Даже ниже, чем этого требуют английские приличия. Вернее, не поклониться, а наклониться, потому что под дверь мне подсунули листок. Его я и поднял.
Телефонограмма от Лоскуткова с данными на машины, как я и просил. В том числе и на “Мерседес-280”.
— Погода сегодня у нас нелетная. Чай будете?
Гость поднял брови. Не сразу понял мою шутку. Потом улыбнулся:
— Если вас это не затруднит.
Меня это не затруднило.
Он удобно и раскованно уселся в кресло для клиентов, забросил ногу на ногу, и меня даже слегка удивило, что, в отличие от большинства, кто в кресло садится, этот человек совсем в нем не потерялся, не стал меньше ростом и незаметнее. Очевидно, знает себе цену.
— Меня зовут, кстати, Вениамин Вениаминович, — он протянул мне визитку, — а ваши паспортные данные я уже знаю. Можете не представляться. Я не к кому-то, сознаюсь сразу, шел, а к вам специально. Персонально, то есть. Зная о вашей репутации и о том, что вы занимаетесь делом, которое меня тоже весьма волнует.
— Весьма рад.
Через пару минут мы уже чайком баловались и между делом разговаривали на взаимоинтересные темы. Для меня этот разговор оказалась весомее, чем можно было предположить. И потому я включил диктофон.
— Наша фирма уже больше года сотрудничает с Валентином Чанышевым. То есть я хочу сказать, что мы сотрудничали... Никак, простите, не могу привыкнуть... Вы его знали?
— Нет.
— Оч-чень был талантливый молодой человек...
— А в какой области протекало это сотрудничество?
Вениамин Вениаминович посмотрел на меня долгим и почти добрым взглядом.
— Я надеюсь, мы можем говорить откровенно?
— Естественно. Если только вы не пришли ко мне для того, чтобы сознаться в убийстве.
Тогда я не смогу вас прикрывать, предупреждаю сразу, — и я даже улыбнулся, чтобы показать, что я, может быть, шучу.
— Что вы... Какое убийство? Наоборот, я пришел попросить, чтобы вы нашли убийцу.
Насколько я понимаю, вы уже заняты этими поисками?
— Не совсем так. Я нанят не для того, чтобы найти убийцу, а для того, чтобы доказать невиновность Александры Чанышевой.
— Но это же, как я понимаю, одно и то же?
— Вовсе не обязательно. Я уже почти доказал требуемое. Она не могла убить мужа по той простой причине, что не умеет обращаться с пистолетом, не знает, что такое предохранитель, и не понимает, для чего он предназначен. Выстрел был произведен с расстояния не менее трех метров. Александра не стремилась бы попасть в голову, даже если бы и стреляла.
Несомненно, стрелял человек, знакомый с оружием и умеющий сделать правильный, точный выстрел. Хладнокровный человек, не находящийся под воздействием наркотика.
— Вот и прекрасно, — Вениамин Вениаминович просто выплескивал обаяние и явное довольство моим отношением к делу. — Все ваши доводы говорят мне, что мы придерживаемся одного и того же мнения. Убийца — человек со стороны. И что-то этому человеку надо было от Чанышева. А Валентин, как я уже вам сообщил, тесно с нами сотрудничал.
— И я спросил, в какой области... И заверил вас, что умею молчать. Это необходимое для частного сыщика качество. Иначе у меня просто никогда не будет ни репутации, ни клиентов. Такая гарантия вас устраивает?
— Вполне. Я думаю, мы сможем договориться.
— Давайте попробуем. Итак, в какой области вы сотрудничали? В чем конкретно это сотрудничество выражалось? И, если можно, я хотел бы знать денежный эквивалент такого сотрудничества. Потому что не исключаю возможности простого ограбления.
— Может быть, сначала решим наши финансовые дела?
— Можно и так. Я к таким вопросам всегда подхожу трепетно.
— Вы же уже по этому делу работаете?
— Но от меня требуется иной конечный результат, так?
— Хорошо. Первоначальный аванс в тысячу баксов вас устроит?
Я сделал кислую мину, хотя мне захотелось подпрыгнуть до потолка.
