Раненый Гринев и поверженный водитель, который еще так и не пришел в себя, были доставлены в этот второй джип. Он немедленно развернулся, словно это была «скорая помощь», и через секунду скрылся за поворотом дороги.
Нищий направился к «ауди». Она вся вжалась в сиденье. Из черного джипа, стоящего сзади, вышел еще один человек. Она узнала его. Ей казалось, что сердце сейчас выскочит из груди.
ТВОЕ ВРЕМЯ.
Нищий открыл ее дверцу, наклонился и негромко позвал.
— Вика… Я знаю, что вы — Вика.
Она вздрогнула. Густая, осязаемая тишина опеленала ее подобно кокону-куколке, и внутри этого кокона существовал лишь один звук — все более учащающиеся удары ее сердца.
Еще одно ваше имя.
Панцирь, единственное надежное убежище для маленького беззащитного существа: маска из трепещущих простыней кокон смерть.
Ее ресницы задрожали, но нищий, словно предвосхищая все ее попытки что-то сказать, повторил:
— Я знаю, что вы — Вика, а не двойник. И либо вам нужна помощь, либо на вас с десяток предумышленных убийств.
Она все еще смотрела на него, хотя уже знала, кто является этим человеком. Дверца с другой стороны открылась. Лютый сел рядом с ней, и она успела подумать: «Я же не просила никакой помощи. Мне надо только забрать детей!» И еще: «Если я могу вам верить, то где же вы были все это время?!»
Но ничего подобного она говорить не стала. Климпс. Это оказалось последней каплей, она не могла больше сдерживаться, и слезы вырвались из ее глаз. Она лишь произнесла:
— Володя, у них мои дети! Зачем вы… ведь оставалось всего два часа… Я должна забрать их! — И она разрыдалась.
На одно мгновение какой-то темный могильный холодок наполнил салон автомобиля.
Лютый бросил взгляд на Стилета, его щека дернулась, и на лице отразилось жуткое понимание того, что происходит.
— Мне нужно только забрать моих детей! Их сейчас привезут. Мне больше ничего не надо!
«Боже ты мой, — ошеломленно подумал Лютый, — как же она вытерпела все это время?..»
— Бедная ты моя. — Он мягко обнял Вику и прижал ее к себе. И почувствовал, что она дрожит. — Теперь все будет хорошо, — проговорил Лютый негромко.
— Нет же! — Она вырвалась. — У них мои дети! Их должны привезти на пресс-конференцию. Всего через два часа! Понимаешь?!
«Надеюсь, что все будет хорошо, — подумал Лютый. А потом пришла другая мысль:
— Ведь она все это время… Она… не верила никому из-за своих детей».
Лютый попытался очень деликатно подобрать слова.
— Все будет хорошо, — произнес он с мягкой настойчивостью. — С нами связались… Это странно, быть может, ты сможешь что-то объяснить. Вика, — Лютый коснулся ее руки, — сейчас нам передадут твоих малышей. С ними все в порядке.
— Что?!!
— Через десять минут, — сказал Лютый, — ты увидишь своих детей.
И еще он подумал, что люди, убившие его брата, люди, сделавшие такое с Викой, находятся в двух шагах от них. Они готовят пресс-конференцию. И Лютому будет очень сложно удержаться от того, чтобы не разорвать всех их собственными руками.
* * *
Санчес стоял на пустыре при въезде в Измайловский лесопарк — углубляться дальше в Москву было опасно. Сейчас он снова вспомнил пословицу, бывшую в ходу на его далекой Родине: «Месть — это то самое блюдо, которое лучше всего подавать холодным».
Санчесу очень хотелось посмотреть на выражение их лиц, когда вот так вот все обломается. Внезапно, в самый последний момент. И на старого лиса, и на всех этих умников, для которых все рухнет в одночасье. И Санчес обязательно должен при этом присутствовать.
Он мог бы убить старого лиса, он мог бы сделать это без особого труда, а потом разобраться с каждым из них в отдельности, но к чему?.. Нет, он окажется свидетелем их поражения, крушения всей этой лавочки. Что гораздо тоньше, что принесет ему подлинное удовлетворение.
Он разрушит Логово.
Они украли его шедевр — что ж, Санчесу есть чем ответить.
