Особенно еды. Государство Компорена, а я заверяю вас, мистер Сент-Ив, у нас есть государство, признано лишь несколькими странами, главным образом африканскими, такими же бедными, как мы. Но есть шанс, и, должен сказать, неплохой шанс, что нас признают две ведущие европейские державы, а с признанием мы получим помощь, вооружение и продукты.
— Что это за державы?
— Как это ни странно, Франция и Германия.
— Действительно, странно.
— Полностью с вами согласен. Британия, разумеется, на стороне Жандолы, а ваша страна, можно сказать, умыла руки. Сохраняет нейтралитет, то есть фактически солидаризируется с политикой Англии. Что же касается России, то она поставляет оружие обеим сторонам: по тайным каналам — нам, открыто — Жандоле.
— Я этого не знал.
— Вы мне не верите? — В глазах его отразился упрек.
— Я этого не говорил. Просто не знал, какую роль играет в вашем конфликте Россия.
— Прошу простить. Знаете, слышишь одно, думаешь о другом. Надо держать себя в руках. Но позвольте продолжить, мистер Сент-Ив. Признание нашего государства со стороны Франции и Германии зиждется на нашей способности продолжать борьбу за независимость. Если мы продержимся еще месяц, максимум два, то признание и соответственно помощь нам обеспечены. Если мы продержимся!
— А у вас есть сомнения?
Мбвато покачал головой.
— Еды на месяц хватит, может, даже на два. Кто-то умрет от голода, но недоедание — давний спутник африканцев. И патронов хватит недель на пять. А при удаче — на шесть. У нас есть чем сражаться, мистер Сент-Ив. Вопрос в другом — есть ли у нас желание?
— А оно есть?
— Моральное состояние армии оставляет желать лучшего. Война продолжается уже девять месяцев, сопровождается многочисленными жертвами. В отличие от жандольцев мы, жители Компорена, народ веселый, мягкий, нам ближе радости жизни, а не война. Жандольцы всегда завидовали нам, потому что мы быстро учимся, впитываем в себя знания, как губка — воду. Кроме того, у нас самый высокий процент грамотности в Западной Африке. Мы сами ремонтируем грузовики, у нас есть свои инженеры, мы изготовляем велосипеды, строим радиостанции и обеспечиваем их работу. Мы способны на большее, значительно большее, потому что знания ценятся у нас превыше всего. Кажется, мы самый любопытный народ во всей Африке. Вопрос «почему?» не сходит с наших губ.
— Похоже, у вас прекрасные перспективы.
— Были и перспективы, но жандольцы помешали их осуществлению. Их чрезмерные требования привели к тому, что нам пришлось заявить об отделении и идти собственным путем. Я думаю, мы сможем добиться успеха, если, конечно, сохраним высокий моральный дух. Вот почему я прилетел в Соединенные Штаты и сейчас беседую с вами.
— Тут какая-то связь со щитом, не так ли?
— Да, мистер Сент-Ив.
— Какая же?
— Признаюсь честно и откровенно, мы сами намеревались выкрасть щит из музея. Один из моих соотечественников — блестящий инженер-электронщик, он нашел способ нейтрализовать систему сигнализации, используемую в музее. Видите ли, возвращение щита в Компорен укрепит моральный дух общества. Вдохнет в наш народ волю, возродит желание продолжить борьбу, не на два-три месяца, но до полной победы. Такое трудно осознать европейцу или американцу, но, уверяю вас, это чистая правда.
— Я верю вам. Когда вы собирались выкрасть щит?
— Вчера. В воскресенье.
— Но его украли раньше.
— Да. Мы узнали об этом сразу же, едва наш информатор из жандольского посольства смог добраться до телефона.
— Что ж, остается только сожалеть, что украли его не вы. Похоже, вы использовали бы его с максимальной пользой.
— Благодарю вас, мистер Сент-Ив, за столь теплые слова.
— Пустяки.
— А теперь мы подошли к сути проблемы. Мы будем всемерно стремиться к тому, чтобы заполучить щит. Во-первых, он поднимет наш боевой дух, а во-вторых, он по праву принадлежит Компорену, а не Жандоле. Как мне сообщили, за возвращение щита музею вы должны получить двадцать пять тысяч долларов. Я уполномочен предложить вам пятьдесят тысяч, если вы передадите щит нам. К моему великому сожалению, большего я предложить не могу. Это все, что нам удалось наскрести.
