Или корреспондент? Или эксперт? Или все же обыкновенная проститутка? – он нахмурился. – Объясни, на кой хрен тебе столько поддельных удостоверений.
– Если скажу – все равно не поверишь, – печально вздохнула я.
– А ты попытайся.
– Я секретный агент ЦРУ.
– Да ну? – усмехнулся он. – А я Карел Готт.
– Не веришь – не надо. – Я честно посмотрела ему в глаза и заученным тоном выдала:
– Меня завербовал один клиент-американец в „Интуристе“. Нажрался, как свинья, и начал хвастаться, что работает на ЦРУ. И предложил мне стать его агентом за хорошие бабки. Я согласилась. Теперь работаю под прикрытием, собираю сведения о количестве американских куриных ножек на душу населения в России.
– Черт, а на хрена ЦРУ – куриные ножки? – искренне изумился Витька.
– А я знаю? – пожала я плечами. – Мне сказали – я делаю. Главное, чтобы деньги платили. Обещали даже послать в Америку на стажировку. Для того и загранпаспорт делаю. А деньги, которые ты только что у меня забрал, это моя зарплата за неделю.
– Не густо же они платят, – хмыкнул Витька. – На твоем месте я бы потребовал надбавки. У нас вон на зоне стукачи в десять раз больше получают.
– А ты откуда знаешь? Сам, что ли, стукачом был?
– Закрой пасть, курва! – его лицо позеленело от злости. – Мне плевать на твое ЦРУ и на всех остальных! Для меня ты как была проституткой, так ею и останешься. Я все равно выпотрошу тебе кишки!
– Пожалуйста, но тебя ведь найдут мои новые друзья и снимут скальп. Они кого хочешь хоть из-под земли достанут.
– Пусть сначала найдут, – заухмылялся Витька.
– И найдут, – твердо произнесла я, все еще не понимая, верит он мне или только притворяется. – Если хочешь знать, в меня имплантирован радиочип, чтобы они всегда могли знать, где я нахожусь.
– Не беда, у нас для таких случаев антирадар имеется, – парировал Витька и враз посуровел. – Короче, Катерина, я знаю, что ты мастерица мозги полоскать, но только не мне. Наворовала где-то удостоверений, вклеила свои фотки и думаешь, я тебе поверю? Дурой ты была, дурой и помрешь, – он побросал корочки обратно в сумочку и повернулся к водителю. – Ты можешь ехать побыстрей или нет, корешок? Мне не терпится засадить этой крошке по самое некуда по старой памяти.
– Уже приехали, считай. Вон поворот. Нет, ну надо же, какая сволочь! Я тут, понимаешь, уже решила, что он поверил и сейчас отпустит меня на все четыре стороны, испугавшись возмездия со стороны вездесущих агентов ЦРУ, а он, оказывается, просто подыгрывал мне, не веря ни единому слову. Жаль, что у заключенных вместе со свободой не отбирают и мозги. Поняв, что моя игра не удалась, я снова приуныла. В принципе от этого Витьки мне не было абсолютно никакого проку. Если бы он хотя бы знал, где находится Ирина, то мне еще был бы смысл ломать комедию, притворяясь Катей, чтобы добраться до пропавшей девушки.
Но он не знал, и, значит, был бесполезен, а я напрасно теряла драгоценное время. Наверняка босс уже вернулся и потерял свою секретаршу. К тому же я не сообщила в записке адрес, куда поехала. Потом придется объясняться. Впрочем, для этого нужно было сначала сбежать от Витьки и его дружков, выражение лиц которых мне почему-то не внушало особой симпатии. В том, что они не задумываясь проделают со мной все то, что обещал Витька, я не сомневалась. Единственное, что меня как-то утешало в этой ситуации, это то, что я нащупала еще один путь, который, как мне казалось, приведет меня к Ирине: с помощью настоящей Кати Поспеловой.
Если они были такими закадычными подругами, то не исключено, что Ирина прячется где-то у нее. А Анастасия Вагановна хороша, нечего сказать! Скрыла от меня, старая вешалка, что Витька сбежал из тюрьмы и звонил ей, разыскивая дочь.
Надо будет поблагодарить ее при случае за то, что сама не зарезала меня прямо в квартире, а предоставила сделать это Витьке, отсрочив мою неминуемую смерть.
