- Пусть занесут в протокол, - заявил Мейсон, - что я обратился с просьбой предоставить мне возможность переговорить с клиентом перед допросом и что в ответ на мое справедливое требование прокурор пригрозил, что он вызовет репортеров и предаст имя моего клиента огласке.
Гамильтон Бюргер вскочил на ноги, лицо его потемнело от гнева.
- Одну минуту. - Трэгг поспешно поднялся, подошел к окружному прокурору и что-то зашептал ему на ухо.
- Хорошо. Даем вам десять минут, - сказал Бюргер через минуту. Можете пройти в отдельный кабинет по коридору налево.
Мейсон кивнул Гарвину:
- Пошли.
Тот живо вскочил со своего места, и они вышли в коридор. Затем адвокат открыл дверь приемной, где стояли стол с пишущей машинкой, канцтоварами и несколько стульев. Мейсон быстро оглядел комнату, подошел к другой двери и открыл ее. Это был гардероб.
- Залезаем.
Они протиснулись в небольшую каморку. Мейсон включил свет.
- Кабинет наверняка прослушивается, - объяснил адвокат. - Мне что-то не понравилось выражение лица Бюргера. Уж больно легко он сдался. Ну, говори, только тихо. Отвечай, что стряслось, черт возьми, да поскорее!
- Мне следовало все рассказать раньше, - вздохнул Гарвин. - Я... проклятие... дело в том, что я разочаровался в собственном сыне.
- Случается. Ты здесь не оригинален.
- Да... но теперь все в порядке. Я полагал, что он женился не на той девушке, а сейчас вижу, что с девушкой все в порядке.
Ты хочешь сказать, что Стефани замешана в убийстве?
- Я хочу сказать, - ответил Гарвин, - что я люблю Стефани... люблю с самого первого дня, когда увидел ее. Я хотел, чтобы младший женился на ней... то мя есть мне казалось, что я так хочу. Но когда он выбрал другую... Знаю, что я должен был сожалеть об этом... но... но... я страшно обрадовался.
- Ты ничего не говорил Стефани?
- Боюсь, что намекнул... и все. Я ведь гожусь ей в отцы.
- Это так, хотя некоторые женщины предпочитают пожилых мужчин...
- Сейчас, - Гарвин нетерпеливо вставил, - это не важно, Мейсон. Я говорю об этом, чтобы ты лучше понял ситуацию...
- У нас времени в обрез, - в свою очередь перебил его адвокат. Поэтому излагай одни голые факты. И чем скорее, тем лучше. Итак, ты взял этот злосчастный револьвер, из которого стреляли в Кассельмана, и положил его в стол сына. Я пытался отвести подозрение от оружия, которое ты оставил у Стефани, и решил сделать то, что сделал. Таким образом, все запуталось...
- Погоди, погоди, ты ошибаешься. Я не клал никакого оружия в стол сына.
Мейсон возразил:
- Но ведь ты был на квартире у Кассельмана, прежде чем поехал к себе на работу. Ты убивал его или не убивал?
- Не будь идиотом. После меня у него побывала Стефани.
- Что же ты у него делал?
- По дороге на работу я заехал к Кассельману. Я только что вернулся из Лас-Вегаса. Было начало девятого. Ключом я открыл замок парадной двери. Сам знаешь, Перри, какие замки стоят на входных дверях. Их можно открыть практически любым ключом. Ну, таким образом я проник в дом. Поднялся наверх и постучал. Он открыл дверь, но не стал приглашать войти. И вообще, когда я представился, он повел себя как-то странно. Заявил, что не один и у него нет времени вести беседы, и предложил приехать к нему снова в одиннадцать часов. Потом захлопнул дверь прямо перед моим носом... Я одно не пойму, Перри, откуда тебе известно, что я там был? Ни одна душа не знает, что я был у Кассельмана.
- Не имеет значения, откуда я узнал, - ответил Мейсон.
- Куда ты поехал от Кассельмана, к себе в контору?
- Не сразу. По пути я останавливался, чтобы заправиться и позвонить в Лас-Вегас, а потом уже поехал к себе. Перед этим я предварительно позвонил Еве и попросил подготовить для меня кое-какой материал.
- Хорошо, ты приехал в контору. Что произошло дальше?
- Я принял душ и переоделся. Потом спросил у Евы Эллиот, какого черта она отказалась сообщить тебе, где я нахожусь? В общем, одно за другим, и я уволил ее. Остальное тебе хорошо известно.
