— Потому что эту самую шляпу вы же и подложили… Пусть даже вам всегда удается найти выход из любой ситуации, это не может оправдать ваши юридические фокусы. Впрочем, хватит говорить вообще. Перейдем к конкретным примерам.
— Замечательно, — заметил Мейсон.
— В частности, вчера вечером вы обнаружили весьма ценного, я бы сказал главного, свидетеля по делу об убийстве. Если бы у полиции были его показания, она бы к этому времени могла уже закончить следствие. Но ей не была предоставлена такая возможность. Вы со своей секретаршей похитили свидетеля из-под носа полиции.
— Вы имеете в виду Ланка?
— Да, я имею в виду Ланка.
— Продолжайте.
— Вы отвезли его в отель и спрятали там. Вы сделали все возможное, чтобы полиция не нашла его. Но полиция его нашла.
— Ну и что они собираются с ним делать? — спросил Мейсон. — Если его показания были так важны, кто им теперь мешает завершить следствие?
— Боюсь, все не так просто.
— Почему же?
— Мы обнаружили некоторые не известные до сих пор факты, связанные с исчезновением Фрэнклина Шора.
— Какие же?
— Например, чек на десять тысяч долларов, выданный Родни Френчу, может оказаться поддельным.
Мейсон откинулся в кресле, скрестил длинные ноги и с невозмутимым видом сказал:
— Прекрасно, давайте это обсудим.
— Был бы рад услышать ваше мнение, — сказал Бюргер с преувеличенной вежливостью.
— Во-первых, — быстро парировал Мейсон, — Фрэнклин Шор сообщил своему бухгалтеру о том, что выписал такой чек.
— Здесь я вас поправлю, — перебил его Бюргер, заглядывая в свои заметки. — Из показаний бухгалтера, данных десять лет назад, следует, что Фрэнклин Шор сказал ему, что собирается выписать такой чек.
Мейсон отмахнулся от этого замечания.
— Ну что ж, пусть он сказал, что собирается его выписать. Это доказывает правомочность чека. Но если чек был подделан, все равно данный факт утратил бы свое значение в связи с истечением срока давности. Так что в настоящий момент история с чеком не представляет ни малейшего интереса с точки зрения закона.
— Но чек мог явиться мотивом, — сказал Бюргер.
— Мотивом чего?
— Убийства.
— Продолжайте, я слушаю.
— Если бы мы могли связаться с Ланком вчера вечером, то, по всей вероятности, добыли бы весьма ценные дополнительные сведения.
— Может быть, вы будете говорить конкретнее?
— Я считаю, что мы смогли бы найти Фрэнклина Шора.
— И вы обвиняете меня в том, что я помешал вам связаться с Ланком?
— Совершенно верно.
— Ну что же, я готов с ходу разбить вашу теорию. Первое, что я сделал с Ланком, так это отвез его в больницу к миссис Шор, так как именно это он и намеревался сделать. Но — обратите на это особое внимание, Бюргер, это очень важно — вместо того, чтобы прятать его от полиции, я повез его в больницу, хотя знал, что Матильда Шор находится под полицейским наблюдением. Я сообщил полицейским, кто такой Ланк. Я сказал им, что он хочет повидать миссис Шор, что у него могут оказаться важные сведения и что Трэгг, по всей вероятности, захочет побеседовать с ним. Можно ли было ожидать большего?
Бюргер кивнул.
— Блестящий пример вашей предусмотрительности, Мейсон. В том, что касается Ланка, таким ловким способом вы фактически оградили себя от какой-либо уголовной ответственности. Подобное заявление будет сочувственно принято любым жюри присяжных. Тем не менее вы знаете, и я знаю, что вы специально обставили этот визит таким образом, чтобы офицеры выставили вас обоих и тем самым развязали вам руки.
Мейсон усмехнулся.
— Разве я виноват, что вы набрали в полицию сплошных идиотов? Я привожу к ним Ланка и говорю, кто он такой. А они заталкивают его обратно в лифт и велят убираться оттуда и больше не появляться.
