На первое суп из осетрины, на второе - осетрина из супа. А на третье...- Квочкин задумался.
- Чай, кофе не проси,- предупредила Жанна.- Если давление скачет, нельзя.
- А на третье снова суп из осетрины, только подашь его в чайной чашке,- пошутил Квочкин.
- Сварю тебе клюквенный морс,- пообещала Жанна.- Отдыхай, я пошла готовить.
Когда жена ушла, Квочкин довольно усмехнулся, бросив ко-сой взгляд на синий больничный лист на письменном столе. Дав-ление, конечно же подскочит, если выпить три чашки крепкого кофе. А вообще-то он чувствовал себя вполне нормально. Да, много работал в последние дни, да, плохо спал, но это дело привычное. А больничный нужен для того, чтобы временно понаб-людать за всем происходящим со стороны. Руководство банком по-ручено первому заму, поисками рыжей стервы занимается Кондра. Если обнаружит, где ее прячет Сафаров, придется отбивать. В такой ситуации лучше оставаться за кадром, как модно теперь говорить: болел, никакого отношения к событиям не имею. Конеч-но, никто из серьезных людей этому не поверит, но все же... Для прессы, для общественности - он в эти дни болел.
Интересно, узнал Сафаров, где бывшая любовница Троицкого прячет документы, получил их? Если да, придется соглашаться на его условия. Этот старый, хитрый Кот своего не упустит, навер-няка захочет подтянуть свою корпорацию, вцепившись мертвой хваткой в мощного конкурента. Да ведь и он в сложном положе-нии, понимает, что с рыжей стервой нужно вести себя осторожно. Если с ней что-то случится, а досье так и не будет найдено Кота ждут большие неприятности. Есть свидетели, которые знают, кто похитил ее, и они не станут молчать, об этом Кондра поза-ботится. Значит, Сафаровские прихвостни попытаются убедить ее по-хорошему отдать документы. А она тоже не дура, такую кашу заварила! Должна понимать: отдаст документы - подпишет себе смертный приговор. Если досье Троицкого окажется у Сафарова, Кондра ничего не сможет сделать. Должна понимать... И старый Кот об этом знает!
Скорее всего, не будет спешить, какое-то время ограничит-ся лишь психологическим воздействием. Значит, есть шанс найти ее и отбить до того, как досье окажется у Сафарова. Есть, черт побери! Кондра всех своих людей поднял на ноги, должен, обязан вычислить, где прячут рыжую стерву.
Что она еще знает? Конечно, Троицкий рассказал о том, что предъявил ультиматум, это же в романе есть, Чекмарев не слу-чайно привел в качестве примера слова из последнего разговора с Троицким. Если тот подстраховался, передал досье, значит, догадывался, что его могут убрать. Мог не только рассказать, но и записать на пленку свои выводы и предположения о том, кто и как это попытается сделать. И тогда эта рыжая стерва - бомба с часовым механизмом под "Расцвет-банком"! Не случайно же она прислала журналиста именно к нему, Квочкину! То, что этот жал-кий тип бормотал про гонорар чушь, он просто дурак и не по-нял, в какое дерьмо она его толкнула. Что же она хотела на са-мом деле? Не позвонила, хотя знает его телефон, не сказала о своих условиях. Это намек, что ей известно нечто большее? Вполне вероятно.
Найти ее, во что бы то ни стало - найти!
Эти напряженные мысли утомили банкира, и он провалился в хрупкий, тревожный сон. Но через полчаса вздрогнул и открыл глаза, почувствовав, что в кабинет кто-то вошел. У дивана сто-яла жена.
- Что, Жанна?
- Кондра приперся, Виталий. Хочет во что бы то ни стало поговорить с тобой. Я ему пять раз повторила: ты болен и, зна-чит, никаких разговоров о работе не может быть. А он уперся, твердит: срочное дело, срочное дело.
- Пожалуйста, проводи его ко мне.
- Но Виталий! Ты же хотел отдохнуть от всех дел, ты обе-щал мне!
- Прости, дорогая, это не займет много времени. К тому же, Кондра имеет право навестить больного начальника.
- Он пришел не навестить больного человека, а нагрузить тебя новыми проблемами, я по глазам поняла.
- Что бы я делал без тебя, защитница ты моя. Пожалуйста, проводи Кондру ко мне и дай нам двадцать минут для разговора. Не больше. Обещаю, через двадцать минут я буду принадлежать только тебе.
