Справиться с ними в темном коридоре было делом нескольких секунд. Ни один из несчастных не успел поднять тревогу.
Так один за другим были уничтожены все агенты египетской и мексиканской службы безопасности, всего двенадцать человек. Осталось только два египтянина и три мексиканца, которые стояли у дверей кают своих лидеров.
Темнота быстро сгущалась. Аммар снял капитанскую форму и натянул черный хлопковый костюм. Затем он стянул латексную личину и надел на лицо маску клоуна.
Он как раз затягивал на поясе тяжелый ремень с двумя автоматическими пистолетами и радиопередатчиком, когда в дверь, предварительно постучавшись, вошел Ибн-Тельмук.
– Осталось пятеро, – доложил он, – их можно взять только открытым штурмом.
– Хорошая работа, – сказал Аммар. – Больше нет смысла прятаться. Уберите их, но предупреди наших людей, чтобы соблюдали осторожность. Не хочу, чтобы Хасан или Де Лоренцо случайно пострадали.
Ибн-Тельмук кивнул и отдал распоряжения террористу, ожидающему за дверью. Потом он снова взглянул на Аммара и уверенно улыбнулся:
– Все будет в порядке.
Аммар махнул рукой в сторону большого медного хронометра, висящего над столом капитана Коллинза.
– Уходим через тридцать семь минут. Соберите всех пассажиров и членов экипажа, кроме судовых механиков. Позаботьтесь, чтобы в машинном отделении все были на своих местах, когда я отдам приказ. Остальные пусть сидят в пассажирском салоне. Пора нам открыться и выдвинуть требования.
Ибн-Тельмук не ответил. Он стоял не двигаясь, лишь по его физиономии медленно расползалась улыбка, обнажая все имеющиеся в наличии зубы.
– Аллах уготовил нам великое будущее, – изрек он.
Аммар не смог скрыть иронии:
– Мы будем лучше знать это по прошествии пяти дней.
– Он уже послал нам хороший знак. Она здесь.
– Она? О ком ты говоришь?
– Гала Камиль.
Сначала Аммар не понял, в следующий момент не поверил.
– Камиль? Она здесь, на судне?
– Она поднялась на борт менее десяти минут назад, – ответил сияющий Ибн-Тельмук. – Я поместил ее в одну из кают, предназначенных для женской части экипажа, и приставил охрану.
– Аллах воистину благосклонен к нам, – молвил Аммар.
– Да, он направил муху прямо в сеть к пауку, – добавил Ибн-Тельмук, – и дал тебе второй шанс убить ее от имени Ахмеда Язида.
* * *
В сгущающихся сумерках прошел короткий тропический дождь. Небо очистилось, дождевые тучи уплыли на север. На улицах Пунта-дель-Эсте и на судах в гавани снова засверкали огни, отбрасывая на воду разноцветные блики.
К борту судна сенатора Питта доставил легкий катер. Ему показалось странным отсутствие огней на «Леди Флэмборо». Судно выглядело темным и пустынным, особенно по сравнению с ярко освещенными судами по соседству.
Держа в руках портфель, сенатор спрыгнул на узкую полосу трапа. Не успел он сделать и двух шагов по палубе, когда катер уже отвалил от судна и заторопился к причалу. Сенатор огляделся и обнаружил, что находится в полном одиночестве. Во всем этом было нечто странное. В первый момент сенатор было подумал, что перепутал судно.
Единственным звуком, единственным признаком жизни, донесшимся до озадаченного гостя, был мерный шум генераторов из недр корпуса, да еще чей-то голос, неразборчиво вешавший по судовой связи в помещениях надстройки.
Он обернулся, чтобы вернуть катер, но тот уже успел отойти слишком далеко. Кричать было бесполезно. Потом из тени возникла фигура, державшая в руках автоматическую винтовку, направленную в грудь сенатора.
– Это «Леди Флэмборо»? – раздраженно спросил сенатор.
– Кто вы? – Последние слова по непонятной причине были произнесены шепотом. – Что вы здесь делаете? – Охранник вел себя довольно странно, и сенатор счел необходимым назвать себя и объяснить свое присутствие. – Говорите, вы сенатор Джордж Питт? Американец? Вас не ждали.
