PESTE.
ГЛАВА 15
Общество не любит гомосексуалистов. Оно их презирает. Это трюизм И, как всякий трюизм, обсуждению не подлежит.
Гомосексуалистам приписывают все известные в мире грехи: кражи и убийства, похоть, наркотики, совращение малолетних. Голубые – изгои, и ни слова об эстетике этого сексуального меньшинства, их неоценимого вклада в искусство и безусловного влияния на современную жизнь.
Данные тезисы спокойно принимаются до той поры, пока не сталкиваешься с одним из представителей голубой молодежи. Неважно где. На вечеринке, на улице, в парке или даже офисе: «Вы не выпьете со мной стаканчик виски, сэр! Ой, вы та-акой брутальный!»
Какой будет реакция на столь вежливое приглашение?
Первая реакция – отнюдь не благодарность за возможность приобщиться к тайнам великих и избранных, первая реакция – кулак в рафинадные зубы. Брезгливость, отвращение.
Вот парадокс: к любви двух женщин то же общество относится более благожелательно. Что возьмешь с глупых созданий? Встретились, потерлись друг о друга, поболтали и разошлись. Да, лесби социум воспринимает если не положительно, то нейтрально. Однако мужчина, облаченный в узкие бархатные штаны, с подкрашенными губами и томлением в голосе – у, про-о-тивный! – у нормально ориентированных соплеменников вызывает гадливость.
И сколько бы демократы ни кричали о праве каждого свободного человека любить кого ему вздумается, – общество все равно будет ненавидеть гомосексуалистов, невзирая на эмоциональные призывы быть снисходительными. Причем ненависть эта иррациональна. Она первобытна. Эта ненависть возникает спонтанно, явно, нарочито. Недаром даже президент США в свое время высказался довольно резко: «В нашей армии геев нет и никогда не будет. Я хочу, чтобы каждый солдат спокойно поворачивался спиной к товарищу, не опасаясь непредвиденных последствий с задней стороны».
Изредка газеты подкидывают новую информацию, разжигая новый костер неприязни и отвращения:
ИЗВРАЩЕНЦЫ ИЗ ИНТЕРНЕТА!
ВИРТУАЛЬНЫЕ ГЕИ НАСТУПАЮТ!
ВИЧ-инфицированный растлил ребенка!
Высокопоставленный деятель от «Янкерс» и бывший работник «Пепсико», носитель ВИЧ, обвинены в двух несвязанных секс-нападениях на пятнадцатилетнего мальчика из Бостона, с которым, они познакомились в Интернете, Большому деятелю «Янкерс» Джорджу Баллоку, 42-х лет, светит четыре года тюрьмы, но пока он – на руководящем посту. Второго, 45-летнего Винсента Камерона, обвиняют еще в одном преступлении. Камерон содомизировал мальчика, не предупредив его о том, что заражен. Во время сексуального контакта Камерон не использовал средств предохранения. Теперь ему грозит до семи лет тюрьмы.
Оба мужчины не признают своей вины, однако при очной ставке юноша подтвердил эти вопиющие факты. Они познакомились с мальчиком в «чат-рум» – виртуальной комнате для общения в Интернете. Они были выслежены полицейским наблюдателем бесед по Интернету (оказывается, существует и такой!) в ходе поиска других извращенцев. Недавно там же был пойман некто Рэй Беллоу, тоже из «Янкерс», который подобрал через Интернет и предал растлению девятерых мальчиков. На Беллоу «висит» и одно убийство 12-летнего парнишки, чье полуразложившееся тело было недавно найдено в районе парка, где обычно встречаются гомосексуалисты.
Прокурор Бостона предупреждает, что Интернет дает удобную возможность для быстрого, анонимного и близкого знакомства с доверчивыми детьми. Дети не должны давать своих имен и адресов любому, с кем общаются по Интернету, и не соглашаться даже на одну реальную встречу, если не хотят неприятностей.
Однако возникает вопрос: доколе это будет продолжаться? Почему мы не можем защитить наших собственных детей от растления?!
Комментарии?
Без комментариев.