Начальник СБ стремительно влетел в кабинет, остановился у дивана, с явным нетерпением ожидая, когда Жанна выйдет и зак-роет за собой дверь.
- Желаю вам скорейшего выздоровления, Виталий Данилович,скороговоркой произнес он.
- Спасибо, Ян Сигизмундович. Давайте о деле,- приказал Квочкин, приподнимаясь на локте.- Нашли?
- Стопроцентной уверенности нет, но на девяносто девять процентов можно утверждать - нашли.
- Возьмите стул, присаживайтесь и рассказывайте.
Кондра принес стул, оседлал его, вцепившись короткими пальцами в спинку и негромко сказал:
- От наших людей стало известно, что в областное УВД пос-тупил запрос, не было ли заявления о пропаже девушки лет двад-цати трех-двадцати пяти, рыжеволосой. Местные жители видели ее в районе деревни Карпухино, вроде откуда-то сбежала, но была настигнута и увезена неизвестными на иномарке. Люди сообщили об этом участковому, а тот связался с УВД. Поскольку заявления о пропаже не поступало, вопрос закрыли. Мало ли девок устраи-вают истерики на дачах своих е... а потом мирятся?
- Карпухино...- задумчиво сказал Квочкин.- Сбежала... Вы-ходит, не обижали, если смогла удрать, а, Ян Сигизмундович?
- Я тоже так считаю. Наши люди незаметно прочесали все ближайшие деревни, Амин лично побывал в Карпухино. Не на сво-ей, разумеется, машине. В деревне шесть дач, принадлежащих москвичам, и во дворе одной из них стоит "Вольво" Лобана. Амин знает его машину.
- Значит, она там,- кивнул Квочкин.
- На девяносто девять процентов. А иначе - что Лобан де-лает в деревне Карпухино? Отдыхает с девочками? Не то время, чтобы отдыхать. Да там она, там, Виталий Данилович! Если... живая еще.
- Вы знаете, что делать? Учтите, я на больничном, и вооб-ще, временно отошел от дел. Надо подлечиться, нервы совсем ни к черту стали от всех этих проблем. А впереди такие дела!.. Поэтому, никаких приказаний от меня не ждите. В конце-концов, пора вам исправлять свои ошибки.
- Понимаю, Виталий Данилович, понимаю,- вздохнул Кондра.- Вопрос очень сложный. Действовать нужно быстро и решительно. Но и Лобан не дурак, с ним, как нам удалось выяснить, еще двое, и все вооружены. Просто так не возьмешь. К тому же, на-ших людей в операции нельзя использовать. Это ментов можно убедить, что внештатники не имеют к нам отношения, а Сафаров сразу поймет, в чем дело, если кого-то подстрелят или убьют. Найдет доказательства... Необходимы посторонние исполнители, и это будет стоить денег.
- Деньги не проблема, в разумных, естественно, пределах. Но вот еще, что важно: эти посторонние не должны знать, на ко-го работают. Никаких следов, ни единой нити, ведущей к банку, что бы там ни случилось.
- Именно, Виталий Данилович! Возьмем рыжую, вернем доку-менты Сафаров ничего не сможет сказать. А если вздумает вяк-нуть, гадать-предполагать перед журналистами, мы ему про Шунта напомним. Что касается исполнителей, Амин уже ведет переговоры с группировкой Серого, у него есть выход на нее. И еще. Я счи-таю, что в операции нужно использовать Чекмарева.
- Зачем?- нахмурился Квочкин.
- Во-первых, дело можно представить таким образом, будто он нашел стерву и приехал вызволять ее. Во-вторых, он скажет людям Лобана, что хочет отдать документы в обмен на стерву, это отвлечет их, проще будет нанести удар. И в-третьих, мы ос-тавим его там, и утрем Сафарову нос: мы его просьбу уважили, журналиста не тронули, а его люди "пришили" дурака. Нехорошо получается, а?
Квочкин задумался. Он молчал минуты две, Кондра ждал, не-терпеливо ерзая на стуле.
- А как вы уговорите Чекмарева участвовать в операции, Ян Сигизмундович?
- Я думаю, он хочет вернуть эту рыжую. И если сказать, что мы знаем, где она, и его присутствие на переговорах необ-ходимо, чтобы вытащить ее согласится. Остальное - дело тех-ники.
