Они продолжили бы, если бы Торпи не забеспокоился.
Я пальцами прикоснулся к синяку.
– Он ударил тебя сюда, да? – сказал я. Она ничего не ответила.
– Наверное, было не очень приятно, – сказал я. – Или я ошибаюсь?
– Какой же ты подлец!
Я молчал, продолжая массировать синяк. Она откинулась назад и легла мне поперек груди. Она развязала пояс халата, потом завела руки назад, расстегнула бюстгальтер и оставила руки там же, за спиной. Я массировал ей грудь, только зона охвата стала шире. Она перевернулась на бок, спиной ко мне.
СУББОТА
Я проснулся.
Я был один. Уже рассвело, и лил дождь. Простыня рядом со мной еще хранила тепло. На мне была только рубашка, расстегнутая и с задравшимися до подмышек рукавами. Открылась дверь. Моя хозяйка спиной вошла в комнату. Она несла поднос с завтраком. Я взглянул на свои часы. Они показывали без двадцати девять. Моя хозяйка села на кровать. Я тоже сел. Она поставила поднос на кровать. На подносе были вареные яйца и прочая снедь. Меня же интересовал только чай.
– И к чему все это? – спросил я.
– Хочешь, чтобы я швырнула все это тебе в лицо?
Я ничего не ответил. Она налила чаю. Я залпом выпил целую чашку и налил еще.
– Что, – спросила она, – есть ничего не будешь?
– Я не завтракаю, – сказал я.
– Ну ты действительно просто прелесть, – сказала она.
Я взял свою чашку, и она отодвинула поднос подальше. По ее лицу я видел, что ей хочется еще. А я не хотел давать ей, однако, если она будет настаивать, я, конечно, не откажу. Ночью я спал с ней по той же причине: чем ласковее она, тем меньше опасности, что она позвонит в полицию, если увидит знакомое лицо в газете. Но нельзя сказать наверняка.
Она забралась в постель, и мы приступили к делу. Мы трудились изо всех сил, когда дверь комнаты открылась.
Я быстро скатился с нее. Остатки завтрака разлетелись во все стороны. Я обмотался одеялом. Моя хозяйка завопила и попыталась отобрать его у меня, но ей это не удалось, и поэтому она продолжала вопить.
И теперь, лежа на спине, я смог разглядеть тех, кто открыл дверь.
Двое мужчин стояли и смотрели на нас. Один был очень высоким и напоминал грубоватых красавчиков с рекламы лосьона после бритья. И одет он был соответственно: белая рубашка в широкую красную полоску, зеленый вязаный галстук, пуловер бутылочного цвета, саржевые брюки и грубые ботинки. На плечи был наброшен непромокаемый плащ с меховым воротником, а на руках – тонкие шоферские перчатки из тянущегося материала. Имидж пижона портили только ботинки.
Он улыбался.
Другой был не так высок и не так привлекателен. На нем была кожаная шляпа и однобортная кожаная куртка с поясом. Под курткой был шерстяной костюм такого же цвета, как мой. Не удивительно, ведь мы шили у одного и того же портного. Из-под шляпы виднелись длинные темные волосы, которые ниспадали на воротник куртки. Руки он держал в карманах.
Он улыбался.
Привлекательного типа в элегантном наряде звали Голландец Питер. Менее привлекательного – Кон Маккарти. Он мало чем отличался от Джека-потрошителя.
Оба работали на Джеральда и Леса Флетчеров.
– Привет, Джек, – сказал Кон, продолжая улыбаться.
– Не будем мешать тебе. Продолжай оттуда, где закончил, – сказал Питер. Он тоже все еще улыбался.
К этому моменту моя хозяйка уже перестала вопить, так как ей удалось прикрыться. Я сел и внимательно посмотрел на Питера и Кона.
– Дайте-ка отгадаю, – сказал я.
Кон потер нос указательным пальцем.
– Сожалею, – сказал он, – но деваться некуда. Приказ, как говорится, есть приказ.