– Президент Хасан был проинформирован о моем прибытии, – нетерпеливо пояснил сенатор. – Пожалуйста, опустите оружие и проводите меня в его апартаменты.
Охранник подозрительно осмотрелся:
– С вами прибыл еще кто-нибудь?
– Нет, я один.
– Вы должны немедленно вернуться на берег.
Сенатор показал на удаляющийся катер:
– Увы, мой транспорт уже ушел.
Охранник напряженно что-то обдумывал. В конце концов он решился, опустил винтовку, спустился на палубу и подошел к двери. Свободную руку он протянул к портфелю.
– Сюда, пожалуйста, – тем же таинственным шепотом проговорил он, словно делился с сенатором важным секретом. – Дайте мне ваш портфель.
– Здесь официальные документы, – решительно заявил сенатор и, для верности прижав к себе портфель обеими руками, прошел мимо охранника.
Он откинул тяжелую черную занавеску и оказался в просторном салоне, площадью около двухсот квадратных метров. Обширное помещение было отделано дубовыми панелями и стилизовано под гостиную английского родового замка. Здесь были люди: одни – одетые в деловые костюмы, другие – в форму членов экипажа. Все они с напряженным вниманием уставились на вошедшего, словно он был мячом в решающем футбольном поединке.
У стен салона молча стояли девять человек, одетых в одинаковые черные костюмы, напоминающие спортивные, и мягкие туфли. На плече у каждого висел автомат. Медленно водя дулами автоматов из стороны в сторону, эти люди контролировали аудиторию.
– Добро пожаловать, – сказал усиленный динамиками голос. Он принадлежал человеку, внешне не отличимому от остальных, стоящих перед микрофоном. Единственное, что выделяло его среди собравшихся, – маска клоуна, закрывавшая верхнюю часть лица. – Будьте добры, представьтесь.
Сенатор Питт в полном недоумении смотрел по сторонам:
– Что здесь происходит?
– Я пока не получил ответа на свой вопрос, – сказал Аммар с ледяной вежливостью.
– Сенатор Джордж Питт. Я прибыл для встречи с президентом Хасаном. Мне сообщили, что он находится здесь, на борту этого судна.
– Президент Хасан сидит в первом ряду кресел.
– Но почему эти люди держат всех под прицелом?
Аммар вздохнул, демонстрируя притворную усталость:
– По-моему, сенатор, все совершенно очевидно. Вы по недоразумению попали на захваченное судно.
Сенатор силился поверить в очевидное, но его разум не желал мириться с абсурдностью происходящего. И еще он почувствовал страх, который помимо воли закрался в душу и грозил овладеть всем его существом. Словно под гипнозом, он двинулся вперед, прошел мимо капитана Коллинза и его офицеров, увидел знакомые, но очень бледные лица президентов Хасана и Де Лоренцо и, словно споткнувшись, остановился, встретившись взглядом с Галой Камиль.
В этот момент он понял, что эти люди вскоре умрут.
Он молча обнял Галу за плечи и, взглянув в ее горящие гневом глаза, почувствовал, что страх покинул его, уступив место ненависти.
– Ради бога, – воскликнул он, – вы понимаете, что делаете?
– Я отлично понимаю, что делаю, – ответил Аммар. – Аллах благословил каждую деталь моего плана. Выражаясь вашим языком, он повысил наши ставки, неожиданно послав нам Генерального секретаря ООН и американского сенатора. На ваше прибытие мы, откровенно говоря, не рассчитывали.
– Вы совершаете непоправимую ошибку, – мрачно изрек сенатор. – Вы не сумеете выйти живыми из капкана, в который сами же и угодили.
– Что вы, сенатор! Я сумею выбраться из этого, как вы изволили сказать, капкана живым, и обязательно сделаю это.
– Невозможно.
– Вовсе нет, – тихо проговорил Аммар, и на его физиономии появилась угрожающая улыбка. – И очень скоро вы сами в этом убедитесь.