И потом, во всем этом имеется практический смысл: Санчес заберет свои деньги, и ищи-свищи! Вольный ветер. Физическое устранение старого лиса не дало бы Санчесу насладиться ни плодами своей победы, ни собственными деньгами.
Появился бы новый шеф, новый Папа, и они бы достали Санчеса. Рано или поздно.
Теперь же Санчес просто накроет лавочку, разрушит Логово, сделает это чужими руками. Мы еще покружимся в маскараде. Да Санчес сейчас просто взорвет бомбу — одни только заголовки в газетах: «В бедствиях семьи вице-президента замешана крупнейшая спецслужба России»… Или в духе Джойса: «Портрет секретного управления в играх с двойниками». Или: «Эхо свадебного взрыва»…
Что-нибудь в этом духе. От этих писак ждать чего-то более стоящего вряд ли приходится.
А еще ему очень хочется посмотреть, как старый лис встретится со своей любимой семьей. Пока добирались сюда из Гольянова, Санчес не терял времени и рассказал гусыне и своей сладкой девочке причину его столь неожиданных действий.
«Ой-ой-ой, этого не может быть! Ты мерзавец! Тра-ля-ля…»
Санчес усмехнулся. Они ему не верили. Они считали, что не верят.
Конечно — это ж папа. Светлый Король из Страны Грез. Хотя червь сомнения уже начинал слегка подгрызать. А теперь им придется самим увидеть, как несчастная мать встретится со своими детьми после… раз-два-три… после трехмесячной разлуки.
«Возвращение родителей близнецов — ох ты старый лис!»
Наши сладкие Лешенька и Викуля.
Во будет слез-то!
И неожиданно мерзавцем окажется не Санчес, а наш блистательный папа, которому Санчес уготовил темноту пострашнее темноты смерти. Но это уже решать старому лису.
А пока Санчес поглядит на выражение его умного лица и посмотрит, что останется от былой проницательности старого лиса, когда вдруг обнаружится, что последний месяц они имели дело вовсе не со шлюшкой из городка Батайска и что несчастную Александру Афанасьевну они сами вот уже как месяц отправили в мир иной. И что их обставила очень умная бабенка, которую они прохлопали под собственным носом. А на ее стороне был лишь… Санчес вдруг подумал, что не так уж и мало. На ее стороне был один из самых страшных и опасных законов природы — материнский инстинкт.
Старый лис еще, возможно, сохранит достоинство, а вот прямая кишка этого самодовольного павлина, Пети Виноградова, явно опорожнится. Вот будет смеху-то…
А потом Санчес увидел приближающийся черный лимузин «Ауди А-8» и огромный черный джип.
— Вот и они, — произнес Санчес.
Он все еще был в гриме. Санчес играл в ту же игру, в которую тореадор забавляется с быком. Люди в джипе не знали, кто он. Пока еще не знали… что с момента взрыва на свадьбе они разыскивали именно его.
Хотя вряд ли, подумал Санчес. Ведь он был всего лишь «пулей», а искать-то следовало «ружье» или «руку», а лучше всего — «голову».
И «руку», и «голову» он им сегодня даст.
* * *
— Вика, спокойно, — произнес Лютый.
Дверца «Волги» приоткрылась. Санчес находился на заднем сиденье, за водителем. Ствол пистолета он прикрыл свежим выпуском газеты «МК», Санчес был как сжатая пружина.
— Идем спокойно, — повторил Лютый.
Но она не смогла спокойно. Она побежала.
* * *
— Ничего не происходит! — закричал Лютый. Он поднял открытые ладони рук. — Все остаются в машинах!
— Стой где стоишь, — произнес Санчес. Близнецы заплакали, напряжение взрослых испугало их.
— Уговор держим, — кивнул Лютый.
— Не сомневаюсь.
Вика была уже рядом с «Волгой». Она распахнула дверцу.
— Идите, — сказал Санчес близнецам. Вдруг в его голосе что-то дрогнуло, и, быть может, никто не заметил проскользнувших в нем ноток нежности, — это ваша мама.
* * *
Она целовала их. Она прижала их к себе, осыпала поцелуями их головки и плакала от счастья.
Близнецы отвыкли от нее. Увидели ее слезы и снова разревелись. Потом что-то произошло. Они слушали друг друга. Они узнавали друг друга. Три человечка прижались друг к другу, а вокруг был чужой мир. Люди в черной «Волге», замерев, смотрели на них, не произнося ни звука. Лютый тоже молчал.