– И какой же приказ, Кон?
– Джеральд позвонил нам в полчетвертого ночи. Сразу после того, как позвонили ему. Кто-то сказал ему, что ты начинаешь надоедать.
Я промолчал.
– Поэтому Джеральд попросил нас поехать сюда и узнать, не согласишься ли ты вернуться с нами в Лондон, – сказал Питер.
– Он сказал, что ты окажешь ему большую услугу, если согласишься, – добавил Кон.
Я промолчал.
– Я хочу сказать, мы хорошо понимаем, почему ты так разволновался, – сказал Кон, – и Джеральд с Лесом понимают.
– Но они стараются быть тактичными, – сказал Питер. – Они должны широко смотреть на вещи.
Оба продолжали улыбаться.
– Джеральд и Лес послали вас забрать меня, – подытожил я.
Они улыбались.
– Любым способом, – сказал я.
Они промолчали.
– И вы думаете, что вам это удастся, – сказал я.
Ничего, кроме улыбок.
Я соскочил с кровати, схватил ружье и прицелился в них.
– Ладно, – сказал я. – Ладно. Везите меня в Лондон.
– Послушай, Джек, – сказал Кон, – ты же знаешь, что будет лучше, если ты спокойно оденешься и пойдешь с нами.
– Ты знаешь, мы не хотим проблем, – сказал Питер.
Я пошел на них. Они попятились. И продолжали улыбаться.
– Убери это, Джек, – сказал Кон. – Ты же знаешь, что не воспользуешься им.
– Он имеет в виду ружье, – сказал Питер.
– Вон! – велел я. – Вон! Вон!
Они вышли в коридор. Кон засмеялся.
– Видела бы тебя сейчас Одри, – сказал он.
– Вон! – сказал я.
Хохоча и пихаясь, они стали спускаться по лестнице. Я последовал за ними. В холле Питер остановился и сказал:
– Рано или поздно, Джек, нам придется тебя увезти.
Кон открыл парадную дверь.
– Пошли, Джек, – сказал он. – Будь благоразумным.
– Вон, – сказал я.
Продолжая улыбаться, они вышли на улицу. Я последовал за ними. На улице было скользко от сального дождя. Красный «ягуар» Питера стоял у тротуара на противоположной стороне. Питер очень любил свой красный блестящий автомобиль. И тщательно ухаживал за ним.
Кон и Питер спустились по ступенькам, остановились на дорожке и повернулись ко мне.
– Ну, думаю, скоро увидимся, – сказал Кон.
– Вон, – сказал я.
– Мы уже вышли вон, – сказал Питер.
Я начал спускаться по ступенькам.
– Смотри, не простудись, – сказал Кон. Оба расхохотались.
– Надеюсь, соседи ее поймут, – сказал Питер. Они прошли но дорожке, пересекли улицу и остановились у «ягуара».
– Увидимся, когда наденешь штаны, – крикнул Кон.
Я вошел в холл и закрыл за собой дверь. На стене возле напольной вешалки с зеркалом висел таксофон. Я поднял трубку, набрал 0. Когда ответил оператор, я попросил соединить с Лондоном. За счет абонента. Я ждал.
– Вас вызывает мистер Картер с номера 3950. Вы согласны оплатить разговор?
– Да, спасибо, – послышался голос Джеральда.
– Вызывающий, говорите, – сказал оператор.
– Джеральд? – спросил я.
– Привет, Джек.
– Я только что виделся с Голландцем Питером и Коном Маккарти.
– Да? Как они вообще?
– Отлично, – ответил я. – Если не будут мешаться у меня под ногами.
– Послушай, Джек…
– Нет, это ты послушай. Ты послушай! – закричал я. – Отцепись от меня, Джеральд, иначе будут проблемы. Это я тебе говорю.
– Это ты мне говоришь, Джек?
– Я.
