– Ведь твое здоровье не сильно пострадало? Я имею в виду, у тебя еще могут быть дети?
– Да.
По тому, как расслабились его мускулы, Кари поняла, что напряжение, владевшее Хантером, отпустило его. Он был успокоен ее ответом, и ему было приятно, что они могут обсуждать эту щекотливую тему без стеснения и экивоков.
– У тебя обязательно будет ребенок, – категоричным тоном заявил он.
– Ты так уверенно об этом говоришь… – усмехнулась женщина. – Но для того, чтобы появился ребенок, нужны, знаешь ли, двое. Желаешь выступить добровольцем?
Его губы нашли мочку ее уха под светлыми локонами.
– Всегда к вашим услугам, мэм.
В этот момент Хантер действительно был готов на все. Он прижался к спине Кари и вошел в нее, лаская рукой густые вьющиеся волосы на ее лобке. Они вместе поднимались к вершине наслаждения и, в очередной раз взорвавшись криками, медленно спустились обратно, на грешную землю.
Тело Кари было покрыто мелкими бусинками пота и то и дело вздрагивало от сладостных судорог, прокатывавшихся изнутри. Перевернувшись, она легла поверх него. Как сексуально он выглядел: полуприкрытые в истоме глаза, удовлетворенная улыбка, влажные пряди волос, прилипшие ко лбу.
Нежность захлестнула Кари.
– Ну, почему, почему мне потребовалось так много времени, чтобы понять, что я тебя люблю!
– Главное, что ты это все же поняла. Я этому очень рад.
– Я люблю тебя, Хантер.
– И я тоже люблю тебя.
Она прижалась щекой к его подбородку, он запустил пальцы в ее волосы и крепко прижал к себе.
С нескрываемым отвращением Пинки смотрел в стоявшую перед ним тарелку.
– Что это за чертовщина?
– Это не чертовщина, а завтрак, – твердо ответила Бонни.
– «Кровавая Мэри» – на завтрак?
– При чем тут «Кровавая Мэри»! Это обычный йогурт с гранолой.
– Больше похоже на птичий корм. Или – птичий помет.
– Пинки!
– О дьявол! – Он взял ложку, зачерпнул неаппетитное на вид месиво и сунул в рот. Пинки знал: пока он не съест все до последней ложки, Бонни не позволит ему выкурить первую утреннюю сигарету.
– Ну и гадость! Налей мне черного кофе, да покрепче, чтобы отделаться от этого мерзкого вкуса.
– Не слышу слово «пожалуйста».
– Пожалуйста, – буркнул он.
Женщина поставила кофейник рядом с ним и села за стол.
– Когда ты на мне женишься?
От неожиданности Пинки чуть не опрокинул горячий кофе себе на колени.
– Жениться? Кто и когда говорил о женитьбе?
– Я только что сказала.
– Так забудь об этом.
– Почему?
– Потому что я не собираюсь жениться.
– Назови мне хотя бы одно обстоятельство, которое бы этому мешало.
– Ты храпишь.
– Ты тоже.
– Вот видишь? Только представь себе двух храпящих людей в одной постели. Нам никогда не удастся заснуть рядом друг с другом.
– Мы и так мало спим, оказываясь в кровати. Это, кстати, еще одна убедительная причина в пользу женитьбы. Что, если я забеременею?
Ложка замерла на полпути к его рту.
– Вряд ли. Ты слишком старая.
– Большое спасибо, свинья ты эдакая.
– На здоровье.
– У нас похожие характеры, – не отступалась Бонни.
– Мы то и дело ругаемся.
– Только из-за того, что ты упрям как осел.
– А ты, видимо, нет?
– Между нами много общего.
– Ага, в частности, то, что мы уже далеко не первой молодости.
Она положила руку ему на ляжку и ущипнула ее.
– Судя по тому, как ты ведешь себя в постели, тебе еще рано хоронить себя. Этой ночью ты меня просто измотал, Пинки Льюис.
По его лицу пробежала довольная улыбка, но она тут же сменилась серьезным выражением.
– Я тут ни при чем. Это ты пытаешься загнать меня в гроб. Сначала женишь на себе, потом сведешь в могилу с помощью этих твоих сексуальных марафонов и получишь деньги по моей страховке.
Бонни согнулась от смеха.