Потом Леха-маленький толкнул Вику ручкой и… ухватился за ее нос.
— Мама, — сказал он.
— Да, мой маленький, мама. — Она рассмеялась, а слезы все продолжали бежать из ее глаз. — И мама никому вас больше не отдаст. Никогда.
Мир вокруг уже не был настолько чужим.
* * *
— Надо ехать, — негромко произнес Санчес. Прокашлялся. Его голос был осипшим, низким.
Вика вздрогнула. Посмотрела на него внимательно. Санчес ей мягко улыбнулся, его внутреннее напряжение возросло.
— Кто вы? Как я смогу отблагодарить вас?
В ее глазах была лишь безмерная признательность. Санчес подумал, что в эту минуту, даже если б Вика узнала, кто он, она бы ничего не сделала против него. Но Санчес не хотел экспериментов. Лютый уже месяц ищет его голову, что было бы не страшно, но о человеке, прозванном Стилетом, Санчесу удалось выяснить за этот месяц много чего любопытного. Им не стоило испытывать друг друга. Вовсе ни к чему.
— Как мне отблагодарить вас? — повторила Вика.
— Не стоит, — сказал Санчес. — У меня в этом деле свой интерес.
Хотя…
— Да? — горячо откликнулась она.
— Задайте им перцу. Хорошо?
Она посмотрела на него, улыбнулась, вытерла слезы. Санчес подумал, что постарается запомнить ее именно такой.
— Это я вам обещаю. — произнесла Вика.
* * *
— Где болтается эта сучка? — сказал Болек. — Папа приехал, Виноградов как на иголках.
Лелек посмотрел на часы:
— Еще пять минут. Не дергайся.
Полчаса назад позвонил Гринев и сказал, что они скоро будут. Это успокоило Болека. А вот Лелек что-то услышал в голосе Гринева, но… Зачем ковыряться в чужих проблемах? Сам пришел, сам ее забрал, значит, сам Гринев и должен ее вернуть.
— Башку ей отшибу, — проговорил Болек.
— Теперь уже можно, — согласился Лелек. — После бала.
Они стояли у входа в «Континент». За их спинами вращались крестовины дверей, а перед ними уходила вниз широкая лестница.
Наконец появился черный лимузин «Ауди А-8», за ним двигался тяжелый черный джип.
— Едут гаврики, — произнес Болек. — Идем внутрь.
* * *
Вход в здание головного офиса «Континента» осуществлялся по пропускам. Прямо за крестовинами вращающихся дверей начинался просторный холл, разделенный на две неравных части. В меньшую, сразу за дверьми, вход был свободный. Там находились широкие кресла для ожидающих и пепельницы на тонких искривленных ножках, телефоны внутренней и городской связи, книжно-журнальный лоток, где также можно было приобрести свежие газеты, и, в модерновом стеклянном пенале, бюро пропусков. Далее располагался вход в основной холл, с лифтами, попасть в который можно было, лишь предъявив пропуск двум охранникам с карточками «Служба безопасности», пришпиленными к униформе. Сейчас к двум охранникам присоединился еще один, с недавних пор возглавлявший службу безопасности компании. Это был сухощавый человек с вежливо-проницательным взглядом и тоненькой щеткой усов. Он пришел в «Континент» чуть более месяца назад, и про него говорили, что вроде бы он приятно всех удивил, исполнив на юбилее компании песенку под гитару. Болек с Лелеком знали про него еще кое-что — на их взгляд, лучшего шефа по безопасности было не придумать.
Лидия Максимовна исполнила все в точности так, как ее просила Вика.
Она спустилась сюда, к внутреннему входу, держала в руках бланки приказов и ждала. Новый начальник службы безопасности холодно поглядывал на нее — что ж, ни для кого не секрет, что сегодня уходит Вика, а вслед за ней «уходят» Лидию Максимовну.
Новый начальник безопасности уважал Петра Виноградова. Безошибочное чутье подсказывало ему, что за тем очень большое будущее, очень. И он не понимал, как можно было на ключевом административном посту держать эту старуху Лидию Максимовну. Тоже мне, серый кардинал…
— Что, Лидия Максимовна, ждете кого-то? — вежливо поинтересовался он.