36
Николс уже надел пальто и укладывал бумаги в портфель, собираясь отправиться домой, когда в комнату заглянула секретарша:
– К вам господин из Лэнгли, сэр.
– Пусть заходит.
Агент ЦРУ, которого Николс хорошо знал, вошел в комнату, держа в руке старомодный кожаный портфель, который делал его похожим на бухгалтера.
– Ты застал меня как раз вовремя, Кейт, – сказал Николс – Я уже собрался домой.
Кейт Фаркер был обладателем роскошных пышных усов, густой копны каштановых волос и очков в роговой оправе. Этот неизменно серьезный немногословный человек с задумчивыми глазами был превосходным работником. Именно такие люди, подумал Николс, являются основой основ Центрального разведывательного управления.
Не дожидаясь приглашения, Фаркер уселся на стул для посетителей, положил портфель на колени и набрал комбинацию цифр на кодовом замке, которая открыла защелку и отключила небольшое взрывное устройство, приводившееся в действие при несанкционированном доступе. Он извлек из портфеля тонкую папку и положил на стол перед Николсом.
– Мистер Броган поручил сказать вам, что информация об Ахмеде Язиде очень неполная. Биографических данных, касающихся рождения, родителей, образования, семьи, детей, так же как упоминаний об участии в судебных разбирательствах, уголовных или гражданских, не существует. Нашим экспертам по Востоку пришлось работать только с описаниями знавших Язида людей. К сожалению, все они по той или иной причине стали врагами Язида, поэтому излагали свое мнение, с определенным предубеждением.
– А как насчет психологического портрета?
– Наши психологи составили предварительный проект. В душу Язида так же сложно проникнуть, как в сердце песчаной бури. Он принял строжайшие меры безопасности и окружил себя покровом тайны, который трудно сорвать. Если журналистам и удавалось взять интервью у кого-то из окружения Язида, они состояли в основном из недомолвок и туманных фраз.
– Что лишь добавляло таинственности образу. Не человек, а мираж!
Фаркер улыбнулся:
– Мистер Броган сказал: ускользающий мираж.
– Спасибо тебе за то, что принес документы, – сказал Николс, – и спасибо всем, кто собирал информацию.
– Все к услугам клиента, – усмехнулся Фаркер. Он защелкнул замок, встал и направился к двери. – Приятного вечера.
– Вам тоже.
Николс вызвал секретаршу. Она вошла, уже одетая в пальто, и с опаской спросила:
– Могу я еще что-нибудь сделать до ухода? – Женщина явно боялась, что ей придется третий вечер подряд работать сверхурочно.
– Будьте добры, позвоните моей жене. Скажите, чтобы она не волновалась, я обязательно приду к ужину, просто задержусь на полчаса.
Секретарша облегченно вздохнула:
– Да, сэр. Я сейчас позвоню, сэр. Всего хорошего.
– До свидания.
Николс зажал в зубах трубку, но закуривать не стат. Отложив портфель, он сел за стол и углубился в чтение Фаркер не преувеличил. Данные были крайне скудными. И хотя на протяжении последних шести лет о Язиде много писали, сведения о его жизни до необыкновенно быстрого взлета из небытия заняли всего лишь один небольшой параграф. Его имя впервые появилось в средствах массовой информации, когда он был арестован египетской полицией во время сидячей забастовки в поддержку голодающих Каира, организованной в вестибюле шикарного отеля. Затем он стал ездить с проповедями по самым отдаленным уголкам страны.
Ахмед Язид утверждал, что родился в трущобах среди грязи и нищеты, что его детство прошло на мусорных свалках Каира. Семья долгое время жила на грани голодной смерти, и в конце концов его отец и две сестры умерли от болезни, вызванной голодом и антисанитарными условиями.
Он не получил образования, но всю свою молодость учился у святых людей, проповедников ислама. Правда, ни один из последних не был найден, чтобы подтвердить это заявление. Язид утверждал, что его устами говорит сам пророк Магомед, передавая божественные откровения верующим и требуя, чтобы Египет вновь стал исламским государством.
