– Душечка! Ну, как хочешь! – Фанни метнулась к креслу и села.
– Видите ли, – с глубокой серьезностью сказала Леони, – я семь лет была мальчиком!
– Вот поди же, мисс! – охнула Рейчел.
– Куда? – с интересом спросила Леони.
– Просто такое выражение! – резко перебила Фанни. – Продолжай, деточка.
– Я была пажом, Рейчел, но теперь монсень… то есть герцог Эйвон хочет сделать меня своей… своей воспитанницей, и мне надо научиться быть девушкой. Я не хочу, понимаете? Но я должна. Вы мне поможете? Пожалуйста!
– Да, мисс, конечно, помогу! – сказала Рейчел, и ее госпожа спорхнула с кресла.
– Восхитительная женщина! Рейчел, подбери белье! Леони, умоляю, сними эти панталоны.
– Они вам не нравятся?
– Не нравятся! – Фанни всплеснула руками. – Они ужасно неприличны. Сними их!
– Но они самого элегантного покроя, мадам! – Леони начала снимать куртку.
– Ты не должна… ты ни в коем случае не должна говорить о подобных вещах. Это неприлично !
– Но, мадам, мы же их видим! Если бы мужчины их не носили…
– О-о! – Фанни шокированно рассмеялась. – Ни слова больше!
В течение следующего часа на Леони надевали и с нее снимали платье за платьем, Фанни и Рейчел поворачивали ее, заставляли вертеться, зашнуровывали ее и расшнуровывали. Она терпеливо им подчинялась, но без всякого интереса.
– Рейчел, зеленое шелковое! – скомандовала миледи и протянула Леони нижнюю юбку в цветочек.
– Зеленое, миледи?
– Зеленое шелковое, которое мне так не к лицу, дурочка! Поторопись. Оно будет обворожительно с твоими рыжими волосами, моя прелесть! – Она схватила щетку и принялась причесывать непослушные кудри. – Как ты могла их остричь? Сделать тебе прическу пока невозможно. Но ничего, вплетешь в них зеленую ленту и… Рейчел, поторопись!
Леони облачили в зеленый шелк. К ее видимому смущению, вырез оказался очень низким, а ниже талии юбка была распялена на широком обруче.
– Я ведь говорила, что ты в нем будешь обворожительна! – вскричала Фанни, отступая на шаг, чтобы полюбоваться плодом своих хлопот. – Нет, я не стерплю! Благодарение небу, Джастин увезет тебя в деревню! Ты слишком, слишком прелестна! Да поглядись же в зеркало, смешная девочка!
Леони обернулась и увидела свое отражение в высоком трюмо. Она сразу словно выросла и стала несравненно более красивой теперь, когда кудри окружали ее овальное личико, а большие глаза смотрели серьезно и чуть испуганно. По контрасту с нежно-зеленым шелком ее кожа выглядела очень белой. Она смотрела на себя с удивлением, тревожно наморщив лоб. Фанни заметила складочку между бровями.
– Как! Ты недовольна?
– Оно великолепно, мадам, и… и мне кажется, я выгляжу в нем хорошенькой, но… – Она бросила жаждущий взгляд на снятый костюм пажа. – Я бы лучше надела панталоны.
Фанни воздела руки.
– Еще словечко об этих панталонах, и я их сожгу! Ты ввергаешь меня в дрожь, деточка. Леони посмотрела на нее вопросительно.
– Я не понимаю, почему они вам так не нравятся!..
– Гадкая девчонка! Я требую, чтобы ты умолкла! Рейчел, немедленно унеси эти… эти одежды! Я не потерплю их у себя в комнате.
– Но их не сожгут! – вызывающе заявила Леони.
Фанни встретила ее яростный взгляд и позволила себе хихикнуть.
– Как хочешь, прелесть моя! Положи их в картонку, Рейчел, и отнеси в комнату мисс Леони. Да погляди же на себя, Леони! И ответь, разве это не самый модный туалет? – Она подошла к девушке и расправила тяжелые шелковые оборки.
Леони вновь взглянула на свое отражение.
– По-моему, я выросла, – сказала она. – А что будет, мадам, если я сделаю шаг?
– Но что может случиться? – удивленно спросила Фанни.
Леони с сомнением покачала головой.
– По-моему, что-нибудь лопнет, и боюсь, что это буду я.
Фанни засмеялась.
– Какой вздор! Шнуровка затянута так слабо, что корсаж может соскользнуть. Нет! Никогда ни в коем случае не подбирай юбки! Душечка, нельзя показывать щиколотки! Это неприлично!