– О, должно быть, я что-то перепутал. Я-то думал, что босс – я, а ты работаешь на меня.
Я услышал на заднем фоне голос Леса: «Дай мне поговорить с этой сукой». На другом конце провода что-то затрещало. Трубку взял Лес.
– Слушай меня, говнюк, – сказал он. – Ты работаешь на нас. И делаешь то, что тебе говорят. За это тебе и платят. Или ты возвращаешься, или тебе конец. Я серьезно.
– Да? – сказал я. – Очень интересно.
Трубку снова взял Джеральд.
– Джек, Лес имел в виду совсем не это, – сказал он. – Просто он ужасно сердится.
Я опять услышал приглушенный голос Леса, утверждавшего, что он имел в виду именно это.
– Тогда что он имел в виду?
– Послушай, Джек, может, просто вернешься домой и избавишь всех от новых проблем?
– Я дома. И кого всех?
– Для начала себя.
– А еще?
– Нас.
– Зачем?
– Не бери в голову.
– Ты что-то знаешь?
– Нет, Джек, не знаю. Просто возвращайся домой с Коном и Питером, и давай забудем об этом, а?
– Я не вернусь, Джеральд. Пока не выясню, кто убил Фрэнка.
– Ты знаешь, что мы попросили Кона и Питера вернуть тебя домой даже в том случае, если ты откажешься?
– Догадался, – ответил я. – У них есть пушки?
– Джек…
– Потому что они им понадобятся, – сказал я и швырнул трубку.
Я поднялся наверх. Моя хозяйка стояла на лестничной площадке. Я прошел мимо нее в свою комнату, приблизился к окну. И выглянул. Голландец Питер сидел на капоте, курил и, подняв голову, смотрел на мое окно. Увидев меня, он помахал мне рукой. Кона я не увидел. Очевидно, он находился вне поля зрения, у багажника «ягуара». Я отошел от окна и стал одеваться. В комнате возникла моя хозяйка.
– Я хочу, чтобы ты сделала кое-что для меня, – сказал я.
– Ага, чтобы меня опять избили?
– Этому не бывать.
– Как же!
– Они мои друзья.
– Это должно меня успокоить, да?
Я проигнорировал ее замечание, упаковал вещи, взял ружье и вышел из комнаты. Она последовала за мной вниз, на кухню. Я отодвинул кружевную занавеску па стекле задней двери и выглянул. Признаков Кона видно не было, только мусорные баки, мокрая серая трава да дома в дымке мороси.
– Мы войдем в гараж через боковую дверь, – сказал я. – Я сяду в машину, а ты откроешь дверь гаража сразу, как только я заведу двигатель. В ту же секунду.
– Что ты собираешься делать?
– Сидеть в машине и насвистывать «Правь, Британия».
Я открыл дверь и вышел наружу. Моя хозяйка сложила руки на груди и осталась стоять на месте. Я вернулся, схватил ее за руку и потащил за собой.
– Ты вернешься? – спросила она.
Я подтолкнул ее в проход между домом и гаражом и открыл боковую дверь.
– А? – не унималась она.
Я загнал ее в гараж. Я положил ружье и сумку в багажник, сел на водительское сиденье и тихо закрыл за собой дверцу. А потом посмотрел на хозяйку. Она продолжала стоять у двери. И опять сложила руки на груди. Я вылез из машины и подошел к ней.
– Ведь ты не вернешься, да? – спросила она.
Я хорошенько встряхнул ее, толкнул к гаражной двери и забрался в машину.
Я смотрел на нее, а она смотрела на меня. Я повернул ключ в замке зажигания. Она не двигалась. Я махнул ей рукой. Она скорчила рожу. Я стал выбираться из машины. Она наклонилась и взялась за ручку в центре гаражной двери. Я сел на место и кивнул ей. Она потянула за ручку. Я повернул ключ зажигания до упора, и двигатель заработал. Она еще сильнее потянула за ручку, и дверь начала скользить вверх. Я слегка нажал на педаль газа, и машина стала двигаться вперед.
