– Да, дикари умеют сносить боль. Все эти кровавые Пляски Солнца и прочие варварские ритуалы…
– Так что с вами дальше произошло? Ну, после того, как с вами полюбезничали Большебрюхие?
– Признаться, я сильно разгневался и обещал моим обидчикам, что Бог накажет их в скором времени… Прости мне, Господи, мою несдержанность… Это случилось весной, а в конце лета я вновь встретился с Большебрюхими. Дело было так… – Грие замолчал на некоторое время и прикрыл глаза тонкими пальцами, будто пытаясь воскресить в памяти картины тех дней. – Несколько молодых людей уехали охотиться на антилоп. Кажется, это были Левая Рука, Жёлтая Птица, Порванное Ухо, впрочем, не в именах дело… На них напал военный отряд Большебрюхих, и только Левая Рука сумел избежать гибели. Черноногие сразу принялись созывать людей, чтобы отомстить врагам. Но я отговорил их, хотя, поверьте, остановить рассвирепевших мужчин не так легко. И всё же я убедил их не ехать в поход. Большебрюхие были удивлены, что никто не погнался за ними, и приняли это за трусость Черноногих. Через пару дней пятеро их людей прокрались под утро в наше стойбище. Стоял густой туман, и это играло им на руку. Они надеялись украсть лошадей из нашего лагеря. Но Господь распорядился иначе. В тот самый момент, когда конокрады начали отвязывать лошадей, туман внезапно рассеялся, и воры оказали на виду у всей деревни. Черноногие убили их сразу, едва обнаружили. Но я снова уговорил их сдержать гнев и не преследовать тех врагов, которые были за пределами деревни. Большебрюхие вновь не поверили в благородство Черноногих. Они наивно полагали, что наша деревня была населена трусливым людьми. Но Бог наказал их за излишнюю самоуверенность. Они напали на нас через пару дней, подступив к нашему стойбищу большим отрядом. Они ехали, оглашая воздух ужасными песнями и криками. Многие держали в руках зеркальца и пускали в нашу сторону солнечные блики, выказывая тем самым своё презрение к нам. Лица густо покрыты яркими красками. Волосы либо подняты дыбом над лбом, либо прямо расчёсаны, либо в косы заплетены. Тела смазаны жиром. Это было ужасно.
– Я знаю, что такое военный отряд краснокожих, – хмыкнул Скотт, – можете опустить детали. Дайте-ка вашу кружку, я плесну ещё вам кофейку, правда, тут уж одна гуща осталась…
– Большебрюхие надеялись на стремительную победу, ожидая, что им придётся убивать лишь убегающих людей, – продолжал Грие. – Но в этот раз я не только не сдерживал моих друзей, но даже сам выехал с ними на поле боя, обращаясь громкими речами к Господу и моля его о содействии. В руке я держал крест со святым распятием. Думаю, это было странное зрелище, ведь я был одет в индейскую рубаху и набедренную повязку. Меня отличала от них только борода и отсутствие оружия. Крест в руке и молитвы были моим единственным оружием… Я полагал, что Черноногие проявили достаточное терпение и послушание, не ответив жестокой местью на предыдущие нападения врагов. Теперь я молил о том, чтобы небо наградило их за послушание. И Господь услышал мои молитвы. Большебрюхие были разбиты, многие из них пали в том бою, многие бежали. А их вождь Синяя Тетива спрятался в кустах, как самый жалкий трус. Черноногие долго насмехались над ним, но сохранили ему жизнь и прогнали, вымазав с ног до головы собачьими испражнениями. Этот позор останется с Синей Тетивой до конца его дней. Зато Большебрюхие увидели меня и сочли, что именно я был виной их поражению, вспомнив, что я обещал им ужасную кару за нанесённое мне оскорбление. Вскоре они прислали в наш лагерь мирных гонцов и выкурили трубку с вождями Черноногих и со мной. Гонцы привезли мне и мою сутану, отнятую у меня Большебрюхими. Я решил не спарывать пришитые к ней лосиные зубы в память обо всём случившемся. Они долго извинялись, но я уже не злился на них, ведь Господь послал им страшное наказание, возможно, даже более тяжёлое, чем я мог ожидать.