— Да, — кивнула Лидия Максимовна, — кого-то жду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Нищий направился к «ауди». Она вся вжалась в сиденье. Из черного джипа, стоящего сзади, вышел еще один человек. Она узнала его. Ей казалось, что сердце сейчас выскочит из груди.
ТВОЕ ВРЕМЯ.
Нищий открыл ее дверцу, наклонился и негромко позвал.
— Вика… Я знаю, что вы — Вика.
Она вздрогнула. Густая, осязаемая тишина опеленала ее подобно кокону-куколке, и внутри этого кокона существовал лишь один звук — все более учащающиеся удары ее сердца.
Еще одно ваше имя.
Панцирь, единственное надежное убежище для маленького беззащитного существа: маска из трепещущих простыней кокон смерть.
Ее ресницы задрожали, но нищий, словно предвосхищая все ее попытки что-то сказать, повторил:
— Я знаю, что вы — Вика, а не двойник. И либо вам нужна помощь, либо на вас с десяток предумышленных убийств.
Она все еще смотрела на него, хотя уже знала, кто является этим человеком. Дверца с другой стороны открылась. Лютый сел рядом с ней, и она успела подумать: «Я же не просила никакой помощи. Мне надо только забрать детей!» И еще: «Если я могу вам верить, то где же вы были все это время?!»
Но ничего подобного она говорить не стала. Климпс. Это оказалось последней каплей, она не могла больше сдерживаться, и слезы вырвались из ее глаз. Она лишь произнесла:
— Володя, у них мои дети! Зачем вы… ведь оставалось всего два часа… Я должна забрать их! — И она разрыдалась.
На одно мгновение какой-то темный могильный холодок наполнил салон автомобиля.
Лютый бросил взгляд на Стилета, его щека дернулась, и на лице отразилось жуткое понимание того, что происходит.
— Мне нужно только забрать моих детей! Их сейчас привезут. Мне больше ничего не надо!
«Боже ты мой, — ошеломленно подумал Лютый, — как же она вытерпела все это время?..»
— Бедная ты моя. — Он мягко обнял Вику и прижал ее к себе. И почувствовал, что она дрожит. — Теперь все будет хорошо, — проговорил Лютый негромко.
— Нет же! — Она вырвалась. — У них мои дети! Их должны привезти на пресс-конференцию. Всего через два часа! Понимаешь?!
«Надеюсь, что все будет хорошо, — подумал Лютый. А потом пришла другая мысль:
— Ведь она все это время… Она… не верила никому из-за своих детей».
Лютый попытался очень деликатно подобрать слова.
— Все будет хорошо, — произнес он с мягкой настойчивостью. — С нами связались… Это странно, быть может, ты сможешь что-то объяснить. Вика, — Лютый коснулся ее руки, — сейчас нам передадут твоих малышей. С ними все в порядке.
— Что?!!
— Через десять минут, — сказал Лютый, — ты увидишь своих детей.
И еще он подумал, что люди, убившие его брата, люди, сделавшие такое с Викой, находятся в двух шагах от них. Они готовят пресс-конференцию. И Лютому будет очень сложно удержаться от того, чтобы не разорвать всех их собственными руками.
* * *
Санчес стоял на пустыре при въезде в Измайловский лесопарк — углубляться дальше в Москву было опасно. Сейчас он снова вспомнил пословицу, бывшую в ходу на его далекой Родине: «Месть — это то самое блюдо, которое лучше всего подавать холодным».
Санчесу очень хотелось посмотреть на выражение их лиц, когда вот так вот все обломается. Внезапно, в самый последний момент. И на старого лиса, и на всех этих умников, для которых все рухнет в одночасье. И Санчес обязательно должен при этом присутствовать.
Он мог бы убить старого лиса, он мог бы сделать это без особого труда, а потом разобраться с каждым из них в отдельности, но к чему?.. Нет, он окажется свидетелем их поражения, крушения всей этой лавочки. Что гораздо тоньше, что принесет ему подлинное удовлетворение.
Он разрушит Логово.
Они украли его шедевр — что ж, Санчесу есть чем ответить.
И потом, во всем этом имеется практический смысл: Санчес заберет свои деньги, и ищи-свищи! Вольный ветер. Физическое устранение старого лиса не дало бы Санчесу насладиться ни плодами своей победы, ни собственными деньгами.