– Ба! – С этим восклицанием Леони подобрала юбки и осторожно прошлась по комнате. – Да нет, я лопну! – вздохнула она. – Я скажу монсеньору, что женскую одежду носить не могу. Меня будто в клетку посадили.
– Не говори больше, что ты «лопнешь», – умоляюще сказала Фанни. – Благородные барышни не употребляют таких слов!
Леони остановилась.
– А я – благородная барышня?
– Разумеется. Кто же еще?
В первый раз на щеке появилась ямочка, синие глаза заискрились.
– Что еще? Это так смешно? – спросила Фанни сердито.
Леони кивнула.
– Да, мадам. И… и совсем непонятно. – Она вернулась к зеркалу и поклонилась своему отражению. – Bonjour, Mademoiselle de Bonnard! Peste, qu'elle est ridicule!
– Кто? – спросила Фанни сердито.
Леони презрительно указала на себя в зеркало.
– Эта глупая дуреха.
– Но это же ты!
– Нет! – твердо заявила Леони. – Ни за что!
– С тобой так трудно! – воскликнула Фанни. – Я очень старалась, одела тебя в мое самое красивое платье… Да-да, одно из самых красивых, пусть оно мне и не идет, а ты говоришь, что это все глупости.
– Вовсе нет, мадам. Глупа я. Можно я останусь в панталонах хотя бы на нынешний вечер?
Фанни прижала ладони к ушам.
– Нет, даже слышать не хочу! И не смей употреблять это слово при Эдварде, умоляю тебя!
– Эдварде? Ба! Ну и имечко! Кто он?
– Мой муж. Такой чудесный человек. Даю тебе мое слово, мне становится дурно при одной мысли, что он почувствует, если ты в его присутствии заговоришь о панталонах! – Фанни испустила веселый смешок. – Ах, как весело будет покупать тебе весь необходимый гардероб! Я просто обожаю Джастина за то, что он привез тебя ко мне! А что скажет Руперт?
Леони оторвала взгляд от зеркала.
– Это брат монсеньора, n'est-ce pas?
– Такой несносный! – Фанни кивнула. – Совсем сумасшедший, знаешь ли. Но мы, Аластейры, все такие. Ты, наверное, сама заметила?
Большие глаза заискрились.
– Нет, мадам.
– Как! И ты… ты прожила у Эйвона три месяца? – Фанни возвела глаза к небу, но стук захлопнувшейся двери где-то внизу заставил ее встрепенуться. – Эдвард уже вернулся от Уайта! Я спущусь и… и поговорю с ним, пока ты будешь отдыхать. Бедное дитя, ты, конечно, совсем измучена?
– Не-ет, – протянула Леони. – Но вы скажете мистеру Марлингу, что я приехала, так ведь? И если ему это не понравится, а я думаю, что не понравится, то я могу…
– Вздор! – сказала Фанни, слегка краснея. – Ничего подобного, моя прелесть, уверяю тебя. Эдвард будет в восторге. Ну конечно же, глупенькая девочка! Вот было бы мило, если бы я не умела поставить на своем. Просто я хочу, чтобы ты отдохнула, и ты приляжешь! Право, ты падаешь от усталости. И не спорь со мной, Леони!
– Я не спорю, – возразила Леони.
– Да… Но я подумала, что ты будешь спорить, а это меня так сердит! Пойдем со мной, я отведу тебя в твою комнату. – Она проводила Леони в голубую спальню для гостей и вздохнула. – Обворожительна! Мне хотелось, чтобы ты была не такой прелестной. Глаза у тебя, как эти бархатные портьеры. Я их купила в Париже, душечка. Правда, бесподобные? Запрещаю тебе касаться твоего платья в мое отсутствие! – Она грозно нахмурилась, погладила Леони по руке и упорхнула в вихре шелков и кружев, оставив Леони в одиночестве на середине комнаты.
Леони подошла к креслу и опустилась в него очень осторожно, сдвинула ступни и чинно сложила руки на коленях.
«Это, – сказала она себе, – по-моему, очень плохо. Монсеньор уехал, и в этом огромном отвратительном Лондоне я его не отыщу. А Фанни, по-моему, дура. Или сумасшедшая, как она сама сказала… – Леони поразмыслила. – Но, может, дело просто в том, что она англичанка. А Эдварду, конечно, не понравится, что я тут. Mon Dieu, наверное, он решит, что я просто une fille de joie. Очень даже возможно. Если бы монсеньор не уехал! – Эта мысль занимала ее довольно долго, а затем привела к следующей. – Хотела бы я знать, что он подумает, когда увидит меня? Эта Фанни сказала, что я обворожительна. Это, конечно, глупость, но, по-моему, я выгляжу почти хорошенькой. – Она встала и поставила свое кресло перед зеркалом, нахмурилась на свое отражение и покачала головой. – Ты не Леон, тут сомнений нет. От Леона у тебя осталась лишь чуточка. – Она нагнулась и посмотрела на свои ноги, еще обутые в башмаки Леона. – Hиlas! Только вчера я была Леоном, пажом, а теперь я мадемуазель де Боннар. И чувствую себя в этой одежде очень неловко. И по-моему, мне немножечко страшно. Даже и мосье Давенанта тут нет. Меня заставят есть пудинг, а эта женщина будет меня целовать».
