Бедняга-пилот, в свою очередь, естественно, предчувствовал печальный финал и поэтому предпринял попытку уклониться от неизбежной участи. У оставшегося пилота не было оружия, вооружен был только его напарник, вынужденно сиганувший в ладожские воды. Поэтому он вознамерился просто удрать – с отчаяния, гонимый животным страхом и животной же надеждой, – сущее безумие.
Гладилину не хотелось стрелять, но преследования с последующим поединком, даже если тот окажется плевым делом, он тоже не желал, опасаясь за груз. Поэтому он с некоторой даже ленцой, заранее уверенный в успехе, послал вслед летчику пару пуль. Первая, вонзившись под лопатку, словно придала ему сил, рывком устремив вперед, а вторая перебила хребет.
Гладилин даже не удосужился проверить, мертва ли жертва.
Помощь все равно не поспеет; если тот и не сдох еще – околеет с минуты на минуту. Незачем зря расходовать патроны.
Много времени он, конечно, уже не выиграет. Вернись машина, не вернись – его наверняка вовсю ищут, причем именно в этих краях. Но он сделал все, что оставалось в его силах. Оставался сам вертолет, испуганным насекомым присевший на поляне...
Вертолет можно было сжечь.
Смысл?
Полная демаскировка.
Может, спрятать его тогда как-то иначе?
Гладилин даже хмыкнул.
Ветками закидать, да?
А если... улететь на нем?
Последний вариант, хотя и был реален, но категорически не годился: Гладилин не умел летать.
Какое-то время он постоял на пустынной поляне, оглядываясь по сторонам и невольно пригибаясь. Никто и никогда не учил его основам выживания в дремучем лесу. Какие грибы можно есть, а какие тоже можно, но только один раз? С мухомором бы он не ошибся, но вот с остальными – беда. Как подбить тетерева, как отбиваться от волков? Какие змеи ядовитые, а какие – не очень? И – главное – как отбиваться от местного люда, особливо охотников? Какие травы лекарственные? Как вообще ориентироваться на местности – по мху, ветвям, годовым кольцам?
Ни в чем из этого Гладилин ни черта не смыслил. Он общался лишь с особыми существами животного мира – двуногими; коллеги были в известном смысле приличные люди, хоть и сволочь на сволочи, а вот иные – нет... Он и сам в итоге оказался не очень приличной особью.
И который, интересно, теперь час?
День в разгаре.
Идти, скорее всего, придется лесом, который, слава богу, достаточно густой.
Плюс еще эта дрянь за плечами, в рюкзачке...
В часовне, где они с Клаусом Ваффензее удерживали детей-заложников, немчура кое-что рассказал про содержимое контейнера. Внутри первого находился десяток других, которым ничего не сделали ни вода, ни война. Футляры развинчивались, изнутри осторожно выглядывали ампулы.
Немец предупредил, что это страшная сила.
Неимоверная.
Особенные микробы, подвергнутые воздействию гамма-облучения и выведенные методом многих проб и ошибок. За эту хреновину любое государство...
В этом усматривалась горькая ирония судьбы.
В руках у капитана оказалось несметное богатство, но он не имел возможности распорядиться им по своему усмотрению. Он был по-прежнему нищ и вдобавок пребывал в смертельной опасности.
...У них с Ваффензее не было времени на долгие разговоры.
Почему эта дрянь столько лет пролежала в озере?
Почему ее вообще утопили со всей этой прелестью?
Почему спохватились теперь?
Неужели нельзя было достать по-тихому?
Но главное... главного вопроса Гладилин тогда задать не сумел.
Он угадывал шкурой, что ему предназначена некая миссия, причем речь идет о чем-то таком, что не связано напрямую с бактериологическим оружием.
И вот теперь он хребтом ощущал смерть, пристально смотревшую ему в межлопаточное пространство. Смерть как таковую, саму по себе, абстрактную, а не какой-нибудь конкретный заряд из наведенного оружейного ствола.
Гладилин отчаянно боялся споткнуться. Он боялся этого больше, чем выстрела. Про выстрел ты, в сущности, знаешь все, а вот про биохимию каких-то еще невиданных в мире тварей – ровным счетом ничего.
