Но во все времена, как в сталинские, так и в более поздние, "севера" жили за счет натурального обмена. То есть оттуда вывозились металлы и древесина, а туда завозились предметы первой необходимости – продукты питания, горюче-смазочные материалы, топливо. Без этого жители Крайнего Севера были обречены на вымирание.
Причем то, что здесь было названо "северным завозом", было возможно лишь несколько месяцев в году: три, максимум четыре – пока река Красная, почти ровной стрелой пересекающая область с юга на север, была открыта для судоходства... Железных дорог на север не было – вечная мерзлота не способствует сохранности веток... Да и невозможно было бы проехать по рельсам, по полгода заваленным двухметровым слоем снега. Ну а грузовые авиаперевозки превращали литр обычной соляры в золотой.
– В связи с масштабами происшествия, – продолжал между тем Мезенцев, – я предлагаю следующее: немедленно создать рабочую группу депутатов областной Думы для обсуждения возникшей на сегодняшний день проблемы.
Камера опять пробежалась по залу, выхватывая одобрительные кивки слушающих вождя депутатов. А что?.. Обсудить – они никогда не против. Обсудить – это можно... Разговоры ведь ни к чему не обязывают.
– Кроме того, – дожимал аудиторию оратор, – необходимо срочно подготовить и направить депутатские запросы в администрацию области и Министерство по чрезвычайным ситуациям. Каким образом и в какие сроки они собираются исправлять сложившееся положение?.. Хочу напомнить всем присутствующим, что речь идет о районах, в которых на сегодняшний день ночная температура воздуха уже достигает минус семи – минус десяти градусов в ночное время суток! И любое промедление со стороны ранее названных организаций может привести к необратимым катастрофическим последствиям!
Второе предложение также не вызвало каких-то возражений со стороны присутствующих. Спрашивать с других здесь умели. И любили...
– И, наконец, последнее... – Сейчас Мезенцев был живым воплощением усталости. – Я считаю необходимым создать комиссию для расследования причин срыва северного завоза... Как всем нам известно, средства для этого были заложены и в федеральном, и в областном бюджетах. Куда они делись? Кто виновен в происшедшем? Вот это и предстоит установить комиссии по расследованию.
Камера вновь крупным планом взяла лицо репортерши, которая затараторила, сглатывая буквы и целые слоги, какую-то чушь. О том, что вот теперь, когда областная Дума так близко к сердцу приняла проблему, она будет, вне всяких сомнений, разрешена ко всеобщему удовлетворению... А их телекомпания будет тщательнейшим образом следить за развитием событий...
– Все! – Оператор опустил камеру. – Снято...
– Ну, как я?.. – поинтересовалась репортерша, шумно выдыхая. Для нее это было первым самостоятельным заданием. Первый шаг в избранной ею профессии...
– Нормально... – Оператор отвернулся. Вроде бы для того, чтобы упаковать дорогую камеру, на самом же деле для того, чтобы не видеть самодовольной физиономии своей напарницы. Эту колхозную доярку нельзя было подпускать к телевидению и на километр! Но решал такие вопросы не оператор... А директор телекомпании питал слабость к рубенсовским формам "нюшек", подобных этой...
Уже на выходе – представителей СМИ пригласили только на обсуждение вопроса по северному завозу – группа телевизионщиков буквально столкнулась с высоким молодым мужчиной, одетым в простенькие, но хорошо сидящие на поджаром мускулистом теле черные джинсы и короткую кожаную куртку.
– Извините... – рассеянным тоном бросил мужчина, уступая проход дебелой репортерше.
– Охотно! – Та стрельнула глазками – парень ей понравился. Крепкий, симпатичный... Вот только глаза... Строгие, даже суровые явно не по годам. Такие глаза могли скорее принадлежать мудрому старцу, но не молодому журналисту... Впрочем, это был не такой уж и большой минус.
Приостановившись в дверях, репортерша бросила на парня откровенно зазывный взгляд и даже чуть вильнула объемистым "багажником", но это своеобразное приглашение к знакомству было оставлено мужчиной без внимания. Занятый какими-то своими мыслями, он терпеливо ожидал, когда освободится проход.