Она испустила тяжкий вздох и печально сказала вслух:
– Жизнь так тяжела!
Глава 11
СЕРДЦЕ МИСТЕРА МАРЛИНГА ПОКОРЕНО
Леди Фанни нашла своего супруга в библиотеке, где он стоял перед камином и грел руки. Он был среднего роста, с правильными чертами лица и внимательными серыми глазами. Он обернулся, когда она вошла, и раскрыл объятия. Леди Фанни подбежала к нему.
– Осторожнее с моим платьем, Эдвард, прошу тебя. Оно новое – Серизетта его только что прислала. Элегантное, правда?
– На редкость элегантное, – согласился Mapлинг. – Но если из-за него я не смогу тебя поцеловать, то сочту его безобразным.
Она подняла на него голубые глаза.
– Хорошо, Эдвард, но только один раз. О, сударь, какой вы жадный! Нет, Эдвард, не обнимай меня. Я должна тебе сказать безумно интересную вещь. – Она осторожно поглядела на него из-под ресниц, взвешивая, как он воспримет ее новость. – Ты помнишь, любовь моя, что я была сегодня так ennuyиe, что чуть не плакала?
– Еще бы не помнить! – улыбнулся Марлинг. – Ты была со мной очень жестока, голубка.
– Ах нет, Эдвард! Я не была жестокой. Это ты был несносен. А потом ты уехал, и мне было так скучно! Но теперь все по-другому, у меня есть такое чудесное занятие!
Эдвард обнял ее стройную талию.
– Неужели? Какое же?
– Одна девушка, – ответила она. – И такая красавица, Эдвард!
– Девушка? – повторил он. – Что это за новая причуда? Зачем тебе понадобилась девушка, дорогая моя?
– Ничего она мне не понадобилась! Я о ней даже не думала. Да и как бы могла думать, если я ее никогда не видела? Ее привез Джастин.
– Джастин? – сказал Марлинг. – А! – Тон его был вежливым, но отнюдь не радостным. – Я думал, он в Париже.
– Он и был в Париже до самых последних дней, а если ты будешь говорить неприятности, Эдвард, я заплачу. Джастин мне очень дорог.
– Да-да, дорогая. Продолжай. Какое отношение эта девушка, кем бы она ни была, имеет к Эйвону?
– Вот это и есть самое удивительное! – сказала Фанни, чье лицо посветлело, как по волшебству. – Она приемная дочь Джастина! Так интересно, правда, Эдвард?
– Что-о? – Рука Марлинга соскользнула с ее талии. – Джастин… что-что?
– Его приемная дочь, – ответила она безмятежно. – Очаровательное дитя, мой милый, и так ему предана! Право, я ее уже полюбила, хотя она слишком уж прелестна и… ах, Эдвард, не хмурься!
Эдвард схватил ее за плечи и заставил посмотреть на себя.
– Фанни, неужели хочешь сказать мне, что у Аластейра хватило наглости привезти эту девицу сюда? И ты была настолько безумна, что приняла ее?
–Да, сударь, а почему бы и нет? – осведомилась она. – С какой стати я закрыла бы дверь перед воспитанницей моего брата?
– Воспитанницей! – Марлинг еле удержался от сардонического смеха.
– Да, сударь, его воспитанница! Нет, не стану отрицать, что и я подумала то же самое, когда увидела ее, но Джастин поклялся, что это не так. И, Эдвард, ты же знаешь, как строго Джастин соблюдает приличия во всем, что касается меня! Ну, не сердись! Она же еще совсем ребенок, а к тому же наполовину мальчик.
– Наполовину мальчик? Фанни, что ты такое говоришь?
– Она была мальчиком семь лет, – торжествующе сообщила Фанни, но, когда он крепко сжал губы, она сердито топнула ножкой. – Какой ты недобрый, Эдвард! Как ты смеешь думать, будто милый Джастин вздумал бы привезти ко мне свою содержанку? Ничего глупее мне слышать не приходилось! Он хочет, чтобы я опекала девочку, пока не заручится услугами госпожи Филд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49