От этой дряни придется избавиться, упрятать ее где-нибудь понадежнее. Но только не здесь, слишком неудобно будет потом добираться.
...Ему, однако, продолжало чертовски везти. Он не только не поранился, но и не упал ни разу, а верст через пять проселочная дорога вывела его к небольшой сторожке; судя по всему, это было жилище лесника. Что ж, вывела его – выведет и других, но покамест он по-прежнему опережает преследователей – правда, так и не ясно, насколько.
Сторожка оказалась – одно название.
Никаких лаптей да берданок с полатями. Вполне современный домик зеленого, как и положено, цвета. Небось и телефон есть в наличии. Очень хорошо, удивительно удачно. Ну а если внутри никого не окажется, то это просто вообще будет подарок судьбы.
Справедливо опасаясь засады, Гладилин залег за бугром и долго следил за окнами. Никаких признаков жизни.
Тем временем оцепление, о чем он знать не мог, уже выстраивалось вовсю.
Что ж, можно рискнуть, решился он наконец.
Видок у него был, правда, еще тот, но ведь это лес, а не Большой театр. Здесь в чем только не ходят.
Он быстро приблизился к низким воротцам, держа в кармане ПМ со снятым предохранителем.
– Эй, хозяева, есть кто дома?
Ни звука.
Значит, засады нет, иначе его уже бы скрутили, стараясь, чтобы рюкзак не пострадал. Ну ладно, все, как говорится, в руках Божьих.
Действуя смелее, Гладилин взошел на крыльцо, бросил мрачный взгляд на истертую табличку, надпись на которой толком было уже не прочитать. Какое-то «хозяйство». Гладилин постучал уже решительнее:
– Открывайте, хозяева!
В домике что-то зашаркало.
Хозяин сторожки – явно преклонных лет – безумно долго возился с проржавевшим замком, потом отпер дверь и уставился на гостя ошалелым взглядом. Он явно был с похмелья.
– Чего надо? – спросил он хрипло.
Гладилин едва не спросил:
«Как насчет того, отец, чтобы нам с тобой развязать на пару маленькую биологическую войну?»
– Ась?..
Прямо лубок какой-то, выморочное простонародье.
– Водицы испить, – произнес Гладилин, подлаживаясь под идиотский этнический стиль. Он поднял ПМ, толкнул стволом деда в грудь. – Люди в доме есть, борода?
Старик в ужасе попятился.
– Да откуда? Людям тут больше делать нечего. Тут все разворовали давно... Сторож я, только и всего. Сторож.
– Сторож? – усмехнулся Гладилин, осторожно проходя в горницу – А чего ж ты тогда сторожишь, коли, по твоим словам, все разворовали? Хреновый ты страж, получается...
– Да себя самого сторожу, – подобострастно задребезжал дедок.
– Ну, тогда ты правильно время выбрал.
Сторож онемел; колени у него подогнулись, и он опустился на табурет.
– Почему? – пролепетал он.
– Потому... Впрочем, ты и себя-то уберечь толком не умеешь. Открываешь дверь кому ни попадя. Нормальный сторож мне уже бы давно кишки выпустил.
«Нет, – размышлял про себя капитан, – оставлять контейнеры здесь тоже нельзя. Медвежий угол. Или, может?.. Нет!»
– Телефон в доме есть? – резко спросил Гладилин.
Дед радостно закивал:
– Есть, есть – даже два! «Нокия» и «Филипс»...
В устах этого лешего хайтековские названия прозвучали дико. Гладилину почудилось, что он ослышался.
– «Нокия» и «Филипс»? – переспросил он недоверчиво. – У тебя?! Где ты их взял, старый? Неужто разбираешься?
– Взял! – Дед, хоть и был порядком напуган, искренне обиделся. – Награждали! Вот! За долгую службу... – Он полез за какой-то грамотой, покуда Гладилин переминался с ноги на ногу, постоянно прислушиваясь к звукам снаружи.
Сторож передал ему телефоны.
– Заряжены?
– А как же? Какое мне еще занятие? Только знай да заряжаю их. Мне-то и не звонит никто.
– На что ж они тогда?
– А это на случай чрезвычайного происшествия.
«Вот ты и дождался такого происшествия».
