Не вопрос!
— Мы готовы предоставить все необходимые гарантии...
Ну вот, на сто штук уже столковались, потому что больше сотки просто под обещания, хоть и письменные, никто не даст.
— Но я слышал, что Россия готовит проект...
Понятно — “мешок” за чужие трубы переживает. Ну, значит, их не будет.
— Территория Ичкерии России не принадлежит! Мы свободная страна, которая самостоятельно распоряжается своими землями и недрами.
Браво, браво! Но такое заявление ничего не стоит. Вот если бы возникли препятствия, которые не позволили России в ближайшем будущем...
И препятствия начинают возникать на всех уровнях. Высокопоставленные московские чиновники вдруг почему-то теряют интерес к перспективному проекту, который сами же до этого продавливали, постоянно отсылая его на доработку. Партия геодезистов, которая снимала планы местности на границе Чечни и России, пропадает в полном составе, а через неделю находится в разобранном состоянии — без голов, с выпушенными наружу кишками и отрубленными по локоть руками...
Ну вот и миллион, кажется, есть...
Вы что желаете? Немножко крови накануне встречи на высшем уровне, чтобы Россия посговорчивей была?
Без проблем — будет вам кровь. Если деньги будут...
А этих и просить не надо! Эти спонсоры — всем спонсорам спонсоры. Потому что здесь “башляют” не отдельные, пусть и небедные люди, а целые государства. Они не разбрасываются по мелочам, перегоняя суммы с бесконечными нулями на счета различных благотворительных фондов и организаций. Эти работают на постоянной основе, вкладывая в глобальный проект под названием “мировое господство”.
Идеология ведь тоже товар, за продвижение которого на мировом рынке очень хорошо платят. Там свой сетевой маркетинг — отбил от чужой религии полмиллиончика страждущих — шагай в кассу за процентами. Советский Союз миллиарды по миру раскидывал, у Америки покупателей отбивая, та, денег не считая, мировому сообществу свой товар впаривала, который назывался американский образ жизни. А третьи страны знай себе жировали. Как теперь Чечня.
Ну и сколько там набежало?..
Маловато будет. Война, она прожорлива.
Но можно взять “халтурки”.
Например, за обслуживание контрабандной тропы, по которой в Россию и Европу идет оружие, “трава” и прочие товары широкого спроса. Тропу держат чеченские боевики, отстегивая часть прибыли пограничникам, чтобы они их в другом месте ловили.
Можно баксы просто печатать. На ксероксе.
Можно брать на “крышевании”?
— Короче, так, фраер драный, если завтра бабок не будет, мы тебя, падлу, зажмурим!
И зажмурят, будьте уверены! Потому что чеченская “крыша” шутить не любит. Им человека зарезать — все равно что курице голову свернуть!
И бабки тут же находятся. Так — мелочь, две-три штуки баксов. Но если с каждого торговца на территории России по две-три штуки снять, то счет на миллионы пойдет! И если эти деньги правильно вложить!
Например, в совместный бизнес — гостиничный или газовый. Где чеченцы свой процент имеют, с этого процента дивиденды получают и с тех процентов — процент на войну отчисляют. Предпочитая, чем самим воевать, откупаться от своих земляков деньгами. А это уже не миллионы, это уже десятки миллионов.
Плюс торговля людьми — случайными или под заказ. Украл человека, палец или ухо ему отпилил и родственникам в посылке отправил, предложив выкупить все остальное. Целиком или кусками — как угодно. Обычно все предпочитают целиком. Очень прибыльный бизнес...
Или сфера услуг.
— Вам чего?
— Мне — кого. Мне — его...
Сделаем!
Ах да, еще про бюджетные деньги забыл, которые из Москвы на восстановление Чечни, на выплату пенсий и детских пособий идут, а попадают на войну. Эти деньги тоже против русских воюют. Те самые рубли, которые с матерей в виде налогов удерживают, в Чечню перегоняют и там на них патроны покупают, чтобы их детей убивать!..
И это тоже не все, это лишь малая часть статей дохода.