Репортерше ничего другого не оставалось, как покинуть помещение. Напоследок она мазнула глазами по аккредитационной карточке, прикрепленной к лацкану куртки. "Скопцов Василий Арсеньевич". Название газеты или журнала, которые представлял здесь этот парень, отсутствовали...
"Независимый журналист..." – отметила про себя репортерша, выходя в коридор. То, что знакомство, которое могло бы быть приятным, сорвалось, ее не очень-то и расстроило. Подумаешь... Много их таких... Ну, по крайней мере, еще будет. Ведь ее жизнь в областном центре, среди богемной творческой интеллигенции только начинается! А директор телекомпании... Ему тоже хватит – ей не жалко...
2
Когда на экране телевизора появилось блинообразное невыразительное лицо репортерши, мужчина, сидящий в глубоком мягком кресле так, что сзади можно было видеть лишь его макушку, вытянул в сторону моноблока "Сони" руку с пультом и полностью отключил звук. Потом чуть приподнялся и, оглянувшись немного в сторону и назад, громко поинтересовался:
– Ну, Слава, и как тебе это?..
– Не знаю... – Сидящий во втором таком же кресле Зуб пожал широкими плечами. – Вроде бы нормально... И все в тему... Только вот я одного не пойму...
Тут "авторитет" примолк, о чем-то размышляя.
– Это чего же ты не поймешь? – поторопил своего собеседника первый мужчина. При этом он полностью выбрался из кресла, и теперь было видно, что это тот самый оратор, недавно красовавшийся в "ящике" на трибуне областной Думы. Проще говоря, все тот же Андрей Валерьевич Мезенцев.
– Ну-у... – Зуб не спешил делиться своими соображениями по поводу репортажа. Причиной тому была не врожденная деликатность, а приобретенная в процессе борьбы за существование осторожность. Зачем делать так, чтобы кто-то, пусть даже и доверенный деловой партнер, знал что-то лишнее о тебе, о твоих умственных возможностях?..
Эта заминка не укрылась от глаз Мезенцева.
– Хочешь, Слава, я тебе сам скажу, о чем ты подумал? – спросил спикер с ухмылкой.
"Авторитет" в ответ вновь пожал плечами.
– Ну, слушай!..
Андрей Валерьевич подошел к окну. Сейчас они находились в депутатском офисе Мезенцева, который располагался на тихой улочке неподалеку от центра города. Подняв жалюзи, какое-то время он смотрел в дождливую серость, плотным занавесом прикрывшую город.
– Ты думаешь – а зачем было закручивать всю эту пьесу? – тихим и невыразительным голосом начал Мезенцев. – Ты думаешь – почему бы не сделать проще?.. Деньги забрать и поделить?.. Так?
Зуб на это ничего не ответил, хотя спикер был совершенно прав – нечто похожее он как раз и думал.
– Узко мыслите, почтенный! – Сейчас Андрей Валерьевич вел себя так же, как незадолго до этого на трибуне. – Во всей этой комбинации деньги – не главное! Жители северных районов области всегда были наиболее политически активными! И сейчас нужно прорастить в них недовольство действующей администрацией!
– Зачем? – скривился Зуб. – Чтобы победить на выборах губернатора? Так какой смысл в этой победе, если со следующего года президент сам будет назначать глав администрации в субъекты Федерации? Назначит к нам какого-нибудь бывшего чекиста, как обычно, – и всего делов. Хорошо, если чемоданы собрать успеем...
– Ну-у, Вячеслав! – развел руками Мезенцев. – Удивительная недальновидность! Хотя... С одной стороны, что-то в твоих словах, конечно, есть... Но вот только весь наш Север замкнут на Москву. Так?
В ответ на этот вопрос Зуб промолчал. Впрочем, Мезенцева его мнение и не интересовало – сейчас шел процесс самолюбования. Спикер восхищался собой, своим умом и изворотливостью, своим умением планировать "подковерные" комбинации, которыми изобилует сегодняшняя политика.