– Придумай что-нибудь поумнее. Ну какая компания поведет себя до такой степени по-идиотски, что станет страховать это тело? – ткнула она его пальцем в живот.
Прежде чем Пинки успел придумать какой-нибудь достойный ответ, раздался звонок в дверь.
– Кто бы это мог быть? – проговорила Бонни. Как только она вышла, Пинки немедленно закурил, с наслаждением наполняя сигаретным дымом свои исстрадавшиеся легкие.
– О господи! – послышалось восклицание Бонни. – Какая радость!
Поначалу он подумал, что это заявился один из сыновей Бонни, но сигарета выпала из его рта, когда на кухню танцующей походкой вплыла Кари и заключила его в крепкие объятия.
– Боже мой, как я по вам соскучилась! Мы не виделись целых три месяца, – тараторила гостья. – Ой, что это такое? – Последнее восклицание относилось к содержимому стоявшей перед Пинки тарелки, в которую заглянула Кари.
– Вот именно. Она кормит меня подобными помоями каждый день, – ответил Пинки, бросая ядовитый взгляд на Бонни. – Посадила меня, видишь ли, на диету.
Кари засмеялась и села на стул, стоявший напротив Пинки.
– У меня на вас просто зла не хватает, – заговорила она. – Как вы могли не сообщить мне о том, что у вас все сладилось!
– Мы собираемся пожениться, – счастливым голосом сообщила Бонни.
– Черта с два! – огрызнулся Пинки.
– По-моему, это было бы замечательно, – заметила Кари. Она прекрасно понимала, что Пинки щетинится только для вида. На самом деле он напоминал довольного кота.
– А по-моему, мысль совершенно дурацкая, – продолжал упираться Пинки. – Полностью идиотская. Видела бы ты, какие похабные книжонки она берет с собой, когда мы ложимся в постель!
– С удовольствием взглянула бы, – со смехом ответила Кари.
– Ах ты, лицемер! – В приступе показного гнева Бонни звонко шлепнула Пинки по лысине. – Раньше ты против этих «книжонок» ничего не имел. Наоборот, горел желанием перепробовать все, о чем там сказано.
Кари засмеялась еще громче.
– Она пилит меня не переставая, – продолжал ныть Пинки. – А эта бурда! Попробуй-ка ее съесть! «Не забывай о своем артериальном давлении…» «Не пей слишком много…»
Не обращая на него внимания, Кари обратилась к Бонни:
– Кстати, ты еще не заставила его бросить курить?
– Она и тут не оставляет меня в покое, – вмешался Пинки, прежде чем Бонни успела открыть рот. – Из-за нее мне приходится ограничиваться пятью пачками в день.
Обе женщины расхохотались. Бонни наклонилась и запечатлела на его щеке звонкий поцелуй. Обняв с видом собственницы Пинки за плечо, она обратилась к Кари:
– Ты вся так и светишься.
– Правда? – кокетливо переспросила та. – Это все горный воздух.
Пинки, однако, был слишком искушен для того, чтобы удовольствоваться столь легковесным объяснением.
– Кто же сообщил тебе, что мы с Бонни… гм… сошлись?
– Подумай-ка лучше, кто об этом знал? – с веселым вызовом бросила ему Кари.
Физиономия Пинки расплылась в широчайшей улыбке.
– Значит, он тебя все-таки нашел?
Не в силах сдерживать распиравшее ее счастье, Кари засмеялась:
– Да, он нашел меня. – Она обняла себя руками, словно не желая выпустить ни малейшей капельки бившейся внутри нее радости. – Он – чудесный, и мы до безумия, по-сумасшедшему, жутко, окончательно и безнадежно любим друг друга.
– Черт меня побери! – воскликнула Бонни, стукнув кулаком по столу. – Я знала это.
– Ты знала? – возмущенно возопил Пинки. – Не забывай: это я отправил его к ней.
– Не спорьте, так или иначе, вы оба – мои ангелы-хранители. Если бы вы знали, как я вам благодарна! Он такой… такой… О! Он просто…
– Не старайся, мы тебя поняли, – с улыбкой сказал Пинки. На протяжении всей своей жизни он боялся, что его сочтут мягкосердным, однако сейчас его глаза подозрительно блестели. Его рука под столом крепко сжимала ладонь Бонни. Он видел Кари счастливой и сам ощущал себя на вершине блаженства. – Я так счастлив за тебя, детка! И где же находится этот идеал мужчины в данный момент?