Мбвато откинулся на спинку кресла и одарил меня еще одной лучезарной улыбкой, словно мы заключили многомиллионную сделку и теперь можем удалиться от дел, проведя остаток дней на Мальорке или в каком-либо ином райском уголке.
Я улыбнулся в ответ и покачал головой.
— Извините, мистер Мбвато, но это совершенно невозможно. Я не могу нарушить мою договоренность с музеем.
Он пожал плечами, словно ожидая такой реакции, снова улыбнулся, встал.
— Я предчувствовал, что не услышу от вас ничего иного, мистер Сент-Ив, но не мог не попытаться. Думаю, вы понимаете.
— Пожалуй, что да.
Он двинулся к двери, великолепно одетый черный гигант с походкой победителя, прибывший из терпящей поражение страны. На пороге обернулся. Губы разошлись в широкой улыбке, но в глазах стояли грусть и тревога.
— Я хочу поблагодарить вас за вашу доброту, мистер Сент-Ив. Я не вижу лучшего способа, как предостеречь.
— Против чего?
— Перечисляя многочисленные добродетели жителей Компорена, я забыл упомянуть об одном нашем недостатке, хорошо известном всей Западной Африке, а особенно жандольцам.
— Каком же?
— Нас знают как самых искусных воров в мире.
Мы попытаемся добыть щит у воров, вы кравших его из музея. Если нам это не удастся, мы утащим его у вас. Спокойной ночи, мистер Сент-Ив.
Глава 6
Когда-нибудь я буду жить в собственном доме на окраине, с лужайкой, которую придется выкашивать, дорожкой, с которой сам буду сгребать снег, и соседской женой, которая будет запрыгивать ко мне в постель за сорок пять минут до того, как забрать детей из школы. Все это, как и смерть, ждут меня в будущем отдаленном или не очень — и первое и второе вызывает у меня легкую дрожь, а пока я продолжаю жить в разваливающемся центре города, стараясь не лезть в чужие дела, но и не допускать никого в свои.
И уже почти три года моим домом стал отель «Аделфи» — с небольшим числом постояльцев, с приемлемыми ценами, где в меру заботятся о тех, кто регулярно платит за проживание. Мне достался номер «люкс», отличающийся от остальных крохотной кухонькой и повышенной на пятьдесят процентов стоимостью. Помимо каждодневной уборки, отель «Аделфи» предлагает ресторан и бар, почему-то не упомянутые в путеводителях по Нью-Йорку, табачный и газетный киоски и коммутатор, выполняющий функции телефонной службы. То есть, если постояльцу отеля трижды звонили в его отсутствие, телефонистка обязательно назовет ему фамилию хотя бы одного из звонивших.
Из Вашингтона самолет прибыл с сорокапятиминутным опозданием. До «Аделфи» я добрался на такси и еще не успел распаковать чемоданы, как зазвонил телефон. Майрон Грин хотел знать, что произошло в Вашингтоне.
— Вашингтонские копы полагают, что у грабителей был свой человек в музее, и этого человека уже убили. А его жена повесилась. Оба сидели на игле. Ежедневно потребляли героина на сто пятьдесят долларов каждый. Таково мнение полиции.
— О Господи, — ахнул Грин.
— Это только цветочки. Самое интересное впереди.
— Я тебя внимательно слушаю.
— Мне позвонила женщина, сказав, что представляет воров. Кто-то позвонит мне сюда сегодня или завтра. А потом ко мне заглянул Консепшн Мбвато, полномочный представитель государства Компорен, законного, по его словам, владельца щита. Он предложил мне пятьдесят тысяч долларов, если я отдам шит ему, получив его от воров. Я отклонил это предложение, должен признать, с неохотой, и тогда он пообещал выкрасть щит — если не у тех, у кого он сейчас находится, то у меня. Я приглашал Фрэнсис Уинго на коктейль, но она отказалась.
— Ты лучше пошли мне чек, а я позабочусь о том, чтобы деньги перевели на твой счет.
— Если у них есть марки.
— У кого?