Текущие с гор реки наполняют капли с тающих ледников. Кап-кап-кап — течет, журча, ручеек, втекает в другой такой же ручеек и еще в один. Ручейки сливаются в ручьи, ручьи — в реки. И вот уже бурлит, ревет полноводный поток, сметая все на своем пути, — не запрудить его, не удержать!
Так и деньги...
Не будет денег — не будет войны.
Но если войны не будет — то и денег тоже не станет! Такой вот извечный круговорот получается...
Глава 23
Журналисты называют это встречей в верхах.
Или называют встречей на высшем уровне.
Эта встреча была в верхах и одновременно на самом высшем уровне. На уровне паханов, которые встречались в номере люкс на верхнем этаже гостиницы, которую москвичи называют “Рэдиссон-Чеченская”.
Прессы не было — хотя лица собеседников были узнаваемы, причем одно из них было лицом кавказской национальности. А раз не было прессы, то разговор шел не о важном — о бабках. О чем еще сегодня могут говорить серьезные люди, ну не о нарушении же прав человека в Чечне!
— Нам бы Черкизовский рынок...
— Сколько?
— Четверть.
— Треть! Не забывайте, что я здесь поставлен блюсти государственные интересы.
Кто-то это уже в каком-то фильме говорил...
— Тогда еще часть Преображенского...
Эх, милиционеров бы сюда! Но милиционерам сейчас не до того, все московские милиционеры ловят кавказских террористов в метро и на улицах — ловят, нещадно штрафуют и отпускают, чтобы на следующей станции снова поймать! Чтобы им неповадно было!
А в эту гостиницу им хода нет! Тут можно ненароком и на милицейских генералов нарваться в окружении лиц кавказской национальности! У которых они здесь, наверное, тоже регистрацию проверяют...
Теперь — о наболевшем.
— Черный на Рыжего тянет — обнаглел вконец.
— Черного давно пора укоротить...
Ну Да, так и говорят. Они же не в телевизор для электората выступают, они же в неофициальной дружеской обстановке толковище ведут.
О разном. Но в том числе о положении дел в Чечне.
— Должен признаться, меня волнует судьба Грозненского нефтеперегонного завода...
Точно, есть такой в Старопромысловском районе. Удивительный заводик, просто заколдованный! Две войны отстоял, и хоть бы что! Кругом битва идет не на жизнь, а на смерть — колонны бронетехники рубят город, как пирог, на куски, штурмовики город бомбят, боевики фугасы рвут — просто битва народов, в которой, кажется, ничего не уцелеет!.. Ан нет — есть в море огня островок мира и спокойствия — тот самый заводик! Стоит целехонький! Хоть бы один снаряд в него попал, хоть бы пулька какая шальная залетела! Так нет! Умрут боевики, а за забор не сунутся! И федералы тоже — ни-ни! Может, заговоренный он? Точно — заговоренный...
— Надеюсь, наши договоренности остаются в силе?
— Конечно, дорогой. Нам чужого не надо.
— Но мне сообщили, что несколько дней назад там имел место нежелательный инцидент.
— Какой такой инцидент, о чем говоришь, дорогой, — так, ерунда, пустяк. Ты лучше своим военным скажи...
— За них можете не беспокоиться...
Хотя инцидент точно — был. Причем со стрельбой!
Преследуемые подразделением федералов численностью до взвода, боевики какой-то небольшой, никому не подчиняющейся банды были прижаты к заводскому забору и обложены со всех сторон, так что им не оставалась ничего другого, как сдаться или умереть. Но они предпочли третий вариант — перемахнуть через забор. Что им удалось.
Но командовавший русскими майор, возбужденный гоном, тоже не остановился — он этих боевиков пять кварталов гнал и уже почти за воротники схватил, а тут какой-то забор...
Между прочим, не “какой-то”, а нефтеперегонного завода!
Майор, не мудрствуя лукаво, рванул забор толом, пробив в нем брешь, и повел полномасштабное наступление на окопавшихся среди переплетения труб бандитов. Те шарахнули по русским из гранатомета. Русские ответили дружным залпом из всех стволов.
В общем, имело место рядовое, каких случается по пять раз на дню, боестолкновение. Все немного постреляли, немного поубивали друг друга и разошлись. Делов-то!
Но эта пустячная, на первый взгляд, история имела продолжение.
