Когда он схватился за ручку, она оказалась горячей. Дверь не поддавалась. Не понимая, в чем дело, он снова толкнул ее изо всех сил, но тщетно.
Изнутри доносились крики. Шиб попятился, и в следующую секунду наружу вырвался длинный язык пламени.
Пожар! Он почувствовал, как у него подкашиваются ноги. В часовне начался пожар, и все они оказались заперты! И Бланш тоже! Шиб едва не рухнул на землю от сильного приступа головокружения. Приставная лестница! Нужно найти лестницу, и тогда можно будет подняться к одному из высоких стрельчатых окон, а потом спустить ее вниз, чтобы все смогли выбраться. Вытирая слезящиеся от дыма глаза, Шиб побежал к сарайчику с садовым инвентарем. В голове у него словно стучал огромный барабан. Добежав, он схватил длинную алюминиевую лестницу, прислоненную к стене рядом с жестяным бидоном, откуда резко пахло бензином. Ему с трудом удалось вскинуть ее на плечо: сгибаясь под тяжестью, обливаясь потом, он заковылял обратно. Земля уходила у него из-под ног, его шатало из стороны в сторону, как пьяного матроса. Пройдя метров двадцать, он почувствовал, что задыхается. Лестница скребла по земле, цепляясь о камни, и Шиб с ужасом подумал, что не сможет поднять ее и прислонить к стене. Он положил лестницу на траву и, слегка наклонившись вперед, оперся руками о колени, чтобы перевести дыхание. И тут внезапно заметил Шарля, стоявшего под плакучей ивой, позади густой живой изгороди из кустов шиповника.
— Помоги мне! — закричал Шиб. — Скорей!
Мальчишка не отвечал, продолжая смотреть на него и слегка покачиваясь. Шибу захотелось его пристукнуть. Какого дьявола этому придурку вздумалось в такой момент повиснуть на суку?!
Повиснуть?..
На суку?..
Застыв, словно в столбняке, Шиб смотрел на веревку, которая тянулась от шеи подростка к ветке ивы, на его открытый рот, на вылезшие из орбит глаза... Шарль мертв, Шарль повесился! Так, значит, это он устроил пожар в церкви? Значит, он?..
Мысли метались в голове, словно огромные красные муравьи, жаля и терзая мозг.
В этот момент снова раздался крик— детский, пронзительный, испуганный. Этот крик подействовал на него, как укол раскаленного острия — несмотря на застилавший глаза туман и открывшуюся рану, Шиб сумел поднять лестницу и прислонить ее к стене часовни под одним из окон. Из разбитых витражей вырывались оранжевые и голубые языки пламени. Газ! Газовый баллон, валявшийся на дорожке, — вот что было не так, вот чего он не мог вспомнить!
Шиб поставил ногу на алюминиевую перекладину и начал взбираться по лестнице. Ему казалось, что он чувствует жар даже сквозь камни.
Крик, раздавшийся у него за спиной, врезался в барабанные перепонки, и от неожиданности Шиб едва не свалился на землю. Он обернулся и увидел Бланш, стоявшую на пороге дома. Глаза ее были расширены, рука прижата к горлу. Господи, значит, ее не было в часовне! Она жива! Продолжая взбираться наверх, Шиб почувствовал такую радость, которая ему самому показалась непристойной.
Он добрался до окна, встал на амбразуру, стянул пропитанный потом пиджак, обмотал им руки, ударил в стекло. Великолепный витраж, на котором была изображена сцена восхождения на Голгофу, разлетелся вдребезги, и наружу вырвалось облако дыма, вызвав у Шиба новый приступ кашля. Он замотал пиджаком голову и лицо и заглянул внутрь.
Его глазам открылся ад— огненное озеро и грешники, осужденные на вечные муки... Пламя пожирало ряды скамеек, преграждая путь к двери, впрочем, она все равно была заперта на ключ. Вот оно взметнулось вдоль стен, охватывая хоругви и старинные родовые знамена, вырвалось наружу сквозь разбитые стекла витражей. Столпившись возле стеклянного гроба, Дюбуа и оставшиеся в живых члены семьи Андрие смотрели на бушующий огонь с искаженными от ужаса лицами. Жар становился невыносимым, густая пелена дыма застилала все вокруг, вызывая у людей судорожный кашель. Андрие держал на руках Энис, а Дюбуа — Аннабель. Бабуля упала на колени— то ли молилась, то ли была не в силах стоять. Шиб не мог понять, почему они не попытались выбраться из окон, но потом увидел, что скамейки, стоявшие вдоль стен, тоже охвачены пламенем. Как же пожар смог вспыхнуть так быстро и разгореться с такой силой? И тут он вспомнил про бидон в сарайчике Коста... Ну конечно, бензин!