— В газетном киоске.
— Ты опять шутишь. Такое случается с тобой, когда ты нервничаешь.
— Придется принять что-нибудь успокоительное. Пожалуй, заодно с марками куплю и сигару. Курение расслабляет.
— Что ты намерен делать?
— Ждать звонка.
— А что говорит вашингтонская полиция?
— У них сложилось впечатление, что я зарабатываю слишком много.
— Они полагают, что щит выкрали профессионалы?
— Я даже не спрашивал. И так ясно, что работали не дилетанты. Убийство охранника я трактую двояко. Первое — они профессионалы. Второе — ты запросил слишком мало за мои услуги.
— Еще не поздно поговорить об увеличении общей суммы вознаграждения, учитывая изменившуюся ситуацию. Во всяком случае, я могу попробовать.
— Пожалуйста, займись этим.
— А твои планы?
— Я же сказал, буду сидеть у телефона. Потом попытаюсь выяснить, а вдруг кто-нибудь да что-то знает. Ворам известно, кто я такой. Значит, они выходили на одного из моих знакомых. А раз они из тех, кто стреляет людям в затылок, возможно, и мне удастся установить их личности.
Майрон Грин помолчал.
— Неплохая идея. При условии, что она ни в коей мере не помешает переговорам по обмену щита на деньги.
— Если я выясню, что имею дело с теми, кто не оставляет свидетелей, никаких переговоров не будет. Переговоры, заканчивающиеся выстрелом в упор, мне не по нутру.
— Конечно, конечно. Я не об этом.
— О том, что тебе нужны две с половиной тысячи долларов?
— Нет, черт побери, не нужны мне эти две с половиной тысячи, а если ты думаешь, что моя доля слишком велика, в этот раз я не возьму с тебя ни цента.
— Успокойся, Майрон. Ты же астматик, тебе нельзя волноваться.
— К черту мою астму, Сент-Ив, — по фамилии Майрон Грин называл меня только в состоянии крайнего возбуждения.
— Что тебя гложет? — поинтересовался я.
— Сегодня утром мне звонили из Вашингтона.
— Фрэнсис Уинго?
— Нет. Из государственного департамента.
— И что они хотят?
— Они, вернее помощник заместителя секретаря по африканским делам, некий мистер Литтмен Кокс, хотят, чтобы щит был возвращен Жандоле. Этот мистер Кокс, надеюсь, я правильно расслышал его должность, — помощник заместителя секретаря, пожелал узнать, не может ли государственный департамент чем-нибудь помочь.
— Как? — поинтересовался я.
— Именно этот вопрос я ему и задал. Он предложил подключить к этому делу ФБР.
— Что ты ему сказал, Майрон?
— Брось этот тон, Сент-Ив. Я заверил его, что в этом нет абсолютно никакой необходимости, что мы привыкли работать в одиночку и, если он действительно хочет помочь, пусть позаботится о том, чтобы ФБР держалось в стороне до получения щита музеем.
Я решил, что Майрону Грину пришелся по душе звонок из госдепа. А еще больше понравился ему отказ от помощи. Тем самым он уже причислял себя к главным действующим лицам, отсюда и местоимение «мы».
— Что еще сказал помощник заместителя секретаря по африканским делам после того, как ты отверг его помощь?
— Он продолжал долдонить, что мое положение не позволяет мне оценить политическое значение щита Компорена, а его возвращение... я даже записал эту фразу, «станет краеугольным камнем будущих отношений между Жандолой и Соединенными Штатами». Как тебе это нравится?
— Последнее лишь означает, что Штаты солидаризируются с Британией и не хотят, чтобы Франция и Германия оказывали помощь Компорену.
— Откуда тебе это известно? — удивился Майрон Грин.
— Меня просветил Консепшн Мбвато.
— Понятно, — по голосу чувствовалось, что ничего-то ему не понятно. — Короче, я дал ему от ворот поворот и предупредил, что мы умоем руки, если в дело вмешается ФБР.
Когда он положил трубку, я позвонил и попросил Эдди, дневного коридорного, принести мне сандвич с бифштексом и стакан молока.
— Бифштекс сегодня так себе, — ответил Эдди.
— А как сегодня ливерная колбаса?
— Колбаса хорошая.