– Вы верите в то, что это кара Божья, отец? – Рэндал пристально посмотрел на миссионера.
– А вы полагаете, что я заблуждаюсь? – Грие ответил таким же пристальным взглядом.
– Это просто война. Иногда везёт одним, иногда – другим. Нас преследуют самые удивительные случайности.
– Случайность? Мой друг, никаких случайностей не бывает. Случайность – это воля Господа, сокрытая от человеческих глаз, – уверенно проговорил иезуит.
– Не спорю, временами кажется, что человека настигает возмездие за подлые поступки. И всё же… Одним словом, я не знаю… Но я завидую вам, вашей вере, святой отец…
– Человек привык считать себя хозяином с судьбы. В этом его беда. Нет, конечно, я не призываю никого сидеть сложа руки и ждать манны небесной. Но я твёрдо знаю, что все ваши усилия не дадут никакого результата, если вы хотите сделать что-то наперекор Божьей воле. Я встречал множество людей которые брали в руки оружие, дабы совершить возмездие. Такие люди наивно считают, что способны вершить суд. В действительности же им удаётся покарать обидчиков лишь в том случае, если на то есть воля Господа. Они же считают, что сами сделали всё… А у многих в голове мысли и того страшнее. Знавал я одного человека, который побывал, несмотря на свою молодость, во многих страшных сражениях. Нет ничего ужаснее наёмного солдата… Этот Жак Вернье, о коем я говорю, был моим другом с раннего детства, но мы пошли совершенно разными путями. Он француз по рождению, но служил в английской армии и совершенно утерял чувство родины. Я тоже не знаю родины, я живу слишком далеко от отцовского дома, но я не горюю. Земля – общий дом для всех нас, пусть мы и разнимся друг от друга. Господь поселил нас на этой планете, научил нас переезжать с места на место, дабы мы общались, обменивались непохожими сторонами наших культур, познавали друг друга… Так вот этот мой Жак настолько привык убивать людей саблей и пулей, что очень быстро перестал воспринимать человека как человека. Всякое живое существо стало в его глазах просто куском мяса. Он начисто утратил уважение чужой жизни, ибо мог оборвать эту жизнь взмахом руки. Убийство сделалось для Жака столь незатейливым и естественным делом, что он прибегал к нему всякий раз, когда кто-то перечил ему в чём-либо. Представьте только: не нравится ему что-то в ваших мыслях, и он не утруждает себя ни малейшим усилием переубедить вас, он просто выхватывает пистолет и пронзает пулей ваше сердце. Вот и весь спор. Это страшно… Однажды он приехал погостить домой, и мне случилось быть там в то же самое время. Жак искренне обрадовался, увидев меня, хотя моя сутана немало озадачила его. Мы долго разговаривали с ним, поминали наше детство. Но какой же силы отчаянье охватило его, когда он вдруг обнаружил, что мои мысли радикально отличаются от его идей! Он вскочил, осыпал меня бранными словами и готов был уже оторвать мне голову. Но он не сделал этого. Он внезапно упал лицом на стол. Господь лишил его сил. Жак долго рыдал, будучи не в состоянии объяснить свои переживания. Я – некогда его ближайший друг – перестал быть для него другом, едва я стал противоречить Жаку. Чужая жизнь для него – ничто. Он не видит в ней никакого веса, никакой ценности. Понимаете, Скотт, о чём я говорю?
– Думаю, что понимаю, – кивнул Рэндал.
– Жизнь не нужна Жаку, если она противоречит ему, если она оказывает ему сопротивление. Что может быть ужаснее? Ведь это полное отсутствие любви! Полный отказ от Бога! Вот вы говорите, что в вашем сердце нет веры. Вы ошибаетесь. Вы наполнены тысячами чувств, вы способны осознавать их, вы способны делиться ими. А Жак, мой несчастный Жак Вернье, лишён этого. Он не принимает ничего… Вы можете прийти к Богу, по крайней мере, можете приоткрыть ему своё сердце, а он – нет. Он считает себя судьёй, который правит миром.
– Что же с ним теперь?
– Полагаю, он погиб где-нибудь. Я не видел его больше с того дня, но много раз молился о его душе.
