Или вынудит Квочкина отдать убийцу всеми любимого первого зама ментам. Даже не так - отдать его труп, потому что живой он опасен для Квочкина, и ментам не нужен, на хрена им лишние хлопоты? Сварганят улики, это нетрудно сделать, многие знают, что он ненавидел Троицкого, науськают спецназ и "пришьют" при попытке... Дело закрыто, все довольны, все смеются, кроме не-го, Вениамина Пешнева.
Потому что он - крайний. Самый близкий к убийству Троиц-кого. Самый опасный свидетель для Квочкина и всего банка. И похоже, машина эта сучья уже заработала. Шунта убили без пре-дупреждения, без видимых причин, даже не имитировали ограбле-ние! Убили потому, что он смотрел за журналистом. А с ним са-мим и подавно церемониться не станут, даже если будет сидеть безвылазно дома...
Жутковатые перспективы. Даже любимая тачка не радует, хо-лодно в ней, колотун... Оно и понятно, теперь ходи и огляды-вайся, думай, прежде, чем переступить порог подъезда! Какое уж тут спокойствие!
Лишь после того, как он вошел в квартиру и запер стальную дверь на все замки и засовы, чуток отлегло от сердца. В прихо-жей стояла жена Валентина, кутаясь в пуховую шаль, наброшенную поверх шелкового пеньюара.
- Веня, ты сегодня поздно,- встревоженно сказала она.- Я уже волноваться начала. Хоть бы позвонил, что задерживаешься.
Амин усмехнулся. "Веня"! Он уже стал отвыкать от этого имени. Только жена звала его так, но в последнее время они совсем мало разговаривали возвращался он поздно, с удоволь-ствием работал и в выходные, или делал вид, что работал, про-сиживая целые дни за картами и водкой в компании сотрудников СБ "Расцвет-банка" где-нибудь на даче. Там его звали "Амин". А дома было скучно, да говорить не о чем. У Валентины одно толь-ко на уме: что купить, да сколько это стоит.
- Чего волноваться, первый раз поздно прихожу, что ли? Работа у меня такая.
- Не первый, но сегодня... после того, как Володю убили, я прямо места себе не находила.
- Теперь нашла? Ну и ладно. Дай пожрать, и рюмашку налей, устал, сил больше нету. Выпьешь со мной, помянем Володьку?
- Иди на кухню, ужин давно уже тебя ждет. И я посижу с тобой, завтра рано вставать, но Володю, конечно, надо помя-нуть, хороший парень был.
- Хороший, хороший...
На кухне Амин и Валентина выпили, не чокаясь, по рюмке водки, помянули Шунта. Валентина запила "Кока-Колой", Амин за-кусил маринованными корнишоном и не спеша принялся за котлеты с макаронами. Не спешил потому, что неожиданно захотелось по-говорить, хоть кому-то рассказать о своих мыслях и сомнениях. Пусть жена не поймет, но хоть выслушает, и за то уже спасибо.
- Представляешь, эти журналисты достали уже всех, ну об-наглели в доску, суки! Точно говорится: в чужом глазу соринку видит, а в своем бревна не замечает. Все куплены, по заданию своих хозяев работают. Прицепятся как клещи все равно. Что-то копают, разнюхают про какие-то нелады - и давай из мухи слона раздувать! Да еще намекают при этом - дай денег, дай больше хозяина, тогда не буду тебя доставать. Миллион баксов дай - и все будет нормалек.
Конечно, всю правду нельзя было рассказать, но Амин и не собирался этого делать. Всего-то и нужно было - выплеснуть свою злость на вестника Троицкого, Чекмарева, душу отвести.
- Господи, так прямо и миллион? Долларов?!- ужаснулась Валентина.
- На меньшее они не согласны. Ты посмотри, вся эта пишу-щая сволочь, редакторы всякие, обозреватели - только на "Мер-сах" и раскатывают. А наше начальство хочет с ними по-хороше-му, вежливо разговаривать! Давить их надо, давить без всяких разговоров! Нет, боятся, мол шум подымется. Не подымется! Двух-трех раздавить, так другие подумают, прежде чем совать свой нос в чужие дела!
- Как же ты их раздавишь, Веня?
Амин по-новой наполнил свою рюмку, предложил Валентине, она отрицательно покачала головой. Тогда он выпил, сунул в рот корнишон, рубанул воздух ладонью и промычал:
- А так!