— Тогда неси сандвич с ливерной колбасой.
Дожидаясь Эдди, я расписался на обороте чека, положил чек в конверт и адресовал его Майрону Грину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
— Что это за державы?
— Как это ни странно, Франция и Германия.
— Действительно, странно.
— Полностью с вами согласен. Британия, разумеется, на стороне Жандолы, а ваша страна, можно сказать, умыла руки. Сохраняет нейтралитет, то есть фактически солидаризируется с политикой Англии. Что же касается России, то она поставляет оружие обеим сторонам: по тайным каналам — нам, открыто — Жандоле.
— Я этого не знал.
— Вы мне не верите? — В глазах его отразился упрек.
— Я этого не говорил. Просто не знал, какую роль играет в вашем конфликте Россия.
— Прошу простить. Знаете, слышишь одно, думаешь о другом. Надо держать себя в руках. Но позвольте продолжить, мистер Сент-Ив. Признание нашего государства со стороны Франции и Германии зиждется на нашей способности продолжать борьбу за независимость. Если мы продержимся еще месяц, максимум два, то признание и соответственно помощь нам обеспечены. Если мы продержимся!
— А у вас есть сомнения?
Мбвато покачал головой.
— Еды на месяц хватит, может, даже на два. Кто-то умрет от голода, но недоедание — давний спутник африканцев. И патронов хватит недель на пять. А при удаче — на шесть. У нас есть чем сражаться, мистер Сент-Ив. Вопрос в другом — есть ли у нас желание?
— А оно есть?
— Моральное состояние армии оставляет желать лучшего. Война продолжается уже девять месяцев, сопровождается многочисленными жертвами. В отличие от жандольцев мы, жители Компорена, народ веселый, мягкий, нам ближе радости жизни, а не война. Жандольцы всегда завидовали нам, потому что мы быстро учимся, впитываем в себя знания, как губка — воду. Кроме того, у нас самый высокий процент грамотности в Западной Африке. Мы сами ремонтируем грузовики, у нас есть свои инженеры, мы изготовляем велосипеды, строим радиостанции и обеспечиваем их работу. Мы способны на большее, значительно большее, потому что знания ценятся у нас превыше всего. Кажется, мы самый любопытный народ во всей Африке. Вопрос «почему?» не сходит с наших губ.
— Похоже, у вас прекрасные перспективы.
— Были и перспективы, но жандольцы помешали их осуществлению. Их чрезмерные требования привели к тому, что нам пришлось заявить об отделении и идти собственным путем. Я думаю, мы сможем добиться успеха, если, конечно, сохраним высокий моральный дух. Вот почему я прилетел в Соединенные Штаты и сейчас беседую с вами.
— Тут какая-то связь со щитом, не так ли?
— Да, мистер Сент-Ив.
— Какая же?
— Признаюсь честно и откровенно, мы сами намеревались выкрасть щит из музея. Один из моих соотечественников — блестящий инженер-электронщик, он нашел способ нейтрализовать систему сигнализации, используемую в музее. Видите ли, возвращение щита в Компорен укрепит моральный дух общества. Вдохнет в наш народ волю, возродит желание продолжить борьбу, не на два-три месяца, но до полной победы. Такое трудно осознать европейцу или американцу, но, уверяю вас, это чистая правда.
— Я верю вам. Когда вы собирались выкрасть щит?
— Вчера. В воскресенье.
— Но его украли раньше.
— Да. Мы узнали об этом сразу же, едва наш информатор из жандольского посольства смог добраться до телефона.
— Что ж, остается только сожалеть, что украли его не вы. Похоже, вы использовали бы его с максимальной пользой.
— Благодарю вас, мистер Сент-Ив, за столь теплые слова.
— Пустяки.
— А теперь мы подошли к сути проблемы. Мы будем всемерно стремиться к тому, чтобы заполучить щит. Во-первых, он поднимет наш боевой дух, а во-вторых, он по праву принадлежит Компорену, а не Жандоле. Как мне сообщили, за возвращение щита музею вы должны получить двадцать пять тысяч долларов. Я уполномочен предложить вам пятьдесят тысяч, если вы передадите щит нам. К моему великому сожалению, большего я предложить не могу. Это все, что нам удалось наскрести.