– Послушайте, отец, – Рэндал взял Грие за локоть. К своему удивлению, он вдруг понял, что теперь уже он ничуть не смущался говорить иезуиту «отец». В этом худом и слабом на вид человеке он увидел нечто особенное, мощное, непоколебимое. – У меня был друг по прозвищу Джек-Собака. Он умер, старость подточила его. Давайте я покажу вам его могилу. Он погребён по всем индейским правилам, ему были оказаны высокие почести. Но христианского слова над ним никто не произнёс. Я не знаю, был ли он христианином. Мы здесь все – дикари, независимо от нашей веры. Однако я руку дам на отсечение, что Джек-Собака был настоящим человеком. Я никогда не видел его злым. Я не знаю, нужна ли ему хорошая молитва, чёрт её… простите, отец, – Рэндал шлёпнул себя по губам. – Быть может, вы не откажетесь исполнить эту мою просьбу, отец. Здесь недалеко, три дня пути. Мы можем даже собрать его кости и закопать их в землю, как это полагается… Если, конечно, мы найдём кости… Койоты, знаете, всюду пролезут…
– Разумеется. Я готов отправиться к вашему другу хоть сейчас, – с готовностью ответил иезуит. – Но я бы хотел немного просохнуть у огня.
– Да, да, спешить некуда, – согласился Рэндал. – Кстати, как вас называют индейцы, отец?
– Раньше я был Чёрное Платье, – отозвался иезуит, – дикари почти всех миссионеров так зовут. Но после того сражения Черноногие нарекли меня Крест Впереди.
Татанка Ханска
Его рассказ в переводе Уинтропа Хейли

Вдоль Реки Раковин проходила тропа, по которой постоянно проезжали белые люди. В те годы их стало очень много. Они двигались в палатках, поставленных на колёса, и гнали с собой лошадей с длинными ушами и бизонов странного вида и цвета. Трава, которой раньше питались наши кони, была вытоптана в тех местах и съедена их пятнистыми бизонами. Эти переселенцы вырубили там лес и перестреляли всю дичь.
Мы никак не ожидали, что кто-то мог так изменить внешний вид нашей земли. Но в то время мы не догадывались, что это было лишь начало. К тому времени мы уже долго называли белых людей словом Вас?чу.Ты спрашиваешь, что оно означает? Ва-шин– это то, что образуется поверх кипящего супа, пенка. Те, которые стараются первыми снять эту пенку, и есть Вас?чу.
Солдаты поселились в форте Ларами, где мы раньше обменивались товарами с белыми охотниками, и возвели ещё один городок для себя на берегу Реки Раковин неподалёку от большого острова. Мы уже не боялись солдат, ведь они совсем не воевали с нами. Они напугали нас только, когда приехали в первый раз в наш край, потому что мы никогда не видели такого оружия, которое они прикатили на колёсах.
Когда нам надоело постоянное присутствие белых людей на дороге вдоль Реки Раковин, мы собрали огромный отряд и решили показать всем, находившимся на той территории, кто был её настоящим хозяином. К Лакотам присоединилось много Говорящих-На-Чужом-Языке, потому что мы давно водили с ними дружбу.
Мы поставили лагерь недалеко от городка солдат, чтобы они увидели нашу мощь. Это был крупный военный лагерь. Много позже я слышал разговоры о том, что в том лагере находились только воины, но это не так. С нами были и женщины, но очень мало, они занимались приготовлением пищи. Если бы отряд был небольшим, то воины справились бы своими силами, но нас было слишком много, мы везли с собой даже типи, мы нуждались в женских руках. Принято считать, что женщины не ходят в поход с мужчинами. Это правильно. Но почти в каждом воинском обществе есть молодая женщина, которую все члены этого общества называют сестрой. Она иногда отправляется в военные походы с мужчинами. Вот таких сестёр мы и пригласили с собой, чтобы они следили за нашей одеждой, кровом и пищей. У них было много забот.
Мы напали на деревню Волков и сильно побили их. Помню, как один мальчик, который не принадлежал ни к какому воинскому обществу, так как был слишком молод и последовал втихомолку за нашим большим отрядом, во время атаки на деревню Волков вырвался вперёд на своей лошади и дважды ударил длинной палкой врагов, выбежавших навстречу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46