— Две, — сказал Вениамин Вениаминович без раздумий. — А в дальнейшем гонорар будет зависеть от результата. Мы никогда не обижаем людей, с которыми сотрудничаем. Поверьте, это выгодно. Может быть, это будет не последняя наша с вами совместная работа...
И он без раздумий выложил на стол бумажник, из которого тут же отсчитал мне обещанный гонорар. Стодолларовые купюры приятно хрустели в пальцах, а мне осталось только удивиться — почему у нас в стране так не любят баксы другого достоинства? Большинство наличных расчетов почему-то производится непременно сотенными бумажками.
— Хорошо, — я согласился и убрал деньги в карман. Это дополнительный заработок за одну и ту же, уже оплаченную в агентстве, работу. И я думаю, что могу с чистой совестью потратить эти деньги на собственные производственные нужды. Сотовый телефон и компьютер, похоже, стали мне очень необходимы, чтобы обеспечить высокие производственные показатели. А уж Леву Иванова я как-нибудь перехитрю. — Теперь давайте перейдем ближе к делу. Итак, вы сотрудничали с Чанышевым.
В чем выражалось это сотрудничество?
— Он делал для нас некоторые, скажем так, нестандартные программы.
— Что такое “нестандартные программы”?
— Есть, предположим, программы бухгалтерского учета. Приходит с неожиданной проверкой инспекция, открывает компьютер — и видит все результаты на экране монитора.
А есть такие вещи, которые учитывать обязательно, но вовсе не обязательно показывать их налоговой инспекции. Для этого следует только ввести какой-то пароль, и можешь с этой программой работать.
— Программы-сателлиты?
Вениамин Вениаминович, видимо, этого термина не знал, но согласно кивнул. А я, похоже, значительно вырос в его глазах.
— Вот примерно такую работу он и выполнял. Или что-то подобное.
— И много он у вас зарабатывал?
— Около пятисот долларов в месяц. Порой и по тысяче, а то и больше... Но он не каждый месяц был занят. Иногда, правда, и еще кое-что ему приходилось делать...
— Что именно?
— Это была несколько более рискованная работа, и оплачивалась она по другим расценкам. Пару раз Валентин по нашей просьбе заглядывал в электронные платежи банка, чтобы проверить реквизиты — счета и адреса, по которым перечисляли какие-то суммы наши конкуренты. Но этого я вам не говорил, хорошо?
— Угу. Что это вам давало?
— Возможность привезти точно такой же товар, но по более низким ценам. Конкурентная борьба, сами понимаете — выживает тот, у кого лучше компьютерщик работает.
— Понимаю. Вы бывали на квартире у Чанышевых?
— Да. Много раз.
— Жили они не в роскоши. Скромненько.
— Даже на удивление скромно.
— И это при том, что Валентин весьма неплохо зарабатывал. При обыске значительных сумм в квартире не нашли. Корыстные побуждения могли быть причиной убийства, как вы считаете?
— Я думаю, что могли, но вы же сами видели дверь в их квартире — ее не выломаешь.
А хозяин гостей принимал очень придирчиво.
Я сам был свидетелем. Он не открывал дверь сразу, сначала долго выспрашивал, кто пришел и зачем. Это еще связано с его женой. Он не хотел, чтобы ее видели в том состоянии...
Ну, вы понимаете... Если только кто-то знакомый, кого Валентин сам пустил... Но это должен был быть очень близкий знакомый, который и жену хорошо знает.
— Или клиент. Заказчик. Он же не только для вас программы делал? Я так думаю.
— Возможно.
— Вы не знаете, у кого приобрел Валентин Чанышев пистолет?
— Нет, не знаю. Он спрашивал об оружии у меня. Но я такими делами не занимаюсь.
— А почему он у вас спрашивал?
Вениамин Вениаминович сделал лукавое лицо:
— Ну, вы же знаете, что наша фирма в городе считается чуть-чуть криминальной... Это из-за некоторых наших сотрудников, в том числе и руководящих. Прошлое у них такое, никуда от него не денешься. Но если человек и провел в тюрьме энное количество лет, то это вовсе не значит, что ему нельзя сейчас работать.