Сиэтл – не исключение. Педерастов здесь также ни на дух не выносят. Единственное место, где они могли собираться, – Волонтир-Парк, печально известный с начала 1970-х. Штаб сторонников нетрадиционной любви. Только в Парке старые и молодые геи встречались, общались, открыто занимались сексом и не испытывали по этому поводу никаких угрызений совести и страха. Другие граждане здесь и не появлялись. Всякое может случиться, пока идешь но дорожкам навстречу неизвестности. Да, раньше здесь ужаса не испытывали. Он появился совсем недавно. Геи ощущали его интуитивно, как звери, на которых ни с того ни с сего началась охота. Один за другим исчезали вчерашние знакомые и любовники. Их трупы находили на окраинах Волонтир-Парка. Страшно? Страшно! Может быть поэтому желающих рискнуть собственной жизнью становилось все меньше и меньше. Голубые мальчики прятались по квартирам, желая пересидеть грозу. Любовь любовью, а пожить еще хочется. Очень хочется.
Как и всякий полицейский, Фрэнк слышал про Волонтир-Парк, но он никогда не бывал там ночью. Днем, да, случалось. Когда полицию вызвали, чтобы разнять очередную драку. Геи очень ревнивы и непредсказуемы. Он с трудом сдерживал омерзение от помойки, в которую превратилось это место. Использованные презервативы, окровавленные шприцы, обрывки непристойных картинок и зеленоватые потеки рвоты. Недаром его бывший напарник, добропорядочный муж и отец, каждый раз начинал грязно ругаться, когда они проезжали мимо Волонтир-Парка. За прошедшие годы парк стал еще гаже и сумрачнее.
Теперь Фрэнк внимательно изучал дорогу, ведущую к парку. Дорогу, изрезанную колеями и щедро посыпанную трещавшими под колесами «чероки» гравием и битым стеклом.
Все вокруг выглядело заброшенным, между стволами чахлых деревьев клубился туман, а с высоких елей свисали клочья лишайника. Повсюду – разбитые бутылки и раздавленные пивные банки. Словно порождение ночного кошмара, из темноты проступила монолитная тень моста – огромная, темная, карающая длань. Под мостом расстилался унылый лесной массив. Идеальное место для свиданий. Настоящая романтика! Правда, романтика не для слабонервных.
Лес не был безлюдным. Отнюдь. Вдоль узкой дороги извивалась плотная вереница автомобилей, из-за чего проезд к центру плотских наслаждений становился еще более рискованным мероприятием.
Фрэнк сбросил скорость, стиснутый со всех сторон машинами, которые по скорости могли поспорить разве что с черепахой.
Люди, сидевшие в салонах, бросали на него оценивающие взгляды.
Эх, кто на новенького?
Все! Все на новенького! Парень, ведь ты не на экскурсию сюда приехал? Муж-чи-на, не хотите расслабиться?
Похоже, желающих составить Блэку компанию на сегодняшний вечер нашлось бы немало. Каждый на свой манер оказывал ему знаки внимания. Вдруг клюнет?
Н-не клюнул. Обидно, да?
В конце концов Фрэнк нашел место, где можно припарковаться, Застегнув молнию на куртке, вышел из машины.
Пар, вырывавшийся изо рта белым облаком, тут же смешался с поднимавшимся от земли холодным туманом. Сверху, с моста, доносился тяжелый гул транспорта. Вокруг раздавались мужские голоса, приглушенные оклики, взрывы хриплого смеха.
Фрэнк осторожно переступил через ограждение и направился в глубину леса. Поплутав, он вышел на велосипедную дорожку, где бродило множество мужчин и юношей – поодиночке, парами, группами из трех-четырех человек. Сталкиваясь с Фрэнком, они мысленно ощупывали его: хорош, ох как он хорош Но, поймав взгляд, цепкий, независимый и мужской, мгновенно отступали с тропинки в спасительную чащу леса. От греха подальше. Он не принадлежал к их сообществу. Он вообще никому не принадлежал, за исключением себя и той цели, которая его сюда привела.
Спустя четверть часа Фрэнк нашел то, что искал: широкую, утоптанную тропинку. Она пролегала вдоль крутого берега по направлению к мосту. Он наполовину шел, наполовину бежал вверх по склону, не обращая внимания на удивленные, а иногда и откровенно враждебные взгляды псевдомужчин, привыкших вести себя в этих местах несколько иначе.
