего на площадь Сукр. Внутренние же ее помещения необъятных размеров поражали невероятной ветхостью. Тюрьма подразделялась на несколько отделений, занимавших каждое по этажу, с большими деревянными галереями с внешней стороны. Глинобитный пол. Местами были видны заключенные, которые, опершись на прогнившие перила, с любопытством разглядывали вошедших. Пронзительным свистом они приветствовали красивые ножки Лукресии.
Рядом прошла старуха, тащившая тяжелую корзину. Лейтенант наклонился к Малко:
– А вот эта убила своего мужа в Кочабамбе, разрезала его на куски, наделала сосисок и продала на рынке. Теперь она заведует у нас кухней. – Он разразился оглушительным хохотом. – Я никогда у нее ничего не покупаю.
– И часто у вас убегают? – спросил Малко.
Боливиец провел глазами по стенам высотой не более шести метров, начисто лишенным колючей проволоки.
– Часто, – вздохнул он. – Но некоторые остаются у нас после отсидки, потому что им хорошо тут. Так что с бухгалтерией у администрации все в порядке...
Он подошел к какой-то двери, постучал и отворил ее. В камере четыре на четыре метра, грязные стены которой были сплошь увешаны разными значками, сидел прямо на полу человек и паял какие-то железки. Рядом с ним расположилась целая куча игрушечных грузовичков. Человек улыбнулся лейтенанту и продолжал работать. За его спиной виднелись убогая кровать и кое-что из барахла.
– Вот у этого, – объяснил лейтенант, – срок как раз кончился два года назад, но он умоляет меня оставить его здесь. У себя в деревне он не может найти работу и спит под открытым небом. Здесь же у него кров над головой, он зарабатывает несколько песо и может время от времени заплатить за девчонку.
Они вышли наружу. Потрясающая тюрьма. Пройдя несколько поворотов, подошли к маленькому дворику с претензией на элегантность и цветочными клумбами. Все двери были заперты на огромные замки и раскрашены в яркие тона.
– А это отделение Линос, – гордо объявил лейтенант. – Самое наилучшее у нас. Здесь сидят богатые, а также опасные преступники.
– Это тут сидит Рауль из «маркесес»? – спросила Лукресия.
Боливиец с удивлением посмотрел на нее.
– Вы его знаете?
– Когда я была журналисткой, я занималась делом «тигров» и «маркесес». Было бы интересно повидаться с ним теперь.
Лейтенант сделал гримасу:
– Он не захочет с вами говорить. Он никого вообще не хочет видеть. Вот, кстати, его дверь. Голубая...
– Почему же он не хочет никого видеть?
– Понятия не имею. Боится, наверное. Думает, что его хотят убить.
Они остановились у означенной двери. Лейтенант забарабанил в нее:
– Рауль, тут сеньор иностранец желает с тобой поговорить.
Через створку двери донесся приглушенный, но вполне различимый ответ:
– Валите отсюда!
Лейтенант опечаленно покачал головой:
– Вот видите. Он даже не ходит в столовую и не смотрит телевизор. С тех пор как он здесь, Рауль ни разу не перешагнул еще порог камеры. Вообще-то это вредно для здоровья.
Малко пожирал глазами голубую дверь. За ней скрывалось, быть может, решение всей его задачи.
– У меня есть идея, – сказал он.
Достав из кармана стодолларовую бумажку, он разорвал ее пополам и на одной половинке написал по-испански:
«Откройте. Я спасу вас от майора Гомеса».
Потом, на глазах у изумленного лейтенанта, подсунул половинку под дверь.
В течение нескольких секунд было тихо. Затем раздался сухой щелчок, и дверь приоткрылась. Малко вошел первым.
* * *
Сотни пустых пачек из-под сигарет висели на стенах рядом с изображениями голых женщин, которым непристойная рука пририсовала фантастические дополнения. Огромная кровать с балдахином занимала почти все место.
Зрелище, прямо скажем, неожиданное.
Рауль стоял рядом с кроватью. Черные холодные глаза были глубоко посажены на его круглом невыразительном лице с низким лбом. Голубая нейлоновая куртка облегала мощный торс. Раздвинув ноги, Рауль держал в правом кулаке короткий кинжал, готовый нанести удар. И, не смотря на эту угрожающую позу, он был весь потный от страха.
– Чего вам надо?
– Поговорить с вами, – сказал Малко.
– Не подходите, потребовал Рауль.
– Я оставлю вас, – сказал лейтенант. – У меня дела.
И он незаметно скрылся. Малко рассматривал стоящего перед ним человека. Итак, вот кто по-изуверски расправился со старым Искиердо и его любовницей. В памяти Малко возник вдруг труп старика с перерезанным горлом.
– Чего вы боитесь? – спросил он.
Рауль уставился на него, как бы не понимая.
– А кто вы? – буркнул он. – Чего вам от меня надо?
– Я желаю вам добра, – сказал Малко, не скрывая своего отвращения. – Я вам дам денег на побег, если вы согласитесь помочь мне.