Внезапно Шиб заметил Гаэль, которая двигалась по узкому выступу вдоль стены к витражному окну над алтарем, очевидно собираясь разбить стекло. Но это окно было забрано решеткой. Шиб изо всех сил закричал, зовя ее, и Гаэль обернулась. Ее лицо было багровым от жара, взгляд— растерянным и блуждающим.
— Я сейчас! — закричал Шиб.
Он обернулся и посмотрел наружу. Внизу стояла Бланш, такая бледная, что Шиб невольно спросил себя, осталась ли еще хоть капля крови в ее жилах.
— Помоги мне, подними лестницу! — крикнул он. — Я спущусь туда.
Только бы она не заметила Шарля, висящего на дереве, подумал он.
Бланш не произнесла ни слова, обхватила лестницу и приподняла ее. Шиб схватился за верхнюю перекладину, подтянул лестницу к себе и начал осторожно спускать ее внутрь часовни. Пот катился по его лицу, застилая глаза, и без того почти ослепшие от дыма.
Круг пламени понемногу сужался. Дети уже не кричали — они смотрели на огонь пустыми широко раскрытыми глазами. Шиб подумал, что не имеет права на неверный шаг. Смогут ли они взобраться по лестнице над горящими скамейками и подняться к нему? Или стоит протянуть лестницу к Гаэль, как подвесной мост? Да, пожалуй, это лучшее решение. Гаэль знаком дала ему понять, что поняла его намерение. Он прижался спиной к стене и, держа лестницу горизонтально, начал продвигать ее по воздуху б сторону Гаэль. Нужно, чтобы она ухватила лестницу, не наклоняясь, иначе может потерять равновесие и упасть... Шиб чувствовал, его мышцы напряглись до такой степени, что вот-вот порвутся. Но расстояние до Гаэль оказалось не очень большим, и вскоре она, усевшись на выступ, вытянула ноги и обхватила ими ближайшую к ней перекладину, а потом подтащила лестницу к себе. Послышался гулкий удар металла о стену, Гаэль схватилась за ножки лестницы и положила их на оконную нишу. Шиб сделал то же самое.
Люди, стоявшие внизу, под этим непрочным мостом, следили за их действиями с тревогой и надеждой. Внезапно Андрие вспрыгнул на алтарь и начал подниматься вверх по стене, одной рукой держа Энис, другой цепляясь за распятие. Оказавшись достаточно близко к Гаэль, он передал ей на руки дочь и снова спустился. Щиб сел на крайнюю перекладину и, обхватив ногами следующую, вцепился руками в края оконной ниши. Гаэль что-то говорила Энис, указывая на Шиба. Энис замотала головой, потом вдруг, встав на четвереньки, схватилась за перекладину лестницы и поползла к нему. Шиб с трудом поборол желание закрыть глаза. Сейчас она свалится прямо в огонь... Но малышка продолжала медленно ползти, одолевая перекладину за перекладиной. Ее лицо было залито слезами, она не отрывала глаз от Шиба, который заговорил с ней, пытаясь успокоить и подбодрить.
Внизу по-прежнему разливалось пламя. Длинные оранжевые языки то и дело взлетали вверх, потрескивая и шипя. Теперь они подобрались уже к самому гробу Элилу и принялись медленно облизывать его, пытаясь проникнуть внутрь. И вот раздался оглушительный звон— гроб разлетелся на бесчисленное множество осколков, и огонь набросился на безжизненное тело Элилу, осыпая его жгучими поцелуями. Шиб увидел, как кожа Элилу покрылась волдырями, волосы воспламенились. Вскоре она превратилась в огромный пылающий факел, от которого шел резкий запах формалина. Только широко распахнутые глаза продолжали созерцать небытие. Словно в каком-то мистическом спектакле, Шиб увидел сквозь клубы дыма, как Бабуля медленно оседает на пол, поднеся руку к шее, в которую вонзился длинный блестящий осколок стекла. Он увидел кровь, которая медленно растекалась по надгробным плитам, смешиваясь с танцующими языками пламени, вспыхнувший покров на алтаре... Потом Бабулю окутало облако пламени, и она исчезла.