Мбвато откинулся на спинку кресла и одарил меня еще одной лучезарной улыбкой, словно мы заключили многомиллионную сделку и теперь можем удалиться от дел, проведя остаток дней на Мальорке или в каком-либо ином райском уголке.
Я улыбнулся в ответ и покачал головой.
— Извините, мистер Мбвато, но это совершенно невозможно. Я не могу нарушить мою договоренность с музеем.
Он пожал плечами, словно ожидая такой реакции, снова улыбнулся, встал.
— Я предчувствовал, что не услышу от вас ничего иного, мистер Сент-Ив, но не мог не попытаться. Думаю, вы понимаете.
— Пожалуй, что да.
Он двинулся к двери, великолепно одетый черный гигант с походкой победителя, прибывший из терпящей поражение страны. На пороге обернулся. Губы разошлись в широкой улыбке, но в глазах стояли грусть и тревога.
— Я хочу поблагодарить вас за вашу доброту, мистер Сент-Ив. Я не вижу лучшего способа, как предостеречь.
— Против чего?
— Перечисляя многочисленные добродетели жителей Компорена, я забыл упомянуть об одном нашем недостатке, хорошо известном всей Западной Африке, а особенно жандольцам.
— Каком же?
— Нас знают как самых искусных воров в мире.
Мы попытаемся добыть щит у воров, вы кравших его из музея. Если нам это не удастся, мы утащим его у вас. Спокойной ночи, мистер Сент-Ив.
Глава 6
Когда-нибудь я буду жить в собственном доме на окраине, с лужайкой, которую придется выкашивать, дорожкой, с которой сам буду сгребать снег, и соседской женой, которая будет запрыгивать ко мне в постель за сорок пять минут до того, как забрать детей из школы. Все это, как и смерть, ждут меня в будущем отдаленном или не очень — и первое и второе вызывает у меня легкую дрожь, а пока я продолжаю жить в разваливающемся центре города, стараясь не лезть в чужие дела, но и не допускать никого в свои.
И уже почти три года моим домом стал отель «Аделфи» — с небольшим числом постояльцев, с приемлемыми ценами, где в меру заботятся о тех, кто регулярно платит за проживание. Мне достался номер «люкс», отличающийся от остальных крохотной кухонькой и повышенной на пятьдесят процентов стоимостью. Помимо каждодневной уборки, отель «Аделфи» предлагает ресторан и бар, почему-то не упомянутые в путеводителях по Нью-Йорку, табачный и газетный киоски и коммутатор, выполняющий функции телефонной службы. То есть, если постояльцу отеля трижды звонили в его отсутствие, телефонистка обязательно назовет ему фамилию хотя бы одного из звонивших.
Из Вашингтона самолет прибыл с сорокапятиминутным опозданием. До «Аделфи» я добрался на такси и еще не успел распаковать чемоданы, как зазвонил телефон. Майрон Грин хотел знать, что произошло в Вашингтоне.
— Вашингтонские копы полагают, что у грабителей был свой человек в музее, и этого человека уже убили. А его жена повесилась. Оба сидели на игле. Ежедневно потребляли героина на сто пятьдесят долларов каждый. Таково мнение полиции.
— О Господи, — ахнул Грин.
— Это только цветочки. Самое интересное впереди.
— Я тебя внимательно слушаю.
— Мне позвонила женщина, сказав, что представляет воров. Кто-то позвонит мне сюда сегодня или завтра. А потом ко мне заглянул Консепшн Мбвато, полномочный представитель государства Компорен, законного, по его словам, владельца щита. Он предложил мне пятьдесят тысяч долларов, если я отдам шит ему, получив его от воров. Я отклонил это предложение, должен признать, с неохотой, и тогда он пообещал выкрасть щит — если не у тех, у кого он сейчас находится, то у меня. Я приглашал Фрэнсис Уинго на коктейль, но она отказалась.
— Ты лучше пошли мне чек, а я позабочусь о том, чтобы деньги перевели на твой счет.
— Если у них есть марки.
— У кого?
— В газетном киоске.
— Ты опять шутишь. Такое случается с тобой, когда ты нервничаешь.
— Придется принять что-нибудь успокоительное. Пожалуй, заодно с марками куплю и сигару. Курение расслабляет.
