Затем, чтобы убедиться, что я ничего не упустил, меня попросили пойти на третий круг. Но и этого оказалось недостаточно, ибо один из детективов пожелал в четвертый раз услышать то же самое. Я не выдержал и посмотрел на Деметера. Тот стоял у двери и не отрывал глаз от своего бывшего однокашника по Академии ФБР, Кеннета Огдена, лейтенанта нью-йоркской полиции. Фастнот у окна всматривался в пелену дождя.
— Четвертый вариант не будет отличаться ни от третьего, ни от второго, ни от первого, — вырвалось у меня.
Деметер не повернулся ко мне, продолжая смотреть на лежащее на кровати тело.
— Расскажите, Сент-Ив. Просто расскажите, что случилось.
И я вновь рассказал детективам из отдела убийств, как Огден умер на кровати в моем номере.
— А теперь начните с прошлого вечера, мистер Сент-Ив, — предложил мне другой детектив, коренастый, лет пятидесяти, с седеющими волосами. — А именно с того момента, как Огден встретил вас в вашем отеле в Нью-Йорке.
Я рассказал, и после этого тело Огдена переложили на каталку. Полицейские и технические эксперты сновали взад-вперед. Заглядывали в аптечку в ванной, пересчитывали мои носки на полке, в общем, создавали видимость кипучей деятельности. Кто-то сфотографировал тело Огдена. На снятие отпечатков пальцев времени решили не тратить. Помощник управляющего заглядывал в мой номер дважды. Появившись в третий раз, он едва не столкнулся с каталкой.
— На служебный лифт, — заверещал он. — Пожалуйста, на служебный лифт, — и с мольбой взглянул на Деметера. — Не могли бы вы приказать им спуститься на служебном лифте.
— Мы остановились у главного входа, — вставил один из санитаров.
— Спуститесь на служебном лифте, — изрек Деметер, и мне подумалось, что помощник управляющего сейчас поцелует ему руку.
— Это ужасно, — воскликнул он, обращаясь ко всем и ни к кому в отдельности. — Ужасно!
— А пока приготовьте ему другой номер. — Деметер махнул рукой в мою сторону.
— Неужели он собирается остаться в отеле? — изумился помощник управляющего. — Разве вы не заберете его с собой?
— Нет, с вами он не поедет. Здесь ему нравится больше, не так ли, Сент-Ив?
— Потому что здесь поуютнее, — ответил я.
Помощник управляющего уже пришел в себя.
— Я пришлю коридорного с ключом, — и исчез за дверью.
Деметер повернулся к седовласому детективу.
— Сент-Ив рассказал вам все, что вы хотели узнать?
— Похоже, что да.
— Как вам понравилось желание Огдена отхватить половину от двухсот пятидесяти тысяч?
— Мысль интересная, — усмехнулся детектив. — В Нью-Йорке эта часть показаний мистера Сент-Ива произведет немалое впечатление. Особенно намерение Огдена разделаться с ворами после того, как они заполучат деньги. — Он оторвался от стула, на котором сидел, подошел ко мне. — Вам больше нечего добавить, мистер Сент-Ив?
— Нечего.
— Нам придется составить официальный протокол.
— Я понимаю. Когда?
— Скажем, завтра, в десять утра? Не слишком рано для вас?
— Отлично.
Детектив тем временем посмотрел на Деметера.
— Так вы знали Огдена?
— Знал, — сухо ответил тот.
— Хорошо?
— В пятидесятых годах мы вместе учились в Академии ФБР.
— И что вы думаете насчет всего этого?
— Ничего. Абсолютно ничего.
— Из ничего каши не сваришь, — вздохнул седовласый детектив. — Если придет в голову какая мысль, дайте мне знать. — Он повернулся к двум другим детективам из отдела убийств, помоложе возрастом, повыше ростом. — Давайте спустимся в вестибюль. Может, найдем свидетелей. — Он вновь обратился к Деметеру: — Знаете, сколько мы найдем свидетелей?
— Сколько?
— Скорее всего ни одного, — он направился к двери, открыл ее, оглянулся и посмотрел на залитые кровью подушку и покрывало. — Вот что я вам скажу, копа должны убивать в том городе, где он работает.
Коридорный появился вскоре после ухода детективов из отдела убийств, подхватил мою дорожную сумку, в которую я упаковал вещи, и Повел меня, Деметера и Фастнота к лифту. Мы поднялись на два этажа, коридорный открыл дверь номера.