Только тут Шиб спохватился— Энис! Она все еще ползла по лестничным перекладинам, и он боялся протянуть руки ей навстречу, чтобы не сдвинуть лестницу. Но вот наконец она добралась до окна, и Шиб подхватил ее на руки.
— Все хорошо, мама там, внизу, — пробормотал он. — Сейчас мы туда спустимся.
Андрие тем временем пытался переправить Аннабель следом за Энис, но она отбивалась, обезумев от страха, и ему пришлось дать ей пощечину, чтобы привести в чувство. Затем он вскинул ее на плечо, как куклу, и начал карабкаться наверх, к Гаэль, цепляясь за распятие. Дюбуа, неподвижно стоя перед алтарем, кажется, молился. Глаза его были закрыты, время от времени он заходился судорожным кашлем. Андрие уже почти добрался до окна, как вдруг распятие обрушилось, и вверх взметнулся новый мощный столб пламени. Казалось, что горит бензоколонка. Это было похоже на кульминацию массового убийства, полный и окончательный разгул устроенного в часовне пандемониума, наиболее эффектная сцена в пьесе, сочиненной безумцем.
Вначале пламя охватило ноги деревянного Христа, потом достигло колен, набедренной повязки и начало медленно лизать окровавленный бок.
Андрие оглянулся вокруг себя, увидел пламя, подступающее к его ногам, и последним усилием перебросил ребенка Гаэль, которая сумела подхватить Аннабель и втащить в оконную нишу. Он попытался подняться сам, но край его брюк крепко зацепился за горящее распятие. Стоя на узком выступе и дергаясь, как танцующий паяц, Андрие попытался сбить с одежды пламя, но потерял равновесие и рухнул вниз. Через секунду он превратился в сноп пламени.
Дюбуа открыл глаза, повернул побагровевшее лицо к Шибу и прокричал ему что-то, из чего Шиб разобрал только:
—... в этом вы были правы!
Дым окутал его таким густым облаком, что он почти не мог дышать. «Я сейчас задохнусь», — подумал он. Гаэль тоже сотрясалась всем телом от мучительных приступов кашля. Пламя, пожиравшее распятие, подбиралось и к ней. Затем она хрипло закричала, чтобы он забрал у нее Аннабель.
Сколько времени ему оставалось на раздумья? Доля секунды? К тому моменту, когда он донесет Аннабель до окна, огонь может добраться до Гаэль. Он представил, как она умирает, скорчившись в каменной нише... Нет, только не это!
— Нет! — хрипло закричал он ей, — Иди сюда! Иди же!
Они смотрели друг на друга сквозь густую дымовую завесу с ужасным запахом формалина и горящей плоти. Оба понимали, что поставлено на карту. Спасти ребенка или Гаэль... Невозможный выбор!
— Иди сюда вместе с ней! —закричал он.—Скорее!
Пусть уж лучше он увидит, как обе падают в огненную бездну, чем делать выбор... Это выше его сил.
Стиснув зубы, Гаэль подхватила Аннабель под мышки и поставила на перекладину раскаленной лестницы. Шиб, то и дело кашляя, тоже сделал шаг вперед. Лестница задрожала. Гаэль поползла, обхватив одной рукой Аннабель и прижимая ее к левому боку. Ноги Аннабель раскачивались в пустоте. Девчонка была тяжелой — Шиб помнил это по собственному опыту, когда вытаскивал ее из колодца. Шиб— персональный телохранитель и спасатель семьи Андрие — стоял на четвереньках, вцепившись в лестничную перекладину, а пламя внизу довольно урчало, как гурман, предвкушающий очередное блюдо обильной трапезы.
Гаэль продвинулась еще на две перекладины — сейчас она была уже на середине лестницы. Он видел ее покрытое потом лицо, чувствовал безумное напряжение всех мускулов. Хорошо, хорошо, малышка, ты— просто супергерой, давай же, ползи, ну еще немного, давай, мать твою, давай! Гаэль приближалась, сантиметр за сантиметром, он все отчетливее различал напряженные черты ее лица, вздрагивающие плечи, левую руку, конвульсивно обхватившую тяжелое тело ребенка, правую, покрытую волдырями, цепляющуюся за перекладины лестницы, словно рука зомби из фильма ужасов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Изнутри доносились крики. Шиб попятился, и в следующую секунду наружу вырвался длинный язык пламени.