Появился бы новый шеф, новый Папа, и они бы достали Санчеса. Рано или поздно.
Теперь же Санчес просто накроет лавочку, разрушит Логово, сделает это чужими руками. Мы еще покружимся в маскараде. Да Санчес сейчас просто взорвет бомбу — одни только заголовки в газетах: «В бедствиях семьи вице-президента замешана крупнейшая спецслужба России»… Или в духе Джойса: «Портрет секретного управления в играх с двойниками». Или: «Эхо свадебного взрыва»…
Что-нибудь в этом духе. От этих писак ждать чего-то более стоящего вряд ли приходится.
А еще ему очень хочется посмотреть, как старый лис встретится со своей любимой семьей. Пока добирались сюда из Гольянова, Санчес не терял времени и рассказал гусыне и своей сладкой девочке причину его столь неожиданных действий.
«Ой-ой-ой, этого не может быть! Ты мерзавец! Тра-ля-ля…»
Санчес усмехнулся. Они ему не верили. Они считали, что не верят.
Конечно — это ж папа. Светлый Король из Страны Грез. Хотя червь сомнения уже начинал слегка подгрызать. А теперь им придется самим увидеть, как несчастная мать встретится со своими детьми после… раз-два-три… после трехмесячной разлуки.
«Возвращение родителей близнецов — ох ты старый лис!»
Наши сладкие Лешенька и Викуля.
Во будет слез-то!
И неожиданно мерзавцем окажется не Санчес, а наш блистательный папа, которому Санчес уготовил темноту пострашнее темноты смерти. Но это уже решать старому лису.
А пока Санчес поглядит на выражение его умного лица и посмотрит, что останется от былой проницательности старого лиса, когда вдруг обнаружится, что последний месяц они имели дело вовсе не со шлюшкой из городка Батайска и что несчастную Александру Афанасьевну они сами вот уже как месяц отправили в мир иной. И что их обставила очень умная бабенка, которую они прохлопали под собственным носом. А на ее стороне был лишь… Санчес вдруг подумал, что не так уж и мало. На ее стороне был один из самых страшных и опасных законов природы — материнский инстинкт.
Старый лис еще, возможно, сохранит достоинство, а вот прямая кишка этого самодовольного павлина, Пети Виноградова, явно опорожнится. Вот будет смеху-то…
А потом Санчес увидел приближающийся черный лимузин «Ауди А-8» и огромный черный джип.
— Вот и они, — произнес Санчес.
Он все еще был в гриме. Санчес играл в ту же игру, в которую тореадор забавляется с быком. Люди в джипе не знали, кто он. Пока еще не знали… что с момента взрыва на свадьбе они разыскивали именно его.
Хотя вряд ли, подумал Санчес. Ведь он был всего лишь «пулей», а искать-то следовало «ружье» или «руку», а лучше всего — «голову».
И «руку», и «голову» он им сегодня даст.
* * *
— Вика, спокойно, — произнес Лютый.
Дверца «Волги» приоткрылась. Санчес находился на заднем сиденье, за водителем. Ствол пистолета он прикрыл свежим выпуском газеты «МК», Санчес был как сжатая пружина.
— Идем спокойно, — повторил Лютый.
Но она не смогла спокойно. Она побежала.
* * *
— Ничего не происходит! — закричал Лютый. Он поднял открытые ладони рук. — Все остаются в машинах!
— Стой где стоишь, — произнес Санчес. Близнецы заплакали, напряжение взрослых испугало их.
— Уговор держим, — кивнул Лютый.
— Не сомневаюсь.
Вика была уже рядом с «Волгой». Она распахнула дверцу.
— Идите, — сказал Санчес близнецам. Вдруг в его голосе что-то дрогнуло, и, быть может, никто не заметил проскользнувших в нем ноток нежности, — это ваша мама.
* * *
Она целовала их. Она прижала их к себе, осыпала поцелуями их головки и плакала от счастья.
Близнецы отвыкли от нее. Увидели ее слезы и снова разревелись. Потом что-то произошло. Они слушали друг друга. Они узнавали друг друга. Три человечка прижались друг к другу, а вокруг был чужой мир. Люди в черной «Волге», замерев, смотрели на них, не произнося ни звука. Лютый тоже молчал.