– Он хотел поехать вместе со мной, но ему пришлось отправиться на работу, иначе, как он сказал, на его рабочем столе вырастет целый бумажный Монблан. – Кари опустила взгляд на чашку кофе, которую налила ей Бонни и которая до сих пор оставалась нетронутой. – Кстати, у меня еще есть рабочий стол? Именно для того, чтобы выяснить это, я и приехала именно сюда, а не на работу. Мне не хотелось оказаться в глупом положении.
Пинки отхлебнул кофе, а Бонни извинилась и под благовидным предлогом дипломатично вышла в другую комнату.
– А что заставляет тебя думать, что ты могла лишиться рабочего места? Тебя никто не увольнял, а я – по-прежнему руководитель службы новостей. По крайней мере являлся им до нынешних выходных. И за мной все еще сохраняются полномочия увольнять и принимать на работу.
– Просто в последние дни на экране постоянно маячила Салли, а во время нашего с тобой последнего разговора ты сказал, что передашь освещение деятельности городского правительства кому-то другому. Только не подумай, что я хочу получить эту работу обратно, – поспешно добавила Кари. – Теперь, я думаю, мне станет еще труднее соблюдать объективность по отношению к нашему окружному прокурору. – Лицо Кари осветилось счастливой улыбкой, но почти сразу же снова посерьезнело. – Так у меня есть работа, Пинки?
Ее собеседник откинулся назад, развалившись в плетеном кресле – слишком тесном для его бочкообразной фигуры.
– Я немало думал над этим. Позволь поделиться с тобой плодами моих размышлений.
– Я вся внимание.
Кари не хотела казаться чересчур заинтересованной, однако сердце ее гулко билось в груди. Доверяет ли ей Пинки в такой степени, чтобы дать новую работу, – такую, какую она заслуживает в соответствии с ее опытом и талантом? Или же он поручит ей что-нибудь такое незначительное, что она будет вынуждена отказаться?
Пинки вытащил изо рта сигарету и сощурился от попавшего в глаза дыма.
– Твоей сильной стороной всегда была очень человечная манера подачи материала. Будь это обзор новых фильмов или избиение окружного прокурора, ты всегда делала это так, словно болтала со своей соседкой. Твои диалоги всегда были естественны – никакого пафоса и искусственности. Зрителю это нравится. Он видит в тебе живого человека, а не телевизионную куклу. Пусть даже ты не являешься таким оракулом, как Кронкайт или Бринкли, но ты – настоящая.
Так вот о чем я подумал в связи со всем этим, – продолжал Пинки после глубокой затяжки. – Я хочу отпустить тебя на волю. То есть не поручать тебе какой-либо определенной темы, а пустить, что называется, в свободный полет, позволить тебе делать интересные человеческие истории, которые задевали бы зрителя за живое. К примеру, если произойдет какая-нибудь катастрофа, мы отработаем ее в обычном но-востном режиме, а ты уже сделаешь трогательный, душевный очерк о пострадавших в ней людях. Улавливаешь мою мысль?
Кари уже давно все уловила, и ей просто не сиделось на месте.
– Да, да, Пинки, я поняла. До чего же здорово!
– Вот и хорошо, но выслушай меня до конца. Начальство будет наблюдать за тобой сквозь увеличительное стекло. Я полагаю, тебе не надо напоминать, что каждый твой шаг будет тщательно фиксироваться, поэтому на первых порах постарайся не делать резких движений.
– Я обещаю, Пинки! Честное слово!
Тот посмотрел на ее сияющее лицо с горящими глазами и выругался.
– Как бы я хотел тебе верить, Кари, но ты же, черт побери, не можешь без скандалов!
Загудел интерком.
– Черт!
Хантер был по уши занят, разгребая накопившиеся документы и почту, и не хотел отвлекаться. Ему предстояла адская работа – разобраться со всем тем, с чем не успела справиться его секретарша, а поскольку засиживаться допоздна не хотелось, он должен был трудиться не покладая рук. Ведь вечером Хантера ожидала встреча с Кари.
– Я же просил не отвлекать меня, если только не случится землетрясение, – раздраженно бросил он в интерком.
– Прошу прощения, но к вам – миссис Макки.
Хантера окатило жаром. Первым делом он подумал, что с ним приехала повидаться мать, но это было совершенно невероятно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40