Голландец Питер по-прежнему сидел на капоте своего «ягуара», который по-прежнему стоял у тротуара на противоположной стороне улицы. Когда дверь гаража, поднявшись до верхней точки, лязгнула, он медленно повернул голову. И встретился со меной взглядом. Моя машина рванула с места. Она набирала скорость не очень быстро, но достаточно для моей затеи. Я ехал на «ягуар». Туда, где Голландец Питер болтал ногами, сидя на капоте. Голландец Питер не шевельнулся. Он продолжал таращиться на меня. А я продолжал ехать на него. В последнюю секунду я резко вывернул руль. Машину стало заносить задом. Голландец Питер очнулся. Так и не выпустив сигарету изо рта, он перекатился через капот. Еще раз вывернув руль, я выровнял машину, одновременно дернул за ручник и тут же отпустил его. Машина пошла в управляемый занос и, врезавшись багажником в «ягуар», выровнялась. Удар пришелся между бампером и передним колесом «ягуара». Я стремительно понесся по улице и посмотрел в зеркало заднего вида. Гордость и радость Питера уже не выглядела такой красавицей. И Питер выглядел не лучшим образом: он стоял на четвереньках в грязи перед радиатором «ягуара» и смотрел не мне вслед, а на то, что я сделал с его любимицей.
Кон выбежал из переулка за пансионом в тот момент, когда услышал шум удара, и сейчас переходил дорогу, направляясь к Голландцу Питеру и его красному «ягуару». Вот он-то смотрел мне вслед. До тех пор, пока я не поверил за угол.
Переулками доехав до Хай-стрит, я повернул направо на Клифтон-роуд. Справа от меня были тылы главной трибуны стадиона, а между мной и стадионом – наземная стоянка. Я въехал на стоянку, направился в дальний угол и припарковался в тени единственного дерева, нависавшего над стеной позади блока бывших частных домов, а ныне – магазинов, выходивших на Хай-стрит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Я пальцами прикоснулся к синяку.
– Он ударил тебя сюда, да? – сказал я. Она ничего не ответила.
– Наверное, было не очень приятно, – сказал я. – Или я ошибаюсь?
– Какой же ты подлец!
Я молчал, продолжая массировать синяк. Она откинулась назад и легла мне поперек груди. Она развязала пояс халата, потом завела руки назад, расстегнула бюстгальтер и оставила руки там же, за спиной. Я массировал ей грудь, только зона охвата стала шире. Она перевернулась на бок, спиной ко мне.
СУББОТА
Я проснулся.
Я был один. Уже рассвело, и лил дождь. Простыня рядом со мной еще хранила тепло. На мне была только рубашка, расстегнутая и с задравшимися до подмышек рукавами. Открылась дверь. Моя хозяйка спиной вошла в комнату. Она несла поднос с завтраком. Я взглянул на свои часы. Они показывали без двадцати девять. Моя хозяйка села на кровать. Я тоже сел. Она поставила поднос на кровать. На подносе были вареные яйца и прочая снедь. Меня же интересовал только чай.
– И к чему все это? – спросил я.
– Хочешь, чтобы я швырнула все это тебе в лицо?
Я ничего не ответил. Она налила чаю. Я залпом выпил целую чашку и налил еще.
– Что, – спросила она, – есть ничего не будешь?
– Я не завтракаю, – сказал я.
– Ну ты действительно просто прелесть, – сказала она.
Я взял свою чашку, и она отодвинула поднос подальше. По ее лицу я видел, что ей хочется еще. А я не хотел давать ей, однако, если она будет настаивать, я, конечно, не откажу. Ночью я спал с ней по той же причине: чем ласковее она, тем меньше опасности, что она позвонит в полицию, если увидит знакомое лицо в газете. Но нельзя сказать наверняка.
Она забралась в постель, и мы приступили к делу. Мы трудились изо всех сил, когда дверь комнаты открылась.