Кое-кто высказал свое неудовольствие.
Другой обещал разобраться...
Полевого командира, нарушившего негласный запрет, нашли и привезли, чтобы отчитаться о проведенной разъяснительной работе, в Москву. В трех ящиках...
С остальными тоже побеседовали. Остальные боевики, говорят, тоже сильно сожалели, что не пали перед тем забором смертью храбрых, что не нашелся среди них политрук, который популярно объяснил бы им, что велика Чечня, а отступать некуда... Потому что нельзя.
А того бравого майора, который гнался за бандой, прижал ее к стенке и почти всю уничтожил, вместо представления к ордену разжаловали в капитаны и отправили на должность старшего лейтенанта на точку, на остров Врангеля, командовать подразделением, состоящим из одного солдата.
Потому что, если не твое, — не трожь!
А говорят еще, что чеченские войны — это сплошной бардак и неразбериха. Где-нибудь, может, и бардак, а где-то — нет. Где-то совсем даже наоборот!
Глава 24
Человек не зверь — человек привыкает ко всему. И Сашка Мохов привык. И даже обжился.
Опостылевшую сечку он уже почти не ел, предпочитая ей свежее мясо. Которое повара не выдавали, но которое, подсуетившись, всегда можно было добыть. Потому что если нельзя, но очень хочется, то почему бы и нет...
— Слышь, Сашка, поохотимся сегодня?
Охота в Чечне была не на рябчиков и глухарей, а на домашний скот. Конечно, просто так, возле части, палить в коров или баранов не будешь, “чехи” сразу побегут командирам жаловаться. А вот на зачистках — запросто...
“Бэшка” мчалась по пыльной грунтовке. На броне, вцепившись кто во что, сидели бойцы, головы многих из которых, в нарушение всех уставов, были повязаны платками. Бойцы зорко смотрели по сторонам. Но вовсе не для того, чтобы вовремя заметить засаду.
— Вон она — смотри!
Недалеко от дороги паслось небольшое стадо.
Несколько прикладов разом заколотили по броне.
— Стой, стой!
Водитель дал по тормозам, так что все чуть не ссыпались на землю, хватаясь за что попало, матерясь и поправляя автоматы.
Несколько бойцов спрыгнули с “бэшки” и побежали к стаду.
Корова мирно жевала какую-то траву. Дальше были еще коровы, но эта была ближе всех. Бойцы окружили ее, заходя с “тыла” и с боков. Чему-то они на этой войне научились.
— А ну, пошла, пошла!
Корова удивленно подняла голову, не переставая жевать. Пинками и ударами прикладов ее погнали к дороге. Удивленно кося большими глазами, неуклюже переваливаясь с бока на бок, корова побежала вперед, все убыстряя ход. Ее полное вымя моталось из стороны в сторону.
Пастуха никто не заметил, может, его и вовсе не было, может, он спал, а может, делал вид, что спит. С десятком вооруженных солдат больно-то не поспоришь — можно и очередь схлопотать. На войне жизнь пастуха не дороже жизни охраняемой им скотины.
— Давай быстрее!
Вообще-то коровы не беговые животные, но когда за тобой гонится, осыпая ударами, орава озверелой солдатни, кто угодно поставит рекорд скорости.
Корову выгнали на дорогу почти к самой “бэшке”.
Клацнули передергиваемые затворы автоматов.
— Ты только в башку не стреляй, а то пуля от черепушки срикошетит и нас же завалит! В шею, в шею целься!
Корова стояла, тяжело поводя боками, и смотрела на людей. Если коровы умеют думать, то, наверное, она думала, что ее собираются доить.
Короткая очередь. Мычание...
По земле хлестанула алая струя. У коровы подломились ноги, и она рухнула набок. Кто-то склонился над бьющейся тушей и, выдернув из ножен штык-нож, перечиркнул корове шею, чтобы слить кровь.
— А ну, взялись!
Разом, кряхтя и матерясь, втащили корову на броню, прикрутив ее какой-то случайной проволокой, прыгнули сами и — ходу, ходу, пока хозяева не объявились! Где-нибудь там, подальше, можно будет остановиться, разделать тушу или просто срезать мясо, выбросив все остальное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48