Добрейшей души человек!
Машина, свернув с трассы на проселочную дорогу, которой обычно пользуются грибники, медленно поехала по засохшим кочкам и буеракам, с трудом протискиваясь между деревьями в наиболее узких местах. Витька молча сидел впереди, держа мою сумочку на коленях, бугаи рядом со мной почему-то начали громко сопеть – наверное, в предвкушении издевательств над беззащитной девушкой, которая сидела между ними и радовалась, что у нее такая хорошая кожа и не останется синяков от железных пальцев этих грубых и здоровых неандертальцев. Боли я уже не чувствовала – руки онемели до самых плеч.
– Ты что, в берлоге поселился? – спросила я, чтобы хоть как-то отвлечься от грустных мыслей.
– Для тебя эта берлога станет адом, – огрызнулся Витька, не оборачиваясь. – Можешь начинать молиться. Кстати, ты все еще ходишь в церковь, как раньше?
– Хожу, чтобы в очередной раз убедиться, что бога нет.
– Ты что, серьезно?! – он повернул ко мне ошарашенное лицо. – И давно ты это поняла?
– С тех пор, как с тобой познакомилась, – я открыто посмотрела ему в глаза. – Если бы бог был, он бы меня от тебя избавил.
– Нет, я серьезно, Катюха. Бога правда нет?
– Того бога, которому молятся в церквах, нет. Но есть наивысший мировой порядок, которого должны придерживаться все. Если этот порядок назвать богом, то я готова ему молиться. Но тебе-то это зачем?
– Я, знаешь ли, на зоне начал о боге задумываться, – очень серьезно произнес он. – Даже хотел после заключения в монахи податься, грехи замаливать.
Но как подумал, что нужно все эти молитвы наизусть учить, так сразу расхотелось.
– А почему ты сбежал? Сидел бы себе спокойно, молитвы учил.
– Издеваешься? – хмыкнул он с досадой. – Сбежал, потому что надоело однообразие. Как представил, что еще пять лет трубить, сразу жить расхотелось.
Дай, думаю, гульну напоследок, а потом можно и помирать спокойно. Вот я и махнул в тайгу с лесоповала, как в песне поется. – И закончил он на грустной ноте:
– Я решил, что живым ментам не дамся – лучше смерть, чем такая жизнь.
– Что-то ты совсем захандрил, Витяй, – сочувственно произнес водитель.
– Мы с тобой еще дадим жару, не боись. А на тот свет двери всегда открыты.
– А я тебя с собой не зову, Федя. Я так решил – и баста. Все, тормози, приехали.
Машина выкатилась на небольшую полянку, окруженную со всех сторон высокими соснами. Посередине стоял заброшенный бревенчатый дом с разбитым шифером на покосившейся крыше и окнами без стекол. Перед закрытой на висячий замок дверью виднелись остатки сгнившего крыльца. Трава вокруг была вытоптана, валялись обломки шифера, ветки и куски газетной бумаги, за домом стоял развалившийся сарай, больше похожий на беспорядочную кучу потемневших от времени жердей и досок.
– Ведите ее в дом, – скомандовал Витька, выходя из машины. – И держите ее крепче, чтобы не сбежала. А то будете потом гоняться за ней по всему лесу. Я ее знаю, она прыткая, – и пошел куда-то за дом.
Мысленно порадовавшись за незнакомую мне девушку Катю, я позволила грубо выволочь себя наружу и всей грудью вдохнула чистый, насыщенный хвоей аромат леса. Голова слегка закружилась, я покачнулась, но меня удержали крепкие руки и потащили к дому. С каким удовольствием я бы сейчас повалялась в высокой траве, слушая треск кузнечиков и цикад, наслаждаясь неизъяснимым покоем и ощущением соединения с матушкой-природой. Когда все закончится, нужно будет обязательно съездить в лес и поваляться, как мы часто делали в юности, когда Акира возил нас на тренировки, где мы ломали руками и ногами деревья и гонялись за зайцами.
В сущности, мне уже было пора сбегать. Для этого было нужно, чтобы безмолвные амбалы выпустили меня из своих лап хотя бы на мгновение, но они это делать не спешили. Более того, когда подвели к двери, заломили руки назад, и я с ужасом поняла, что на меня надевают наручники. Щелк! – и я в безвыходном положении. Настроение сразу резко упало.