Я быстро скатился с нее. Остатки завтрака разлетелись во все стороны. Я обмотался одеялом. Моя хозяйка завопила и попыталась отобрать его у меня, но ей это не удалось, и поэтому она продолжала вопить.
И теперь, лежа на спине, я смог разглядеть тех, кто открыл дверь.
Двое мужчин стояли и смотрели на нас. Один был очень высоким и напоминал грубоватых красавчиков с рекламы лосьона после бритья. И одет он был соответственно: белая рубашка в широкую красную полоску, зеленый вязаный галстук, пуловер бутылочного цвета, саржевые брюки и грубые ботинки. На плечи был наброшен непромокаемый плащ с меховым воротником, а на руках – тонкие шоферские перчатки из тянущегося материала. Имидж пижона портили только ботинки.
Он улыбался.
Другой был не так высок и не так привлекателен. На нем была кожаная шляпа и однобортная кожаная куртка с поясом. Под курткой был шерстяной костюм такого же цвета, как мой. Не удивительно, ведь мы шили у одного и того же портного. Из-под шляпы виднелись длинные темные волосы, которые ниспадали на воротник куртки. Руки он держал в карманах.
Он улыбался.
Привлекательного типа в элегантном наряде звали Голландец Питер. Менее привлекательного – Кон Маккарти. Он мало чем отличался от Джека-потрошителя.
Оба работали на Джеральда и Леса Флетчеров.
– Привет, Джек, – сказал Кон, продолжая улыбаться.
– Не будем мешать тебе. Продолжай оттуда, где закончил, – сказал Питер. Он тоже все еще улыбался.
К этому моменту моя хозяйка уже перестала вопить, так как ей удалось прикрыться. Я сел и внимательно посмотрел на Питера и Кона.
– Дайте-ка отгадаю, – сказал я.
Кон потер нос указательным пальцем.
– Сожалею, – сказал он, – но деваться некуда. Приказ, как говорится, есть приказ.
– И какой же приказ, Кон?
– Джеральд позвонил нам в полчетвертого ночи. Сразу после того, как позвонили ему. Кто-то сказал ему, что ты начинаешь надоедать.
Я промолчал.
– Поэтому Джеральд попросил нас поехать сюда и узнать, не согласишься ли ты вернуться с нами в Лондон, – сказал Питер.
– Он сказал, что ты окажешь ему большую услугу, если согласишься, – добавил Кон.
Я промолчал.
– Я хочу сказать, мы хорошо понимаем, почему ты так разволновался, – сказал Кон, – и Джеральд с Лесом понимают.
– Но они стараются быть тактичными, – сказал Питер. – Они должны широко смотреть на вещи.
Оба продолжали улыбаться.
– Джеральд и Лес послали вас забрать меня, – подытожил я.
Они улыбались.
– Любым способом, – сказал я.
Они промолчали.
– И вы думаете, что вам это удастся, – сказал я.
Ничего, кроме улыбок.
Я соскочил с кровати, схватил ружье и прицелился в них.
– Ладно, – сказал я. – Ладно. Везите меня в Лондон.
– Послушай, Джек, – сказал Кон, – ты же знаешь, что будет лучше, если ты спокойно оденешься и пойдешь с нами.
– Ты знаешь, мы не хотим проблем, – сказал Питер.
Я пошел на них. Они попятились. И продолжали улыбаться.
– Убери это, Джек, – сказал Кон. – Ты же знаешь, что не воспользуешься им.
– Он имеет в виду ружье, – сказал Питер.
– Вон! – велел я. – Вон! Вон!
Они вышли в коридор. Кон засмеялся.
– Видела бы тебя сейчас Одри, – сказал он.
– Вон! – сказал я.
Хохоча и пихаясь, они стали спускаться по лестнице. Я последовал за ними. В холле Питер остановился и сказал:
– Рано или поздно, Джек, нам придется тебя увезти.