— Но вы пистолет у него дома видели?
— Нет. Я не настолько дружил с Валентином, чтобы он показывал мне оружие. Нет, это исключено.
— Хорошо. Делом этим я занимаюсь уже плотно. Если вам пока нечего больше рассказать мне, мы распрощаемся. Я буду держать вас в курсе событий.
— Я тоже буду вам позванивать...
Мы пожали руки, кажется, весьма довольные друг другом. Но, как только дверь за новым моим клиентом закрылась, я развернул лист телефонограммы. Так...
Пресловутый “Мерседес-280” зарегистрирован на Вениамина Вениаминовича. Сам владелец машины работает старшим менеджером в известной мне фирме, а генеральный директор фирмы выдвигается кандидатом в депутаты Государственной Думы.
“Мерседес-600” — вообще машина не личная. В настоящее время числится приписанной к избирательному штабу другого кандидата в депутаты — генерального директора крупного завода.
Вызвал интерес и старенький “БМВ”. Машина принадлежит молодому уголовнику из окружения авторитета Лангара. К этому же окружению принадлежит и Паша Гальцев, хотя больше работает сам по себе.
Итак, все они причастны к делу Валентина Чанышева. Скорее всего, в этот круг входит и убийца.
Но кто он?
3
Юрий Юрьевич сам почувствовал, что начинает стремительно худеть. Его трясло, словно он проглотил бетонный вибратор. Ранее спокойные и величавые, пять подбородков слились в единое колышущееся желе, и ему никак не удавалось от проклятой трясучки избавиться.
Время стремительно шло, пора было бы Михаилу и весть о себе подать, но он все не приезжал и даже не звонил. Больше всего Юрия Юрьевича беспокоил “хвост”, который пристроился за “Мерседесом”. Неужели так быстро сработала милиция? Вот втравил Михаил его в историю... Надо же было додуматься нанять уголовника... Да еще такого, который в розыске. Если это выплывет в какой-нибудь местной газетенке — а они себе сейчас незнамо что могут позволить, не то что в те славные и спокойные времена, когда Юрий Юрьевич был секретарем парткома завода, — то это может обернуться большим скандалом. И Генеральный — мужик крутой — скандала не одобрит. Ой как не одобрит...
В конце концов начальник штаба не выдержал и сам лихорадочно набрал толстыми пальцами нужный номер. И с ужасом узнал, что произошло, — ему ответил какой-то майор Лоскутков из городского уголовного розыска.
Ответил и пообещал скорую встречу для беседы. Тогда Юрий Юрьевич начал дрожать интенсивнее. И в таком состоянии следовало идти к Генеральному на доклад. Просто необходимо было идти. Оставлять дело так нельзя.
Только Генеральный своим авторитетом может что-то сделать, чтобы выручить парней из КПЗ. А выручать их следует обязательно, иначе они, если подумают, что их бросили, просто могут все выложить. И что тогда будет?
Конечно, можно и отказаться от них. Просто сказать, что это — личная инициатива Михаила. А начальник предвыборного штаба об этой инициативе ни сном, ни духом, ни бесовскими молитвами. Это в какой-то мере оградит от неприятностей лично его, — если вообще оградит, — но на само дело повлияет мало.
Михаил ведь тоже — член предвыборного штаба. Так сказать, специалист по особым поручениям.
Юрий Юрьевич всегда боялся, когда Генеральный начинал кричать. А кричать тот любит. Голос такой человеку от бога дан, что даже простая фраза криком кажется. А сегодня, после доклада, уже не простые фразы прозвучат. Это Юрий Юрьевич заранее знает.
Вероятно, это — конец. По сути дела, предвыборную кампанию можно считать полностью проваленной. А совсем недавно все выглядело так спокойно и благопристойно.
Совсем недавно казалось, что даже близко ни один соперник подойти не сможет. В самом деле, разве можно поставить на одну ступень директора большого завода и какого-нибудь бизнесмена, пусть даже и много зарабатывающего? Руководить заводом, громадным количеством людей, организовывать производственный процесс... Это не просто архисложно, это еще и благородно, потому что Генеральный должен вникать в нужды каждого рабочего. На этом строилась вся предвыборная кампания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Телефонограмма от Лоскуткова с данными на машины, как я и просил. В том числе и на “Мерседес-280”.