– Это еще зачем? – спросила я.
– Чтобы нам спокойнее было, – вдруг произнес один из бугаев густым басом.
– Надо же, ты, оказывается, и разговаривать умеешь? – насмешливо бросила я. – А я уж подумала, что тебе язык вместе с членом отрезали.
– Сейчас убедишься, что это не так, гы-гы-гы! – осклабился другой, распахивая дверь. – Прошу, мадам, в наши апартаменты.
В следующее мгновение я почувствовала сильный пинок чуть пониже спины, беспомощным мешком влетела в „апартаменты“, представлявшие собой одну – большую захламленную комнату, и упала лицом вниз на грязный матрац, лежащий на полу у дальней стены. Ярость моментально вскипела во мне, охватив все тело и затуманив сознание, я вскочила на ноги, повернулась к ублюдкам, мерзко ржавшим над моей беспомощностью у двери, и, прожигая их пылающим от ненависти взглядом, сквозь зубы прорычала:
– Не нужно было этого делать…
– Да ну? – еще громче заржал один, проходя в комнату и направляясь к грубо сколоченному деревянному столу у окна, на котором стояли граненые стаканы, бутылки с водкой, банки консервов, хлеб и валялись окурки. – Мне уже страшно, е-мое, гы! Можешь начинать раздеваться.
Второй присоединился к нему, сел на лавку около стола, положил рядом с собой неизвестно откуда взявшийся пистолет „ТТ“ и начал откупоривать бутылку, не обращая на меня никакого внимания. Видимо, они посчитали меня легкой добычей: швырнули в угол, как только что пойманную связанную косулю, и начали пить водку, чтобы отпраздновать удачную охоту. Я осмотрелась. Слева стояла круглая железная печка, покрытая копотью труба которой уходила в дыру в потолке. Рядом с ней стояла еще одна широкая лавка с матрацем и грязным стеганым одеялом. Одним словом, здесь было где развернуться. Через открытую дверь была видна машина, водитель, склонившись над открытым капотом, копался в моторе. Витька куда-то исчез. Лучшего момента для бегства могло и не представиться, поэтому я решила действовать немедленно.
Конечно, то, что руки были скованы за спиной наручниками, которые я не могла перепилить титановыми пластинками на ногтях, немного сковывало мои движения, но это никоим образом не могло меня остановить. Тем более что пантера уже начала просыпаться во мне, проявляя все признаки беспокойства по поводу моего здоровья и благополучия.
Первым делом я метнула прямо с ноги свою правую туфлю-тамагавк в стоявшего ко мне спиной у стола головореза. Я метила в позвоночник, чтобы парня просто парализовало, но, на свою беду, а может, на счастье, тот в последний момент потянулся за чем-то на столе, и длинная шпилька с тихим звуком вонзилась ему под левую лопатку и осталась висеть, прилипнув черной заплаткой к белой спортивной майке с коротким рукавом. Вокруг начало расплываться алое пятно.
Бугай застыл со стаканом в руке, постоял так несколько секунд, возвышаясь над ничего не подозревающим дружком, занятым открыванием банки шпрот моим перочинным ножом, а затем стакан упал на пол, со звоном разбившись, бедолага покачнулся и рухнул всей своей тяжестью на стол, опрокидывая бутылки, стаканы и все остальное.
– Ты че, Грек, охмурел?! – ошеломленно воскликнул дружок, выкатив глаза. – Ты ж водяру разлил!!!
Потом он увидел прилипшую к его спине туфлю и непонимающе вытаращился на нее, пытаясь, видимо, сообразить, что делает женская туфля на широкой спине его товарища, без движения лежащего на столе. Он сидел на лавке, и мне была видна только верхняя часть его туловища, поэтому я немного замешкалась, прежде чем метнуть в него вторую туфлю, боясь промахнуться. В то же время мне нужно было спешить, пока парень не пришел в себя и не поднял шум. Я рассчитывала быстренько вывести из строя их обоих, пока не появились водитель или Витька, и сбежать в лес, где меня будет труднее достать пулей из пистолета. Но против моих ожиданий второй бугай не стал кричать и биться в истерике. С его тупой физиономии еще не сошло изумленное выражение, а рука уже инстинктивно потянулась к лежащему рядом на лавке пистолету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61