- Хорошо, Ян Сигизмундович. Вы руководите операцией и не-сете полную ответственность за ее исход. Приезжать не нужно. Когда закончите, в любое время дня и ночи звоните. Скажете: в банке полный порядок. И - все. Другие слова приберегите... для других людей.
- Не беспокойтесь, Виталий Данилович. Я уверен, что дру-гие слова не понадобятся.
- И последнее. На время моей болезни и всех этих событий позаботьтесь о круглосуточной охране моей квартиры.
- Сделаем. Я немедленно, как только вернусь в офис, орга-низую это,заверил Кондра.
Он соскочил со стула, еще раз пожелал боссу скорейшего выздоровления и покатился к двери. А Квочкин снова задумался. Он тоже верил, что Чекмарев хочет вернуть рыжую стерву и сог-ласится на рискованное предложение. Но понять этого не мог. Рисковать после того, как она подставила его и смылась, по су-ти дела, предала? Что это, страстная, умопомрачительная лю-бовь? Допустим. И ему, Квочкину, знакомо это чувство, он обо-жает свою Жанну, гордится ею в любой компании, и в постели доволен. Но если она предаст его, загонит в смертельную ло-вушку, и только чудо спасет его от гибели? Такое невозможно себе представить, но если... Он возненавидит ее на всю остав-шуюся жизнь! А Чекмарев думает по-другому? Он готов простить рыжую суку и даже добровольно полезет в западню, надеясь выта-щить ее из лап бандитов? Полезет, чтобы сдохнуть в деревне Карпухино? Невозможно, невозможно понять!
Или они с Кондрой ошибаются, Чекмарев и говорить не захо-чет о предательнице? Лучше бы так и случилось. Кондре пришлось бы попотеть, меняя план операции, но зато с чувствами было бы все ясно. Ему, Квочкину.
28
У Чекмарева было такое ощущение, будто его вытолкали из теплой, уютной комнаты в холодный, темный коридор, дверь сзади захлопнулась и пропала. Жить в коридоре нельзя, можно идти вперед, где-то там есть свет и, наверное, другая уютная комна-та, если доберешься до нее. Но та, откуда вытолкали, где чувс-твовал себя таким счастливым, она же не исчезла, она где-то совсем рядом, только не знаешь пути к ней!
Только не знаешь пути...
Вот главный вопрос жизни: как пройти? Всем известно, что хорошо иметь миллион долларов, но как пройти к нему? Любой му-жик скажет, что ночь с американской кинодивой - предел мечта-ний, но как пройти к той постели, где тебя ждет голая амери-канская кинодива?
Чекмарев не хотел иметь миллион долларов и сексуальный символ Америки в своей постели, ему нужно было только одно: вернуться в свою однокомнатную квартирку и увидеть там Настю.
Но как пройти к той квартире, где ждет Настя?
Неизвестно. Борисенко тоже не знает, похоже, ждать от не-го помощи бесполезно, на друзей надеяться нельзя, у них семьи, дети. И сидеть, сложа руки, тоже нельзя. Насте угрожает опас-ность, вот сейчас, в эту минуту, ее, может быть, пытают, а он... Может пройти лишь к своему служебному кабинету.
Чтобы думать... О Насте.
По пути он заглянул в комнату, где мирно уживались кор-респонденты различных отделов. Хотел поговорить с Павлюкови-чем, но замер у порога, с удивлением оглядывая непривычно ти-хую комнату: не щелкали клавиши компьютеров, не скрипели прин-теры, никто не спорил, не звонил по телефону, не читал абзацы только что законченного "гвоздя" очередного номера, хотя в комнате было восемь человек. Все они молча сидели за своими столами, наблюдая за тем, как Павлюкович нервно засовывает в пластиковый пакет книги, рукописи, блокноты, авторучки из ящи-ков рабочего стола.
- Привет,- громко сказал Чекмарев.- Боря, что случилось?
- Да что, что!- закричал Павлюкович.- Ты случился, Сере-га! Со своими идиотскими замашками! Вляпались в говно вместе с Лавкиным, а об меня ноги вытерли! Так оно и бывает всегда - слабый виноват!
- Спокойно, Боря, спокойно. Что случилось? Тебя в коман-дировку отправляют, в дружественную Чечню?
- Лавкин уволил меня! Без всяких объяснений! Вызвал и сказал: пошел вон, ты здесь больше не нужен. Вот я и собираюсь идти вон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57