— Погода сегодня у нас нелетная. Чай будете?
Гость поднял брови. Не сразу понял мою шутку. Потом улыбнулся:
— Если вас это не затруднит.
Меня это не затруднило.
Он удобно и раскованно уселся в кресло для клиентов, забросил ногу на ногу, и меня даже слегка удивило, что, в отличие от большинства, кто в кресло садится, этот человек совсем в нем не потерялся, не стал меньше ростом и незаметнее. Очевидно, знает себе цену.
— Меня зовут, кстати, Вениамин Вениаминович, — он протянул мне визитку, — а ваши паспортные данные я уже знаю. Можете не представляться. Я не к кому-то, сознаюсь сразу, шел, а к вам специально. Персонально, то есть. Зная о вашей репутации и о том, что вы занимаетесь делом, которое меня тоже весьма волнует.
— Весьма рад.
Через пару минут мы уже чайком баловались и между делом разговаривали на взаимоинтересные темы. Для меня этот разговор оказалась весомее, чем можно было предположить. И потому я включил диктофон.
— Наша фирма уже больше года сотрудничает с Валентином Чанышевым. То есть я хочу сказать, что мы сотрудничали... Никак, простите, не могу привыкнуть... Вы его знали?
— Нет.
— Оч-чень был талантливый молодой человек...
— А в какой области протекало это сотрудничество?
Вениамин Вениаминович посмотрел на меня долгим и почти добрым взглядом.
— Я надеюсь, мы можем говорить откровенно?
— Естественно. Если только вы не пришли ко мне для того, чтобы сознаться в убийстве.
Тогда я не смогу вас прикрывать, предупреждаю сразу, — и я даже улыбнулся, чтобы показать, что я, может быть, шучу.
— Что вы... Какое убийство? Наоборот, я пришел попросить, чтобы вы нашли убийцу.
Насколько я понимаю, вы уже заняты этими поисками?
— Не совсем так. Я нанят не для того, чтобы найти убийцу, а для того, чтобы доказать невиновность Александры Чанышевой.
— Но это же, как я понимаю, одно и то же?
— Вовсе не обязательно. Я уже почти доказал требуемое. Она не могла убить мужа по той простой причине, что не умеет обращаться с пистолетом, не знает, что такое предохранитель, и не понимает, для чего он предназначен. Выстрел был произведен с расстояния не менее трех метров. Александра не стремилась бы попасть в голову, даже если бы и стреляла.
Несомненно, стрелял человек, знакомый с оружием и умеющий сделать правильный, точный выстрел. Хладнокровный человек, не находящийся под воздействием наркотика.
— Вот и прекрасно, — Вениамин Вениаминович просто выплескивал обаяние и явное довольство моим отношением к делу. — Все ваши доводы говорят мне, что мы придерживаемся одного и того же мнения. Убийца — человек со стороны. И что-то этому человеку надо было от Чанышева. А Валентин, как я уже вам сообщил, тесно с нами сотрудничал.
— И я спросил, в какой области... И заверил вас, что умею молчать. Это необходимое для частного сыщика качество. Иначе у меня просто никогда не будет ни репутации, ни клиентов. Такая гарантия вас устраивает?
— Вполне. Я думаю, мы сможем договориться.
— Давайте попробуем. Итак, в какой области вы сотрудничали? В чем конкретно это сотрудничество выражалось? И, если можно, я хотел бы знать денежный эквивалент такого сотрудничества. Потому что не исключаю возможности простого ограбления.
— Может быть, сначала решим наши финансовые дела?
— Можно и так. Я к таким вопросам всегда подхожу трепетно.
— Вы же уже по этому делу работаете?
— Но от меня требуется иной конечный результат, так?
— Хорошо. Первоначальный аванс в тысячу баксов вас устроит?
Я сделал кислую мину, хотя мне захотелось подпрыгнуть до потолка.