– Откуда же ты электричество сосешь, умник?
– Дык у меня генератор в подполе...
– А лепишь мне, что все разворовали. Хитрован ты! Ну-ка, давай называй пин-код, – потребовал Гладилин не без язвительности.
К изумлению гостя, сторож не только знал, что такое пин-код, но помнил его наизусть и с готовностью продиктовал.
С ума сойти! Вот уже если прет, так прет. Только бы не сглазить редкостную удачу. Есть контакт, черт его дери! Этим звонком он, конечно, вообще выдаст себя с головой, но дело наверняка того стоит.
Есть покрытие! Уму непостижимо!
Старик преданно смотрел на него.
– Спасибо, – довольно искренне произнес Гладилин. – Что ж ты тут, в глухомани, без ружья даже?
– Эх... – горько вздохнул сторож. – Было ружьишко, да лихие люди прибрали. Кто такие, я и не знаю. Небось беглые.
– Лихие люди ружьишко взяли, а могли ведь и жизнь, – кивнул Гладилин.
– Ты бы, мил-человек, умылся да перекусил чего? Лица на тебе нет, – заискивающе произнес старик.
Да уж, это точно!
– Нет, батя, – вздохнул Гладилин. – Недосуг. Прости, если что не так.
Он снова вскинул пистолет.
Грохот расколол лесную тишину, избу заволокло порохом. Гладилин выстрелил сторожу в лоб и сразу же начал набивать одному ему известный номер. Если он и выпутается из всей этой передряги, то только благодаря этому номеру.
Кровь вперемешку с костным крошевом и мозгами разлетелась по всей горнице, попав на капитана, но он оставил это без внимания.
– Вот тебе, дед, и лихой человек, – пробормотал Гладилин. – Надо было ружьишко-то поберечь...
Номер ответил сразу.
– Это я, – хрипло произнес капитан. – Позывной «Санта».
На другом конце возникло секундное замешательство.
– Вас уже фиксируют, – голос, ему отвечавший, был напрочь лишен акцента. – Груз при вас?
Говоривший был откровенен.
Он даже не поинтересовался для вежливости самочувствием и состоянием долгожданного Санты.
Он сразу дал понять, что вне груза эти вещи практически его не интересуют.
– Да.
– С вами все в порядке?
Надо же, спохватился!
Капитан Гладилин не знал и не мог догадаться, что состояние Санты интересовало абонента пусть и не в той же мере, что судьба самого груза, но тоже достаточно серьезно. Умей капитан предугадывать истинные намерения судьбы, обманчиво к нему милостивой, он скорее сожрал бы оба телефона, чем стал бы звонить по заветному номеру.
Собеседник назвал населенный пункт – от сторожки выходило километров двадцать лесом.
– Если дойдете – вам окажут всю необходимую помощь. Запоминайте. Сюда больше не звоните.
Вдыхая пороховую гарь и невольно раздувая ноздри, Гладилин старательно впитывал информацию.

Глава третья
ШАХМАТНАЯ ПАРТИЯ НА НОВЫЙ ЛАД

Моисей Залманович Нисенбаум, в прошлой жизни звавшийся – и бывший – Соломоном Красавчиком, прошаркал к излюбленной парковой скамейке. Мощные Линзы нынче отсутствовали, и вообще в парке было пусто. По-стариковски крякнув, он осторожно присел, предварительно подстелив газету, выложил шахматы.
– Партию? – раздалось у него за спиной.
Старик вздрогнул.
Нет, это был не его обычный партнер.
Высокий рыжеволосый мужчина, довольно молодой, с уверенным доброжелательным взглядом. Пожалуй, что с чересчур доброжелательным. Небольшой, но явный перебор.
– Извольте, – кивнул Нисенбаум.
Мужчина провел по скамейке пальцем, задумчиво изучил его, а потом сел, уверившись в том, что беспокоиться за бежевый плащ, в который он был облачен, причин нет.
Пока Моисей Залманович расставлял фигуры, незнакомец замурлыкал простенькую песенку. Старику пришло в голову, что агент пытается наладить непринужденную обстановку, опасаясь, видимо, за нервы контактера, – явный намек на возраст и старческое малоумие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35