Язид отработал и речь, и манеру поведения и знал все ораторские и актерские приемы, чтобы подчинить себе толпу слушателей, вначале завладев ее вниманием, а в конце доведя до экстаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Так один за другим были уничтожены все агенты египетской и мексиканской службы безопасности, всего двенадцать человек. Осталось только два египтянина и три мексиканца, которые стояли у дверей кают своих лидеров.
Темнота быстро сгущалась. Аммар снял капитанскую форму и натянул черный хлопковый костюм. Затем он стянул латексную личину и надел на лицо маску клоуна.
Он как раз затягивал на поясе тяжелый ремень с двумя автоматическими пистолетами и радиопередатчиком, когда в дверь, предварительно постучавшись, вошел Ибн-Тельмук.
– Осталось пятеро, – доложил он, – их можно взять только открытым штурмом.
– Хорошая работа, – сказал Аммар. – Больше нет смысла прятаться. Уберите их, но предупреди наших людей, чтобы соблюдали осторожность. Не хочу, чтобы Хасан или Де Лоренцо случайно пострадали.
Ибн-Тельмук кивнул и отдал распоряжения террористу, ожидающему за дверью. Потом он снова взглянул на Аммара и уверенно улыбнулся:
– Все будет в порядке.
Аммар махнул рукой в сторону большого медного хронометра, висящего над столом капитана Коллинза.
– Уходим через тридцать семь минут. Соберите всех пассажиров и членов экипажа, кроме судовых механиков. Позаботьтесь, чтобы в машинном отделении все были на своих местах, когда я отдам приказ. Остальные пусть сидят в пассажирском салоне. Пора нам открыться и выдвинуть требования.
Ибн-Тельмук не ответил. Он стоял не двигаясь, лишь по его физиономии медленно расползалась улыбка, обнажая все имеющиеся в наличии зубы.
– Аллах уготовил нам великое будущее, – изрек он.
Аммар не смог скрыть иронии:
– Мы будем лучше знать это по прошествии пяти дней.
– Он уже послал нам хороший знак. Она здесь.
– Она? О ком ты говоришь?
– Гала Камиль.
Сначала Аммар не понял, в следующий момент не поверил.
– Камиль? Она здесь, на судне?
– Она поднялась на борт менее десяти минут назад, – ответил сияющий Ибн-Тельмук. – Я поместил ее в одну из кают, предназначенных для женской части экипажа, и приставил охрану.
– Аллах воистину благосклонен к нам, – молвил Аммар.
– Да, он направил муху прямо в сеть к пауку, – добавил Ибн-Тельмук, – и дал тебе второй шанс убить ее от имени Ахмеда Язида.
* * *
В сгущающихся сумерках прошел короткий тропический дождь. Небо очистилось, дождевые тучи уплыли на север. На улицах Пунта-дель-Эсте и на судах в гавани снова засверкали огни, отбрасывая на воду разноцветные блики.
К борту судна сенатора Питта доставил легкий катер. Ему показалось странным отсутствие огней на «Леди Флэмборо». Судно выглядело темным и пустынным, особенно по сравнению с ярко освещенными судами по соседству.
Держа в руках портфель, сенатор спрыгнул на узкую полосу трапа. Не успел он сделать и двух шагов по палубе, когда катер уже отвалил от судна и заторопился к причалу. Сенатор огляделся и обнаружил, что находится в полном одиночестве. Во всем этом было нечто странное. В первый момент сенатор было подумал, что перепутал судно.
Единственным звуком, единственным признаком жизни, донесшимся до озадаченного гостя, был мерный шум генераторов из недр корпуса, да еще чей-то голос, неразборчиво вешавший по судовой связи в помещениях надстройки.
Он обернулся, чтобы вернуть катер, но тот уже успел отойти слишком далеко. Кричать было бесполезно. Потом из тени возникла фигура, державшая в руках автоматическую винтовку, направленную в грудь сенатора.
– Это «Леди Флэмборо»? – раздраженно спросил сенатор.
– Кто вы? – Последние слова по непонятной причине были произнесены шепотом. – Что вы здесь делаете? – Охранник вел себя довольно странно, и сенатор счел необходимым назвать себя и объяснить свое присутствие. – Говорите, вы сенатор Джордж Питт? Американец? Вас не ждали.