Кон открыл парадную дверь.
– Пошли, Джек, – сказал он. – Будь благоразумным.
– Вон, – сказал я.
Продолжая улыбаться, они вышли на улицу. Я последовал за ними. На улице было скользко от сального дождя. Красный «ягуар» Питера стоял у тротуара на противоположной стороне. Питер очень любил свой красный блестящий автомобиль. И тщательно ухаживал за ним.
Кон и Питер спустились по ступенькам, остановились на дорожке и повернулись ко мне.
– Ну, думаю, скоро увидимся, – сказал Кон.
– Вон, – сказал я.
– Мы уже вышли вон, – сказал Питер.
Я начал спускаться по ступенькам.
– Смотри, не простудись, – сказал Кон. Оба расхохотались.
– Надеюсь, соседи ее поймут, – сказал Питер. Они прошли но дорожке, пересекли улицу и остановились у «ягуара».
– Увидимся, когда наденешь штаны, – крикнул Кон.
Я вошел в холл и закрыл за собой дверь. На стене возле напольной вешалки с зеркалом висел таксофон. Я поднял трубку, набрал 0. Когда ответил оператор, я попросил соединить с Лондоном. За счет абонента. Я ждал.
– Вас вызывает мистер Картер с номера 3950. Вы согласны оплатить разговор?
– Да, спасибо, – послышался голос Джеральда.
– Вызывающий, говорите, – сказал оператор.
– Джеральд? – спросил я.
– Привет, Джек.
– Я только что виделся с Голландцем Питером и Коном Маккарти.
– Да? Как они вообще?
– Отлично, – ответил я. – Если не будут мешаться у меня под ногами.
– Послушай, Джек…
– Нет, это ты послушай. Ты послушай! – закричал я. – Отцепись от меня, Джеральд, иначе будут проблемы. Это я тебе говорю.
– Это ты мне говоришь, Джек?
– Я.
– О, должно быть, я что-то перепутал. Я-то думал, что босс – я, а ты работаешь на меня.
Я услышал на заднем фоне голос Леса: «Дай мне поговорить с этой сукой». На другом конце провода что-то затрещало. Трубку взял Лес.
– Слушай меня, говнюк, – сказал он. – Ты работаешь на нас. И делаешь то, что тебе говорят. За это тебе и платят. Или ты возвращаешься, или тебе конец. Я серьезно.
– Да? – сказал я. – Очень интересно.
Трубку снова взял Джеральд.
– Джек, Лес имел в виду совсем не это, – сказал он. – Просто он ужасно сердится.
Я опять услышал приглушенный голос Леса, утверждавшего, что он имел в виду именно это.
– Тогда что он имел в виду?
– Послушай, Джек, может, просто вернешься домой и избавишь всех от новых проблем?
– Я дома. И кого всех?
– Для начала себя.
– А еще?
– Нас.
– Зачем?
– Не бери в голову.
– Ты что-то знаешь?
– Нет, Джек, не знаю. Просто возвращайся домой с Коном и Питером, и давай забудем об этом, а?
– Я не вернусь, Джеральд. Пока не выясню, кто убил Фрэнка.
– Ты знаешь, что мы попросили Кона и Питера вернуть тебя домой даже в том случае, если ты откажешься?
– Догадался, – ответил я. – У них есть пушки?
– Джек…
– Потому что они им понадобятся, – сказал я и швырнул трубку.
Я поднялся наверх. Моя хозяйка стояла на лестничной площадке. Я прошел мимо нее в свою комнату, приблизился к окну. И выглянул. Голландец Питер сидел на капоте, курил и, подняв голову, смотрел на мое окно. Увидев меня, он помахал мне рукой. Кона я не увидел. Очевидно, он находился вне поля зрения, у багажника «ягуара». Я отошел от окна и стал одеваться. В комнате возникла моя хозяйка.
– Я хочу, чтобы ты сделала кое-что для меня, – сказал я.