Убийца несколько расслабился. Опершись о стену, он держал все еще кинжал в руке, но звериной готовности к прыжку уже не было. Малко вынул из кармана пачку стодолларовых купюр и показал ее Раулю.
– Я готов хорошо заплатить вам, если скажете мне, что убили дона Искиердо по приказу майора Гомеса.
Рауль отрицательно покачал головой. Не спуская глаз с денег, он произнес что-то на аймара.
– Это не он, – перевела Лукресия.
– Скажи ему, что мы точно знаем, что это он.
Лукресия долго говорила по-аймарски. Рауль разглядывал грязный пол. Когда она смолкла, он коротко бросил всего два слова.
– Он хочет, чтобы мы ушли, – сказала Лукресия. И добавила по-английски: – Он остерегается нас.
– Я знаю, майор Гомес уже отдал приказ убить тебя завтра же, – заявил Малко, – Они придут сюда в камеру и пристрелят тебя из револьвера. Ты не сможешь помешать им. Так сказал лейтенант.
Выражение паники промелькнуло в черных глазах убийцы.
– Майор Гомес – мой друг, – произнес он неуверенно.
– Если б он был твоим другом, – съязвил Малко, – ты не сидел бы здесь. Он запер тебя тут, чтобы прикончить. Хоть ты и оказал ему услугу... Итак, я – твой последний шанс. Иначе...
– Вы врете, – взревел Рауль.
Он направился к Малко с ножом в руке, явно намереваясь воткнуть его прямо в печень.
Малко отступил.
– Прощай, Рауль, я буду молиться за тебя...
И в ту минуту, когда он собрался уже распахнуть дверь, «маркесе» быстро произнес:
– Зачем это вам?
Малко обернулся.
– У меня с майором Гомесом счеты, – сказал он просто.
Выражение лица Рауля изменилось. Некое подобие улыбки появилось в его грубых чертах, и он опустил нож. Такой язык он понимал.
– Почему ты хочешь, чтобы я предал своего друга Гомеса?
– Потому что у вас нет выбора. Если вы откажетесь, завтра вы будете покойником, – сказал Малко.
Рауль размышлял, наморщив лоб. Он был уверен, что этот иностранец говорит правду, что Гомес действительно хочет избавиться от него, Рауля, потому что он оказал ему слишком много услуг. В лучшем случае, ему предстоит гнить десять лет в настоящей тюрьме, где у него не будет ни такой постели, ни женщин.
Для побега у него нет денег. Разве что какие-то сотни песо.
– Мне надо тысячу долларов, чтобы смыться, – заявил он.
Побег будет стоить не больше двухсот долларов, а потом он рванет в Перу. В Лиме всегда найдется работенка для таких, как он.
Малко не колебался ни минуты.
– Тысяча долларов? – годится. Но мне нужно письменное признание с указанием деталей.
Рауль отшвырнул кинжал на кровать и протянул руку.
– О'кей.
Малко пожал ее с отвращением. Ну и профессия! Принц крови, Светлейшее Высочество, жмет руку наемному убийце самого низкого пошиба... Его знатные предки, должно быть, перевернулись в гробах.
Но, к счастью, профессию эту реабилитировал постоянный призрак смерти.
– Писать надо начать сейчас же, – объяснил Малко. – Я хочу прежде всего знать, как майор Гомес попросил вас убить Искиердо.
Рауль расплылся в циничной улыбке:
– Да так просто и сказал: шлепнуть, и точка, и никаких проблем. Он отвалил тысячу песо. Но я ничего не стану писать, пока не выйду отсюда. Это слишком опасно.
Тут вмешалась Лукресия:
– Когда ты хочешь убежать?
– Вечером, часам к десяти-одиннадцати.
– Чудесно, – сказал Малко. – Мы будем ждать его перед тюрьмой. И отвезем в надежное место.
«Чуло» слушал, нахмурив брови.
– Я хочу податься в Перу, – сказал он.
– Но только потом, – ответил Малко.
Он взял вторую половину от купюры с посланием и еще две целых бумажки и протянул их Раулю. Затем коротким движением разорвал пополам семь стодолларовых купюр и левые половинки отдал Раулю.
– Мы будем ждать вас с 10 часов на площади Сукре. Вторые половинки получите при условии, что поедете с нами.
Рауль запихнул бумажки в голубую куртку. Опасные искры мерцали в его маленьких черных глазках. Столько денег он еще никогда не видал.
– До вечера, – сказал он. – До встречи.
Лукресия первой вышла из камеры.
– Он, конечно, попробует нас опередить, – сказал Малко. – Сразу же как получит вторые половинки. Тогда уж будь начеку.
За входной оградой их ждал лейтенант, болтавший с одним из заключенных.
– Вы довольны визитом, сеньор? – спросил он.
– Я в восторге, – заверил Малко. – Ваша тюрьма – наираспрекраснейшая во всем мире.
– Делаем, что в наших силах, – скромно заметил боливиец.
Женщина, обыскавшая Лукресию при входе, теперь одарила их улыбкой. На улице шел дождь. Малко стал молиться, чтобы майор Гомес не опередил его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30