– Президент Хасан был проинформирован о моем прибытии, – нетерпеливо пояснил сенатор. – Пожалуйста, опустите оружие и проводите меня в его апартаменты.
Охранник подозрительно осмотрелся:
– С вами прибыл еще кто-нибудь?
– Нет, я один.
– Вы должны немедленно вернуться на берег.
Сенатор показал на удаляющийся катер:
– Увы, мой транспорт уже ушел.
Охранник напряженно что-то обдумывал. В конце концов он решился, опустил винтовку, спустился на палубу и подошел к двери. Свободную руку он протянул к портфелю.
– Сюда, пожалуйста, – тем же таинственным шепотом проговорил он, словно делился с сенатором важным секретом. – Дайте мне ваш портфель.
– Здесь официальные документы, – решительно заявил сенатор и, для верности прижав к себе портфель обеими руками, прошел мимо охранника.
Он откинул тяжелую черную занавеску и оказался в просторном салоне, площадью около двухсот квадратных метров. Обширное помещение было отделано дубовыми панелями и стилизовано под гостиную английского родового замка. Здесь были люди: одни – одетые в деловые костюмы, другие – в форму членов экипажа. Все они с напряженным вниманием уставились на вошедшего, словно он был мячом в решающем футбольном поединке.
У стен салона молча стояли девять человек, одетых в одинаковые черные костюмы, напоминающие спортивные, и мягкие туфли. На плече у каждого висел автомат. Медленно водя дулами автоматов из стороны в сторону, эти люди контролировали аудиторию.
– Добро пожаловать, – сказал усиленный динамиками голос. Он принадлежал человеку, внешне не отличимому от остальных, стоящих перед микрофоном. Единственное, что выделяло его среди собравшихся, – маска клоуна, закрывавшая верхнюю часть лица. – Будьте добры, представьтесь.
Сенатор Питт в полном недоумении смотрел по сторонам:
– Что здесь происходит?
– Я пока не получил ответа на свой вопрос, – сказал Аммар с ледяной вежливостью.
– Сенатор Джордж Питт. Я прибыл для встречи с президентом Хасаном. Мне сообщили, что он находится здесь, на борту этого судна.
– Президент Хасан сидит в первом ряду кресел.
– Но почему эти люди держат всех под прицелом?
Аммар вздохнул, демонстрируя притворную усталость:
– По-моему, сенатор, все совершенно очевидно. Вы по недоразумению попали на захваченное судно.
Сенатор силился поверить в очевидное, но его разум не желал мириться с абсурдностью происходящего. И еще он почувствовал страх, который помимо воли закрался в душу и грозил овладеть всем его существом. Словно под гипнозом, он двинулся вперед, прошел мимо капитана Коллинза и его офицеров, увидел знакомые, но очень бледные лица президентов Хасана и Де Лоренцо и, словно споткнувшись, остановился, встретившись взглядом с Галой Камиль.
В этот момент он понял, что эти люди вскоре умрут.
Он молча обнял Галу за плечи и, взглянув в ее горящие гневом глаза, почувствовал, что страх покинул его, уступив место ненависти.
– Ради бога, – воскликнул он, – вы понимаете, что делаете?
– Я отлично понимаю, что делаю, – ответил Аммар. – Аллах благословил каждую деталь моего плана. Выражаясь вашим языком, он повысил наши ставки, неожиданно послав нам Генерального секретаря ООН и американского сенатора. На ваше прибытие мы, откровенно говоря, не рассчитывали.
– Вы совершаете непоправимую ошибку, – мрачно изрек сенатор. – Вы не сумеете выйти живыми из капкана, в который сами же и угодили.
– Что вы, сенатор! Я сумею выбраться из этого, как вы изволили сказать, капкана живым, и обязательно сделаю это.
– Невозможно.
– Вовсе нет, – тихо проговорил Аммар, и на его физиономии появилась угрожающая улыбка. – И очень скоро вы сами в этом убедитесь.
36
Николс уже надел пальто и укладывал бумаги в портфель, собираясь отправиться домой, когда в комнату заглянула секретарша:
– К вам господин из Лэнгли, сэр.