- Не уверен.
- Ну, я поехал к тебе, потом мы вместе отправились к Стефани Фолкнер, и...
- Но ты остался у Стефани после того, как мы уехали.
- Очень недолго. Я просто хотел объяснить ей, как мне хотелось, чтобы она вошла в нашу семью.
- А что с револьвером?
- Ты знаешь, что я ношу оружие с собой. Так вот, я вынул его из кобуры и отдал Стефани.
- С целой обоймой?
- Конечно.
- Из него стреляли?
- Из него не стреляли несколько месяцев, Перри. Говорю тебе откровенно. В Лас-Вегасе я зарядил новую обойму, так как хотел припугнуть Кассельмана. Имея дело с такими, как Кассельман, оружие может весьма пригодиться.
- Понятно. Что дальше?
- В сейфе у меня всегда лежал второй револьвер. От Стефани я вернулся в свой офис и, прихватив второй револьвер, отправился к Кассельману.
- Это было в одиннадцать?
- Минут пять - десять двенадцатого. Я опять открыл дверь своим ключом, поднялся к нему и постучал. Никто не подошел. Тогда я толкнул дверь, и она легко открылась. Войдя в квартиру, я наткнулся на Кассельмана. Он был мертв. Я осмотрелся и внезапно увидел след в луже крови. Каблук отпечатался очень четко. Я ни секунды не сомневался, что это след Стефани. Но надо было проверить, потому я бросился к ней, оставив дверь незапертой. Я не стал ей говорить, где был и что видел. Только сказал, что страшно нервничаю и очень хочу ее увидеть.
- А что она?
- Я пытался как-то выразить свое отношение к ней, не заходя слишком далеко. Предложил свою помощь как друг. Я заметил, что мой револьвер лежит у нее под подушкой. Когда она отвернулась, я быстро открыл магазин и увидел, что в нем не хватает одного патрона. В коридоре я заметил ее туфли. Одна была еще совсем мокрой, словно ее недавно мыли. На каблуке стояла металлическая набойка. Она в точности совпадала с отпечатком, оставленным в квартире Кассельмана.
- Ты ни о чем не спрашивал?
- Нет. Мы проговорили до полуночи, потом я стал прощаться - нужно было успеть еще кое-что сделать.
Мейсон прищурился и спросил:
- Ты вернулся в квартиру Кассельмана?
- Да. Я поехал туда и сделал все, чтобы уничтожить улики, свидетельствующие против Стефани.
- Что конкретно ты сделал?
- Я не перестаю ругать себя за то, что упустил прекрасную возможность и не положил Стефани под подушку другой мой револьвер. Наверное, был слишком возбужден и плохо соображал.
Мейсон посмотрел на него пристально:
- Ты не лжешь, Гомер? Ты действительно не подменял револьверы?
- Клянусь, нет. Повторяю, Перри, из того оружия, которое я передал Стефани, стреляли.
- Так что ты делал у Кассельмана во второй раз?
- То, что полагалось. Этот след запекся, и сперва я хотел соскрести его, но потом подумал, что могут остаться царапины на паркете... Я боялся, что меня застанут рядом с убитым. Времени оставалось мало, и действовать надо было быстро. Поэтому я поставил ногу в эту лужу и держал ее так, пока вся подошва, и каблук в особенности, не отпечатаются. К тому времени почти вся кровь свернулась. Затем поставил ногу на след Стефани, решив любой ценой отвести подозрения от нее. Я оставил еще кое-какие следы, так что теперь они не могут не заподозрить меня. Оставалось только очутиться в другом штате, чтобы наша полиция не смогла добраться до меня. Но тут младший свел на нет все твои усилия. Я почувствовал, что необходимо предупредить его... как следует вести себя. Мне показалось, что я ускользнул от полицейских хвостов, которые преследовали меня в Лас-Вегасе. Но они ждали меня дома, и как только я вышел из самолета, притащили сюда и начали допрашивать. Разумеется, я тут же заявил, что буду отвечать на их вопросы только в присутствии моего адвоката.
- Ну ладно, - произнес наконец адвокат, - пора возвращаться к этим хищникам. Но предупреждаю, говорить в основном буду я. Ты не раскрывай рта, пока не разрешу... Да, учти, широкой огласки теперь не избежать. Это их основной козырь, чтобы заставить тебя говорить. Придется смириться с этим. Ну все. Пошли. Смелее.