— Я понимаю, — терпеливо заметил Бюргер. — А теперь разрешите обратить ваше внимание на один факт. По существующему закону любое лица, которое намеренно мешает или отговаривает другое лицо, являющееся свидетелем или могущее им стать, от дачи показаний, считается виновным в совершении судебно наказуемого проступка.
Мейсон кивнул.
— А по другому закону, — продолжал прокурор, — любое лицо, давшее или обещавшее дать такому свидетелю взятку, чтобы удержать его от дачи показаний, считается виновным в совершении уголовного преступления.
— Продолжайте, все это очень интересно!
— При этом вовсе не обязательно, чтобы свидетель был похищен в полном смысле этого слова или чтобы попытка увенчалась успехом. Мало того, в одном из соседних штатов под действие этого закона подпадают случаи, когда свидетеля, например, спаивают так, что он становится не способным давать показания.
— Поскольку я никому не давал взятки, никого не спаивал, то к чему все эти речи?
— Ланк упрямо настроен против полиции и не желает ничего рассказывать. Однако он не слишком умен. Если подобрать к нему ключик и немного с ним поработать, вполне можно вытянуть из него всю историю — слово за словом.
— Ну и что?
— Ланк рассказал нам достаточно, чтобы понять: Фрэнклин Шор был у него дома, а ваша секретарша поехала туда и забрала его. Трэгг особо вас предупреждал, что Фрэнклин Шор разыскивается как свидетель, чтобы выступить перед большим жюри.
— Заканчивайте поскорее, что вы хотели сказать, и тогда я скажу вам, что я об этом думаю.
— Вы хотите, чтобы последнее слово осталось за вами?
Мейсон кивнул.
— Предупреждаю, Мейсон, я нанесу вам удар по больному месту и постараюсь, чтобы он был посильнее.
— Задержав мою секретаршу, как я полагаю?
— Это вы втравили ее в эту историю, а не я. Вы задерживали Ланка, пока она на такси съездила в его дом, вытащила Фрэнклина Шора из постели, предупредила его обо всем и помогла ему скрыться.
— Очевидно, вы сумеете все это доказать?
— У меня есть косвенные доказательства. Мы понимаем, Мейсон, что вам очень хотелось побеседовать с Фрэнклином Шором, до того как это сделает полиция. Вот вы и отправили мисс Стрит, чтобы увезти его и спрятать.
— Она призналась в этом?
— Нет, разумеется. Но нам и не требуется ее признание. У нас достаточно фактов, чтобы все это доказать.
— Что вы имеете в виду, говоря «доказать»?
— Убедить присяжных.
— Я в это не верю.
— Конечно, мы располагаем всего лишь косвенными доказательствами, но их у нас вполне достаточно.
— Столько же, сколько у меня королевских сокровищ, — вызывающе заявил Мейсон.
Гамильтон Бюргер твердо встретил его взгляд.
— В прошлом я сочувствовал кое-чему из того, что вы делали, Мейсон. Я был заворожен быстротой и результативностью ваших действий и даже не осознавал, что с точки зрения правосудия порочность ваших методов сводит на нет всю ту пользу, которую они приносят. Сейчас я, не скрывая, говорю: я поставил своей целью разрушить ваш карточный домик.
— Каким образом?
— Собираюсь обвинить вашу секретаршу в том, что она похитила главного свидетеля обвинения. После этого я привлеку вас как соучастника и предъявлю обвинение. Потом на основании этого обвинения добьюсь того, что вас лишат адвокатского звания. Не сомневаюсь, что у вас в кармане лежит апелляция о применении Habeas Corpus, которую вы собираетесь швырнуть мне на стол в качестве вашего последнего слова. Давайте, швыряйте. Я вовсе не собираюсь быть жестоким без надобности с мисс Стрит. Я не намерен держать ее в тюрьме. Я возбудил против нее дело, потому что это мой единственный способ добраться до вас. Я ничего не имею против применения Habeas Corpus. Я ничего не имею против того, чтобы она внесла залог. Однако я намерен предъявить ей обвинение в преступлении. Если она попросит взять ее на поруки, я не стану возражать. Я не собираюсь требовать для нее тюремного заключения. Но я хочу дождаться, когда на нее наложат штраф, и тогда использовать это обвинение для того, чтобы вас исключили из коллегии адвокатов.