— Две, — сказал Вениамин Вениаминович без раздумий. — А в дальнейшем гонорар будет зависеть от результата. Мы никогда не обижаем людей, с которыми сотрудничаем. Поверьте, это выгодно. Может быть, это будет не последняя наша с вами совместная работа...
И он без раздумий выложил на стол бумажник, из которого тут же отсчитал мне обещанный гонорар. Стодолларовые купюры приятно хрустели в пальцах, а мне осталось только удивиться — почему у нас в стране так не любят баксы другого достоинства? Большинство наличных расчетов почему-то производится непременно сотенными бумажками.
— Хорошо, — я согласился и убрал деньги в карман. Это дополнительный заработок за одну и ту же, уже оплаченную в агентстве, работу. И я думаю, что могу с чистой совестью потратить эти деньги на собственные производственные нужды. Сотовый телефон и компьютер, похоже, стали мне очень необходимы, чтобы обеспечить высокие производственные показатели. А уж Леву Иванова я как-нибудь перехитрю. — Теперь давайте перейдем ближе к делу. Итак, вы сотрудничали с Чанышевым.
В чем выражалось это сотрудничество?
— Он делал для нас некоторые, скажем так, нестандартные программы.
— Что такое “нестандартные программы”?
— Есть, предположим, программы бухгалтерского учета. Приходит с неожиданной проверкой инспекция, открывает компьютер — и видит все результаты на экране монитора.
А есть такие вещи, которые учитывать обязательно, но вовсе не обязательно показывать их налоговой инспекции. Для этого следует только ввести какой-то пароль, и можешь с этой программой работать.
— Программы-сателлиты?
Вениамин Вениаминович, видимо, этого термина не знал, но согласно кивнул. А я, похоже, значительно вырос в его глазах.
— Вот примерно такую работу он и выполнял. Или что-то подобное.
— И много он у вас зарабатывал?
— Около пятисот долларов в месяц. Порой и по тысяче, а то и больше... Но он не каждый месяц был занят. Иногда, правда, и еще кое-что ему приходилось делать...
— Что именно?
— Это была несколько более рискованная работа, и оплачивалась она по другим расценкам. Пару раз Валентин по нашей просьбе заглядывал в электронные платежи банка, чтобы проверить реквизиты — счета и адреса, по которым перечисляли какие-то суммы наши конкуренты. Но этого я вам не говорил, хорошо?
— Угу. Что это вам давало?
— Возможность привезти точно такой же товар, но по более низким ценам. Конкурентная борьба, сами понимаете — выживает тот, у кого лучше компьютерщик работает.
— Понимаю. Вы бывали на квартире у Чанышевых?
— Да. Много раз.
— Жили они не в роскоши. Скромненько.
— Даже на удивление скромно.
— И это при том, что Валентин весьма неплохо зарабатывал. При обыске значительных сумм в квартире не нашли. Корыстные побуждения могли быть причиной убийства, как вы считаете?
— Я думаю, что могли, но вы же сами видели дверь в их квартире — ее не выломаешь.
А хозяин гостей принимал очень придирчиво.
Я сам был свидетелем. Он не открывал дверь сразу, сначала долго выспрашивал, кто пришел и зачем. Это еще связано с его женой. Он не хотел, чтобы ее видели в том состоянии...
Ну, вы понимаете... Если только кто-то знакомый, кого Валентин сам пустил... Но это должен был быть очень близкий знакомый, который и жену хорошо знает.
— Или клиент. Заказчик. Он же не только для вас программы делал? Я так думаю.
— Возможно.
— Вы не знаете, у кого приобрел Валентин Чанышев пистолет?
— Нет, не знаю. Он спрашивал об оружии у меня. Но я такими делами не занимаюсь.
— А почему он у вас спрашивал?
Вениамин Вениаминович сделал лукавое лицо:
— Ну, вы же знаете, что наша фирма в городе считается чуть-чуть криминальной... Это из-за некоторых наших сотрудников, в том числе и руководящих. Прошлое у них такое, никуда от него не денешься. Но если человек и провел в тюрьме энное количество лет, то это вовсе не значит, что ему нельзя сейчас работать.
— Но вы пистолет у него дома видели?