Пожар! Он почувствовал, как у него подкашиваются ноги. В часовне начался пожар, и все они оказались заперты! И Бланш тоже! Шиб едва не рухнул на землю от сильного приступа головокружения. Приставная лестница! Нужно найти лестницу, и тогда можно будет подняться к одному из высоких стрельчатых окон, а потом спустить ее вниз, чтобы все смогли выбраться. Вытирая слезящиеся от дыма глаза, Шиб побежал к сарайчику с садовым инвентарем. В голове у него словно стучал огромный барабан. Добежав, он схватил длинную алюминиевую лестницу, прислоненную к стене рядом с жестяным бидоном, откуда резко пахло бензином. Ему с трудом удалось вскинуть ее на плечо: сгибаясь под тяжестью, обливаясь потом, он заковылял обратно. Земля уходила у него из-под ног, его шатало из стороны в сторону, как пьяного матроса. Пройдя метров двадцать, он почувствовал, что задыхается. Лестница скребла по земле, цепляясь о камни, и Шиб с ужасом подумал, что не сможет поднять ее и прислонить к стене. Он положил лестницу на траву и, слегка наклонившись вперед, оперся руками о колени, чтобы перевести дыхание. И тут внезапно заметил Шарля, стоявшего под плакучей ивой, позади густой живой изгороди из кустов шиповника.
— Помоги мне! — закричал Шиб. — Скорей!
Мальчишка не отвечал, продолжая смотреть на него и слегка покачиваясь. Шибу захотелось его пристукнуть. Какого дьявола этому придурку вздумалось в такой момент повиснуть на суку?!
Повиснуть?..
На суку?..
Застыв, словно в столбняке, Шиб смотрел на веревку, которая тянулась от шеи подростка к ветке ивы, на его открытый рот, на вылезшие из орбит глаза... Шарль мертв, Шарль повесился! Так, значит, это он устроил пожар в церкви? Значит, он?..
Мысли метались в голове, словно огромные красные муравьи, жаля и терзая мозг.
В этот момент снова раздался крик— детский, пронзительный, испуганный. Этот крик подействовал на него, как укол раскаленного острия — несмотря на застилавший глаза туман и открывшуюся рану, Шиб сумел поднять лестницу и прислонить ее к стене часовни под одним из окон. Из разбитых витражей вырывались оранжевые и голубые языки пламени. Газ! Газовый баллон, валявшийся на дорожке, — вот что было не так, вот чего он не мог вспомнить!
Шиб поставил ногу на алюминиевую перекладину и начал взбираться по лестнице. Ему казалось, что он чувствует жар даже сквозь камни.
Крик, раздавшийся у него за спиной, врезался в барабанные перепонки, и от неожиданности Шиб едва не свалился на землю. Он обернулся и увидел Бланш, стоявшую на пороге дома. Глаза ее были расширены, рука прижата к горлу. Господи, значит, ее не было в часовне! Она жива! Продолжая взбираться наверх, Шиб почувствовал такую радость, которая ему самому показалась непристойной.
Он добрался до окна, встал на амбразуру, стянул пропитанный потом пиджак, обмотал им руки, ударил в стекло. Великолепный витраж, на котором была изображена сцена восхождения на Голгофу, разлетелся вдребезги, и наружу вырвалось облако дыма, вызвав у Шиба новый приступ кашля. Он замотал пиджаком голову и лицо и заглянул внутрь.
Его глазам открылся ад— огненное озеро и грешники, осужденные на вечные муки... Пламя пожирало ряды скамеек, преграждая путь к двери, впрочем, она все равно была заперта на ключ. Вот оно взметнулось вдоль стен, охватывая хоругви и старинные родовые знамена, вырвалось наружу сквозь разбитые стекла витражей. Столпившись возле стеклянного гроба, Дюбуа и оставшиеся в живых члены семьи Андрие смотрели на бушующий огонь с искаженными от ужаса лицами. Жар становился невыносимым, густая пелена дыма застилала все вокруг, вызывая у людей судорожный кашель. Андрие держал на руках Энис, а Дюбуа — Аннабель. Бабуля упала на колени— то ли молилась, то ли была не в силах стоять. Шиб не мог понять, почему они не попытались выбраться из окон, но потом увидел, что скамейки, стоявшие вдоль стен, тоже охвачены пламенем. Как же пожар смог вспыхнуть так быстро и разгореться с такой силой? И тут он вспомнил про бидон в сарайчике Коста... Ну конечно, бензин!