– Ага, чтобы меня опять избили?
– Этому не бывать.
– Как же!
– Они мои друзья.
– Это должно меня успокоить, да?
Я проигнорировал ее замечание, упаковал вещи, взял ружье и вышел из комнаты. Она последовала за мной вниз, на кухню. Я отодвинул кружевную занавеску па стекле задней двери и выглянул. Признаков Кона видно не было, только мусорные баки, мокрая серая трава да дома в дымке мороси.
– Мы войдем в гараж через боковую дверь, – сказал я. – Я сяду в машину, а ты откроешь дверь гаража сразу, как только я заведу двигатель. В ту же секунду.
– Что ты собираешься делать?
– Сидеть в машине и насвистывать «Правь, Британия».
Я открыл дверь и вышел наружу. Моя хозяйка сложила руки на груди и осталась стоять на месте. Я вернулся, схватил ее за руку и потащил за собой.
– Ты вернешься? – спросила она.
Я подтолкнул ее в проход между домом и гаражом и открыл боковую дверь.
– А? – не унималась она.
Я загнал ее в гараж. Я положил ружье и сумку в багажник, сел на водительское сиденье и тихо закрыл за собой дверцу. А потом посмотрел на хозяйку. Она продолжала стоять у двери. И опять сложила руки на груди. Я вылез из машины и подошел к ней.
– Ведь ты не вернешься, да? – спросила она.
Я хорошенько встряхнул ее, толкнул к гаражной двери и забрался в машину.
Я смотрел на нее, а она смотрела на меня. Я повернул ключ в замке зажигания. Она не двигалась. Я махнул ей рукой. Она скорчила рожу. Я стал выбираться из машины. Она наклонилась и взялась за ручку в центре гаражной двери. Я сел на место и кивнул ей. Она потянула за ручку. Я повернул ключ зажигания до упора, и двигатель заработал. Она еще сильнее потянула за ручку, и дверь начала скользить вверх. Я слегка нажал на педаль газа, и машина стала двигаться вперед.
Голландец Питер по-прежнему сидел на капоте своего «ягуара», который по-прежнему стоял у тротуара на противоположной стороне улицы. Когда дверь гаража, поднявшись до верхней точки, лязгнула, он медленно повернул голову. И встретился со меной взглядом. Моя машина рванула с места. Она набирала скорость не очень быстро, но достаточно для моей затеи. Я ехал на «ягуар». Туда, где Голландец Питер болтал ногами, сидя на капоте. Голландец Питер не шевельнулся. Он продолжал таращиться на меня. А я продолжал ехать на него. В последнюю секунду я резко вывернул руль. Машину стало заносить задом. Голландец Питер очнулся. Так и не выпустив сигарету изо рта, он перекатился через капот. Еще раз вывернув руль, я выровнял машину, одновременно дернул за ручник и тут же отпустил его. Машина пошла в управляемый занос и, врезавшись багажником в «ягуар», выровнялась. Удар пришелся между бампером и передним колесом «ягуара». Я стремительно понесся по улице и посмотрел в зеркало заднего вида. Гордость и радость Питера уже не выглядела такой красавицей. И Питер выглядел не лучшим образом: он стоял на четвереньках в грязи перед радиатором «ягуара» и смотрел не мне вслед, а на то, что я сделал с его любимицей.
Кон выбежал из переулка за пансионом в тот момент, когда услышал шум удара, и сейчас переходил дорогу, направляясь к Голландцу Питеру и его красному «ягуару». Вот он-то смотрел мне вслед. До тех пор, пока я не поверил за угол.
Переулками доехав до Хай-стрит, я повернул направо на Клифтон-роуд. Справа от меня были тылы главной трибуны стадиона, а между мной и стадионом – наземная стоянка. Я въехал на стоянку, направился в дальний угол и припарковался в тени единственного дерева, нависавшего над стеной позади блока бывших частных домов, а ныне – магазинов, выходивших на Хай-стрит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29