- Убивать, что ли?- еще больше ужаснулась жена.- Ой, не дай Бог! Ты уж не суйся в такие дела, прошу тебя, Веня.
- Не суйся, да? А Шунта ведь убили из-за одного подлень-кого журналистика. Мог бы и я на месте Шунта оказаться. Хоро-шо, да? Ну и что с ними делать после этого? Разговаривать? Миндальничать? А что с нами будет?!
- Неужто в гибели Володи виноват журналист?
- Именно! Если б он, сволочь, не высунулся со своими тре-бованиями, Шунт... Володька был бы жив, клянусь тебе! У меня сегодня весь день такое настроение, взял бы автомат - и в пер-вую газетенку, какая на глаза попадется. Всех бы положил на месте, и глазом не моргнул бы!
- Зойка-то бедная...- вздохнула Валентина.- А мы же все вместе собирались летом на Мальдивские острова поехать. Те-перь, наверно, не сможет. Одна осталась...
- Нашла о чем думать,- поморщился Амин.- О каких-то пар-шивых островах! Щас главное - выжить, остановить машину.
- Господи, да что ж ты говоришь-то, Веня? Какую машину? У вас что, неприятности?
- Есть небольшие проблемы. Я тебе про них и толкую. Аук-цион крупный на носу, вот наши враги и засуетились, журналис-тов своих науськали, чтоб грязью нас полили, не дали контроль-ный пакет купить. Володька должен был узнать, чего же они хо-тят - убили! Менты, понятное дело, ничего не выяснили, и не выяснят, но мы и без них уже кое-что знаем. Скоро найдем за-казчиков и прижмем к ногтю, пусть платят, суки, за смерть на-шего сотрудника. Его жене, Зойке заплатят!
- Судить их надо,- решительно заявила Валентина.- Челове-ка убили, его уже не вернешь, значит, надо за это наказывать со всей строгостью!
- Судить?- презрительно хмыкнул Амин.- Ты что, не знаешь, какие у нас судьи, какие суды? Да и как судить, если, скажем, мы точно знаем, кто убил, кто приказывал, а у следствия ника-ких доказательств нет?
- Да?.. Ну тогда, хотя бы Зойке компенсацию пусть выпла-тят. Конечно, на Мальдивские острова она теперь не сможет пое-хать, жалко... Ну, мы вдвоем с тобой махнем.
- А с журналистом у меня свои счеты...- Амин замолчал, внимательно глядя на жену. Он вдруг понял, что она, хоть и поддакивает, но не слышит его. Про эти гнусные Мальдивские острова думает! Что за дерьмо такое?
- Что мы все о грустном, да о грустном. Давай поговорим о чем-нибудь приятном, Веня.
- Про твои долбанные острова?!- заорал Амин.- Я же тебе русским языком толкую: ситуация сложная, всякое может быть. Пора и о будущем подумать.
- Ты хочешь сказать, что мы не поедем на Мальдивы? Ну по-чему, Веня? Один-то раз за все лето можно съездить?
- Да, не поедешь! И выбрось из головы свои дурацкие меч-ты! Какая, на хрен, разница, где отдыхать - в Турции или на Мальдивах? И там, и там море. Да только в Турцию поехать почти в три раза дешевле, чем на твои Мальдивы!
Амин знал, что она все равно достанет его, настоит на своем, но сегодня решил испортить ей настроение в отместку за то, что не слушала его.
- Но ты же обещал мне! Еще осенью, когда машину новую по-купал! Так прямо и сказала: следующей весной махнем на Маль-дивские острова! Забыл, да?
- Сейчас не до этого!
- Да? Интересно как получается!- рассердилась Валентина.- Всю премию угрохал на иномарку, хотя и прежняя машина была еще ничего, мне поклялся, что поедем на острова, а теперь - нет? Он, значит, на иномарке раскатывает, а я, мало того, что на старых "Жигулях" езжу, так еще и на Мальдивских островах не могу отдохнуть!
- Заткнись!- злобно сказал Амин.
- И не подумаю! Если б могла, я бы сама заработала день-ги! Но у меня в Институте зарплата - четыреста тысяч! А еще и ты издеваешься!
Амин в ярости схватил тарелку с недоеденной котлетой и грохнул ее об пол. Разлетелись по крупным кафельным плиткам фарфоровые осколки вперемешку с макаронами. Амин вскочил из-за стола и помчался в спальню.
Спустя полчаса, когда он лежал с открытыми глазами, от-вернувшись к стене, рядом легла Валентина.