– Пусть заходит.
Агент ЦРУ, которого Николс хорошо знал, вошел в комнату, держа в руке старомодный кожаный портфель, который делал его похожим на бухгалтера.
– Ты застал меня как раз вовремя, Кейт, – сказал Николс – Я уже собрался домой.
Кейт Фаркер был обладателем роскошных пышных усов, густой копны каштановых волос и очков в роговой оправе. Этот неизменно серьезный немногословный человек с задумчивыми глазами был превосходным работником. Именно такие люди, подумал Николс, являются основой основ Центрального разведывательного управления.
Не дожидаясь приглашения, Фаркер уселся на стул для посетителей, положил портфель на колени и набрал комбинацию цифр на кодовом замке, которая открыла защелку и отключила небольшое взрывное устройство, приводившееся в действие при несанкционированном доступе. Он извлек из портфеля тонкую папку и положил на стол перед Николсом.
– Мистер Броган поручил сказать вам, что информация об Ахмеде Язиде очень неполная. Биографических данных, касающихся рождения, родителей, образования, семьи, детей, так же как упоминаний об участии в судебных разбирательствах, уголовных или гражданских, не существует. Нашим экспертам по Востоку пришлось работать только с описаниями знавших Язида людей. К сожалению, все они по той или иной причине стали врагами Язида, поэтому излагали свое мнение, с определенным предубеждением.
– А как насчет психологического портрета?
– Наши психологи составили предварительный проект. В душу Язида так же сложно проникнуть, как в сердце песчаной бури. Он принял строжайшие меры безопасности и окружил себя покровом тайны, который трудно сорвать. Если журналистам и удавалось взять интервью у кого-то из окружения Язида, они состояли в основном из недомолвок и туманных фраз.
– Что лишь добавляло таинственности образу. Не человек, а мираж!
Фаркер улыбнулся:
– Мистер Броган сказал: ускользающий мираж.
– Спасибо тебе за то, что принес документы, – сказал Николс, – и спасибо всем, кто собирал информацию.
– Все к услугам клиента, – усмехнулся Фаркер. Он защелкнул замок, встал и направился к двери. – Приятного вечера.
– Вам тоже.
Николс вызвал секретаршу. Она вошла, уже одетая в пальто, и с опаской спросила:
– Могу я еще что-нибудь сделать до ухода? – Женщина явно боялась, что ей придется третий вечер подряд работать сверхурочно.
– Будьте добры, позвоните моей жене. Скажите, чтобы она не волновалась, я обязательно приду к ужину, просто задержусь на полчаса.
Секретарша облегченно вздохнула:
– Да, сэр. Я сейчас позвоню, сэр. Всего хорошего.
– До свидания.
Николс зажал в зубах трубку, но закуривать не стат. Отложив портфель, он сел за стол и углубился в чтение Фаркер не преувеличил. Данные были крайне скудными. И хотя на протяжении последних шести лет о Язиде много писали, сведения о его жизни до необыкновенно быстрого взлета из небытия заняли всего лишь один небольшой параграф. Его имя впервые появилось в средствах массовой информации, когда он был арестован египетской полицией во время сидячей забастовки в поддержку голодающих Каира, организованной в вестибюле шикарного отеля. Затем он стал ездить с проповедями по самым отдаленным уголкам страны.
Ахмед Язид утверждал, что родился в трущобах среди грязи и нищеты, что его детство прошло на мусорных свалках Каира. Семья долгое время жила на грани голодной смерти, и в конце концов его отец и две сестры умерли от болезни, вызванной голодом и антисанитарными условиями.
Он не получил образования, но всю свою молодость учился у святых людей, проповедников ислама. Правда, ни один из последних не был найден, чтобы подтвердить это заявление. Язид утверждал, что его устами говорит сам пророк Магомед, передавая божественные откровения верующим и требуя, чтобы Египет вновь стал исламским государством.
Язид отработал и речь, и манеру поведения и знал все ораторские и актерские приемы, чтобы подчинить себе толпу слушателей, вначале завладев ее вниманием, а в конце доведя до экстаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85