Фостер уселся за стол, включил настольную лампу со стеклянным колпаком зеленого цвета. Дауни притворил за собой дверь и направился к столу; каблуки его ботинок оставляли на недавно пропылесосенном ковре маленькие вмятины. Он сел в кресло для посетителей. То заскрипело. Со временем все на свете приходит в негодность; неудивительно, что кресло, изготовленное еще при королеве Анне, за столько лет изрядно обветшало. Тут главное - уловить момент, когда оно начнет разваливаться. Дауни скрестил ноги, закурил сигарету, ощущая усталость во всем теле, - да, зря он завернул к мадам Тюссо. Он переменил положение, и в ребра ему уперлась рукоять «браунинга». На Фостере был черный смокинг, причем казалось, что материал поглощает всякий свет. В сочетании с торжественной физиономией Фостера и непривычной тишиной в здании смокинг производил впечатление судейской мантии. Внезапно в душу Дауни закралось предчувствие беды. Может быть, капралу морской пехоты поручено вовсе не то, что он подумал: не помешать ему проникнуть раньше времени в кабинет Фостера, а, наоборот, не выпускать его оттуда. И кстати говоря, у Дауни появились определенные сомнения насчет того, пьян ли Фостер. Тот выглядел скорее взволнованным, нежели навеселе. Интересно знать, что могло настолько взволновать Фостера?
- Некоторое время назад, - начал Фостер, - вы сообщили мне о полковнике ливийской разведки по имени Бутрос Мурад. Вы утверждали, что этот полковник хочет перейти на нашу сторону и просили моего согласия на организацию группы похищения.
- И на финансирование.
- Правильно. Где сейчас Свитс и Мартин?
- В Сиди-Махарес. - Фостер недоуменно поглядел на Дауни. Тот объяснил:
- Так называется курорт на острове Джерба, у тунисского побережья.
- Какого черта они там делают?
- Купаются, пьют, ухаживают за местными девицами. - Дауни выдержал паузу и прибавил: - А также дожидаются полковника Бутроса Мурада.
- И что потом?
- Потом они вернутся на материк и полетят в Стамбул через Рим, где полковник собирается задержаться и объявить о своем побеге.
- А каким образом во всем этом замешана Дженнифер Форсайт?
- Кто? - переспросил Дауни.
Он сунул руку в карман, достал шоколадный батончик, развернул обертку, откусил. Ему на колени посыпались крошки шоколада и жареного арахиса. Едва прожевав первый кусок, он тут же откусил второй.
- Вы разговаривали с ней в Лондоне, - сказал Фостер. - Должно быть, речь шла о гибели ее отца?
- Вы что, следили за мной? - изумился Дауни.
- Где Дженнифер Форсайт?
- На Джербе, вместе с Мартином и Свитсом.
- Чем она там занимается?
- Развлекается. Возможно, ей придется выполнить… мм… отвлекающий маневр.
- Зачем вы вообще ее привлекли?
- Она вызвалась сама. Сказала, что хочет встряхнуться. Вдобавок, за мной был должок. - Фостер вопросительно приподнял бровь. - Это личное. - Дауни сунул в рот остаток батончика. К его удивлению, Фостер не стал допытываться, в чем именно заключался должок.
- В семьдесят втором, когда исчез отец Дженнифер, вы были в Ливии, не так ли?
- Господи, сколько лет, оказывается, прошло!
- Что вы там делали, Джек?
- Занимался бумажной работой, почти не покидал базы. Приходилось даже сидеть за машинкой. Между прочим, если бы я не печатал со скоростью тридцать слов в минуту, меня бы, наверно, отослали домой.
- Вы отрицаете свою причастность к исчезновению Форсайта?
- Да причем тут я, Ричард? - Изумление Дауни было совершенно непритворным. - Уверяю вас, ни сном ни духом… Понимаете, Дженнифер такая милашка. Я был тронут и пообещал, быть может, зря, что, если узнаю хоть что-нибудь о ее отце, сразу же сообщу.
- Для того вы и летали месяц назад в Лондон?
- Да.
- А поскольку полковник Мурад имеет какое-то отношение к смерти отца Дженнифер, она решила помочь вам похитить его.
- Не совсем так. Вернее, совсем не так. Но если все случится именно таким образом, я буду только рад.