Внезапно Шиб заметил Гаэль, которая двигалась по узкому выступу вдоль стены к витражному окну над алтарем, очевидно собираясь разбить стекло. Но это окно было забрано решеткой. Шиб изо всех сил закричал, зовя ее, и Гаэль обернулась. Ее лицо было багровым от жара, взгляд— растерянным и блуждающим.
— Я сейчас! — закричал Шиб.
Он обернулся и посмотрел наружу. Внизу стояла Бланш, такая бледная, что Шиб невольно спросил себя, осталась ли еще хоть капля крови в ее жилах.
— Помоги мне, подними лестницу! — крикнул он. — Я спущусь туда.
Только бы она не заметила Шарля, висящего на дереве, подумал он.
Бланш не произнесла ни слова, обхватила лестницу и приподняла ее. Шиб схватился за верхнюю перекладину, подтянул лестницу к себе и начал осторожно спускать ее внутрь часовни. Пот катился по его лицу, застилая глаза, и без того почти ослепшие от дыма.
Круг пламени понемногу сужался. Дети уже не кричали — они смотрели на огонь пустыми широко раскрытыми глазами. Шиб подумал, что не имеет права на неверный шаг. Смогут ли они взобраться по лестнице над горящими скамейками и подняться к нему? Или стоит протянуть лестницу к Гаэль, как подвесной мост? Да, пожалуй, это лучшее решение. Гаэль знаком дала ему понять, что поняла его намерение. Он прижался спиной к стене и, держа лестницу горизонтально, начал продвигать ее по воздуху б сторону Гаэль. Нужно, чтобы она ухватила лестницу, не наклоняясь, иначе может потерять равновесие и упасть... Шиб чувствовал, его мышцы напряглись до такой степени, что вот-вот порвутся. Но расстояние до Гаэль оказалось не очень большим, и вскоре она, усевшись на выступ, вытянула ноги и обхватила ими ближайшую к ней перекладину, а потом подтащила лестницу к себе. Послышался гулкий удар металла о стену, Гаэль схватилась за ножки лестницы и положила их на оконную нишу. Шиб сделал то же самое.
Люди, стоявшие внизу, под этим непрочным мостом, следили за их действиями с тревогой и надеждой. Внезапно Андрие вспрыгнул на алтарь и начал подниматься вверх по стене, одной рукой держа Энис, другой цепляясь за распятие. Оказавшись достаточно близко к Гаэль, он передал ей на руки дочь и снова спустился. Щиб сел на крайнюю перекладину и, обхватив ногами следующую, вцепился руками в края оконной ниши. Гаэль что-то говорила Энис, указывая на Шиба. Энис замотала головой, потом вдруг, встав на четвереньки, схватилась за перекладину лестницы и поползла к нему. Шиб с трудом поборол желание закрыть глаза. Сейчас она свалится прямо в огонь... Но малышка продолжала медленно ползти, одолевая перекладину за перекладиной. Ее лицо было залито слезами, она не отрывала глаз от Шиба, который заговорил с ней, пытаясь успокоить и подбодрить.
Внизу по-прежнему разливалось пламя. Длинные оранжевые языки то и дело взлетали вверх, потрескивая и шипя. Теперь они подобрались уже к самому гробу Элилу и принялись медленно облизывать его, пытаясь проникнуть внутрь. И вот раздался оглушительный звон— гроб разлетелся на бесчисленное множество осколков, и огонь набросился на безжизненное тело Элилу, осыпая его жгучими поцелуями. Шиб увидел, как кожа Элилу покрылась волдырями, волосы воспламенились. Вскоре она превратилась в огромный пылающий факел, от которого шел резкий запах формалина. Только широко распахнутые глаза продолжали созерцать небытие. Словно в каком-то мистическом спектакле, Шиб увидел сквозь клубы дыма, как Бабуля медленно оседает на пол, поднеся руку к шее, в которую вонзился длинный блестящий осколок стекла. Он увидел кровь, которая медленно растекалась по надгробным плитам, смешиваясь с танцующими языками пламени, вспыхнувший покров на алтаре... Потом Бабулю окутало облако пламени, и она исчезла.