- Веня, Вень...- шепотом позвала она, трогая его за пле-чо.- Ты же не спишь, я знаю...
- Отстань,- сказал он, дернув плечом.
- Ну ладно, хватить дуться. Я понимаю, что у тебя сегодня плохое настроение, Володю убили, день был трудный... Я все по-нимаю, не обижайся, хорошо? Ну Вень... повернись, а? Хочешь. я покажу, как люблю тебя?
Не дождавшись ответа, она прижалась горячей грудью к его спине. Амин, не поворачиваяь, оттолкнул женщину.
- Не лезь!- приказал он.
Злоба душила Амина. Докатился, на бабу уже смотреть не хочется! Это сейчас, а что дальше будет? Если даже проскочит эту заварушку, останется жив, все равно ведь ни хрена хорошего не светит. В большие начальники не выбиться, миллионы не зара-ботать, а исполнять приказы вчерашних бухгалтеров, рисковать из-за них жизнью - долго ли это может продолжаться? Да и ради чего это делать, ради того, чтобы исполнять идиотские прихоти своей бабы? На Мальдивские острова ее вывозить? Пош-шла она!..
18
Бар "Паяцы" на Чистопрудном бульваре открывался в десять утра. Днем здесь можно было выпить кофе или пивка, перекусить жареными сосисками или яичницей с ветчиной, словом, днем был открыт вход для всех желающих вкусно и сравнительно недорого поесть, а кто желает - и выпить. Не удивительно, что именно в этом уютном и тихом баре обедали многочисленные сотрудники "Расцвет-банка" и других солидных учреждений, люди, способные без особого ущерба для семейного бюджета выложить шестьде-сят-восемьдесят тысяч за вкусный обед из трех блюд.
А вечером бар превращался в элитный клуб, где любили про-водить свободное время весьма состоятельные люди со своими же-нами и любовницами. Вечером при одном только взгляде на меню у всякого нормального человека начиналось обильное выделение слюны: и "Щи боярские", и стерляжья уха, молочные поросята и шашлык из осетра, венский шницель громадных размеров и салат из молодых побегов бамбука... Кухня здесь была великолепной, не перечислить все деликатесы, которые могли отведать солидные клиенты бара "Паяцы" вечером под приятную музыку, а после по-луночи и под стриптиз-шоу. Но у всякого нормального человека выделение слюны мигом прекращалось, когда он обращал внимание на цены. Что ж, дешево хорошо не бывает.
Ровно в десять, едва швейцар снял замок со стеклянных дверей (а швейцар дежурил у дверей и днем, правда, был не столь вежлив, как вечером) в бар вошел широкоплечий, совершен-но лысый человек лет тридцати. Поскольку его лысина была не розовой, как у тех, кто естественным путем лишился раститель-ности на голове, а синеватой, можно было с большой уверен-ностью предположить, что лысина эта - искусственная. Чтобы го-лова при этом оставалась блестящей, ему, наверное, приходилось брить ее каждый день. Но это, опять-таки, из области предполо-жений, потому что спросить такого человека о том, как часто он бреет голову, вряд ли кто осмелится.
Человек внимательно осмотрелся и уверенно направился к стойке бара, за которой возвышалась массивная фигура бармена по имени Вадим.
Конечно, у человека тоже было имя, но многие звали его просто Лобаном. Он служил в корпорации "ДЕГЛ", хотя официально в списках не значился человек, решающий оперативные вопросы с помощью силовых методов, вплоть до применения оружия и уст-ранения несговорчивых не должен бросать тень на безупречную репутацию фирмы в случае провала. То, что сделали его подопеч-ные Сидор и Кислюк, как раз и было провалом, именно так расце-нил их действия Рекрутов и приказал заняться сбором данных о бывшей подруге Олега Троицкого самому Лобану.
А Троицкий любил бывать именно в баре "Паяцы", потому-то Лобан и явился сюда.
- Привет,- сказал он Вадиму, облокотившись на стойку.- Интерьерчик у вас классный, лично мне нравится.
- Привет,- нейтрально ответил бармен.- Мне лично - тоже. Он сразу определил, что посетитель - один из тех "кру
тых", которые вечером терпеливо ждут своих боссов на бульваре, поскольку в бар их не приглашают, и бросил быстрый взгляд в сторону входной двери. Там, рядом со швейцаром, уже возвыша-лась могучая фигура охранника, и у двери на кухне стоял чело-век.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57