- Конечно, Джек, конечно. - Фостер повернулся в кресле, протянул руку к черепу, который прислал ему Дауни, всунул пальцы в пустые глазницы, положил череп на середину стола, придал тому вращательное движение. В свете настольной лампы белая кость словно заблестела, а чернота во впадинах сделалась гуще прежнего. - Вы слышали об Амм-Халиле? - Дауни отрицательно покачал головой. - Судебный одонтолог. Любопытный человек. В частности, рассказал мне, что одонтологическая экспертиза, если можно так выразиться применительно к шестьдесят шестому году нашей эры, помогла найти тело жены Нерона.
- Поразительно.
- Ныне же одонтологи поистине способны творить чудеса. Халил сравнил слепок зубов черепа с тем, который прислал из Лос-Анджелеса бывший дантист Чарли Макфи. Он сказал, что золотые коронки восхитительны, прикус резцов практически идентичен, - Фостер, прищурясь, посмотрел на Дауни. - Вы допустили лишь одну ошибку, Джек. - Дауни вежливо улыбнулся и чуть подался вперед. - Вы не учли расовой характеристики.
- Простите?
- Наиболее ярко выраженный расовый признак в человеческом черепе - это лопаткообразный резец. Он встречается у двадцати пяти процентов американских индейцев, у девяноста с лишним процентов китайцев и примерно у половины палестинских арабов. - Фостер повернул череп так, что пустые глазницы уставились прямо на Дауни. - Чарли не американский индеец, не китаец и, уж конечно, не араб. Тогда откуда в его черепе взялись лопаткообразные резцы? Давайте, Джек, раскалывайтесь. Он ведь жив, правда? И прохлаждается на курорте вместе с остальной компанией?
- Вообще-то, он в Каире.
- Я так и знал! - Фостер стукнул по столу кулаком. - Вся эта болтовня насчет Мурада… Он, должно быть, и не собирался перебегать к нам. Вы планируете похитить его, правильно?
- На меня наседает «Моссад», - проговорил Дауни, который в первый момент опешил от изумления, но быстро спохватился и сделал вид, что поражен проницательностью Фостера. - Хотят устроить обмен.
- Чего ради нам меняться с израильтянами? И потом, с какой стати им понадобился ваш полковник?
- Сирийцы обладают ядерным оружием, а Бутросу известны все подробности.
- Что?!
- Открою вам один секрет. Сирийцы ухитрились стащить у израильтян самонаводящуюся ракету и несколько ядерных боеголовок.
- Господи! - Фостер нахмурился, пожевал губу, потом спросил: - А какова все-таки роль Чарли?
- Хотите с ним поговорить? - справился Дауни. Фостер заколебался, взглянул на часы, призадумался, затем кивнул.
Фостеровский «БМВ» решено было оставить в гараже посольства. Дауни без труда убедил Фостера, что гораздо разумнее и безопаснее будет взять одну из посольских машин.
Он выбрал темно-зеленый «форд-темпо», который, подобно большинству автомобилей из посольского гаража, имел корпус повышенной прочности и пуленепробиваемые стекла.
Сразу за воротами Дауни остановился, чтобы проверить, как работает связь. У девицы, которая дежурила на радиостанции, был такой голос, словно она что-то жевала, что, впрочем, не помешало ей мгновенно откликнуться на вызов. Дауни рассказал девушке старую байку про погонщика верблюдов, которому никак не удавалось переспать с женщиной; она хрипло рассмеялась, улыбнулся и Фостер. Дауни уловил запах виски. Все же Фостер выпил - наверно, для храбрости.
На максимально разрешенной скорости они покатили вверх по течению Нила, мимо острова Рода и ярко освещенного дворца Маньял. На южной оконечности острова купался в лучах прожекторов дворец Манистерли, за которым располагался знаменитый Пилометр, утративший сегодня всякую практическую ценность и превратившийся в туристическую достопримечательность. У Дауни мелькнула шальная мысль, что если Нил когда-нибудь разольется вновь, это произойдет потому, что либо израильтяне, либо ливийцы взорвут Асуанскую плотину.
Полчаса спустя роскошные отели остались далеко позади; дорога вела через кварталы складов и фабрик.