Только тут Шиб спохватился— Энис! Она все еще ползла по лестничным перекладинам, и он боялся протянуть руки ей навстречу, чтобы не сдвинуть лестницу. Но вот наконец она добралась до окна, и Шиб подхватил ее на руки.
— Все хорошо, мама там, внизу, — пробормотал он. — Сейчас мы туда спустимся.
Андрие тем временем пытался переправить Аннабель следом за Энис, но она отбивалась, обезумев от страха, и ему пришлось дать ей пощечину, чтобы привести в чувство. Затем он вскинул ее на плечо, как куклу, и начал карабкаться наверх, к Гаэль, цепляясь за распятие. Дюбуа, неподвижно стоя перед алтарем, кажется, молился. Глаза его были закрыты, время от времени он заходился судорожным кашлем. Андрие уже почти добрался до окна, как вдруг распятие обрушилось, и вверх взметнулся новый мощный столб пламени. Казалось, что горит бензоколонка. Это было похоже на кульминацию массового убийства, полный и окончательный разгул устроенного в часовне пандемониума, наиболее эффектная сцена в пьесе, сочиненной безумцем.
Вначале пламя охватило ноги деревянного Христа, потом достигло колен, набедренной повязки и начало медленно лизать окровавленный бок.
Андрие оглянулся вокруг себя, увидел пламя, подступающее к его ногам, и последним усилием перебросил ребенка Гаэль, которая сумела подхватить Аннабель и втащить в оконную нишу. Он попытался подняться сам, но край его брюк крепко зацепился за горящее распятие. Стоя на узком выступе и дергаясь, как танцующий паяц, Андрие попытался сбить с одежды пламя, но потерял равновесие и рухнул вниз. Через секунду он превратился в сноп пламени.
Дюбуа открыл глаза, повернул побагровевшее лицо к Шибу и прокричал ему что-то, из чего Шиб разобрал только:
—... в этом вы были правы!
Дым окутал его таким густым облаком, что он почти не мог дышать. «Я сейчас задохнусь», — подумал он. Гаэль тоже сотрясалась всем телом от мучительных приступов кашля. Пламя, пожиравшее распятие, подбиралось и к ней. Затем она хрипло закричала, чтобы он забрал у нее Аннабель.
Сколько времени ему оставалось на раздумья? Доля секунды? К тому моменту, когда он донесет Аннабель до окна, огонь может добраться до Гаэль. Он представил, как она умирает, скорчившись в каменной нише... Нет, только не это!
— Нет! — хрипло закричал он ей, — Иди сюда! Иди же!
Они смотрели друг на друга сквозь густую дымовую завесу с ужасным запахом формалина и горящей плоти. Оба понимали, что поставлено на карту. Спасти ребенка или Гаэль... Невозможный выбор!
— Иди сюда вместе с ней! —закричал он.—Скорее!
Пусть уж лучше он увидит, как обе падают в огненную бездну, чем делать выбор... Это выше его сил.
Стиснув зубы, Гаэль подхватила Аннабель под мышки и поставила на перекладину раскаленной лестницы. Шиб, то и дело кашляя, тоже сделал шаг вперед. Лестница задрожала. Гаэль поползла, обхватив одной рукой Аннабель и прижимая ее к левому боку. Ноги Аннабель раскачивались в пустоте. Девчонка была тяжелой — Шиб помнил это по собственному опыту, когда вытаскивал ее из колодца. Шиб— персональный телохранитель и спасатель семьи Андрие — стоял на четвереньках, вцепившись в лестничную перекладину, а пламя внизу довольно урчало, как гурман, предвкушающий очередное блюдо обильной трапезы.
Гаэль продвинулась еще на две перекладины — сейчас она была уже на середине лестницы. Он видел ее покрытое потом лицо, чувствовал безумное напряжение всех мускулов. Хорошо, хорошо, малышка, ты— просто супергерой, давай же, ползи, ну еще немного, давай, мать твою, давай! Гаэль приближалась, сантиметр за сантиметром, он все отчетливее различал напряженные черты ее лица, вздрагивающие плечи, левую руку, конвульсивно обхватившую тяжелое тело ребенка, правую, покрытую волдырями, цепляющуюся за перекладины лестницы, словно рука зомби из фильма ужасов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50