— Что ты намерен делать?
— Ждать звонка.
— А что говорит вашингтонская полиция?
— У них сложилось впечатление, что я зарабатываю слишком много.
— Они полагают, что щит выкрали профессионалы?
— Я даже не спрашивал. И так ясно, что работали не дилетанты. Убийство охранника я трактую двояко. Первое — они профессионалы. Второе — ты запросил слишком мало за мои услуги.
— Еще не поздно поговорить об увеличении общей суммы вознаграждения, учитывая изменившуюся ситуацию. Во всяком случае, я могу попробовать.
— Пожалуйста, займись этим.
— А твои планы?
— Я же сказал, буду сидеть у телефона. Потом попытаюсь выяснить, а вдруг кто-нибудь да что-то знает. Ворам известно, кто я такой. Значит, они выходили на одного из моих знакомых. А раз они из тех, кто стреляет людям в затылок, возможно, и мне удастся установить их личности.
Майрон Грин помолчал.
— Неплохая идея. При условии, что она ни в коей мере не помешает переговорам по обмену щита на деньги.
— Если я выясню, что имею дело с теми, кто не оставляет свидетелей, никаких переговоров не будет. Переговоры, заканчивающиеся выстрелом в упор, мне не по нутру.
— Конечно, конечно. Я не об этом.
— О том, что тебе нужны две с половиной тысячи долларов?
— Нет, черт побери, не нужны мне эти две с половиной тысячи, а если ты думаешь, что моя доля слишком велика, в этот раз я не возьму с тебя ни цента.
— Успокойся, Майрон. Ты же астматик, тебе нельзя волноваться.
— К черту мою астму, Сент-Ив, — по фамилии Майрон Грин называл меня только в состоянии крайнего возбуждения.
— Что тебя гложет? — поинтересовался я.
— Сегодня утром мне звонили из Вашингтона.
— Фрэнсис Уинго?
— Нет. Из государственного департамента.
— И что они хотят?
— Они, вернее помощник заместителя секретаря по африканским делам, некий мистер Литтмен Кокс, хотят, чтобы щит был возвращен Жандоле. Этот мистер Кокс, надеюсь, я правильно расслышал его должность, — помощник заместителя секретаря, пожелал узнать, не может ли государственный департамент чем-нибудь помочь.
— Как? — поинтересовался я.
— Именно этот вопрос я ему и задал. Он предложил подключить к этому делу ФБР.
— Что ты ему сказал, Майрон?
— Брось этот тон, Сент-Ив. Я заверил его, что в этом нет абсолютно никакой необходимости, что мы привыкли работать в одиночку и, если он действительно хочет помочь, пусть позаботится о том, чтобы ФБР держалось в стороне до получения щита музеем.
Я решил, что Майрону Грину пришелся по душе звонок из госдепа. А еще больше понравился ему отказ от помощи. Тем самым он уже причислял себя к главным действующим лицам, отсюда и местоимение «мы».
— Что еще сказал помощник заместителя секретаря по африканским делам после того, как ты отверг его помощь?
— Он продолжал долдонить, что мое положение не позволяет мне оценить политическое значение щита Компорена, а его возвращение... я даже записал эту фразу, «станет краеугольным камнем будущих отношений между Жандолой и Соединенными Штатами». Как тебе это нравится?
— Последнее лишь означает, что Штаты солидаризируются с Британией и не хотят, чтобы Франция и Германия оказывали помощь Компорену.
— Откуда тебе это известно? — удивился Майрон Грин.
— Меня просветил Консепшн Мбвато.
— Понятно, — по голосу чувствовалось, что ничего-то ему не понятно. — Короче, я дал ему от ворот поворот и предупредил, что мы умоем руки, если в дело вмешается ФБР.
Когда он положил трубку, я позвонил и попросил Эдди, дневного коридорного, принести мне сандвич с бифштексом и стакан молока.
— Бифштекс сегодня так себе, — ответил Эдди.
— А как сегодня ливерная колбаса?
— Колбаса хорошая.
— Тогда неси сандвич с ливерной колбасой.
Дожидаясь Эдди, я расписался на обороте чека, положил чек в конверт и адресовал его Майрону Грину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26