У гранитного основания моста собралось несколько молодых людей. В зазывных непристойных позах они дожидались, когда из окружающей темноты вынырнет очередная тень. Тень человека, желающего развлечься. Вспышки спичек и зажигалок, голубоватое мерцание бутылочного стекла. Дым марихуаны смешивался с ароматом дорогого одеколона, кисловатым запахом пота и разгоряченной плоти.
Фрэнк с трудом сдерживал приступ брезгливой злости. Хотелось схватить одного из мальчишек – такого юного, что поздний час нагонял на него зевоту, еще не испорченного пороком и наркотиками, – и крикнуть ему: «Ты что, сдурел? Что ты делаешь? Зачем?!» Воистину, похоть остается похотью даже под тяжестью зверского убийства. Каждый сюда приходящий самонадеянно думает: это может случиться с другими, а я – заговоренный, меня уж точно минует чаша сия.
Господи, да чем заговоренный?! Серийный убийца, как правило, выбирает жертв спонтанно. От него трудно ожидать извращенной справедливости. Перед тем как выйти на очередную охоту, он не будет взвешивать на весах мирозданья человеческие грехи и добрые поступки, наблюдая, что из них перевесит. Не будет. Да и не Бог он, чтобы решать.
Похоть остается похотью. Зверское преступление лишь обостряет ее и без того мерзкий вкус. Фрэнк вспомнил, о чем они с Кэтрин говорили всего несколько часов назад: все притворяются. Мы все притворяемся.
– Он на рефлексе шагнул к тому зевающему мальчику, истомившемуся в ожидании интимного приглашения. Блэку хотелось… ну-ну, ржущие и хихикающие, расслабьтесь… Блэку хотелось, сказано уже, хоть как-то предостеречь…
Но юнец истолковал порыв иначе. В мгновение ока поза стала еще более вызывающей: он провел рукой по небольшой выпуклости под кожаным ремнем, умильно осклабился и кивнул по направлению к лесу.
Фрэнк отшатнулся.
Юнец недоуменно пожал плечами, автоматически занимая прежнюю позицию. Напудренное и накрашенное лицо казалось в темноте лицом фарфоровой куклы.
Притворяться. Делать вид, будто бы все в порядке. Но что дальше? Оттого, что ты закрываешь на реальный мир глаза, он не становится лучше. Мир таков, каков есть. Твое дело – принимать его или не принимать.
Впрочем, кому нужны подобные сентенции на изломе ночи?
Гул транспорта становился все громче, все громче звучали голоса, Двое мужчин в строгих костюмах и дорогих плащах свободного покроя громко смеялись над какой-то пошлой шуткой. После тяжкого трудового дня можно и отдохнуть. Главное, чтобы деловая репутация не пострадала. Они искоса окинули Фрэнка похотливыми взглядами, но на этот раз отвернулся сам Фрэнк.
Ноги заскользили по осыпающемуся склону, и он едва не потерял равновесия. Наконец вышел на вершину холма и перевел дыхание. Затем поднял голову и увидел то, что, собственно, и было целью спонтанного визита сюда, – ядовито-желтая надпись, плывущая высоко над размытыми тенями парка:
PESTE .
Peste по-французски означает «чума» – еще один обрывок знаний, полученных когда-то в школе. Есть еще одно значение; «pestilence», это уже по-английски.
Кто обратил внимание на эту надпись? Так, чепуха, мало ли тут нацарапано всякой гадости. Но если бы нашелся знаток иностранных языков, то он сделал бы вполне очевидный вывод: обыкновенный бред какого-то религиозного фанатика, страдающего гомофобией. Фанатика, который на каждом углу кричит одно-единственное слово «педерасты», причем с французским акцентом.
Фрэнк не был ни знатоком, ни полиглотом, он даже не был полицейским. Но он чувствовал, что неизвестный ему религиозный фанатик задался страшной целью. Им, похоже, владела жажда убийства. А ее, как известно, можно утолить только одним – кровью. А еще страхом. А еще криком. А еще предсмертной конвульсией.
Блэк снова прищурился, пристально глядя на одинокое слово на стене, до тех пор пока оно не начало расплываться. Пытаясь побороть внезапное головокружение, он заморгал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26