— Сколько крови, — прокомментировал он увиденное. Но беседу не поддержали, и он молча стоял, пока я не вспомнил, что надо дать ему чаевые. Фастнот снова подошел к окну, чтобы полюбоваться дождем. Деметер выбрал себе стул и осторожно опустился на него, будто сомневался, гнутся ли у него ноги. Я расстегнул «молнию» на дорожной сумке и достал бутылку шотландского.
— Хотите выпить?
— Мне с водой, — подал голос Фастнот.
— А вы, лейтенант.
— Мне тоже. Почему бы и нет.
Я смешал напитки ираздал стаканы гостям. Фастнот отвернулся от окна и стоял, оперевшись задом на подоконник. Деметер достал сигару и неторопливо раскурил ее. Я уселся на спинку кресла напротив Деметера.
— Так что вы насчет этого думаете, сержант Фастнот? — осведомился Деметер.
Фастнот глотнул виски, прежде чем ответить.
— Я думаю, что ситуация в корне изменилась.
— А что заставило вас прийти к такому выводу, сержант Фастнот? — Деметер смахнул капельки виски с усиков.
— Ваш приятель Огден.
— Мой приятель Огден, — мягко повторил Деметер. — Меня тоже интересует, что случилось с моим приятелем Огденом. Когда я впервые встретился с ним пятнадцать лет назад, на уме у него было только одно — показать всем фотографии дочери-малютки. А как серьезно относился он к обязанностям полицейского! Я часто ставил его себе в пример. Хотелось бы знать, что он почувствовал, впервые испытав вкус легких денег. Когда тебе вменено в обязанность следить за нравственностью, деньги эти лежат вокруг пачками. Только наклонись и возьми. Протяни руку, и к ней прилипнет сотня. А к Рождеству, я полагаю, пара лишних сотен ой как не помешает. Особенно если у тебя жена и маленькая дочь. Наверное, именно перед Рождеством старина Огден протянул руку. Как по-вашему, Сент-Ив?
— Он — преступник, — ответил я. — Преступник, готовый на убийство ради половины от двухсот пятидесяти тысяч долларов.
— Таков ваш приговор, Сент-Ив?
— Я лишь повторяю то, что слышал от него.
— Вас потрясли его слова, может, даже немного удивили?
— Нет, — я покачал головой. — Не сказал бы...
— Почему нет, Сент-Ив? Почему вы не вознегодовали? Почему не заложили его? Почему не пошли к его начальнику и не сказали: «Между прочим, у вас служит некий Огден. Боюсь, он ступил на ложный путь, который может привести его к беде»?
Я выудил из пачки сигарету, закурил.
— Сколько вы платите за ваши костюмы, лейтенант?
— Максимум семьдесят пять долларов — это за тот, в котором хожу к мессе.
— А вы, сержант Фастнот?
Сержант чуть улыбнулся.
— Однажды заплатил сто двадцать пять, но дело было до свадьбы.
— Огден платил за свои никак не меньше трехсот долларов. Ездил он на «линкольн-континентале». Играл в покер по-крупному и даже не кривился, спуская за вечер пятьсот долларов. Жил в квартире, обошедшейся ему по меньшей мере в восемьдесят тысяч. Я знал обо всем этом, хотя виделся с Огденом не более десяти раз в год и только за столиком для покера. Но если об этом знал я, почему оставались в неведении люди, под началом которых он служил, или те, что работали с ним плечом к плечу? А если так, почему я должен негодовать? И кому, по-вашему, я должен был высказать свои претензии? Его непосредственному начальнику? Насколько мне известно, он стриг двадцать пять центов с каждого доллара, полученного Огденом.
— Допустим, — Деметер разглядывал потолок, — допустим, мы с Фастнотом сделаем вам предложение, аналогичное тому, что, как вы говорите, сделал вам Огден?
— Он его сделал.
— А теперь мы пойдем по его стопам. Вас это удивит?
— Да.
— Почему? Только из-за того, что мы носим дешевые костюмы?
— Нет.
Деметер наклонился вперед и пристально посмотрел на меня.
— Наверное, у вас в голове какой-то прибор, Сент-Ив. Этакий внутренний радар, сразу определяющий, честен полицейский или нет. Есть он у вас?
— Нет.
— Тогда на основании чего вы судите обо мне и Фастноте? Почему вы решили, что мы — честные полицейские?