— Нет. Я не настолько дружил с Валентином, чтобы он показывал мне оружие. Нет, это исключено.
— Хорошо. Делом этим я занимаюсь уже плотно. Если вам пока нечего больше рассказать мне, мы распрощаемся. Я буду держать вас в курсе событий.
— Я тоже буду вам позванивать...
Мы пожали руки, кажется, весьма довольные друг другом. Но, как только дверь за новым моим клиентом закрылась, я развернул лист телефонограммы. Так...
Пресловутый “Мерседес-280” зарегистрирован на Вениамина Вениаминовича. Сам владелец машины работает старшим менеджером в известной мне фирме, а генеральный директор фирмы выдвигается кандидатом в депутаты Государственной Думы.
“Мерседес-600” — вообще машина не личная. В настоящее время числится приписанной к избирательному штабу другого кандидата в депутаты — генерального директора крупного завода.
Вызвал интерес и старенький “БМВ”. Машина принадлежит молодому уголовнику из окружения авторитета Лангара. К этому же окружению принадлежит и Паша Гальцев, хотя больше работает сам по себе.
Итак, все они причастны к делу Валентина Чанышева. Скорее всего, в этот круг входит и убийца.
Но кто он?
3
Юрий Юрьевич сам почувствовал, что начинает стремительно худеть. Его трясло, словно он проглотил бетонный вибратор. Ранее спокойные и величавые, пять подбородков слились в единое колышущееся желе, и ему никак не удавалось от проклятой трясучки избавиться.
Время стремительно шло, пора было бы Михаилу и весть о себе подать, но он все не приезжал и даже не звонил. Больше всего Юрия Юрьевича беспокоил “хвост”, который пристроился за “Мерседесом”. Неужели так быстро сработала милиция? Вот втравил Михаил его в историю... Надо же было додуматься нанять уголовника... Да еще такого, который в розыске. Если это выплывет в какой-нибудь местной газетенке — а они себе сейчас незнамо что могут позволить, не то что в те славные и спокойные времена, когда Юрий Юрьевич был секретарем парткома завода, — то это может обернуться большим скандалом. И Генеральный — мужик крутой — скандала не одобрит. Ой как не одобрит...
В конце концов начальник штаба не выдержал и сам лихорадочно набрал толстыми пальцами нужный номер. И с ужасом узнал, что произошло, — ему ответил какой-то майор Лоскутков из городского уголовного розыска.
Ответил и пообещал скорую встречу для беседы. Тогда Юрий Юрьевич начал дрожать интенсивнее. И в таком состоянии следовало идти к Генеральному на доклад. Просто необходимо было идти. Оставлять дело так нельзя.
Только Генеральный своим авторитетом может что-то сделать, чтобы выручить парней из КПЗ. А выручать их следует обязательно, иначе они, если подумают, что их бросили, просто могут все выложить. И что тогда будет?
Конечно, можно и отказаться от них. Просто сказать, что это — личная инициатива Михаила. А начальник предвыборного штаба об этой инициативе ни сном, ни духом, ни бесовскими молитвами. Это в какой-то мере оградит от неприятностей лично его, — если вообще оградит, — но на само дело повлияет мало.
Михаил ведь тоже — член предвыборного штаба. Так сказать, специалист по особым поручениям.
Юрий Юрьевич всегда боялся, когда Генеральный начинал кричать. А кричать тот любит. Голос такой человеку от бога дан, что даже простая фраза криком кажется. А сегодня, после доклада, уже не простые фразы прозвучат. Это Юрий Юрьевич заранее знает.
Вероятно, это — конец. По сути дела, предвыборную кампанию можно считать полностью проваленной. А совсем недавно все выглядело так спокойно и благопристойно.
Совсем недавно казалось, что даже близко ни один соперник подойти не сможет. В самом деле, разве можно поставить на одну ступень директора большого завода и какого-нибудь бизнесмена, пусть даже и много зарабатывающего? Руководить заводом, громадным количеством людей, организовывать производственный процесс... Это не просто архисложно, это еще и благородно, потому что Генеральный должен вникать в нужды каждого рабочего. На этом строилась вся предвыборная кампания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41