Узкие улочки загромождали здоровенные грузовики, одни из них ожидали погрузки, другие разгрузки, которые должны были начаться пораньше с утра. Дауни заметил, что Фостер сидит прямее прежнего. По всей видимости, тот начал трезветь.
- На таком расстоянии от посольства рация бесполезна, - сказал он. - На связь выйти не удастся.
- Ничего страшного, - успокоил Дауни.
Еще примерно с полчаса они кружили по узким улочкам, сворачивали в проулки и вдруг очутились у реки, проехали через пустырь, миновали стоявшую на приколе у берега ржавую баржу, увешанную гирляндами лампочек. Фостер заерзал на сиденье.
- Уже скоро. - Дауни свернул в переулок между двумя кирпичными домами, притормозил, остановил машину под высоким деревянным шестом, на конце которого болтался фонарь, заглушил двигатель и вылез наружу.
Фостер последовал за ним. Они направились по грязи туда, где плескались в темноте нильские воды. В прохладном воздухе витали запахи ила, испражнений и гнили. Вдоль дорожки стелился туман. Фостер поскользнулся, приупал на колено, выругался. Из мрака проступило нечто огромное, вытянутое в длину; при ближайшем рассмотрении оказалось, что это баржа - из тех, что доставляли в город известняк из карьера, расположенного выше по течению. Дауни двинулся в сторону ее носа. Вода, казавшаяся во тьме этакой черной маслянистой массой, текла мимо баржи в направлении моря.
Шагая следом за Дауни, Фостер различил впереди перекинутый с борта судна на берег узкий мостик. Путь к тому преграждал забор, поверх которого была натянута колючая проволока; в заборе имелись ворота. Дауни достал из кармана ключ, вставил его в замок, открыл ворота, жестом пригласил Фостера пройти, затем прошел сам, затворил створки и просунул руку сквозь сетку, чтобы повернуть в замке ключ.
- И что же тут делает Чарли? - справился Фостер.
- Читает. Спит. Прячется от нас с вами, - Дауни, ступив на мостик, указал пальцем на баржу. - Она стоит здесь с полгода. Владельцы переругались, а судно ржавеет.
Фостер осторожно встал на мостик. Похоже, тот отличался известной прочностью. В темноте закричала ночная птица; на мгновение Фостеру почудилось, будто он слышит голоса, приглушенные, неразборчивые, доносящиеся откуда-то издалека. Тем временем Дауни поднялся на борт баржи, его каблуки зацокали по стальной палубе. Он повернулся и протянул Фостеру руку. Тот инстинктивно ухватился за нее и только тут заметил в глазах Дауни холодный блеск. Едва коснувшись пальцев своего спутника, Фостер отдернул руку и опустил ее в тот карман, где лежал пистолет. Дауни рванул Фостера за пиджак и одновременно ударил мыском башмака по колену. Фостер потерял равновесие, упал, ударился затылком о палубу, однако умудрился все-таки вытащить пистолет и нацелить его в жирное брюхо Дауни. Слишком поздно! Дауни пнул Фостера, тот выронил пистолет и получил еще один пинок - в лицо, как и первый. К горлу подкатила тошнота, из сломанного носа закапала на белоснежный воротничок рубашки кровь.
Дауни связал руки и ноги Фостера желтым нейлоновым шнуром. Пистолет, «кольт» 38-го калибра, лежал на палубе в нескольких дюймах от лица поверженного. Дауни пошарил в карманах Фостера, нашел запасную обойму.
- Какой-то мерзавец взорвал мой номер в лондонском отеле. Установил противопехотную мину. Признавайся, с твоей подачи? - Фостер пробормотал что-то неразборчивое. Дауни ударил его по лицу. - Громче!
- Джек, я впервые об этом слышу! - Фостер выплюнул накопившуюся во рту кровь.
- Отряд парашютистов атаковал мой лагерь в пустыне. Об этом ты тоже впервые слышишь?
- Какой лагерь? О чем вы, Джек?
- Хватит притворяться, Дик.
- Я вовсе не притворяюсь!
- Чего я и боялся, - Дауни схватил Фостера за галстук, усадил, затем подтащил к поручню, протянувшемуся вдоль борта. Фостер слабо вырывался - как новорожденный котенок над ведром с водой. Дауни перевалил Фостера через поручень и разжал руки. Густой туман над рекой поглотил эхо всплеска.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49