Посчитала время в Лионе и вообразила Телли за рабочим столом в одном из его дорогих костюмов. Представила, как он разговаривает по телефону или сидит на совещании, а может быть, провожает кого-то домой, даже не думая обо мне. Вспомнила его мускулистое тело, гладкую кожу и спросила себя, где он научился быть таким искусным любовником.
Я поехала на работу. Когда во Франции было почти два, я решила позвонить в Интерпол.
– Бонжур, хеллоу...
– Попросите Джея Телли, – произнесла я.
Меня переключили на другой номер.
– Отдел по контролю за торговлей оружием, – ответил мужской голос.
Я в замешательстве запнулась:
– Это телефон Джея Телли?
– Кто его спрашивает?
Я сказала.
– Его нет, – ответил мужчина.
Меня пронзил страх. Я ему не поверила.
– С кем я разговариваю? – осведомилась я.
– Агент Уилсон. Офицер связи ФБР. Мы в тот день не встречались. Джея нет на месте.
– Вы не знаете, когда он вернется?
– Не могу сказать.
– Понимаю, – протянула я. – Его можно где-нибудь застать? Или попросить перезвонить мне?
Я знала, что голос выдает мою нервозность.
– Я действительно не знаю, где он, – ответил мужчина. – Но если появится, я передам, что вы звонили. Может быть, я чем-нибудь могу помочь?
– Нет, – ответила я.
Повесив трубку, я почувствовала, что впадаю в панику. Я была убеждена: Телли не хочет разговаривать со мной и попросил коллег отвечать на мои звонки, что его нет на месте.
– О Боже, Боже, – прошептала я, проходя мимо стола Розы. – Что же я наделала?
– Вы разговариваете со мной? – Роза оторвалась от клавиатуры и посмотрела на меня поверх очков. – Вы опять что-то потеряли?
– Да, – ответила я.
В половине девятого я зашла в комнату для совещаний и заняла свое обычное место во главе стола.
– Что мы имеем?
– Черная женщина тридцати двух лет из округа Албемарл, – начал Чонг. – Перевернулась на машине. Очевидно, пыталась повернуть и потеряла управление. Перелом правой ноги, перелом основания черепа. Судмедэксперт округа, доктор Ричарде, хочет, чтобы мы произвели вскрытие. – Он посмотрел на меня. – Интересно почему? Причина смерти не вызывает ни сомнений, ни подозрений.
– Потому что закон гласит: мы должны помогать местным судмедэкспертам, – ответила я. – Если они просят, мы делаем. Можем произвести вскрытие за один час сейчас или потом потратить десять часов, выясняя, что к чему, если возникнут проблемы.
– Далее: восьмидесятилетнюю белую женщину последний раз видели вчера около девяти утра. Прошлым вечером в восемнадцать тридцать знакомый обнаружил ее...
Мне приходилось бороться с собой, чтобы не отвлекаться.
– ...не замечена в приеме наркотиков и причастности к преступлениям, – продолжал бубнить Чонг. – На месте преступления присутствуют следы нитроглицерина.
Телли занимался любовью, словно изголодался по ней. Никогда бы не поверила, что меня будут донимать эротические фантазии посреди рабочего совещания.
– Необходима травматологическая и токсикологическая экспертиза, – говорил Филдинг. – Нужно за этим проследить.
– Кто-нибудь знает, что я читаю в институте на следующей неделе? – спросил токсиколог Тим Купер.
– Наверное, токсикологию.
– Да, действительно, – вздохнул Купер. – Мне нужна секретарша.
– У меня сегодня три слушания в суде, – сказал мой помощник Райли. – Я не смогу появиться на всех, потому что они в разных местах.
Дверь открылась, заглянула Роза и жестом пригласила меня выйти в холл.
– Ларри Познеру через некоторое время нужно уехать, – сообщила она. – Поэтому он просит вас немедленно зайти к нему в лабораторию.
– Бегу, – ответила я.
Когда я вошла, Познер готовил микропрепарат, капая пипеткой на край покровного стекла и размазывая каплю другим стеклом.