Потом Леха-маленький толкнул Вику ручкой и… ухватился за ее нос.
— Мама, — сказал он.
— Да, мой маленький, мама. — Она рассмеялась, а слезы все продолжали бежать из ее глаз. — И мама никому вас больше не отдаст. Никогда.
Мир вокруг уже не был настолько чужим.
* * *
— Надо ехать, — негромко произнес Санчес. Прокашлялся. Его голос был осипшим, низким.
Вика вздрогнула. Посмотрела на него внимательно. Санчес ей мягко улыбнулся, его внутреннее напряжение возросло.
— Кто вы? Как я смогу отблагодарить вас?
В ее глазах была лишь безмерная признательность. Санчес подумал, что в эту минуту, даже если б Вика узнала, кто он, она бы ничего не сделала против него. Но Санчес не хотел экспериментов. Лютый уже месяц ищет его голову, что было бы не страшно, но о человеке, прозванном Стилетом, Санчесу удалось выяснить за этот месяц много чего любопытного. Им не стоило испытывать друг друга. Вовсе ни к чему.
— Как мне отблагодарить вас? — повторила Вика.
— Не стоит, — сказал Санчес. — У меня в этом деле свой интерес.
Хотя…
— Да? — горячо откликнулась она.
— Задайте им перцу. Хорошо?
Она посмотрела на него, улыбнулась, вытерла слезы. Санчес подумал, что постарается запомнить ее именно такой.
— Это я вам обещаю. — произнесла Вика.
* * *
— Где болтается эта сучка? — сказал Болек. — Папа приехал, Виноградов как на иголках.
Лелек посмотрел на часы:
— Еще пять минут. Не дергайся.
Полчаса назад позвонил Гринев и сказал, что они скоро будут. Это успокоило Болека. А вот Лелек что-то услышал в голосе Гринева, но… Зачем ковыряться в чужих проблемах? Сам пришел, сам ее забрал, значит, сам Гринев и должен ее вернуть.
— Башку ей отшибу, — проговорил Болек.
— Теперь уже можно, — согласился Лелек. — После бала.
Они стояли у входа в «Континент». За их спинами вращались крестовины дверей, а перед ними уходила вниз широкая лестница.
Наконец появился черный лимузин «Ауди А-8», за ним двигался тяжелый черный джип.
— Едут гаврики, — произнес Болек. — Идем внутрь.
* * *
Вход в здание головного офиса «Континента» осуществлялся по пропускам. Прямо за крестовинами вращающихся дверей начинался просторный холл, разделенный на две неравных части. В меньшую, сразу за дверьми, вход был свободный. Там находились широкие кресла для ожидающих и пепельницы на тонких искривленных ножках, телефоны внутренней и городской связи, книжно-журнальный лоток, где также можно было приобрести свежие газеты, и, в модерновом стеклянном пенале, бюро пропусков. Далее располагался вход в основной холл, с лифтами, попасть в который можно было, лишь предъявив пропуск двум охранникам с карточками «Служба безопасности», пришпиленными к униформе. Сейчас к двум охранникам присоединился еще один, с недавних пор возглавлявший службу безопасности компании. Это был сухощавый человек с вежливо-проницательным взглядом и тоненькой щеткой усов. Он пришел в «Континент» чуть более месяца назад, и про него говорили, что вроде бы он приятно всех удивил, исполнив на юбилее компании песенку под гитару. Болек с Лелеком знали про него еще кое-что — на их взгляд, лучшего шефа по безопасности было не придумать.
Лидия Максимовна исполнила все в точности так, как ее просила Вика.
Она спустилась сюда, к внутреннему входу, держала в руках бланки приказов и ждала. Новый начальник службы безопасности холодно поглядывал на нее — что ж, ни для кого не секрет, что сегодня уходит Вика, а вслед за ней «уходят» Лидию Максимовну.
Новый начальник безопасности уважал Петра Виноградова. Безошибочное чутье подсказывало ему, что за тем очень большое будущее, очень. И он не понимал, как можно было на ключевом административном посту держать эту старуху Лидию Максимовну. Тоже мне, серый кардинал…
— Что, Лидия Максимовна, ждете кого-то? — вежливо поинтересовался он.
— Да, — кивнула Лидия Максимовна, — кого-то жду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56