– ...Так! Люди, причем люди оч-чень серьезные, имеют здесь неслабые деньги. Да, президент может назначить сюда кого-нибудь из своих бывших коллег. Но возникает вопрос – а нужен ли этот гэбульник серьезным предпринимателям? Нет! Он непредсказуем, он, возможно, будет отстаивать интересы самого кремлевского папы, но в пику интересам этих людей! Значит, нужен человек, от которого они не будут ждать каких-то сюрпризов, с которым могут договориться! Таким человеком мог бы стать нынешний губернатор. Поэтому сейчас необходимо его скомпрометировать, продемонстрировать электорату его несостоятельность как администратора! И срыв северного завоза вполне удобный повод для этого. Смотри, Слава, что получается: во-первых, растет недовольство северян. Им ведь не нужна какая-то там правда. Им нужно пожрать, выпить и чтобы в квартирах было светло и тепло! А все остальное им по барабану! Вспомни, как ловко использовал тот же Ельцин недовольство тупорылых шахтеров! Во-вторых, и это уже намного серьезнее, растет недовольство губернатором среди промышленников и в правительстве! Дополнительные "головняки", дополнительные бешеные расходы, упущенная прибыль...
– Но тебе-то это что дает, Валерьевич?.. – Зуб все же не сдержался, перебил своего... партнера?.. Патрона?.. "Авторитет" и сам бы толком не смог ответить на этот вопрос. Странные какие-то отношения установились между ним и Мезенцевым. Иногда Зуб ловил себя на мысли, что если он и не боится спикера в полной мере, то, безусловно, опасается его... Но они были нужны друг другу.
– Сейчас мне можно будет провернуть неплохую пиар-кампанию, поднять свой авторитет в глазах северян. На той же волне найти общий язык с влиятельными промышленниками, заручиться их поддержкой. И тогда следующие выборы, последние, я выиграю! Президент у нас, конечно, деловой и иногда непредсказуемый в решениях... Но при назначении нового главы областной администрации он не сможет не прислушаться как к мнению толпы, так и к мнению деловых кругов. Ему не нужна конфронтация ни с теми, ни с другими. Кроме того, те же промышленники за свой счет подмажут кого надо в администрации президента... И вот тогда... Тогда эта область станет моей! – Мезенцев покосился на "авторитета" и исправился: – Нашей, Слава, нашей! Вот так... А те деньги, что мы получили, – неплохой и приятный довесок к благам политическим. Ты сам знаешь – лишних денег не бывает...
– А люди? – поинтересовался Зуб. В принципе, его мало заботили проблемы жителей Севера области... Ему просто не понравился менторский, поучающий тон спикера. И этот вопрос он задал только для того, чтобы продемонстрировать наличие у него собственного мнения.
– Какие люди?! – Увлеченный собой, Мезенцев не сразу понял суть вопроса.
– Ну, те... что на "северах" живут... – уточнил Зуб.
– Люди, говоришь... – Мезенцев недобро прищурился. – А вот ты скажи мне, Слава, когда в девяностом году ты с битой в руках на свою первую золотую цепь зарабатывал, ты много о людях думал? Об их интересах? Когда это в тебе вдруг такое человеколюбие проснулось?
Наверное, Зуб нашел бы, что ответить спикеру на этот выпад. Не исключено, что они бы даже поссорились на некоторое время – бывало и такое... Но в этот момент дверь кабинета приоткрылась, и послышался тихий мужской голос:
– Можно, Андрей Валерьевич?
– А, Володя!.. – Мезенцев откровенно обрадовался. Но не самому вошедшему... Продолжать ссору с Зубом при человеке постороннем, которым являлся пресс-секретарь спикера Владимир Зарубин, было невозможно. Его появление давало Мезенцеву возможность отступить красиво, без урона для своего достоинства – именно сейчас ему особенно нужна была поддержка "авторитета". – Конечно, заходи! Что там у тебя?
– Интервью завизировать... – Зарубин, молодой человек субтильного сложения, лет под тридцать, неслышно приблизился к Мезенцеву и протянул ему несколько листков бумаги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49