Бюргер отодвинул назад свое крутящееся кресло и поднялся.
— А теперь ваш финальный жест — брошенная мне на стол апелляция, — пожалуй, утратил всякий драматизм, а, Мейсон?
Мейсон тоже поднялся и смотрел в упор на окружного прокурора.
— Хорошо. Я обещал вам, что за мной останется последнее слово. Вот оно. Ваша беда, Бюргер, в том, что вы убедили себя рассматривать закон только с точки зрения окружного прокурора. Как окружной прокурор вы добились определенного признания со стороны общества. Вы постепенно внушили людям убеждение в том, что они могут доверить вам контроль над правосудием, над тем, чтобы ни один невинный не был осужден.
— Рад слышать, что вы признаете это, Мейсон.
— А напрасно. Вам бы, скорее, следовало печалиться.
— Почему?
— Потому что общественность обленилась и позволила тем, кто представляет обвинение, изменять закон, как они хотят, а конституционные гарантии граждан были выброшены на свалку. Мы живем во времена больших перемен. Вполне возможно, что понятие «преступление» будет расширено и станет включать а себя то, что мы сегодня относим к категории политических дел. Когда рядового гражданина тащат в суд, он обнаруживает, что все там против него, что в этой игре карты подтасованы. Так называемые «слуги народа» делают вид, что так они борются с профессиональными преступниками, но на самом деле от этой подтасовки страдают простые мистер и миссис Смит, поскольку юридическая процедура остается совершенно неопределенной. Гражданам давно пора открыть глаза на то, что проблема состоит не в том, виновен человек или нет, а в том, чтобы для доказательства его вины или невиновности использовалась процедура, которая предоставляет гражданину законные права, гарантированные ему Конституцией. Вы возражаете против театральных, излишне эффектных методов защиты. Вы забываете, что за последние двадцать пять лет вы обманным путем отняли у людей почти все способы осуществления их конституционных прав и единственными эффективными методами защиты остались привлекающие внимание театральные выходки. А теперь, мистер окружной прокурор, давайте, арестуйте Деллу Стрит, и мы встретимся с вами в суде!
— Прекрасно, Мейсон! Встретимся в суде. Что до меня, последнее слово не произвело на меня особого впечатления.
Мейсон с гневным лицом остановился в дверях.
— Я еще не сказал своего последнего слова. Вы услышите его в суде! — И он захлопнул за собой дверь.
Глава 21
Судья Ланкершим поднялся на возвышение под гул и перешептывание в переполненном зале суда. Бейлиф ударил молотком, и постепенно воцарилась тишина.
— Народ штата Калифорния против Деллы Стрит, — объявил судья.
Сразу поднялся адвокат Мейсон.
— Моя подзащитная находится в суде, будучи отпущенной под залог. Я требую отметить в протоколах, что она явилась на заседание.
— В протоколах это будет отражено, — сказал судья Ланкершим. — На протяжении всего процесса она будет освобождена под залог. Как я понимаю, это дело было вынесено для немедленного судебного рассмотрения по согласованию с защитой.
— Совершенно верно, — подтвердил Гамильтон Бюргер.
— Я хотел бы услышать от обвинения, в чем состоит суть данного дела.
Бюргер поднялся со своего места.
— Ваша честь, я готов сделать краткое предварительное заявление. Обвинение утверждает, что в то время как полиция занималась расследованием уголовного преступления, а именно покушения на убийство некоего Джерри Темплера, совершенного неизвестным лицом, обвиняемая намеренно похитила важного свидетеля по делу Фрэнклина Шора, располагавшего сведениями, которые, будучи сообщены полиции, существенно помогли бы ей в раскрытии преступления. В частности, обвинение утверждает, что обвиняемая, прекрасно понимая все значение тех фактов, которые известны свидетелю, скрыла его от полиции и продолжает скрывать до сего времени.
— А обвиняемая утверждает, что она невиновна? — спросил судья Ланкершим.
— Обвиняемая отрицает свою вину и потребовала суда присяжных, — пояснил Мейсон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32