Мейсон открыл дверь гардеробной, выключил свет, и они вернулись в кабинет Гамильтона Бюргера.
- Ну? - спросил тот.
- Что вы хотите узнать? - спросил Мейсон.
- Мейсон, я хотел бы обратить ваше внимание на одну фотографию. Вы наверняка видели ее в газетах. А теперь взгляните на оригинал, который отличается от газетной фотографии.
Бюргер протянул адвокату матовую фотографию восемь на десять, на которой была показана лужа крови и четкий отпечаток ноги.
- Что именно вас интересует?
- Нам хотелось бы получить ответ не от вас, а от вашего клиента, мистер Мейсон. Мы хотели бы знать, не ваш ли это след, Гарвин?
Гарвин посмотрел на Мейсона, но тот улыбнулся и покачал головой.
- Погодите, - сказал Бюргер, его лицо снова стало красным. - Мы договорились с Гарвином, что будем действовать честно. По крайней мере, он заявил, что будет давать показания, если ему предоставят возможность связаться со своим адвокатом. Вы будете отвечать или не будете отвечать?!
- Предположим, что нет. Что тогда? - спросил Мейсон.
- Тогда вы оба пожалеете! - пригрозил прокурор, но тут же перешел на спокойный тон:
- Мне необходимо выяснить у вас, Гарвин, не были ли вы три недели назад в сапожной мастерской на Моуберри-стрит, 918, и не ставили ли резиновые набойки на новые ботинки?
- Можно отвечать, - разрешил Мейсон.
- Да, ставил.
- Сейчас я предъявлю вам ботинки и попрошу ответить, те ли это ботинки, на которые были поставлены набойки.
Бюргер открыл ящик стола, достал оттуда ботинки и протянул их Гарвину.
- Откуда они у вас? - удивился Гарвин.
- Не важно. Ваши?
Гарвин взял ботинки и внимательно оглядел их. На одном имелись темно-синие пятна.
- Да, мои.
- К вашему сведению, - продолжал Бюргер, - эти ботинки были обработаны бензидином для обнаружения следов крови. Эти пятна выступили там, где реакция на кровь оказалась положительной. В связи с этим прошу вас ответить, каким образом кровь попала на ваш ботинок.
- В данный момент мне нечего сказать по этому поводу.
- Хорошо, - поморщился Бюргер, - теперь я покажу вам цветную фотографию, - и протянул ее Мейсону. - Посмотрите на нее внимательно, Мейсон, и скажите, что вы видите?
- Я вижу отпечаток ноги.
- Посмотрите еще раз.
Мейсон стал вглядываться в фотографию.
- Если вы, - заметил Бюргер, - внимательно посмотрите, то увидите на ней еще один след - след туфли под отпечатком Гарвина. Вот здесь, на самом краю каблука, остался отпечаток от металлической набойки. Мой вопрос, Гарвин, заключается в следующем: вы были в квартире Джорджа Кассельмана после того, как он был убит, и, зная о его смерти, намеренно наступили на этот след с целью запутать следствие?
- Прошу прощения, - вмешался Мейсон, - насколько я понимаю, это может расцениваться как преступление?
- Поздравляю вас с отличным знанием уголовного кодекса, - съязвил Бюргер.
- При данных обстоятельствах я рекомендую моему клиенту не отвечать на поставленный вопрос.
- Гарвин, - Бюргер шумно вздохнул, - я хочу также показать вам отпечаток пальца, оставленный на дверной ручке. Я утверждаю, что кто-то специально протер эту ручку, уничтожая другие отпечатки, и потом умышленно оставил на ней четкий отпечаток своего большого пальца. Этот "кто-то", Гарвин, - вы. Поэтому я вынужден спросить вас: каким образом он оказался там?
- Извините, - опять вмешался Мейсон. - Если ваше предположение справедливо и если Гарвин именно тот человек, который протер эту ручку и затем оставил на ней отпечаток своего пальца, выходит, что он виновен в совершении преступления?
- Совершенно верно.
- В таком случае я советую ему не отвечать на ваш вопрос.
Гамильтон Бюргер повернулся к Мейсону.
- Вы сами причастны к подмене оружия с целью направить следствие по ложному пути, Мейсон. Но я даю вам возможность оправдаться. Для этого вы сообщите, каким образом орудие убийства попало к вам.
- Если я расскажу правду, мне не грозит привлечение к суду?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24