– Не знаю, поможет ли это, – сразу начал он. – Посмотрите в микроскоп. Диатомовые водоросли с неопознанного парня. Учтите, что единственное, о чем может рассказать отдельная диатома, за редким исключением, – это ее происхождение: морское или пресноводное.
Я посмотрела в окуляр на микроорганизмы, выглядевшие так, словно были сделаны из прозрачного стекла, и имевшие всевозможные очертания, напоминавшие цепочки, зигзаги, полумесяцы, полосы, кресты и даже столбики фишек для покера. Под стеклом виднелись частички, походившие на конфетти, а разноцветные песчинки, вероятно, были частицами минералов.
Познер убрал с предметного столика микропрепарат и заменил его другим.
– Образец, который вы привезли из Сены, – пояснил он. – Цимбелла, мелозира, навикула, фрагилария. И так далее и так далее. Ничего необычного. Все пресноводные – по крайней мере хоть это хорошо, – но сами по себе они ничего не говорят нам.
Я откинулась на спинку стула и посмотрела на него.
– Вы позвали меня, чтобы рассказать лишь это? – разочарованно спросила я.
– Ну, я не Роберт Маклафлин, – сухо ответил он, имея в виду ученого с мировым именем, у которого учился.
Он наклонился над микроскопом, установил тысячекратное увеличение и начал рассматривать препарат за препаратом.
– Нет, я попросил вас зайти не просто так, – продолжил он. – Нам удалось установить процентное соотношение каждого вида флоры.
Флорой он называл совокупность видов растений, в данном случае – видов диатомовых водорослей.
– Пятьдесят один процент мелозиры, пятнадцать процентов фрагиларии. Не буду утомлять подробным перечислением, но образцы весьма единообразны по составу. В действительности я бы назвал их идентичными, что похоже на чудо, поскольку флора в том месте, где вы взяли пробу, может полностью отличаться от той, которая находится в сотне футов вниз или вверх по реке.
У меня вызвало дрожь воспоминание о береге Сен-Луи и историях об обнаженном мужчине, плавающем после темноты недалеко от дома Шандонне. Я представила, как он одевается, не приняв душ и не обтершись, и таким образом переносит диатомы на одежду.
– Если он плавает в Сене и диатомы имеются на всей его одежде, – сказала я, – значит, он не смывает их перед тем, как одеться. А как насчет тела Ким Люонг?
– Определенно другая флора по сравнению с Сеной, – ответил Познер. – Но я взял пробы из реки Джеймс – кстати, недалеко от вашего дома. И опять почти одинаковое распределение частотности.
– Флора на ее теле и флора из Джеймс совпадают? – уточнила я.
– Остается последний вопрос, – продолжал Познер. – Насколько общими являются диатомы реки Джеймс для этой местности?
– Давайте посмотрим, – ответила я.
Взяла ватные палочки и промокнула руку, волосы и подошвы, пока Познер готовил микропрепараты. На моих образцах не оказалось ни единой диатомовой водоросли.
– Может быть, в водопроводной воде? – спросила я.
Познер покачал головой.
– Значит, они не должны покрывать все тело человека, если он не купался в реке, озере, океане...
Я замолчала, обдумывая неожиданную странную мысль.
– Мертвое море, река Иордан, – произнесла я.
– Что? – спросил сбитый с толку Познер.
– Родник в Лурде, – сказала я взволнованно, – священная река Ганг – все это по поверьям места чудес, где слепые, хромые и парализованные могут излечиться, войдя в воду.
– Он плавает в Джеймс в это время года? – не понял Познер. – У парня определенно не все в порядке с головой.
– Гипертрихоз не излечивается, – сообщила я.
– А это еще что такое?
– Ужасная, чрезвычайно редкая болезнь, при которой волосы от рождения покрывают все тело. Тонкие нежные волосы длиной до шести, семи или девяти дюймов. Не считая прочих аномалий.
– Так вот в чем дело!
– Вероятно, он купался в Сене обнаженным, надеясь излечиться чудесным образом. Может быть, делает то же самое в реке Джеймс, – предположила я.
– Господи! – воскликнула Познер. – Что за дурацкая мысль?
Когда я вернулась в кабинет, в кресле рядом с письменным столом сидел Марино.
– Ты выглядишь так, словно не спала всю ночь, – заметил он, прихлебывая кофе.