— Потому что вы не дали мне повода убедиться в обратном.
— Но вы удивитесь, если мы сделаем вам предложение?
— Я уже сказал, что удивлюсь.
Деметер допил виски и поставил пустой стакан на столик. Я не стал спрашивать, налить ли ему еще. Он стряхнул пепел с кончика сигары на поднос, посмотрел на Фастнота, а когда тот кивнул, вновь откинулся на спинку.
— Фастнот и я намерены сделать вам предложение. Мы обговаривали сложившуюся ситуацию до того, как узнали, что в этом деле замешан Огден. Теперь мы хотели бы услышать ваше компетентное мнение. Вы говорите, Огден знал, кто украл щит?
— Он сказал мне, что знал.
— И вы пришли к выводу, что именно потому они и убили его.
— Причина достаточно веская.
Деметер затянулся, выпустил струю дыма.
— А теперь, после его смерти, они все же попытаются обменять щит на двести пятьдесят тысяч?
— Откуда мне знать?
— Я думаю, попытаются, — сам себе ответил Деметер. — А как по-вашему, Фастнот?
— Еще один покойник их не остановит.
— Скорее всего, вы правы, — кивнул Деметер. — Сколько их у нас? — Он сунул сигару в рот и начал загибать пальцы. — Сэкетт, ниггер-охранник, это один. Огден — уже два. Да еще этот парень из Нью-Йорка, Фрэнк Спиллейси. Вы забыли назвать его детективам из отдела убийств, Сент-Ив.
— Вы тоже.
— Ну, тогда у нас не было полной уверенности.
— Кто вам сказал? Огден?
— Нет. Не Огден. Огден не единственный полицейский, которого я знаю в Нью-Йорке.
— Он даже знаком с одним-двумя честными копами, — вставил Фастнот.
— Нам стало известно, что вы собирались встретиться с Фрэнком Спиллейси в тот день, когда его убили, а Огден замолвил за вас словечко.
— Пусть так.
Деметер пересчитал загнутые пальцы левой руки.
— Так что у нас получается? Охранник, Огден и Спиллейси. Трое. Я никого не забыл, Фастнот?
— Забыли, — отозвался тот с подоконника, — Джордж Уинго. Но вы знали о нем, не так ли, Сент-Ив? Я хочу сказать, вы знали, что он был наркоманом.
— Знал. — Отпираться я не стал.
— В канцелярии коронера нам сообщили, что вы интересовались подробностями смерти Джорджа Уинго и даже упросили помощника генерального прокурора Соединенных Штатов выяснить их для вас.
— Вы, я вижу, не сидите сложа руки.
— Обычная полицейская текучка. Даже в канцелярии коронера смогли сложить два и два, когда Фастнот попросил прислать ему результаты посмертного вскрытия в один день, а помощник генерального прокурора — днем позже. Этот парень из канцелярии позвонил нам, мы — помощнику генерального прокурора, тот признал, что оказывал услугу вашему адвокату... как его?
— Майрон Грин, — подсказал Фастнот.
— Грину, — повторил Деметер. — Так о чем вы подумали, уяснив, что и Сэкетт, охранник, и мистер Уинго баловались героином?
— Ни о чем, — ответил я.
— Как бы не так, — пробурчал Фастнот.
— Подождите, Фастнот. Может, мистер Сент-Ив не так силен в дедукции, как вы. А вас интересует, о чем подумал Фастнот?
Я вздохнул.
— Этот Уинго посадил охранника на иглу и уговорил его украсть щит. Об этом догадался бы даже пятилетний ребенок. Мой, к примеру. У него высокий Ай-Кью.
— Наверное, хорошая голова досталась ему по наследству от папули, — продолжал Деметер. — Так вот, по мнению Фастнота, Уинго нуждался в деньгах, чтобы покупать наркотики. Будучи специалистом по искусству, он решил украсть щит, а потом продать его музею. Но ему требовалась помощь. Не только внутри музея, но и снаружи. И куда он пошел, чтобы найти помощников?
— К Спиллейси.
— Вам следовало бы поступить на службу в полицию, Сент-Ив. Как вы до этого додумались?
— Когда я заглянул в контору Спиллейси, я увидел, что он написал на блокноте фамилию Уинго. Последнее слово, написанное им при жизни.
— И вы никому об этом не сказали?
— Нет.
— Вы могли бы избавить нас от многих забот, — укорил меня Фастнот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26