– Люси сбежала в Нью-Йорк. Я разговаривала с Джо и ее родителями.
– Что сделала Люси?
– Она возвращается. Все нормально.
– Ей лучше вести себя прилично. Сейчас не слишком удачное время для сумасшедших выходок.
– Марино, – торопливо проговорила я, – возможно, убийца купается в реке в надежде, что это поможет ему излечиться. Не живет ли он рядом с рекой?
Он немного подумал, на его лице появилось странное выражение. В коридоре послышались быстрые шаги.
– Будем надеяться, что никто из владельцев старых поместий не пропал, – покачал головой Марино. – Их много вдоль реки. У меня плохие предчувствия.
В кабинет ворвался Филдинг и заорал на Марино:
– Что вы себе позволяете?!
Лицо Фиддинга стало ярко-красным, жилы на шее напряглись. Я никогда не слышала, чтобы он повышал голос на кого-нибудь.
– Вы допустили чертовых репортеров на место происшествия, прежде чем мы его обследовали! – набросился он на Марино.
– Ладно-ладно, – отозвался тот, – успокойтесь. На место какого происшествия я допустил чертовых репортеров?
– Убита Диана Брей! – воскликнул Филдинг. – Эти новости передают по всем каналам. Подозреваемый арестован. Это детектив Андерсон.
Глава 39
Когда мы повернули на Виндзор-фармз, небо затянулось тучами, снова начинался дождь. Современный автомобиль, на котором мы ехали, выглядел инородным телом среди каменных домов поздней английской готики, удобно располагавшихся под старыми деревьями.
Я не слишком хорошо знала своих соседей, чтобы волноваться за их безопасность. Мне казалось, потомственное богатство старинных семей и элегантные дома на улицах с английскими названиями сами по себе являются надежной крепостью. Я не сомневалась, что скоро все изменится.
Диана Брей жила на окраине этого района, где за кирпичной стеной беспрестанно шумела Центральная автострада. Повернув на узкую улочку, я ужаснулась: ее наводнили репортеры. Машины и грузовики телевизионщиков блокировали движение. Полицейские автомобили, которых было меньше раза в три, скопились перед одноэтажным деревянным коттеджем под двухскатной крышей с массивной каминной трубой, который словно был привезен из Новой Англии.
– Ближе я не подъеду, – сказала я Марино.
– Посмотрим, – ответил он, дергая ручку дверцы.
Он вышел под дождь и решительно направился к радиофургону, наполовину въехавшему на газон дома Брей. Водитель опустил окно и имел глупость выставить микрофон.
– Пошел вон! – яростно заревел Марино.
– Капитан Марино, вы можете подтвердить?..
– Убери свой хренов фургон! Немедленно!
Закрутились колеса, выбрасывая траву и грязь, и фургон сдвинулся с места. Он остановился посреди улицы, а Марино пнул заднее колесо другой машины.
– Убирайся! – приказал он.
Водитель отъехал, включив «дворники» на полную скорость, и припарковался на чьем-то газоне двумя домами дальше. Когда я вышла из машины, захватив с заднего сиденья рабочий чемодан, в лицо хлестнул дождь, а порыв ветра толкнул в грудь с почти человеческой силой.
– Очень хочется верить, что твой последний акт милосердия не попадет на экраны телевизоров, – заметила я, подойдя к Марино.
– Какой козел здесь командует?
– Надеюсь, что ты, – ответила я, наклонив голову от ветра.
Марино взял меня за руку. На подъездной дорожке дома Брей стоял синий «форд-контур». За ним припарковалась патрульная машина. Один полицейский сидел на переднем сиденье, второй – на заднем вместе с Андерсон. Она выглядела рассерженной и истеричной, качала головой и быстро что-то говорила.
– Доктор Скарпетта? – Ко мне подходил телерепортер, позади которого снимал оператор.
– Узнаешь свой арендованный автомобиль? – тихо спросил Марино. По его лицу стекали капли дождя, он смотрел на темно-синий «форд» со знакомыми номерами: RGG-7112.
– Доктор Скарпетта?
– Никаких комментариев.
Когда мы проходили мимо машины, Андерсон на нас не взглянула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58